Почитание императора Константина в России. Протоиерей Владислав Цыпин

Константин Великий

Один из самых значимых по своим последствиям актов всемирной истории стал Миланский эдикт, изданный 1700 лет назад Римским императором Константином. Четверть столетия спустя после его издания, в 337 году, император Константин тяжело заболел и скончался. Незадолго до смерти он, по словам Евсевия, «подумал, что пора уже очиститься ему от прежних прегрешений, ибо веровал, что всё, в чем он согрешил как смертный, будет снято с души его силой мистических молитв и спасительным словом крещения»[1]. Для совершения над ним таинства Крещения Константин перебрался во дворец Никомидии, близлежащей к созданной им новой столице империи Новому Риму – Константинополю, в которой ранее устроил свою резиденцию император Диоклетиан. В Никомидию приехали епископы окрестных городов. Евсевий так передает слова, с которыми император обратился к собравшимся у его одра епископам: «Пришло то желанное время, которого я давно жду и о котором молюсь как о времени спасения в Боге. Пора и нам принять печать бессмертия, приобщиться спасительной благодати. Я думал сделать это в водах реки Иордан, где во образ нам, как повествуется, принял крещение Сам Спаситель, но Бог, ведающий полезное, удостаивает меня этого здесь. Итак, не станем более колебаться, ибо если Господу жизни и смерти угодно будет и продлить мое существование, если однажды определено, чтобы отныне я присоединился к народу Божиему и, как член Церкви, участвовал в молитвах вместе со всеми, то через это я подчиню себя правилам жизни, сообразным с волей Божией»[2].

Облачившись в белые ризы, он более уже не надевал на себя багряные одежды, подобающие императору.

Епископы во главе с местным правящим архиереем Евсевием, в последние годы самым приближенным из них к императору, совершили крещение, после чего, как пишет другой Евсевий, Кесарийский, «удостоившись Божественного запечатления, он ликовал духом, обновился и исполнился света Божиего от переизбытка веры, душевно радовался и живо поражался действием силы Божией»[3]. Облачившись в белые ризы, он более уже не надевал на себя багряные одежды, подобающие императору.

21 мая, около полудня, в последний день празднования Пятидесятницы, святой Константин преставился к Богу. Как пишет его биограф, «в ту же минуту дорифоры и вся стража, разодрав одежды и повергшись на землю, начали ударяться головами, огласили дворец плачем, рыданиями и воплями и именовали Константина своим владыкой, господином, василевсом, и не столько владыкой, сколько отцом… Таксиархи и лохаги называли его своим спасителем, хранителем и благодетелем, а прочие войска… скорбели, как бы покинутые стада, о своем добром пастыре, народ, блуждая по городу, выражал душевную скорбь криками и воплями, многие от печали, казалось, объяты были ужасом»[4].

Римский сенат причислил скончавшегося императора к лику бессмертных богов, поставив его, таким образом, в один ряд с Цезарем, Августом, Веспасианом, Траяном и некоторыми другими принцепсами.

Тело святого Константина, положенное в золотой саркофаг, покрытый пурпурным покрывалом, было доставлено в Константинополь и поставлено на высоком постаменте в большом зале дворца. Саркофаг находился там в течение трех с половиной месяцев, чтобы проститься с императором могли не только его близкие и сановники, но и его генералы, офицеры и солдаты, имперские чиновники и римские граждане, жившие в Константинополе, Риме и других городах. Из дворца саркофаг был перенесен в храм 12 апостолов и помещен между гробницами самовидцев Слова. Место погребения Константина способствовало тому, что он стал почитаться Церковью как исапостолос – равноапостольный, чему не помешало ни его крещение от арианствующего епископа – Евсевия Никомидийского, ни удаление им из Александрии самого ревностного и искусного в слове защитника Никейского символа святителя Афанасия Великого. Память святого Константина была установлена на день его блаженной кончины – 21 мая по юлианскому календарю.

Подвигом Константина не только открылась новая эпоха в истории Рима: изданный им Миланский эдикт и последовавшее за ним созидание шаг за шагом симфонических отношений между Церковью и государством обозначили рождение новой христианской цивилизации на пространстве Средиземноморья, распространившейся потом на всю Европу и за ее пределы. Величие этого подвига и сделало Константина истинным равноапостолом, а поставление его саркофага между гробницами, уготованными для мощей 12 учеников Христовых, послужило всего лишь поводом для прославления его в этом чине. Впрочем, Западная церковь не почитает его в сонме святых, хотя в отдельных регионах Запада, в разных местах Сицилии и Сардинии – одним словом, в тех странах, которые долгое время находились под властью императоров Нового Рима, сохранился его культ.

