Поближе к Атилле. Подальше от Москвы. Филипп Лебедь

В преддверии саммита СНГ в Бишкеке 13 октября пресса стран Содружества заранее обсуждала как встречу В.В. Путина с Ильхамом Алиевым без участия Никола Пашиняна, так и сам факт прибытия российского президента в столицу Киргизии в контексте внешних вызовов, в частности, Международного суда. Особенно этому вопросу уделяется внимание в медиаполе Казахстана, президент которого Касым-Жомарт Токаев на днях подтвердил приверженность его государства санкционному курсу в отношении России. В отличие от руководителей Украины, Молдавии и Армении, он принимает участие в саммите, хотя отдельной встречи президентов РФ и Республики Казахстан (РК) не анонсировалось. Тем не менее руководству РК есть, что обсудить с северным соседом: экспорт сжиженного газа в Китай придется сократить, и до момента ввода перерабатывающих мощностей, планируемого на 2029 год, покрывать внутренний дефицит газа предполагается за счет поставок из России. Таким образом, несмотря на все амбициозные проекты с другими странами, ближайшие пять лет ради экономики Астане придется договариваться с Москвой.

 

Кроме того, Россия теоретически может быть посредником при очередном витке кризиса в отношениях между Казахстаном и Киргизией, а недопонимания, подобные спору с перекрытием воды и транзита минувшим августом, явно грозят рецидивами ввиду того, что вопрос дефицита воды в Средней Азии встает все острее. При этом в риторике казахских обозревателей антироссийского направления России отводится роль прямо противоположная: Киргизия рассматривается как объект влияния Москвы и инструмент дестабилизации обстановки на южных границах республики. Наиболее воинственные эксперты с обеих сторон на своих информационных платформах связывают запланированную руководством республики модернизацию армии с ухудшением отношений с Россией и перманентными противоречиями с Киргизией. В частности, сами казахстанские СМИ не раз рассуждали на предмет того, катализировало ли начало СВО анонсированное переоснащение, разработку законопроекта о территориальной обороне Казахстана, открытие центра оборонных технологий Defence Tech Center в Астане, проведение воинских сборов, закупку беспилотников у Турции, Израиля и Китая, и, наконец, выделенное самим Токаевым в качестве важнейшей задачи создание цикла оборонного производства с высокой долей локализации, который уменьшил бы зависимость Казахстана от импортных поставок. В Министерстве обороны РК уже заявляли, что это плановая модернизация в рамках укрепления обороны, при этом военное ведомство внимательно наблюдает за текущими вооруженными конфликтами, чтобы определить возможные угрозы территориальной целостности и независимости страны. На днях стало известно, что 265,7 млн тенге (55,6 млн рублей) из республиканского бюджета будет внесено в специально учрежденный Фонд развития оборонно-промышленного комплекса РК.

Примечательно, что один из экспертов по международной безопасности азербайджанского происхождения, являющийся сотрудником высших учебных заведений Казахстана, анализируя республиканскую программу модернизации для азербайджанского издания, назвал Карабахский конфликт борьбой российской и натовской военных школ, где победила последняя. Указывая на пример переподготовки кадрового состава азербайджанской армии под опекой Турции по образцу НАТО, специалист рекомендовал Казахстану озаботиться именно этим в первую очередь, а потом уже насыщать свои вооруженные силы БПЛА и другой современной техникой. Кроме того, он отметил, что воздушное пространство над республикой защищает Россия, и посоветовал обрести в этом аспекте национальной безопасности самостоятельность. Намеки и настроения недвусмысленны, хотя об открытом противостоянии нынешних партнеров по Евразийскому союзу и ОДКБ прямо не говорится. Тем не менее очевидно, как тщательно интегрируемые братской Турцией в формацию тюркского мира бывшие советские республики при номинальном партнерстве в перспективе могут изменить природу отношений с Россией.

В рамках выстраиваемой Анкарой на постсоветском пространстве пантюркистской парадигмы Русский мир, долгое время являвшийся цивилизационной платформой, объединяющей разные народы, культуры и религии от Заполярья до Памира, от Прибалтики до Дальнего Востока, теперь противопоставляется консолидирующей идее тюркского мира, подкрепленной фактором древнего родства и культурной близости, а также религиозной компонентой. Путем несложных исторических и идеологических подтасовок огромные территории, ныне занимаемые тюркскими народами, объявляется единым пространством тюркского мира, как когда-то происходило замещение понятия Туран – исторически индоарийского культурного пространства – на обозначение области проживания тюрков, смежное Туркестану. В рамках этой идеологемы популяризаторы пантюркизма зачастую представляют русских оккупантами, а нынешнюю Турцию – покровителем и собирателем рассеянных по разным странам и автономиям тюркских народов. Но если Турция – очевидный лидер этой формации в глобальном масштабе, то в регионе Центральной Азии, как ее теперь принято называть, на ключевую позицию претендует как раз Казахстан, в определенный период добившийся наибольших успехов среди соседей. На волне тех успехов и эффективного взаимодействия с Анкарой и начал складываться политический миф о древней государственности Казахстана (парадоксально уживающийся с тезисом об основании государства с нуля отцом нации Нурсултаном Назарбаевым), удачно сливающийся с деколониальной повесткой, направленной против России. Здесь Русскому миру противопоставляется образ Великой степи – хранительнице древних обычаев тюркских племен и народов.

 

В сложившейся ныне концепции происхождение казахской государственности ведется не от Казахской ССР, в которой сложились инфраструктура, научный, промышленный и сельскохозяйственный потенциал, а также административный ресурс будущего суверенного государства. Наиболее ретивые поборники древности штудируют всю историю тюркских племен, стремясь вывести из ранних племенных союзов зарождение казахской государственности: встречаются даже версия происхождения от хунну/гуннов (хотя происхождение гуннов до сих пор само по себе является предметом научных споров) и объявление Атиллы одним из родоначальников казахской истории. Романтические версии воспевают священную столицу из легенд Отюкен, другие обращаются к Тюркскому каганату, позже разделившемуся на западную и восточную части, Уйгурскому, Киргизскому и Хазарскому каганатам. Объявляя себя наследниками Хазарии или кипчаков (половцев), а также вспоминая Ногайскую орду, наиболее воинственные националисты с гордостью декламируют: «Русские еще в древности нам платили дань». Некоторые толкователи истории объявляют казахов передовой частью империи Чингисхана, пытаясь связать начало собственной государственности с его недолговечной, но протяженной империей, другие ведут преемство от Улуса Джучи (Золотой Орды) или империи Тамерлана.

Общепринятая официальная версия насчитывает 558 лет казахской государственности, ведя начало от 1465 года, когда полулегендарные Жанибек-хан и Керей-хан на руинах Золотой Орды откочевали от узбекского хана Абулхайра в Семиречье и основали свое ханство. Правда, само понятие «Казахское ханство» было введено в употребление историками в середине ХХ века, а в летописях и сводах тех времен можно найти упоминания в лучшем случае о «Киргис-Кайсацкой Орде». Кочевое образование делилось на три жуза, т. е. группы племенных союзов. Современные попытки показать наиболее протяженное Казахское ханство периода расцвета с границами в Южной Сибири не находят фактологического подтверждения. Реальные границы кочевых протогосударственных формирований в действительности только условно совпадают с провозглашенными их правителями. Казахи действительно вели борьбу с Сибирским ханством, границы которого, впрочем, тоже были понятием условным. Время от времени они захватывали древние города Ферганской долины и вели войны с новыми южными ханствами, возникающими на руинах империи Тамерлана. Что характерно, все самые прославленные древние города региона, которые не могли поделить средневековые ханства, преимущественно относятся к иранской культуре, помнят Александра Македонского и Греко-Бактрию, эллинистические статуи Будды, Заратустру и огнепоклонников, начало Шелкового пути в древней Согдиане, а после исламизации, многочисленных войн между персами, арабами и тюрками лишь становились добычей победителя. До нас не дошло материальных памятников древней казахской государственности, подтвержденных и признанных другими странами и историками границ, собственно казахских городов. Большинство открытий о былом могуществе данного государства приходится на ХХ век и начало текущего столетия. Доподлинно известно лишь то, что отдельные жузы обращались еще к московскому царю Ивану Грозному, не справляясь с Сибирским ханством, а столетия спустя вторжение ойратов, являющихся предками калмыков, последующее расширение Джунгарского ханства и вовсе поставили казахов в зависимое положение, побудив искать защиты у Российской Империи. К середине XVIII века Джунгары были разгромлены маньчжурской Импе­рией Цин, столкнувшись с которой казахские жузы один за другим стали принимать российское подданство.

Таким образом, ханы из трех жузов сами поочередно позвали русских в свои степи, стремясь получить защиту от китайской экспансии. Ни о каком вторжении и разрушении государственности со стороны Российской Империи не могло быть и речи. Если даже допустить факт ее существования в зачаточной фазе, то к моменту прихода России никакого единого ханства на территории Казахстана не было, но были кочевья отдельных жузов, часть которых уже покорилась Джунгарскому ханству, а теперь спасалась от маньчжуров. С приходом русских в диких голых степях, являвшихся формальными границами их владений и помнивших лишь табуны лошадей и кровавые схватки всадников с их половецкими плясками, стали появляться первые города: Петропавловск, Акмолинск (ныне – Астана), Павлодар. В следующие десятилетия рождались города, ныне формирующие сердце современного Казахстана, как Верный, известный ныне как Алма-Аты. Позже станут появляться тракты, железные дороги, почтовые станции. Разве что основанный в 1718 году Семипалатинск (ныне – Семей) живописными руинами каменных «палат» своих окрестностей напоминал о существовании здесь до русских другой культуры. То были калмыцкие буддистские храмы…

Сегодня в государствах Средней Азии принято почитать участников восстания 1916 года, устроивших резню русских от Туркестана до Семиречья (где кураторами выступили турки), как героев национально-освободительного движения, борцов с проклятым царизмом. В истории Казахстана уравнены батыры, которые с мечами и луками сражались против Джунгар в XVII–XVIII веках, а затем в XIX–XX веках – против русских. Все, что сделала Россия, начиная с защиты от внешних угроз и заканчивая превращением голых степей и пустынь с регион с множеством городов, транспортных узлов и инфраструктурой, замещается топорной пропагандой об оккупации, колонизации и эксплуатации. Конечно, у культурных, образованных казахов живы реальная память и представление об истине, но если нынешние элиты и номенклатура русофобского толка продолжают развивать антироссийский миф для батыров новейшей эпохи, следовало бы подробнее напомнить о каждом русском городе Южной Сибири и Приуралья, о каждой пяди земли, окультуренной русскими в Туркестане и Семиречье, ныне ставших частью Казахстана. Следовало бы быть более благосклонными за такой дар.

 

https://ruskline.ru/opp/2023/10/24/poblizhe_k_atille_podalshe_ot_moskvy