Пасхальное Евангелие: истина противостоит закону

Пасхальное чтение: «В начале было Слово», пожалуй, самое сложное из всех евангельских текстов. Почему именно этот отрывок, котором даже ничего не говорится про Воскресение, читают на Пасху? О понимании Логоса в античной, ветхозаветной и новозаветной традиции – в комментарии прот. Александра ПРОКОПЧУКА, преподавателя ПСТГУ.
Пасхальное Евангелие читается лицом к народу. На фото: Во время Божественной Литургии в Храме Христа Спасителя в день Воскресения Христова 5 мая 2013 года Евангелие читали Святейший Патриарх Кирилл, епископы и священники -- читали, по традиции, на разных языках

1. В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог.
2. Оно было в начале у Бога.
3. Все чрез Него на́чало быть, и без Него ничто не на́чало быть, что на́чало быть.
4. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков.
5. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его.
6. Был человек, посланный от Бога; имя ему Иоанн.
7. Он пришел для свидетельства, чтобы свидетельствовать о Свете, дабы все уверовали чрез него.
8. Он не был свет, но был послан, чтобы свидетельствовать о Свете.
9. Был Свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир.
10. В мире был, и мир чрез Него на́чал быть, и мир Его не познал.
11. Пришел к своим, и свои Его не приняли.
12. А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими,
13. которые ни от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились.
14. И Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца.
15. Иоанн свидетельствует о Нем и, восклицая, говорит: Сей был Тот, о Котором я сказал, что Идущий за мною стал впереди меня, потому что был прежде меня.
16. И от полноты Его все мы приняли и благодать на благодать,
17. ибо закон дан чрез Моисея; благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа.

(Иоанн 1; 1-17).

– Вступление к Евангелию от Иоанна начинается так же, как и книга Бытия: «В начале…». Следующая фраза – «было Слово» (греч. «Логос») – напоминает о том, как Бог Своим словом переводил разнообразные элементы хаоса в упорядоченность творения (например, «И сказал Бог: да будет свет и стал свет»). Однако если книга Бытия говорит о начале мира во времени, то первый стих пролога Евангелия от Иоанна указывает на существование Слова еще до создания мира. Для евангелиста Слово – это личное Существо, предвечно бывшее у Бога, единосущное с Ним и действовавшие в качестве Посредника творения (1.1-3).

Но поскольку вне пролога имени Логос нет в евангельском тексте, в библейской науке обсуждались причины употребления этого термина по отношению к Иисусу Христу. Слово «логос» греческого происхождения, поэтому в первую очередь исследователи пытались найти истоки представления о Логосе евангелиста Иоанна у эллинистических мыслителей.

У стоиков – это жизненная энергия, которая пронизывает вселенную и создает в ней совершенный порядок. Иудейский философ Филон Александрийский (ок. 20 г. до Р.Х. – 42 г. по Р.Х.) придерживался свойственного грекам представления о Боге как удаленной от мира сущности и использовал понятие логос, чтобы объяснить, как происходит общение между трансцендентным Богом и Его творением. Логос воспринимается как внутренний замысел всех вещей в сознании Бога и та сила, которая реализует его. Она стремится удержать дистанцию между Богом и миром и в тоже время превзойти ее.

Таким образом, ей не может быть приписана божественность. Логос Филона – это не лицо, а элемент мира идей, который не является ни объектом веры, ни объектом любви.
Поэтому другие исследователи обоснованно считают, что описание Слова в прологе гораздо ближе к библейской традиции. Это подтверждается следующим.

1) В псалмах Слово Божие – это действенная сила, которая создает мир и приносит спасение: «Словом Господа сотворены небеса» (Пс 32.6), «Послал слово Свое и исцелил их» (Пс 106.20). У пророков оно обретает почти независимое существование, само совершая то, ради чего оно было послано: «Так слово Мое, которое исходит из уст Моих, - оно не возвращается ко Мне тщетным, но исполняет то, что Мне угодно, и совершает то, для чего Я послал его» (Ис 55.11).

2) К 1 в. до Р.Х. арамейский язык стал разговорным во всей Палестине. Поэтому чтение Писания в синагогах на еврейском языке стало сопровождаться параллельным переложением на арамейский. В таких переводах (по-арамейски «таргумах») антропоморфизмы Библии заменялись выражением «слово Божие». Например, предложение «Моя рука основала землю и Моя десница распростерла небеса» (Ис. 48.13) переводилось так: «Моим словом основал Я землю и силою Моею Я развесил небеса».

3) В послепленную эпоху в Израиле получило развитие представление о персонифицированной Премудрости. В 8-й гл. книги Притч она предстает как личность, которая сотворена раньше всего остального и помогала Богу в творении. «Она есть дыхание силы Божией и чистое излияние славы Вседержителя: посему ничто оскверненное не войдет в нее. Она есть отблеск вечного света и чистое зеркало действия Божия … Она – одна, но может все и … все обновляет» (Прем. 7.25-27).

Но какие бы ни обнаруживались совпадения смысла начальных стихов пролога с предшествующими библейскими и философскими взглядами, идея Логоса может быть понята только, в первую очередь, в контексте самого Евангелия от Иоанна, где деяния Слова представлены как продолжение творческой деятельности Бога в созданном Им мире (5.17). А учение Иисуса Христа – это «полнота истины», явленная в обращении Бога к людям (15.15, 12.49)

Рассмотрим содержание каждого стиха этого гимна.

1. В начале было Слово, и Слово было с Богом, и Слово было Бог.

Вступление в Евангелие от Иоанна начинается с провозглашения изначальности Слова. Оно всегда находилось с Богом, следовательно, существовало еще до того, как было «произнесено». Но Слово не только опережает в бытии все остальное, Оно полностью тождественно Богу.

2. Оно было в начале с Богом.

Здесь мы сразу сталкиваемся с тем, что один термин может иметь у евангелиста несколько значений. Если изначальность ст. 1 скорее предполагает бытие Слова за пределами времени, в вечности, то в ст. 2 «начало» – это отправной момент творения. Повторение слова предполагает его многозначность.

3. Все чрез Него возникло, и без Него ничто не возникло, что возникло.

Согласно книге Бытия, мир был создан Словом, которое осуществило замысел Божий. Значит, Слово обладает колоссальной творческой силой. Оно способно творить, но никогда не делало это обособленно. На протяжении Евангелия многократно повторяется, что Бог всегда действует через Сына и без Него не совершает ничего.

4. В Нем была жизнь, и жизнь была свет людям.

Следовательно, и спасение мира не могло свершиться без Его участия. Поэтому после темы возникновения всего сущего пролог переходит к теме отношения Слова к людям. Хотя весь мир создан из небытия Богом, человечество не имело той жизни, которой обладало Слово, поскольку оказалось во тьме. То, что Слово было светом для всех людей, сразу же вводит тему спасения через Слово. Жизнь Бога можно получить только в единении с Сыном (Ин 5.40), но для этого нужно иметь Его в себе (6.56-58). Жизнь Слова способна вывести людей из плена тьмы: «Я -- свет миру. Тот, кто следует за Мною, не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни» (8.12).

5. И свет во тьме светит, и тьма его не объяла. .
Евангелист не сообщает, откуда пришла тьма, она противостоит свету и поэтому, как и свет, должна быть личным духовным началом. Свет и тьма несовместимы друг с другом. И как бы ни велика была тьма, она не способна скрыть или уничтожить свет, поскольку Свет есть жизнь, первоначало, само существование: «Я есмь» (8.24, 58).

6. Явился человек, посланный от Бога, имя ему Иоанн.

Если на свое служение Иоанн был призван непосредственно Богом, то все, что он проповедовал и совершал, исходило от того, Кто его послал.

7. Он пришел для свидетельства, чтобы свидетельствовать о Свете, чтобы все уверовали чрез него.

Согласно прологу, миссия Иоанна заключалось не в крещении, а в свидетельстве. Поэтому не случайно, что по его окончании евангелист не приводит описания крещения Иисуса, а сразу переходит к многочисленным свидетельствам Предтечи.
В 7-м стихе Свет становится объектом веры. Это, во-первых, еще раз подчеркивает, что речь здесь идет не об обычном физическом свете, а о реальности иного порядка. А во- вторых, указывает, что этот Свет был Личностью, поскольку верить можно только в личность. Немаловажно, что к этой вере были предназначены все, без каких-либо исключений.

8. Не был он Свет, но пришел, чтобы свидетельствовать о Свете.

Хотя Иоанн не мог быть светом, Иисус назовет его «светильником», горящим и светящим, так что все, кто общался с ним, могли «возликовать при свете его» (5.35).

9. Был Свет истинный, Который просвещает каждого человека, приходящего в мир.

Определение света как «истинный» больше не встречается в Евангелии и значимо, поскольку истина впервые связывается здесь со Второй Ипостасью: в 14-м стихе Слово будет объявлено источником истины для людей.

Еще одна характеристика Света состоит в том, что, в отличие от обычного света, он не светит, а просвещает всякого человека. Это можно понимать как указание на всеведенье Иисуса Христа, о котором не раз говорится в Евангелии: «Сам же Иисус не вверял Себя им оттого, что Он знал всех, и потому что не имел нужды, чтобы кто засвидетельствовал о человеке; ибо Сам знал, что было в человеке» (2.24-25), «пойдите, посмотрите Человека, Который сказал мне все, что я сделала» (4.29), «но Я знаю вас, что любви Божией вы не имеете в себе» (5.42) и т. д.

Только Иисусу открыто подлинное знание человека, в то время как все, что говорили о Нем Его противники, исходило от диавола и являлось ложью (8.44-45). И так как появление Света служит выявлению истины, оно означает наступление суда: «А это есть суд, что свет пришел в мир… Ибо каждый, делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету… А творящий истину идет к свету, чтобы были явлены дела его, что они в Боге соделаны» (3.19, 20-21). Этот суд «истинен» (8.16), поскольку происходит в согласии с Пославшим Его Отцом (5.30).

10. В мире Он был, и мир чрез Него возник, и мир Его не познал.

В ст. 10 слово «мир» - это и вся вселенная («мир чрез Него возник»), и человеческое сообщество («мир Его не познал»), поскольку познавать что-либо способны лишь разумные существа. Тема познания проходит через все Евангелие, при этом познание и приятие, как правило, идут рука об руку (8.19, 15.21, 17.8; ср. 5.37-38, 42). Поэтому продолжением фразы «мир Его не познал» неизбежно становится «не приняли».

11. К своим пришел, и свои Его не приняли.

То есть «пришел» к людям, на прием которых Он мог рассчитывать прежде всего. «Свои» – это иудеи, которые тем самым представляют мир, отказавшийся от Сына Божия. Таким образом, слово «мир» (10 ст.) приобретает негативную окраску, оно становится олицетворением непослушания человечества Богу. Современники Иисуса Христа не приняли Его в божественном достоинстве, как своего Творца, через Которого был создан мир (5.17-18).

12. Всем же, кто принял Его, - дал им власть стать детьми Божиими, верующим во имя Его,

Это действительно власть - стать сыном Божиим, поскольку она упраздняет всякую человеческую обусловленность. Если жизнь дана человеку не людьми, а Богом, то она уже не подвластна смерти. Слово «власть» в Евангелии используется в контексте жизни и смерти: «Ибо, как Отец имеет жизнь в Самом Себе, так дал Он и Сыну иметь жизнь в Самом Себе, и дал Ему власть суд творить, потому что Он - Сын Человеческий» (5.26-27); «Никто не отбирает душу Мою от Меня, но я Сам полагаю ее. Власть имею положить ее, и власть имею снова принять ее» (10.18); «так как Ты дал Ему власть над всякою плотью, чтобы всем, кого даровал Ты Ему, дал Он жизнь вечную»(17.2). Наивысшая власть в мире – это возможность повелевать чужой жизнью. Суверенная власть Иисуса Христа означает, что Он имеет «жизнь в Самом Себе» (5.26). Его жизнью никто из людей не вправе распоряжаться (2.4), никто не имеет над Ним «никакой власти» (19.10-11).

13. которые не от крови, и не от хотения плоти, и не от хотения мужа, но от Бога были рождены.

Такое рождение в беседе с Никодимом названо рождением «свыше… от воды и Духа», без которого человек «не может войти в Царство Божие» (3.3, 5). Указание на «кровь» означает родовую принадлежность, сопричастность определенному народу. Поскольку рождение «от крови» не подразумевает рождения «от Бога», то тем самым исчезает превосходство иудейского происхождения; еврейство не сообщает никаких преимуществ перед Богом, подробно об этом говорится в Беседе после праздника Кущей (8.). А ниже в прологе будет сказано, что Моисей и закон также лишаются прежнего значения (17 ст.).

Итак, Иоанн сужает круг очевидцев и далее говорит о том, чем Иисус стал для тех, кто Ему поверил.

14. И Слово стало плотью и обитало среди нас, и мы увидели славу Его, славу как Единородного от Отца, полного благодати и истины.

То, что Слово, которое «было с Богом», «стало плотью» и «обитало с нами», предполагает два, на первый взгляд взаимоисключающих, момента:

1) Слово (Логос) – это откровение Бога вовне (см. 18-й стих), и как слово оно должно было обязательно прозвучать (15.22). Но евангелист говорит не о том, что Бог обратился к людям в проповеди Иисуса Христа, и не о чудесах, сопровождавших Его служение, а о лицезрении славы. И речь здесь идет не о Преображении, как часто полагают комментаторы, поскольку в четвертом Евангелии оно не упоминается.
Слава Христа не предполагала световых, голосовых, шумовых (Евр 12.18-19) или каких-либо других эффектов. Она была не ясна большинству людей, которые окружали Иисуса Христа. Чтобы ее познать, нужна была вера. Слава - это все земное служение Сына Божия, которое было исполнением воли Его небесного Отца (Ин 17.4). Слава – прерогатива Бога (5.44; 8.54), поэтому «видеть славу» – значит понимать, что Иисус – Бог. Слава подтверждает Его божественное достоинство.

2) С другой стороны, воплощение означает, что божество Слова было сокрыто под покровом «плоти». Сын Божий мог быть неопознан, «потому что Он» человек (5.27). Поэтому общение с Иисусом еще не означало понимания, кто же Он: «Но Я сказал вам, что вы и видели Меня и не веруете» (5.36).

15. Иоанн свидетельствует о Нем и провозглашает: это был Тот, о Ком я сказал: Идущий за мною впереди меня стал, потому что прежде меня был.

Иоанн уступает первенство Иисусу Христу, указывая на Его божественное происхождение. Предыдущие евангелисты уже приводили похожие высказывания, но они не содержали догматических элементов. Служение Иоанна Крестителя, как в прологе, так и в последующем евангельском тексте, всегда сопоставлено с Иисусом Христом. На страницах четвертого Евангелия Иоанн не существует сам по себе, вся его деятельность соотнесена с Иисусом: он свидетель, приводящий других к вере. В 3-й главе мы узнаем, что ученики Иоанна Крестителя с ревностью относились к возрастающей популярности Иисуса Христа. Несмотря на то, что Иоанн крестил Иисуса (что, казалось бы, ставит последнего в подчиненное положение по отношению к первому), служение Христа бесконечно превосходит миссию Иоанна. Согласно синоптическим евангелиям, то, что ученики Иоанна не могли полностью постичь назначение Иисуса, вынудило Крестителя послать их к Нему из заключения (Лк 7.19).

16. Ибо из полноты Его мы все приняли: и благодать на благодать;

Этот стих содержит одно из самых важных положений Евангелия от Иоанна: то, что раньше принадлежало лишь Сыну Божию, теперь может перейти к людям. И самый главный дар – это жизнь, которую Сын принес в избытке: «Я пришел, чтобы жизнь имели и в избытке имели» (10.10). Поэтому пролог говорит о благодати, которая переполняет тех, кто ее получил («благодать на благодать»).

17. потому что Закон дан был чрез Моисея, благодать и истина явились чрез Иисуса Христа.

Здесь мы встречаем еще одну антитезу, которая проходит через все евангельское повествование: Моисей, который получил закон (7.19), противопоставлен Иисусу Христу и истине, которую Он принес.

Если упоминание благодати содержится лишь в прологе, то истина – это одна из ключевых тем четвертого Евангелия. Иисус – Сама истина, Он полностью отожествляет Себя с ней: «… Я - путь и истина и жизнь» (14.6), она известна лишь Ему одному (8.45).

Мы вправе говорить о конфликте: закон вступает в противостояние с истиной и становится основанием для ее отторжения. Иисус объясняет Пилату, что Его приход в мир связан с откровением и распространением истины: «Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине» (18.37), а первосвященники, добиваясь от Пилата согласия на распятие Иисуса, объявят, что их требование продиктовано законом: «Ответили ему Иудеи: у нас есть закон, и по закону Он должен умереть, потому что сделал Себя Сыном Божиим» (19.7). Для них все то, что Он говорил о Себе, – явная ложь. Таким образом, борьба закона с истиной в конечном итоге послужила причиной осуждения Иисуса Христа на смерть.

Свое место в праздновании пасхи пролог Евангелия от Иоанна занял лишь в Византии не раньше VII века. В большинстве источников древней Церкви чтением пасхальной литургии служит 2-е Воскресное чтение (Мк 16.2-8). Возможно, впервые связь между прологом Евангелия от Иоанна и праздником Пасхи была установлена бл. Августином (354-430).

В двух его проповедях, произнесенных для новокрещенных в Пасху, он цитирует соответствующие стихи Ин 1.1-3, 14 и обсуждает феномен воплощения Слова. С конца II века массовое крещение оглашенных стало непременной и важной принадлежностью пасхального богослужения, тогда как пролог, содержащий наиболее полное выражение учения о Троице в Новом Завете, может служить одним из новозаветных символов веры. Римский папа Лев I (440-461) использовал пролог как чтение Пасхи, а позже антиохийский патриарх Севир (512-518) посвятил две пасхальные проповеди стиху Ин 1.14 «Слово стало плотью» в качестве основы крещального обряда.

Положение Пролога Евангелия от Иоанна в годичном круге чтений обусловлено исключительно значимостью его содержания как в богословском, так и в литургическом аспектах.

Благодаря тому, что мы слышим его в пасхальную ночь, перед нами предстает все домостроительство спасения, средоточием которого является Воскресение Христово.
Закон, дарованный через Моисея, теряет свое значение благодаря всему тому, что получено через Христа.

Это положение мы встретим и в дальнейшем изложении евангелиста Иоанна. Беседу о Хлебе Жизни Господь начинает со слов: «…не Моисей дал вам хлеб с неба, но Отец Мой дает вам истинный хлеб с неба» (Ин 6.32). А на празднике Кущей, обращаясь к иудеям, Он говорит: «Не Моисей ли вам дал Закон? И никто из вас не исполняет Закона» (Ин 7.19). «Моисей дал вам обрезание – не то чтобы оно было от Моисея, оно от отцов» (7.22). В приведенных словах Спасителя данное через Моисея сразу же обесценивается последующим… И хотя божественное происхождение откровения Моисею не ставится под сомнение – «Моисею говорил Бог» (9.29) – и для веры во Христа необходимо сначала поверить Моисею (5.46-47), однако то, что Отец сообщает и совершает через Сына (12.49; 14.10), перечеркивает все предшествующее.

Но тема «Христос и Моисей» не сводится у Евангелиста только к преуменьшению значения Моисея. После исцеления у овчей купели в субботу, когда иудеи обвиняют Иисуса в нарушении Моисеева Закона (5.16; 7.23), Он отвечает им, что весь суд отдан Ему Отцом (5.22) и Моисей, защитниками которого они себя выставляют, станет их обвинителем на последнем суде (5.45).
http://www.nsad.ru/articles/pashalnoe-evangelie-istina-protivostoit-zakonu