Память святого Константина в Православной Церкви соединена с памятью его матери Елены. В богослужебных текстах, посвященных святым Константину и Елене, особенным образом подчеркивается видение императором на небе образа Креста, которое предшествовало его победе над владевшим Римом узурпатором Максенцием и его обращению к вере во Христа. Тропарь праздника гласит: «Креста Твоего образ на небеси видев и, якоже Павел, звание не от человек прием, в царех апостол Твой, Господи, Царствующий град в руце Твоей положи, егоже спасай всегда в мире молитвами Богородицы, едине Человеколюбче». Таким образом, в православном богослужении, посвященном святым Константину и Елене, содержится молитвенное прошение о благополучии Рима: «Егоже спасай всегда в мире молитвами Богородицы, едине Человеколюбче». В ином месте богослужебного последования, совершаемого 21 мая, содержится упоминание об ином явлении Креста – о его обретении в Иерусалиме матерью императора: «Первый царь во христианех, от Бога, Константине, скипетр восприял еси: тебе бо явися в земли крыемо спасительное знамение, имже и языки вся покорил еси под ноги римлян, оружие необоримое имеяй, Животворящий Крест, имже и привелся еси Богу нашему».

Почитание святых Константина и Елены послужило прототипом культа равноапостольного князя Владимира и его бабки Ольги.

На Руси почитание святых Константина и Елены, которое воспринято было изначально, с самого ее крещения, послужило своего рода прототипом культа святого крестителя Руси равноапостольного князя Владимира и его бабки Ольги, которая при крещении своем в Новом Риме – Константинополе была наречена именем святой Елены. Служба, посвященная памяти святого Владимира, которая совершается 15 июля по юлианскому календарю, содержит многочисленные сравнения совершенного им подвига с подвигом святого Константина: «Вторый ты был еси Константин словом и делом: он во христианское время родися и многая лета во еллинстве сотворил есть. Ты же от варяг родився, но возлюбил еси возлюбившаго тя Христа, к немуже возшел еси, радуяся. Егоже моля не престай о чтущих память твою». Слово «еллинство» употреблено здесь в том специфическом значении, которое оно приобрело на востоке Римской империи со времени ее христианизации и затем было заимствовано на Руси. Утратив значение этнонима, слово «эллин» стало обозначать язычника, в противоположность христианину и ромею, то есть римлянину, хотя при этом язык ромеев и христиан по-прежнему назывался эллинским. У нас на Руси в средневековье еллинами стали называть местных инородцев и язычников, доколе они не становились христианами, будь то еще не крещенные славяне или самоеды (ненцы) севера. В службе святому Владимиру присутствует параллель между святыми Константином и Еленой, с одной стороны, и святыми Владимиром и Ольгой, во святом крещении Еленой, – с другой: «Елены ты новыя любовию известился еси, внук быв преблаженныя Ольги, Константин же Великий новый явился еси, Христу, Василие, вопия: благословен еси, Боже отец наших». В посвященной ему службе святой Владимир именуется во многих местах своим крещальным именем Василий, данным ему в честь святителя, чье имя носил император Василий, вошедший в историю с прозвищем Болгаробойца (Булгароктион), в правление которого был крещен креститель Руси.

Среди русских великих и удельных князей из династии Рюриковичей известно немало лиц, носивших имя святого императора.

Одним из свидетельств широкого почитания на Руси после ее крещения святого императора Константина служит то обстоятельство, что его имя нередко давалось русским людям при крещении. Наши древние летописи сохранили в основном имена князей и епископов, и вот среди русских великих и удельных князей из династии Рюриковичей известно немало лиц, носивших имя святого императора. Это были великий князь Ростовский и Владимирский Константин Всеволодович, внук Юрия Долгорукого и дядя святого великого князя Александра Невского, скончавшийся в 1219 году; князь Рязанский Константин Владимирович, праправнук Святослава, сына Ярослава Мудрого, живший в XIII веке; Константин Михайлович, сын святого князя мученика Михаила Тверского и святой княгини Анны Кашинской; Константин Андреевич, племянник святого князя Даниила Московского и внук Александра Невского; князья Константин Романович Рязанский, Константин Ростиславович Смоленский, Константин Ярославович Галицкий. Имя Константина носил также младший (восьмой) из сыновей святого великого князя Димитрия Донского, правивший Угличским уделом и в конце жизни постригшийся с именем Кассиан.

Среди князей Рюриковичей, носивших имя императора Константина, есть и прославленные Церковью угодники Божии: святой Константин Всеволодович Ярославский, внук упомянутого выше великого князя Ростовского и Владимирского, имевшего то же самое имя и отчество, а также преставившийся в 1321 году святой князь Ярославский Константин Федорович по прозвищу Улемец.

В домонгольскую эпоху русские люди носили, как правило, два имени: одно бытовое, имевшее славянское, варяжское или иное происхождение, и другое – крещальное, взятое из святцев. Так обстоит дело с крестителем Руси святым равноапостольным князем Владимиром, в крещении Василием. Первые прославленные на Руси святые – сыновья равноапостольного Владимира Борис и Глеб – сами в святцы вошли с этими их именами, но крещены они были с именами Романа и Давида. Таким образом, некоторые иные, не упомянутые здесь древние удельные русские князья в крещении, весьма вероятно, получали имя святого императора Константина, но в летописи вошли со своими бытовыми именами, а их крещальные имена оказались забытыми и были утрачены.

Кроме князей, из ранней истории Руси известны также по крайней мере двое частных лиц, которые занимали, однако, важную административную должность, причем оба одну и ту же – новгородских посадников, – носивших имя святого императора Константина. Одним из них был Константин Добрынич, сын знаменитого не только из летописей, но еще больше из былин Добрыни Никитича. Впрочем, частным лицом Константин Добрынич может быть назван лишь потому, что он не принадлежал к Рюриковичам, но он состоял в близком родстве со святым Владимиром. Его отец Добрыня был братом Малуши, или, в исландских сагах, Малфриды, ключницы святой Ольги и наложницы князя Святослава Игоревича, от которой и родился святой Владимир, иными словами этот Константин был двоюродным братом крестителя Руси по его матери. Константин Добрынич погиб в битве в 1022 году. В следующем, XII столетии должность новгородского посадника дважды занимал другой Константин, в летописи упоминаемый с именем Коснятина Микулича, – о его происхождении сведений не имеется.

Имя Константин дано было по воле Екатерины Великой второму сыну наследника престола Павлу с дальним прицелом.

Имя Константина привлекает внимание Царствующего Российского дома уже в совсем иную эпоху. По воле императрицы Екатерины Великой ее внук, родившийся в 1779 году в семье наследника престола Павла Петровича и его второй супруги Марии Федоровны (урожденной принцессы Вюртемберг-Штутгартской), был крещен в честь святого Константина, имя которого носили 12 римских императоров, включая и последнего из них – Константина Палеолога. Это имя дано было второму сыну наследника престола с дальним прицелом. В эпоху исключительно успешных войн с Османской империей у императрицы Екатерины II Великой возник замысел нанесения смертельного удара Высокой Порте (вполне реалистичный, если вынести за скобки аспект международных отношений, интересы и позицию других великих держав Европы, в особенности Великобритании и Австрии) и восстановления дружественной России христианской православной империи со столицей в Константинополе – традиционная цель внешней политики России по меньшей мере со времени правления царя Алексея Михайловича, если не с эпохи появления самой идеи Третьего Рима. И в императоры восстановленной империи Екатерина прочила своего новорожденного внука – в этом случае для него нельзя было выбрать лучшего имени, чем Константин.

История сложилась иначе. Проекту Екатерины не суждено было исполниться. Османская империя, понеся значительные территориальные потери, в том числе уступив обширные пространства в северном Причерноморье России, пережила XVIII и XIX столетия и просуществовала до конца Первой мировой войны, когда одним разом погибли четыре империи, но Константинополь (Стамбул) и по сей день остается крупнейшим городом современной Турции. Что же касается великого князя Константина Павловича, то, несмотря на то, что его старший брат император Александр I умер бездетным, он не наследовал после него Российский престол, отказавшись от престолонаследия в пользу третьего брата, Николая, из-за того, что после развода со своей первой супругой герцогиней Анной Саксен-Кобургской он вступил во второй и морганатический брак с Жанной (Иоанной) Грудзинской, ибо, в соответствии со знаменитым актом о престолонаследии его отца Павла Петровича, дети, родившиеся в морганатическом браке, хотя и не сам наследник, вступивший в такой брак, лишались права на Российский императорский престол: Константин имел право на престолонаследие, но престол не могли унаследовать его дети – он же, возможно, использовав дефект своего брака как предлог для отказа, предпочел устраниться от престолонаследия.

Но имя великого князя Константина Павловича сыграло трагикомическую роль в событиях, развернувшихся, в связи с передачей престола, на Сенатской площади Петербурга в декабре 1825 года. Как известно, 14 декабря 1825 года, после кончины Александра I, когда в императорской семье выяснялся вопрос о преемстве власти, в связи с чем в правительственных сферах возникло замешательство, офицеры нескольких гвардейских полков вывели на Сенатскую площадь подчиненных им солдат, пытаясь совершить государственный переворот в пользу отрекшегося от престолонаследия Константина и заодно изменить государственный строй. По их наущению солдаты, явившиеся невольными участниками бунта, кричали на Сенатской площади, вблизи Зимнего дворца: «Да здравствует император Константин и Конституция!», не подозревая вовсе, что своими выкриками они учиняют крамолу – посягают на неограниченную полноту властных полномочий императора, но полагая, что «Конституция» – это имя супруги Константина.

После великого князя Константина Павловича имя святого императора Константина носили и другие великие князья: сын императора Николая I Константин Николаевич, который был ближайшим помощником своего старшего брата императора Александра II в осуществлении реформ 1860-х годов; его сын Константин Константинович, известный как талантливый поэт – свои стихи он подписывал инициалами «К.Р.», что значит «Константин Романов», и сын поэта, названный тем же именем. Они оба были убиты после отречения императора Николая II и установления в России нового государственного строя.

Посвящение Константину и его матери Елене имела одна из кремлевских церквей.

Почитание святого императора Константина на Руси выразилось и в том, что в его честь во все эпохи христианской истории освящались многочисленные храмы и алтари. При этом, поскольку память святого Константина совершается совместно с памятью его матери, храмы во всех известных мне случаях носят имя обоих святых – Константина и его матери Елены. Это название носила одна из кремлевских церквей, разрушенная в 1930-е годы и по сей день не восстановленная.

В настоящее время, по приблизительным подсчетам, Русская Православная Церковь насчитывает около 60 храмов, освященных в честь святых Константина и Елены. Среди них есть и те, что были построены в постсоветские годы. Строительство одного из таких храмов завершается в наши дни в Москве. Три других московских церкви в честь святых Константина и Елены были восстановлены в два последних десятилетия. Все они имеют статус домовых церквей: при Университете по землеустройству, при Межевом институте и при Пятницком попечительстве. В Московской епархии за пределами столицы существует еще пять Константино-Еленинских церквей: в Сергиевом Посаде, в Черниговском скиту Троице-Сергиевой Лавры, а также приходские храмы в городах Истра, Клин и Верея и еще один сельский приходской храм. В Санкт-Петербурге имеется пять домовых церквей, освященных в честь святых Константина и Елены: один из них – при Военном училище, один – при гимназии и еще два – при больницах. Вне Петербурга, но в Санкт-Петербургской епархии насчитывается еще три храма: в Стрельне, во Всеволожске и в одном из сел под Выборгом. В провинциальных епархиях на территории Российской Федерации имя святых Константина и Елены носят еще около 30 храмов, в том числе расположенные в таких древних или старинных городах, как Владимир, Суздаль, Псков, Вологда, Галич, Свияжск, в городах Поволжья, Северного Кавказа, Сибири, Дальнего Востока. На территории Украины насчитывается, по меньшей мере, восемь приходских и монастырских храмов, освященных в честь святых Константина и Елены, в Белоруссии – два храма, в Молдавии – один: в Кишиневе; один в столице Казахстана Астане. Русские церкви святых Константина и Елены существуют и в дальнем зарубежье: один в Австралии (в Сиднее) и два в Германии, один из которых расположен в Берлине.

Среди святых, подвизавшихся в эпоху христианизации Римской империи, от IV до VII века включительно, имя святого Константина принадлежит к числу самых известных и почитаемых в России, уступая именам разве только святителей Николая Мирликийского, Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста. Церковным сознанием святой Константин воспринимается как образ идеального правителя, при том что исторически осведомленный христианин осознает, естественно, не тождественность, но сложную взаимосвязь между реальной исторической личностью и его идеальным образом, его, если так можно выразиться, иконой. И всякий реально действовавший правитель России неизбежным образом сопоставлялся в народном сознании с такой иконой: в масштабах российской истории – святым Владимиром, а на пространстве истории мировой – со святым императором Константином, так что высшей степенью при оценке плодов деятельности такого правителя служит именование его новым Константином или новым Владимиром.

[1] Евсевий Кесарийский. Жизнь Константина. М., 1996. С. 172.

[2] Там же.

[3] Там же.

[4] Там же. С. 174.

http://www.pravoslavie.ru/put/71180.htm