Патриарх Сергий Страгородский: оправдавшиеся надежды

О жизненном пути патриарха Сергия написано уже немало. Его личность не случайно привлекала внимание как светских, так и церковных историков. Человек высокой культуры, богослов и миссионер, церковный писатель, автор целого ряда богослужебных текстов, патриарх Сергий был одной из ярких звезд «церковного небосклона». Это признавали как его сторонники, так и противники избранного им курса. С началом Февральской революции патриарх Сергий, тогда еще архиепископ Финляндский, оказался единственным членом Синода, сохранившим свои позиции после реорганизации «церковного правительства», проведенного революционным обер-прокурором В.Н. Львовым.

Государственный переворот и начало гражданской войны в России поставили Российскую Православную Церковь в весьма тяжелое положение. Прежде всего в результате гонений со стороны безбожной власти началось уничтожение православных приходов, монастырей и массовые расправы над духовенством и мирянами. Кроме того, Церковь оказалась внешне раздробленной и отчасти дезорганизованной. Часть территории, находившейся в ее каноническом ведении, отошла в состав других государств, значительная часть духовенства и мирян была разделена между собой линией фронта, существенная часть паствы и духовенства оказалась в вынужденной эмиграции. Начиная с весны 1922 года советская власть повела курс на еще большее разделение внутри Российской Церкви, а именно той ее части, которая оказалась на подконтрольной советам территории. Так возник «обновленческий» раскол, отличительной чертой которого были соглашательская политика с советской властью и допущение при этом ряда антиканонических реформ, главным образом в сфере брачного права.

Советская власть оставила для Православной Российской Церкви один-единственный путь для сохранения легальной церковной организации. Этот путь был тернистым и соблазнительным для многих, но он и только он позволял сохранить в стране легально существующую, пусть и полупризнанную властями официально, немногочисленную по числу храмов, духовенства и епископата, но всё же действующую, канонически верную с точки зрения сохранения апостольского преемства церковную организацию.Необходимость сохранения такой организации в тех условиях была очевидной, она заключалась в том, что в стране уже существовало несколько центров, претендовавших на роль единой Российской Церкви, и среди них был «обновленческий» Синод и группировавшиеся вокруг него приходы. Перед Церковью встала задача самосохранения, но не ценой догматических реформ или хотя бы тех канонических отступлений, на которые пошли «обновленцы». Именно на такой путь встал незадолго до своей смерти Патриарх Тихон (Беллавин), заявивший о своем фактическом признании новой власти. Избежав крайностей и соблазнов «обновленчества», этим же путем пошла Церковь, фактическим возглавителем которой на протяжении многих лет являлся митрополит (с 1943 года Патриарх) Сергий (Страгородский).

Архиепископ Сергий активно участвует в подготовке Поместного Собора 1917–1918 годов. На Соборе с самого начала он среди прочих стал одним из кандидатов на Патриарший престол, но и на этот раз, как и при выборе митрополита Петроградского, достаточного числа голосов для выхода в финальную стадию голосования он не набрал. Выбор соборян пал на другого иерарха.

Вопреки прекраснодушным надеждам некоторых членов Московского Собора 1917–1918 годов, установление патриаршества в России не стало решением всех церковных проблем. Одна за другой от Православной Российской Церкви отходили ранее находившиеся под ее каноническим водительством территории: часть из них — в силу политических условий, иная часть — в силу церковного сепаратизма; с 1922 года в Церкви возник так называемый обновленческий раскол, в значительной степени инспирированный богоборческой властью. Сам Патриарх Тихон находился под жестким контролем большевиков, значительная часть его жизни после избрания на Патриарший престол прошла в условиях несвободы и даже изоляции.

После смерти Патриарха, последовавшей в 1925 году, было обнародовано его «Завещание», в котором он наметил тот путь, по которому пошла Русская Церковь при митрополите Сергии. «Не погрешая против нашей веры и Церкви, не переделывая чего-либо в них, словом, не допуская никаких компромиссов или уступок в области веры, в гражданском отношении мы должны быть искренними по отношению к советской власти и работе СССР на общее благо, сообразуя распорядок внешней церковной жизни и деятельности с новым государственным строем, осуждая всякое сообщество с врагами советской власти и явную или тайную агитацию против нее». Так говорилось в завещательном послании Патриарха Тихона, подлинность которого оспаривалась некоторыми церковными людьми. Было мнение, что предавшие его гласности митрополиты совершили подмену. Но к подписанию этого документа вольно или невольно подталкивала церковное руководство сама логика развития событий в стране.

После кончины Патриарха Тихона в силу его завещательного распоряжения в управление Русской Церковью вступил митрополит Петр (Полянский). Его местоблюстительство продолжалось всего несколько месяцев. Уже в декабре 1925 года митрополит Петр был арестован и с тех пор фактически оставался номинальным главой Церкви. Такое положение было выгодно прежде всего большевикам, которые никоим образом не желали восстановления единовластия в Церкви, для чего вплоть до 1935 года также сохранялся «обновленческий» Синод, существовало раскольническое «григорианское» церковное управление, терпелись различные оппозиционные Московской Патриархии течения («иосифлянство» и пр.). Попытка тайных выборов Первоиерарха в Русской Церкви в 1926 году именно благодаря усилиям власти потерпела неудачу. Признание номинальным главой Русской Церкви митрополита Петра (Полянского) было выгодно и противникам митрополита Сергия, которые стремились всячески ограничить или даже нивелировать его полномочия по управлению Церковью.

Митрополит Сергий не оставался в стороне от происходивших в Церкви событий. 16 июня 1922 года он подписал «меморандум трех», в котором вместе с двумя другими видными церковными иерархами — архиепископами Евдокимом (Мещерским) и Серафимом (Мещеряковым) признавал единственной законной властью в Церкви обновленческое «Высшее церковное управление» (ВЦУ). Преосвященный Сергий сам состоял членом этого управления. Он, безусловно, надеялся, что в новых условиях государственной жизни ВЦУ изберет правильный церковный курс, то есть приведет Русскую Церковь к очередному Поместному Собору, на котором она соборным волеизъявлением получит свое законное возглавление. Факт отстранения от власти Патриарха Тихона был явным беззаконием, но даже и таковое деяние не лишало Русскую Церковь ее благодатной силы, ибо смещение Патриархов было обычным делом в церковной истории. Достаточно вспомнить, что из 223 Константинопольских Патриархов лишь 95 скончались на своей кафедре (а избирались они пожизненно), 35 вступали на кафедру дважды, 8 — трижды, 3 — четырежды и 3 — шесть раз. В 72-х случаях Патриархов низлагала светская власть или народ, 36 Патриархов бежали со своей кафедры, причем один из них дважды. И все эти факты свидетельствуют и о том, что с переменой церковного руководителя, хотя бы и не каноническим способом, Церковь продолжает свое существование и свою спасительную миссию. Другое дело, когда в результате таковой смены власти у кормила церковного корабля оказываются люди, либо не имеющие законной хиротонии, либо еретики или отступники от православия. В Российской Церкви в результате церковного переворота у власти оказались реформаторы, проведшие неканоническим путем такие преобразования, которые не были приняты церковным народом. После августовского 1922 года съезда «Живой Церкви» от ВЦУ постепенно отходила значительная часть верующих. В 1923 году с покаянным заявлением о пребывании под властью ВЦУ выступил и митрополит Сергий. Его выход из состава «обновленческой» иерархии оказался правильным, так как все организованные «обновленцами» соборы имели скорее политический, чем церковный характер. Вся дальнейшая жизнь митрополита Сергия выявила его позицию, которая состояла в категорическом неприятии «обновленческого» Синода в целом и основных лидеров этого течения в частности.

В июле 1927 года митрополит Сергий и члены Временного Патриаршего Синода Русской Церкви выпустили в свет печально знаменитую «Декларацию», в которой, в частности, заявили о том, что они «не с врагами нашего народа и нашего правительства» и хотят, оставаясь православными, «в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской Родиной, радости и успехи которой — наши радости, а неудачи — наши неудачи». Принятие этой «Декларации» было той ценой, которую заплатили авторы послания за легализацию церковного управления в СССР. Острие послания митрополита Сергия и членов его Синода было направлено и против «обновленцев», которые всё еще оставались мощной силой и выставляли в качестве преимущества своего положения их признание гражданской властью и «лояльность» по отношению к ней, а также соборноправность своего управления. Надо сказать, что составление текста «Декларации» проходило под жестким контролем со стороны властей и митрополит Сергий, а равно и единомышленные с ним епископы были не совсем свободны в своем волеизъявлении.

Практически сразу после выхода в свет послания 1927 года оно подверглось жесточайшей критике, прежде всего со стороны «обновленцев». Их лидер протоиерей Александр Введенский (носивший сан «обновленческого митрополита») разразился в «обновленческом» печатном органе значительной статьей, в которой, издеваясь над «староцерковническими» иерархами, упрекал их за то, что они будто бы объявили радости советской власти — своими радостями, а ее неудачи — своими неудачами. «Вестник Св. Синода» со статьей А.И. Введенского очень скоро оказался за пределами Советского Союза, и «обновленческая» критика была быстро подхвачена русской зарубежной печатью и, к сожалению, прежде всего ультраконсервативными кругами, объединившимися за границей вокруг бывшего Киевского митрополита Антония (Храповицкого). Орган этой группы уже в начале сентября 1927 года поместил на своих страницах «Окружное послание Собора архиереев Русской Православной Церкви за границей» от 27 августа/9 сентября 1927 года. В этом документе на митрополита Сергия и единомышленных с ним епископов возводилась прямая клевета, вероятнее всего, заимствованная из «обновленческого» журнала. В определении прямо передергивалось содержание «Декларации», причем дело представлялось таким образом, как будто бы члены Временного Патриаршего Синода «призывают» своих пасомых сознавать и принимать радости советской власти и ее неудачи своими. Далее эта заведомо неверная трактовка «Декларации» подвергалась резкому осуждению. «Как можно радоваться ее (власти Советов. — Свящ. И.С.) радостям и печалиться ее неудачам?» — вопрошали составители зарубежного послания во главе с митрополитом Антонием. По их мнению, архиереи подъяремной большевистской Российской Церкви своей «Декларацией» будто бы «благословляют противохристианскую политику врагов всякой религии». В заключение иерархи Зарубежной Церкви ориентации митрополита Антония заявили о прекращении административных сношений с Московской Патриархией и еще раз подчеркнули, что признают своим главой не митрополита Сергия, а митрополита Петра, не имевшего никакой возможности управлять церковными делами из заключения.
Этот раскол в русском зарубежье не был неожиданностью для самого митрополита Сергия, который, понимая свою несвободу, настойчиво предлагал в одном из своих писем всем русским заграничным архиереям перейти под омофор Предстоятелей тех Поместных Церквей, на канонической территории которых они проживали и организовали свое церковное служение. К сожалению, этот призыв не был услышан большинством зарубежного епископата и клира.

Еще одной печальной страницей церковной истории, связанной с именем митрополита Сергия, было пресловутое интервью, будто бы данное им в 1930 году иностранным корреспондентам. В этом интервью от имени митрополита говорилось о том, что в СССР якобы нет гонения на Церковь. Но никакие «декларации» и «интервью» не могли удовлетворить кровожадных богоборцев. Закономерно, что в годы Большого террора середины 1930-х годов все «церковные юрисдикции» в СССР подверглись одинаковому преследованию. В результате практически перестали существовать не только «катакомбные» общины, но и множество легально существовавших приходов, в том числе и «обновленческих».
Грянувшая война СССР с Германией была воспринята многими как наказание Божие за отступление от веры и поругание Святой Церкви. Практически сразу на оккупированных немцами территориях началось возрождение церковной жизни. В результате этого, а также вследствие других внутри- и внешнеполитических факторов И.Сталин решил использовать Московскую Патриархию для осуществления своих стратегических планов. Одновременно был взят курс на полное упразднение «обновленчества» как альтернативной Патриархии церковно-административной структуры.
Собор архиереев, созванный в 1943 году, избрал митрополита Сергия на Патриарший престол. Вскоре после этого последовала кончина новоизбранного Патриарха Сергия, останки которого были погребены в Богоявленском соборе в Елохове в Москве.

Под конец своей жизни патриарх Сергий всё же добился того, к чему стремился все годы существования советской власти. Церковный Собор был все-таки созван, хотя и не в таком представительстве, как об этом помышлял патриарх Сергий, постепенно стали открываться новые приходы, церковная жизнь медленно, но верно стала восстанавливаться, хотя бы и под контролем со стороны враждебной Церкви власти. Был уврачеван и церковный («обновленческий») раскол.

И всё же для всех церковных людей остается не до конца закрытым вопрос о том, что думал о положении Церкви в СССР патриарх Сергий (Страгородский) и как он действительно относился к богоборческой власти. Помочь ответить на этот вопрос может свидетельство соратника и сотрудника патриарха Сергия — митрополита Сергия (Воскресенского), оказавшегося с началом войны на оккупированных немцами территориях. Именно там, в условиях свободы от коммунистов, митрополит Сергий (Воскресенский) определенно заявил, что его старший собрат находился в Москве в условиях тяжкого плена. По свидетельству Преосвященного Сергия (Воскресенского), данному немецким властям, «работая в Патриархии, мы сравнивали свое положение с положением кур в садке, из которого повар выхватывает свою очередную жертву — одну сегодня, другую завтра, но не всех сразу. Мы прекрасно сознавали, что большевики терпят существование Патриархии только ради собственных выгод, преимущественно пропагандных, и что нам приходится быть почти бессильными зрителями постепенного удушения Церкви большевиками. Но ради Церкви мы всё же мирились со своим унизительным положением, веря в ее конечную непобедимость и стараясь посильно сохранить ее до лучших времен, до крушения большевизма. Упускать этой возможности мы не хотели, потому что видели в ней определенную практическую ценность, отказываться от которой Церкви, по нашему суждению, не следовало. Я и теперь думаю, что мы в этом отношении не ошибались. Но все наши усилия, страдания и унижения окажутся, конечно, напрасными, если безбожный большевизм не падет. С его падением связаны все надежды православных русских людей. Верю, что Господь этих надежд наших не посрамит» (цит. по: Шкаровский М.В., Соловьев И., свящ. Церковь против большевизма. М., 2013).
Сегодня, после долгожданного падения большевизма, мы с полным основанием можем сказать, что надежды и упования патриарха Сергия (Страгородского) и его соратников оправдались.                                                                                 

                                                                                       Священник Илья Соловьев

Речь Патриарха Сергия в кафедральном Богоявленском соборе г. Москвы в день интронизации
Великое стечение верующего народа видим мы сегодня в храме на нашем церковном торжестве. Глава нашего правительства сочувственно отнесся к нашим церковным нуждам. Для упорядочения церковных дел я созвал Собор православных архиереев Русской Церкви. Собор Преосвященных архипастырей своим единогласным решением от 8 сентября постановил усвоить мне титул Патриарха Московского и всея Руси. Таким образом, наша Русская Православная Церковь этим актом получила всю полноту канонического возглавления, управления и молитвенного предстательства. Но не во внешней красоте и величии сила Христовой Церкви. Церковь, как багряницею, украшается кровью мучеников, подвигами преподобных, великими трудами святителей и других угодников Божиих; поэтому я призываю всех верных чад Церкви к подвигам христианской жизни, чтобы наша Православная Церковь облеклась в красоту христианских добродетелей. В моем положении по внешности как будто ничего не изменилось с получением патриаршего сана. Фактически я уже в течение 17 лет несу обязанности Патриарха. Это так кажется только по внешности, а на самом деле это далеко не так. В звании Патриаршего местоблюстителя я чувствовал себя временным и не так сильно опасался за возможные ошибки. Будет, думал я, избран Патриарх, он и исправит все допущенные ошибки. Теперь же, когда я облечен высоким званием Патриарха, уже нельзя говорить о том, что кто‑то другой исправит ошибки и сделает недоделанное, а нужно самому поступать безошибочно, по Божьей правде и вести людей к вечному спасению. Но где же взять силы? Я обращаюсь с просьбой ко всем собравшимся архипастырям и верующему народу усилить молитвы за меня для того, чтобы молитвенным предстательством всего народа утвердилось дело церковного управления и чтобы я, опираясь на молитвы всей Русской Церкви, твердо вел вверенную мне Богом паству к вечному спасению.
12 сентября 1943 г.

Послание Патриарха Сергия к пастве
Божиею милостию Патриарх Московский и всея Руси смиренный Сергий Преосвященным архипастырям, пастырям и всем верным чадам святой Православной Церкви Русской
Благодать вам и мир от Бога Отца и Господа Иисуса Христа и Святаго Духа да умножится.
По множеству болезней моих в сердце моем, утешения Твоя возвеселиша душу мою (Пс. 93, 19), можем мы повторить слова псалмопевца. В годину испытаний и всяких скорбей Господь ниспослал нам и великую радость: возвратил нашей Церкви патриаршество. Слава Богу, промыслившему так во благо Своей Церкви. Слава и благодарность и правительству нашему, не усомнившемуся пойти навстречу вековым чаяниям церковных людей и тем еще больше укрепившему их верность Советскому Союзу.
Поставление меня Патриархом не вносит каких‑либо существенных перемен в наше церковное управление. И до сих пор Церковь наша управлялась согласно 34‑му правилу святых апостолов под общим руководством первого епископа. Теперь первому епископу Русской Церкви усвоен титул Патриарха, обычный для автокефальной Церкви, объединяющей в себе православную паству целого народа. Патриарх всея Руси есть духовный отец и молитвенник за всех православных русских. По своим священным дарам Патриарх равен прочим епископам, но ему вручается должность общего попечения об епархиях всего данного народа. Вместе с этим увеличивается воздаваемый ему почет, а еще более — его ответственность за свою должность пред Богом и совестью. Недаром наша Церковь так настоятельно требует возносить имя Патриарха по всем храмам нашей страны. Кто прекращает поминовение Патриарха, тот не имеет ни части, ни жребия (ср.: Деян. 8, 21) с верными чадами Православной Церкви. Это и понятно. Только при молитвенной поддержке паствы Патриарх и найдет в себе решимость понести необычайную нравственную тяготу выпавшего на него служения. Итак, извещая о восприятии мною патриаршего сана, я прежде всего прошу всех вас, возлюбленные отцы, братия и чада, покрыть мои немощи и недостатки вашими молитвами, чтобы мне не постыдно понести свой сан и в свою меру послужить спасению вверенной мне русской православной паствы. Апостол Павел, определяя свое служение, писал: Христос послал меня не крестить, а благовестить (1 Кор. 1, 17). Прямое дело апостола и его преемников — научать вере и руководствовать в христианской жизни. Без крещений, конечно, нельзя: нет ни христиан, ни Церкви. Но крещение не требует от совершителя особых талантов и может быть поручено любому. Теперь же у нас требоисправление сделалось главным делом. Ради него собственно приглашается и священник, а это уже влечет за собою коренную перемену в отношении к служению священника. Ищут часто не духовного отца, а хорошего чтеца или певца. Неудивительно, если таким путем в среду пастырей проходят лица совсем без пастырского призвания. Был же, говорят, в Средней Азии случай, когда уполномоченные прихода пригласили на пасхальную службу человека, не стеснявшегося заявлять, что он ни во что не верует. Едва ли нужно прибавлять, что под прикрытием хорошего чтения или пения к священству проникают и совсем никем не рукоположенные люди или рукоположенные какими‑нибудь безблагодатными раскольниками. И вот приходская жизнь идет как будто нормально: и крещения, и венчания, и причащения совершаются как положено, и церковный ящик не остается без дохода, а доверчивый народ благодатных даров не получает.

Как же бороться с таким злом? Конечно, все, на ком лежит наблюдение и руководство приходской жизнью: Преосвященные архипастыри, отцы благочинные, настоятели и пр., должны осознать наличие этого зла и его опасность и со своей стороны делать всё для них возможное к его искоренению. Но зло так велико и губительно, что успокаивать себя надеждой на церковную власть нельзя. В «Православном исповедании Восточных Патриархов» указано, что хранителем православной веры у нас является не епископат, не духовенство, а сам верующий народ. Значит, каждый член данной православной общины обязан участвовать в охранении православной веры, содержимой этой общиной. Если приходской совет общины, например, принимает священника с сомнительной хиротонией, никто из рядовых членов общины не может молчать. На нем лежит обязанность охранять веру, и он будет отвечать пред Богом, если со своей стороны не предупредит ее нарушения. Если бы мы всегда помнили эту нашу обязанность, по‑настоящему дорожили бы своей верой и благостоянием Святой Церкви, очень многих из ошибок и злоупотреблений, засоряющих теперь нашу церковную практику, не было бы. Рожденный от Бога, — как говорит апостол, — хранит себя, и диавол не прикасается к нему (1 Ин. 5, 18). Всеобщая готовность послужить общему делу, чистоте веры и христианской жизни получит благословение от Господа и будет увенчана благими плодами в нашей церковной жизни. Порукой тому может служить переживаемое нами военное испытание.
Коварный враг предательски напал на нас и, принимая неожиданность нападения за свою непобедимость, стал было бесцеремонно распоряжаться у нас в стране. Назначал сроки будущих своих побед, взятия наших городов и важных водных рубежей; но, видно, рассчитывал без хозяина. Наши народы по призыву вождя единодушно ринулись на общенародный подвиг; одни бились с врагами на фронте; другие в тылу, превышая всякие нормы и сроки, заготовляли фронту всё нужное для победы. И вот наша Красная армия почти уже дошла до Западной Украины и вступила в Белоруссию, а вдали как будто уже ясно занимается заря победы над людьми-зверями и вместе с нею — радость освобождения от немецкого ига всех имевших несчастье попасть в руки фашистов. Господь, видимо, дает крепость людям Своим. И это укрепляет нашу надежду, что в скором времени Он благословит прочным, долголетним миром люди Своя, самоотверженно отдающия себя за других.

Этот всенародный подвиг, объединивший всех во имя защиты Родины, нам, церковникам, нужно повторить в более тесных границах нашей церковной жизни и самоотверженно трудиться над очищением церковной ограды от всяких нестроений, накопившихся в ней по нашему нерадению. Господь же, неизреченный в милости и хотением не хотящий смерти грешников, да услышит наши молитвы и дарует Своей Церкви единомыслие, мир и великую милость. Аминь.
Сергий, Патриарх Московский и всея Руси,
12 сентября 1943 г., Москва.
Журнал Московской Патриархии. № 2 (октябрь) 1943 г.

http://e-vestnik.ru/church/patriarh_sergiy_stragorodskiy_opravdavshiesya_nadegdi_7298/