Основатель «серафимо-геннадиевской» ветви Катакомбной Церкви «схимитрополит» Геннадий (Секач). Слесарев А. В.

Слесарев А.В. Основатель "серафимо-геннадиевской" ветви Катакомбной церкви "схимитрополит" Геннадий (Секач) / Сектоведение. Альманах. Том II. - Жировичи: Издательство Минской Духовной Семинарии, 2012. - С. 112-147.

Уникальное явление религиозной жизни второй пол. ХХ – нач. XXI ст. представляет собой так называемая «серафимо-геннадиевская» («секачевская») ветвь Катакомбной Церкви, последователи которой отождествляют себя с исторической Российской Православной Церковью, совмещая членство в своих нелегальных общинах с посещением храмов Московского Патриархата. История названного религиозного сообщества тесно переплетена как с сектоведческой, так и с расколоведческой проблематикой. Именно к «серафимо-геннадиевской» («секачевской») ветви Катакомбной Церкви возводит свое происхождение тоталитарная секта «Богородичный Центр», возглавляемая бывшими «катакомбными» «иеромонахами» Иоанном (Береславским) и Петром (Большаковым). Кроме того, благодаря участию «серафимо-геннадиевского» «епископа» Викентия (Чекалина) в 1989 г. состоялось поставление иерархии Украинской Автокефальной Православной Церкви (УАПЦ). В свою очередь, «архиерейское» преемство от УАПЦ возводят секты «Богородичный Центр» и «Церковь Откровения» «архиепископа Каширского, патриарха и императора» Лазаря Васильева. Негативным следствием интегрированности последователей «серафимо-геннадиевской» ветви Катакомбной Церкви в жизнь современных приходских общин Московского Патриархата является транслирование ими псевдоправославных идей, присущих «катакомбной» субкультуре. К таковым можно отнести религиозно мотивированный антиглобализм (неприятие ИНН, отказ от паспортов нового образца и т.п.), культ псевдосвятых («святого мученика» Григория Распутина и др.), антииерархические, антиэкуменические и эсхатологические настроения.

Первую попытку изучения истории «серафимо-геннадиевской» ветви Катакомбной Церкви предпринял в 1990 г. Архиерейский Синод Русской Православной Церкви Заграницей (РПЦЗ), с надеждой воспринявший информацию о существовании в пределах советского государства нелегальной иерархии, альтернативной Московскому Патриархату. В результате специального расследования, проведенного епископом Лазарем (Журбенко), Канцелярией Архиерейского Синода РПЦЗ была составлена «Справка о катакомбной иерархии в России» № 4/77/133 от 2/15 августа 1990 г. [19] Данный документ констатировал отсутствие у «серафимо-геннадиевского» духовенства должных доказательств, необходимых для признания действительности их апостольского преемства и каноничности рукоположений. Обозначив в общих чертах линию «архиерейских» хиротоний, произведенных внутри названного религиозного сообщества, авторы справки не смогли выявить достоверной информации об основателях «серафимо-геннадиевской» ветви Катакомбной Церкви «архиепископе» Серафиме (Поздееве) и «схимитрополите» Геннадии (Секаче). По прошествии двух лет иеродиакон Иона (Яшунский) опубликовал очерк «Наши катакомбы» [17], в котором на основании личного опыта общения с «серафимо-геннадиевцами» предпринял попытку описания истории названной маргинальной группировки. Не привлекая архивные материалы, иеродиакон Иона в своей публикации лишь только описал известные ему события и факты из жизни «серафимо-геннадиевской» ветви Катакомбной Церкви, оставив нерешенным вопрос подлинных обстоятельств ее происхождения.

Новый импульс к обстоятельному научно-историческому изучению «серафимо-геннадиевской» ветви Катакомбной Церкви был дан российскими историками В. В. Алексеевым и М. Ю. Нечаевой, которые в 2000 и 2002 гг. опубликовали две части сборника документов «Воскресшие Романовы?.. К истории самозванчества в России» [1, 2]. В состав названного сборника вошло множество рассекреченных следственных материалов ОГПУ-НКВД, имеющих отношение к российским самозванцам 1920-1950-х гг. Благодаря данной публикации выяснилось, что родоначальником «серафимо-геннадиевской» ветви Катакомбной Церкви был мошенник-рецидивист М. А. Поздеев, из корыстных соображений объявивший себя архиепископом Смоленским Серафимом (Остроумовым) (+1937). Согласно каноническим нормам Православной Церкви, последнее обстоятельство лишает «серафимо-геннадиевских» священнослужителей всякой возможности на признание действительности их рукоположений и всех совершаемых священнодействий.

Биография другого основателя «серафимо-геннадиевской» ветви Катакомбной Церкви, каковым был «схимитрополит» Геннадий (Секач), до недавнего времени оставалась практически неизвестной. Целью настоящего исследования является освещение жизненного пути «схимитрополита» Геннадия, что стало возможным благодаря работе с материалами Государственного архива Гомельской области и архива Минского епархиального управления.

***

Григорий Яковлевич Секач родился 15 сентября 1904 г. в деревне Акулинка Михалковской волости Мозырского уезда Минской губернии (ныне Мозырский район Гомельской области, Республика Беларусь). Происходил из крестьянской семьи. В 1924 г. он окончил четырехклассную школу в г. Мозыре, а в 1927-1929 гг. являлся псаломщиком при Мозырском Свято-Успенском соборе. С юности Григорий Яковлевич ежегодно совершал паломничества в Киев, где познакомился с пребывавшим на покое схиархиепископом Антонием (Абашидзе)[1]. В 1930 г. Г. Я. Секач был обвинен в контрреволюционной деятельности и приговорен к 5 годам высылки, которую отбывал на Кольском полуострове. По окончании установленного срока наказания он поселился в г. Речице Гомельской области и устроился поваром в городскую столовую. В 1937 г. Григорий Яковлевич вступил в брак Анной Васильевной Гапоненко, которая впоследствии родила ему четверых детей. Спустя два года Г. Я. Секач вместе с семьей переехал в Гомель и до начала Великой Отечественной войны работал поваром в ресторане водного транспорта [4, л. 12-13, 46, 100-100 об.; 6, л. 18-19; 8, л. 29].

Летом 1941 г. Григорий Яковлевич вернулся в Речицу, где был избран старостой Свято-Троицкого храма, открытого при содействии немецкой оккупационной власти. По прошествии полутора лет схиархиепископ Антоний (Абашидзе) благословил его на принятие священного сана и направил для рукоположения к своему бывшему келейнику епископу Житомирскому Леонтию (Филипповичу)[2]. 15 марта 1943 г. в Житомирском кафедральном соборе Г. Я. Секач был хиротонисан во диакона, однако по прошествии нескольких дней Речицкий благочинный протоиерей Иларион Гомолицкий телеграммой сообщил о своем отказе принять новопоставленного клирика. После этого диакон Григорий перешел в клир Мозырской епархии Украинской Автономной Православной Церкви, возглавлявшейся женатым архиепископом Николаем (Автономовым)[3], скрывавшим от священноначалия неканоничность своей архиерейской хиротонии, полученной в обновленческом расколе. 25 марта 1943 г. архиепископ Николай рукоположил диакона Григория Секача во священника и направил его на приходское служение в деревню Заспа (ныне Речицкий район Гомельской области). Однако Речицкий благочинный воспрепятствовал этому назначению, после чего архиепископ Николай утвердил священника Григория в качестве настоятеля Свято-Николаевского храма деревни Артуки Речицкого района Гомельской области. После освобождения Беларуси священник Григорий Секач был поставлен перед необходимостью воссоединения с Московским Патриархатом. 23 июня 1944 г. архиепископом Калининским и Смоленским Василием (Ратмировым)[4] в Мозырском Свято-Успенском соборе он был перерукоположен во священника и повторно назначен на должность настоятеля Свято-Николаевского храма деревни Артуки. Необходимость перерукоположения была связана с тем, что все священнодействия обновленческого архиепископа Николая (Автономова) в Московском Патриархате не признавались действительными [4, л. 1, 12-13, 45, 100 об.-101; 6, л. 2, 18-19, 39; 7, л. 33; 8, л. 29; 10, л. 31].

По прошествии непродолжительного времени священник Григорий вступил в конфликт с епархиальной властью, проявив конфликтность своего характера, недисциплинированность и отсутствие базовых представлений о правильной организации приходской жизни. Категорически не приемля советы и указания священноначалия, он вовлек в этот конфликт простых верующих. Отмеченные особенности личности и поведения священника Григория Секача побудили благочинного Речицкого округа протоиерея Александра Петровского уже в 1946 г. охарактеризовать его как «злокачественную язву на церковном организме» [4, л. 3 об., 101].

Определением архиепископа Минского Василия от 25 декабря 1946 г. священник Григорий Секач за неоднократное неисполнение распоряжений епархиальной власти был запрещен в священнослужении. Обратившись к Гомельскому благочинному протоиерею Пиневичу, священник Григорий Секач получил у него разрешение на временное служение в местечке Лоев Гомельской области. По прошествии нескольких лет  священник Григорий в разговоре с ревизором Минской епархии заявил: «Я жил в Лоеве по командировке Пиневича. Причем, хотя приехал с запрещением арх. Василия, но я его не признавал» [4, л. 101 об.]. Впоследствии священник Григорий Секач принес формальное покаяние, письменно засвидетельствовав свое намерение беспрекословно выполнять возложенные на него обязанности и отбыв в качестве епитимии двухнедельное клиросное послушание, 12 марта 1947 г. был восстановлен в служении и назначен настоятелем Лоевского Свято-Троицкого молитвенного дома [4, л. 8, 10-11, 101; 6, л. 18-19; 7, л. 33; 8, л. 29].

Переехав в Лоев, священник Григорий Секач активно приступил к возведению нового молитвенного дома, строительство которого им было осуществлено в течении полугода. Однако положительное впечатление от проделанной работы было омрачено неприятным инцидентом. Переезжая в Лоев, священник Григорий попытался вывезти из Свято-Николаевского храма деревни Артуки антиминс, богослужебные сосуды, плащаницу, книги и другое имущество. Разрешение нового конфликта стало возможным только после вмешательства епархиальной власти, настоявшей на необходимости возвращения всех похищенных вещей. Командированный разбираться в сложившейся ситуации минский протоиерей Серафим Баторевич в своем отчете был вынужден констатировать, что «священник [Григорий] Секач (…) – явление случайное в духовной среде, вредное и разлагающее – плод церковного безвременья» [4, л. 18, 22-33, 37].

В 1949 г. деятельность священника Григория Секача снова стала предметом епархиального расследования. Будучи единственным священнослужителем в пределах Лоевского района Гомельской области, он не довольствовался совершением частных богослужений в своем регионе. Во время регулярных посещений деревень Речицкого, Ельского, Хойникского и Мозырского районов Гомельской области священник Григорий самочинно занимался требоисполнением, не испрашивая на это позволения настоятелей местных проходов. Своими действиями он не только грубо нарушал церковные каноны, но и подрывал материальное состояние других священников, возлагая на них тяжкий груз уплаты подоходных налогов за совершенные им требы. Кроме того, уполномоченный Совета по делам РПЦ при Совете Министров СССР по Гомельской области Е. Цуканов усмотрел в деятельности священника Григория нарушение советского религиозного законодательства и заявил о целесообразности его перевода из Лоева [4, л. 38-42, 47; 9, л. 19; 10, л. 8].

Определением архиепископа Минского и Белорусского Питирима (Свиридова)[5] от 13 марта 1950 г. священник Григорий Секач был назначен настоятелем Свято-Николаевского храма деревни Огородня-Гомельская Добрушского района Гомельской области. Отказавшись от этого назначения, священнослужитель стал на путь открытой конфронтации как с епархиальным начальством, так и с гражданской властью. Преследуя цель сохранения своего прежнего места служения, он развернул широкую кампанию по сбору подписей в свою поддержку, одновременно пытаясь дискредитировать нового настоятеля Лоевского Свято-Троицкого молитвенного дома священника Александра Сегеня. Коллективные обращения лоевских прихожан, насчитывавшие до нескольких сот подписей, направлялись архиепископу Минскому и Белорусскому Питириму (Свиридову) и Святейшему Патриарху Московскому и всея Руси Алексию I. Назначенная архиепископом Питиримом следственная комиссия, возглавленная священником Петром Бычковским, пришла к заключению, что все обвинения, воздвигнутые на священника Александра Сегеня сторонниками прежнего настоятеля, являются клеветническими и не имеют под собой реальных оснований. Также было установлено, что наиболее приближенный к священнику Григорию Секачу лоевский прихожанин направил новому настоятелю анонимное письмо, содержавшее непристойные ругательства и угрозы. Во время посещения Лоева члены епархиальной следственной комиссии столкнулись с широким распространением среди местного населения оппозиционных настроений, проявлявшихся в отказе от признания над собой духовной власти архиепископа Минского и Белорусского Питирима [4, л. 50-52, 57-67, 70-72, 74-75]. При более тщательном изучении ситуации выяснилось, что священник Григорий Секач длительное время отказывался от поминовения на богослужениях имени Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия, мотивируя свою позицию следующими словами: «А что его поминать, когда он заодно со Сталиным и коммунистами? Такие Патриархи – не Патриархи и поминать их не нужно» [4, л. 72, 107]. Практически одновременно с епархиальным расследованием уполномоченный Совета по делам РПЦ по Гомельской области Е. Цуканов в своем ежеквартальном отчете констатировал: «Священник Секач является махровым церковным сектантом, […] он не признает Московского патриархата (как "ставленника советской власти и близко стоящего к Сталину"), […] он в церкви поминал только восточных патриархов» [10, л. 24]. Вполне очевидно, что антииерархические настроения, выявленные среди прихожан Лоевского Свято-Троицкого молитвенного дома в 1950 г., возникли не по причине критики архиерейского указа о смене настоятеля, а были сформированы священником Григорием Секачом еще за несколько лет до этого. Отказ от признания канонической легитимности священноначалия Московского Патриархата, заявленный еще в 1947 г. и основанный на отрицании возможности политического компромисса с советской властью, свидетельствует о симпатиях священника Григория к идеям «правой» церковной оппозиции (движению «непоминающих»). Весьма примечательно, что возникшие в кон. 1920-х гг. на Гомельщине оппозиционные церковные группы, в свое время находили поддержку со стороны схиархиепископа Антония (Абашидзе) [3, л. 164 об, 186, 191-193 об., 269-270, 272, 414, 430-431], рекомендовавшего Г. Я. Секача к принятию священного сана. Можно предположить, что священник Григорий еще в юные годы познакомился не только со схиархиепископом Антонием, но и с движением антисоветски настроенных противников Московской Патриархии. Дополнительным аргументом в пользу такого предположения может служить тот факт, что родная тетя Григория Секача в 1929 г. была осуждена на 10 лет за отказ принять советский паспорт [4, л. 100 об.].

Дальнейшее изучение деятельности священника Григория Секача выявило, что он поддерживал тесные связи с «непоминающим» иеромонахом Полиевктом, с 1948 г. проживавшим в деревне Артуки Речицкого района, а также с киевскими монахами и монахинями, отказывавшимися от признания Московского Патриархата. Наиболее частым гостем священника Григория был некий архимандрит Варлаам, проживавший в подвале Киевского Выдубецкого монастыря и избегавший посещения храмов Русской Православной Церкви. Нередко священник Григорий и иеромонах Полиевкт бывали в Киеве, где встречались со сторонниками движения «непоминающих» («катакомбного» движения). Кроме того, в 1949 г. архимандрит Варлаам совершил в Лоеве четыре тайных монашеских пострига, тем самым положив начало существованию нелегальной монашеской общины, объединенной вокруг священника Григория Секача. В ходе опроса жителей Лоева епархиальный ревизор священник Петр Бычковский получил информацию о том, что и сам священник Григорий еще с 1947 г. неоднократно заявлял о том, что является тайным монахом. Однако при встрече с представителем епархии сам священник Григория эту информацию категорически отрицал, указывая на то, что проживает с женой и воспитывает четверых детей [4, л. 72 об.-73, 101 об, 106-110, 124].

Результаты работы епархиальной следственной комиссии во всей полноте подтвердили наличие в деятельности священника Григория Секача многочисленных нарушений как церковных канонов, так и советского религиозного законодательства. Ставшая после этого очевидной невозможность его возвращения в Лоев значительно обострила накал страстей среди прихожан местного храма. Категорическое неприятие ими нового настоятеля побудило архиепископа Питирима перевести священника Александра Сегеня на другой приход. Однако и в отношении священника Григория Секача были применены достаточно серьезные меры воздействия. Распоряжением уполномоченного Совета по делам РПЦ по Гомельской области Е. Цуканова он был лишен официальной регистрации, дававшей право на легальное совершение религиозной деятельности. Кроме того, в отношении оскандалившегося священнослужителя было возбуждено следствие по факту финансовых растрат в Лоевском молитвенном доме [4, л. 126-131; 10, л. 8, 20-21, 24, 31].

Определением архиепископа Минского и Белорусского Питирима от 29 июля 1950 г. священник Григорий Секач был отстранен от должности настоятеля Свято-Николаевского храма деревни Огородня-Гомельская Добрушского района Гомельской области и выведен за штат Минской епархии. Основанием к принятию данного решения послужило снятие священнослужителя с официальной регистрации, произведенное уполномоченным Совета по делам РПЦ. Оставшись проживать в Лоеве, священник Григорий приступил к нелегальному совершению треб в различных населенных пунктах Лоевского, Речицкого и Добрушского районов Гомельской области, чем вызывал обеспокоенность областного уполномоченного Совета по делам РПЦ. Одновременно с этим последователи отстраненного священнослужителя продолжали направлять светским и церковным властям ходатайства о восстановлении его в должности настоятеля Лоевского Свято-Троицкого молитвенного дома. К осени 1950 г. священник Григорий Секач осознал бесперспективность борьбы за возвращение в Лоев и начал прилагать усилия для обустройства на другом месте. Поскольку к этому времени вакантных приходских мест в Лоевском и Речицком районах уже не имелось, он задумал возродить приходскую жизнь в одном из сел, а затем искать возможности остаться в нем на служении. В конце лета – начале осени 1950 г. священник Григорий организовал кампанию по открытию часовни или молитвенного дома в селе Ветхин Артюковского сельсовета Речицкого района. Не достигнув положительного результата, он в начале 1951 г. расколол церковную общину деревни Огородня-Гомельская Добрушского района, настроив значительную часть прихожан против местного настоятеля священника Антония Горбачева. Обращает на себя внимание, что в это время священник Григорий Секач снова позиционировал себя иеромонахом, а некоторые его приспешницы им были пострижены в монашество. Параллельно с деструктивной деятельностью в деревне Огородня-Гомельская, священник Григорий организовал несанкционированное строительство часовни на фундаменте разрушенного деревенского храма деревни Шарпиловка Лоевского района. Окончив строительство, верующие провели в часовне несколько богослужений, после чего о ее существовании стало известно властям. Для выяснения обстоятельств в Шарпиловку неоднократно приезжали ответственные советские и партийные работники, констатировавшие грубое попрание религиозного законодательства. Итогом произошедшего стало наложение соответствующих взысканий на председателя Лоевского райисполкома и уполномоченного Совета по делам РПЦ по Гомельской области. По прошествии крайне непродолжительного времени последний был уволен с занимаемой должности. Вполне естественно, что и священник Григорий Секач лишился возможности совершать приходское служение в пределах Гомельской области. По указанию республиканского уполномоченного Совета по делам РПЦ самостоятельный приход в деревне Шарпиловка зарегистрирован не был, а новопостроенную часовню приписали к приходу расположенной по близости деревни Ново-Дятловичи [4, л. 79-99, 106, 112-117, 120-122, 124, 128 об., 137-139, 142-146 об.; 9, л. 19; 10, л. 1-2, 6-7; 12, л. 35].

В конце октября 1951 г. священник Григорий Секач предпринял очередную попытку вернуться к легальному служению, направив архиепископу Минскому и Белорусскому Питириму (Свиридову) прошение, в котором высказывалась готовность получить назначение на любой приход Минско-Белорусской епархии. Встретив категорический отказ, священник Григорий уже в декабре 1951 г. епископом Черниговским и Нежинским Иаковом (Заикой) был временно допущен к исполнению пастырских обязанностей в деревне Карповка Черниговской области. В 1952 г. священник Григорий был официально зарегистрирован уполномоченным Совета по делам РПЦ по Черниговской области и назначен настоятелем храма деревни Вербовка Добрянского района Черниговской области. На новое место служения он переехал один, оставив семью в Лоеве. Поскольку деревня Вербовка граничила с Гомельской областью, священнослужитель регулярно бывал дома, продолжая посещать села Тереховского, Лоевского и Добрушского районов Гомельской области с целью совершения богослужений. Одновременно с этим он безрезультатно пытался добиться у архиепископа Минского и Белорусского Питирима назначения на служение в деревню Шарпиловка Лоевского района, привлекая к отстаиванию собственных интересов местную приходскую общину. Реагируя на происходящее, уполномоченный Совета по делам РПЦ по Гомельской области В. Т. Лобанов просил уполномоченного Совета по Черниговской области Ф. И. Репу принять соответствующие меры в отношении священника Григория Секача. Несмотря на это, все нарушения священнослужителя по непонятным причинам длительное время оставались безнаказанными [4, л. 133-134, 146а-151, 153-154; 13, л. 54-55; 15, л. 44]. Не исключено, что уполномоченный Совета по делам РПЦ по Черниговской области своим дозволением на служение священника Григория Секача и игнорированием жалоб гомельского уполномоченного оказывал священнослужителю определенное содействие. Определить подлинную причину такой позиции государственного чиновника не представляется возможным, а спектр предположений может быть крайне широк – от личной симпатии до коррупционной заинтересованности.

По прошествии почти трех лет уполномоченный Совета по делам РПЦ по Гомельской области В. Т. Лобанов решил окончательно нейтрализовать деятельность священника Григория Секача, по-прежнему продолжавшего нелегально посещать населенные пункты Гомельщины. 23 февраля 1955 г. он направил рапорты в Совет по делам РПЦ (г. Москва), уполномоченному Совета по делам РПЦ по УССР (г. Киев) и уполномоченному Совета по делам РПЦ по БССР (г. Минск), в которых жаловался на бездействие уполномоченного Совета по Черниговской области Ф. И. Репы. Как следует из сообщения Лобанова, к этому времени священник Григорий близко сошелся с нелегальным архимандритом Варлаамом, отказывавшимся от признания Московского Патриархата и часто совершавшим нелегальные монашеские постриги. Неоднократно архимандрит Варлаам гостил у священника Григория Секача в деревне Вербовка, где также совершил пострижение в монашество нескольких женщин. Кроме того, еще в 1954 г. на территории Тереховского района Гомельской области священник Григорий склонил нескольких человек к принятию монашества, а архимандрит Варлаам нелегально постриг двух девушек и двух юношей [13, л. 54-56].

Реагируя на рапорт В. Т. Лобанова, заместитель председателя Совета по делам РПЦ при Совете министров СССР С. К. Белышев 8 марта 1955 г. направил на имя гомельского, черниговского и украинского республиканского уполномоченных секретное распоряжение, в котором указывал на необходимость перевода священника Григория Секача на другое место служения, которое по своему географическому расположению находилось бы в районе, противоположном границе с Гомельской областью. Кроме того, уполномоченному Совета по УССР Г. А. Корчевому давалось задание заняться «личностью и деятельностью» архимандрита Варлаама с последующим «применением к нему мер». Реализация указанного распоряжения должна была состояться не позднее 30 марта 1955 г. [14, л. 6]

Итогом развития описанных событий стал перевод священника Григория Секача на служение в деревню Петровка Городнянского района Черниговской области. К сожалению, информация о дальнейшей судьбе архимандрита Варлаама не выявлена. Прослужив в Петровке немногим более года, священник Григорий снова стал участником скандальной истории. Его храм посещали два школьника, прислуживавшие в алтаре во время богослужений. Летом 1956 г. после всенощного бдения один из них остался ночевать в храме, что вызвало недоумение и возмущение со стороны школьной администрации. С началом учебного года этот школьник пришел на занятия без пионерского галстука. Вполне очевидно, что причиной такого поступка стало принятие школьником антикоммунистических воззрений, имевших религиозную мотивировку. Вскоре после этого несовершеннолетний пономарь был исключен из школы, а по прошествии полутора месяцев восстановлен. Не избежал наказания и директор местной школы, который уже в 1957 г. был уволен с работы. Считая виновником своих бедствий священника Григория Секача, он направил жалобу уполномоченному Совета по делам РПЦ по Черниговской области Ф. И. Репе. Реагируя на произошедшее и учитывая прежние нарекания со стороны заместителя председателя Совета по делам РПЦ, черниговский уполномоченный лишил священника Григория официальной регистрации, что имело естественным следствием прекращение его служения в Черниговской епархии [15, л. 44-45].

Спустя непродолжительное время священник Григорий Секач предпринял очередную попытку восстановления в клире Минско-Белорусской епархии. В мае 1958 г. он обратился к уполномоченному Совета по делам РПЦ по Гомельской области В. Т. Лобанову с просьбой о предоставлении регистрации, в чем ему было категорически отказано. Рассмотрев заявление священнослужителя, уполномоченный поставил на нем следующую резолюцию: «В регистрации по Гом.[ельской] обл.[асти] я отказал как одному из наглых нарушителей. Уполном.[оченный] В. Лобанов» [14, л. 43-44]. Так же безрезультатно окончились попытки священника Григория устроиться на служение во Владимирской, Сумской и Ворошиловоградской (Луганской) епархиях [4, л. 160-161].

В очередной раз лишившись возможности легального совершения приходского служения, священник Григорий Секач в 1959 г. самовольно занял настоятельское место в одном из приходов Брянской области. Совместными усилиями епископа Орловского и Брянского Иеронима (Захарова) и уполномоченного Совета по делам РПЦ по Брянской области он был выдворен из захваченного прихода. Поселившись в г. Щорсе Черниговской области, священник Григорий в кон. 1959 – нач. 1960 гг. снова безуспешно пытался восстановиться в клире Минской епархии [4, л. 164-169].

В материалах уполномоченного Совета по делам РПЦ по Гомельской области И. Потапова отмечается, что в 1960 г. священник Григорий Секач открыто объявил себя иеромонахом Геннадием и продолжил нелегальное посещение своих последователей в различных населенных пунктах Гомельщины. Вполне вероятно, что его монашеский постриг состоялся еще в кон. 1940-х гг., о чем свидетельствуют упоминавшиеся ранее факты. Более того, в 1960 г. иеромонах Геннадий совершил значительное количество монашеских постригов, по причине чего в материалах уполномоченного он упоминался как «инкубатор монашества» [16, л. 29]. Стремление последователей иеромонаха Григория (Секача) к принятию монашеского пострига во многом объясняется тем, что в «катакомбной» среде нередко наблюдалось обостренное эсхатологическое восприятие действительности. Усматривая в советской власти признаки «царства антихриста» и напряженно ожидая скорый конец света, многие последователи «катакомбного» движения не видели иного средства спасения, кроме отречения от мира и пострижения в монашество.

Материалы уполномоченного Совета по делам РПЦ по Гомельской области за 1960 г. также содержат упоминание и о том, что к этому времени иеромонах Геннадий (Секач) уже не отождествлял себя с Московской Патриархией, именуясь «древлеправославным»: «Григорий Секач, считая себя древлеправославным, не желающим регистрироваться в органах Советской власти, пользуясь простотой верующих людей, совершает преспокойно обходы деревень» [16, л. 29]. Цитированный текст не совсем точно характеризует самоидентификацию священнослужителя, который в силу своей причастности к «катакомбному» движению вероятнее всего мог именоваться «истинно-православным», а не «древлеправославным», поскольку последний термин традиционно усваивается последователям старообрядчества. Еще одной характерной мировоззренческой чертой иеромонаха Геннадия, сформировавшейся к обозначенному времени, явилось принципиальное нежелание ставить свое служение в зависимость от официальной регистрации, предоставляемой советскими контролирующими органами. Иными словами, к 1960 г. священник Григорий Секач окончательно разорвал с Московской Патриархией и всецело сосредоточился на руководстве последователями «катакомбного» движения, для которых он уже много лет был иеромонахом Геннадием.

После 1960 г. личное дело священника Григория Секача, находившееся на хранении в архиве Минской епархии, не пополнялось новыми документальными материалами. Подобным образом с этого же времени его имя не встречается в материалах уполномоченного Совета по делам РПЦ по Гомельской области. