ПЕРЕПИСЬ БЕЗ ПРАВА ПЕРЕПИСКИ. Протоиерей Владимир Вигилянский

Протоиерей Владимир Вигилянский, настоятель храма святой мученицы Татианы при МГУ им. М.В. Ломоносова, считает, что Всесоюзная перепись населения, проведенная по указанию Сталина 6 января 1937 г., стала своего рода ответом на вопрос: что приобрела и что потеряла Россия после революции?

В России до сих пор так и не получилось примирить «белых» и «красных». События 100-летней давности по-прежнему задевают за живое, волнуют душу, тревожат сердце и разум. Я много раз слышал от людей старшего поколения, родившихся до войны, что, несмотря на все их претензии к Сталину, Ленину, революция принесла нам небывалую социальную справедливость. Есть другие люди, которые считают, что революция – это действия черной силы, эксперимент, который не случайно был приспособлен именно к России, к Третьему Риму, к уделу Пресвятой Богородицы. Или есть мнение протоиерея Георгия Митрофанова, который говорит, что февральская революция дала России лучшую власть за всю ее историю существования и т.д.

Помимо наших субъективных взглядов, отражающих веру, мировоззрение, идеологию, есть объективные вещи. Например, перепись населения, которая состоялась в Рождественский сочельник – 6 января 1937 г. – по инициативе И.В. Сталина. Перепись готовилась долго, Сталин очень рассчитывал на ее результаты, на ее пропагандистский эффект – на то, что она отчасти оправдает жесткие меры во время коллективизации и индустриализации. Почти год, начиная с весны 1936 г., в Советском Союзе висели плакаты о приближающейся переписи. В декабре 1936 г. была принята сталинская Конституция – сама по себе самая «демократическая» и «либеральная» в мире.

Прошло 20 лет после революции 1917 г., и Сталин уже несколько лет подряд говорил о том, что у нас небывалый прирост населения – несравнимый с Европой – признак победы социализма. Кроме того, ему докладывали – мы справились с безграмотностью. Сталин лично вписал в лист опроса пункт о религиозности; человек должен был указать, к какой из предложенных 15 конфессий себя относит.

Три ведомства занималось организацией переписи, были разработаны подробные инструкции для тех, кто ходил по домам. Если высказывались какие-то антисоветские взгляды, это отображалось в записях.

Результаты оказались совершенно неожиданными. Что же выяснилось? Первое: никакого великого прироста населения в СССР не случилось. Накануне переписи Сталин заявлял, что число жителей Советского Союза увеличивается на 3 млн в год. По результатам переписи оказалось – всего на полмиллиона, да и то население росло потому, что до этого были отрицательные показатели. Рассчитывали на общее число жителей в 175 млн; перепись обнаружила 163 млн человек.

Второе, что выяснилось: половина населения в СССР по-прежнему безграмотна, т.е. чиновники занимались приписками. Хотя успехи нельзя умалять – до революции население было грамотным только на треть, но теперь партийное руководство рассчитывало, что грамотными стали по крайней мере 2/3 жителей страны.

Но самое главное – почти 57% жителей Советского Союза назвали себя верующими – несмотря на гонения, преследования всех конфессий, закрытие храмов. Судите сами: до революции в России было 66 тыс. храмов и часовен, в 1928 г. – 25 тыс., в 1939-м – 1277 храмов всех религий и конфессий на весь Советский Союз. Казалось, сделано все, чтобы уничтожить церковь и веру. Но 42% населения назвали себя православными, еще 13% – мусульманами, иудеями, представителями разных, в том числе христианских конфессий. Среди верующих были и сектанты.

При этом люди прекрасно знали, что их возьмут на карандаш, однако при свидетелях говорили, что они православные. Как отречься от своей веры, от Христа? Многие этого не сделали.

А ведь это было время, когда на допросах людей ломали – и физически, и духовно, заставляли признаваться в занятии контрреволюционной деятельностью. Я читал протоколы допросов выдающегося ученого – отца Павла Флоренского. И он признавался, что организовал фашистское подполье. Мой дедушка также был репрессирован, расстрелян.

Мама как-то сидела в прокуратуре в очереди, в ожидании бумаг о реабилитации дедушки. Рядом с ней оказалась женщина, которая рассказала историю своего мужа, тоже репрессированного. Жили они в Ленинграде. Его арестовали, через год она получила письмо, которое и зачитала моей маме. Он пишет, что следователь требовал признать себя шпионом иностранной разведки. А у него не было ни одного знакомого иностранца. Он был служащим, мелким чиновником, не связанным ни с какими государственными секретами. Во время следствия на него оказывалось страшное давление, не давали спать, и в какой-то момент, после нескольких месяцев допросов он вспомнил, что в одном доме, где они жили с женой, был дворник-грек. И он даже обрадовался, что хоть какой-то иностранец нашелся среди его знакомых, сказал об этом следователю. И тот тоже обрадовался: «Ну наконец-то! Это и был резидент разведки! Я этого и ждал от тебя!» И тот человек был осужден. Но потом, после суда, после получения срока, подумал: какой бред! Этот грек был абсолютно необразованный, пьяница, какой он резидент разведки? И он написал жене: «Я оговорил себя. Пойди, скажи, что это неправда, что у нас не было никакой связи с этим греком». И она пошла на Литейный в НКВД. Следователь сказал этой женщине: «Если ты не хочешь отправиться вслед за своим мужем как соучастница – вон отсюда!»

Через год она случайно встретила этого грека на улице Ленинграда. Бросилась к нему: «Вас выпустили? По вашему делу мой муж сидит». А он говорит: «А меня никто не арестовывал…»

Так что люди жили в страхе. Тем не менее в ходе переписи священнослужителями себя назвали 39 тыс. человек. И Сталин не признал эту перепись из-за упомянутых трех пунктов: грамотность, прирост населения, верующие. Сказал, что это идеологическая диверсия. Были арестованы все организаторы переписи, и на местах, и в центре, многие расстреляны как контрреволюционеры.

Через четыре месяца после переписи Г.М. Маленков направляет Сталину записку, которая начинается фразой: «Известно, что за последнее время серьезно оживилась враждебная деятельность церковников». Он предлагал пересмотреть Декрет о религиозных объединениях 1929 г., по которому официально разрешалось открывать религиозные объединения (хотя практически ничего не открывалось, а только закрывалось). Сталин велел ознакомить с этой запиской Маленкова членов Политбюро.

Ежов написал: «Вместе с Декретом ВЦИКа 1929 г. нахожу необходимым отменить также Инструкцию постоянной Комиссии при президиуме ВЦИКа по вопросам культов о порядке проведения в жизнь законодательства о культах. Ряд пунктов этой инструкции ставит религиозные объединения на положение едва ли не равное с советскими общественными организациями». Ежов имел в виду пункты, которые допускали религиозные уличные шествия и церемонии, созыв религиозных съездов.

Сталин написал резолюцию на предложение Ежова: «Надо бы поприжать господ церковников». В ответ Ежов направил Сталину материал о ходе репрессий в отношении «церковников». По этим данным, за август–ноябрь 1937 г. было арестовано 31 тыс. 359 «церковников» и сектантов. Из них митрополитов и епископов – 166, «попов» – 9116, монахов – 2173, «церковно-сектантского кулацкого актива» – 19 904. Из их числа приговорено к расстрелу 13 671 человек, в том числе 81 епископ, 4629 священников, 934 монаха, 7 тыс. «сектантско-кулацкого актива». В своих комментариях к этим цифрам Ежов отмечает: «В результате наших оперативных мероприятий почти полностью ликвидирован епископат Православной Церкви, что в значительной мере ослабило и дезорганизовало Церковь».

Вот страшные результаты этой переписи. Одновременно мы узнали о силе веры русского народа. Есть такой миф, что русский народ – предатели, что после революции настало время иуд, дворяне предали царя, интеллигенция предала Россию, а русский народ предал Церковь. Но это было не так.

И во время Великой Отечественной войны Сталин обратился к Церкви, потому что, на мой взгляд, искал ресурсы для противления немецко-фашистским захватчикам, в том числе психологические. Он знал, что на Украине и в Белоруссии немцы первым делом открывали церкви. Многие люди были обмануты. Уже в следующих селах немецкие войска встречали с хлебом-солью.

И в 1943 г. Сталин решил сделать шаг в направлении Церкви, вернее, к церковной организации, а не к Церкви с большой буквы. Нужно было собрать Архиерейский собор для избрания Патриарха. Выяснилось, что на свободе находилось несколько архиереев – из пятисот до революции. Людей брали из лагерей – немощных, истощенных, умирающих от цинги – чтобы провести избрание Патриарха и восстановить какие-то епархии.

Мы знаем, что в исторических процессах должно чувствовать и находить Промысл Божий. Но когда человека ни за что убивают, у меня язык не поворачивается сказать, что это Промысл Божий. Мы помним евангельские строки: «Горе миру от соблазнов, ибо надобно прийти соблазнам; но горе тому человеку, чрез которого соблазн приходит» (Мф. 18:7).

Я призываю всех православных людей, христиан накладывать некое евангельское измерение на любые исторические события. Если что-то, что происходило в истории, отдаляет нас от Христа, значит, это плохо; приближает – мы поступаем по-евангельски.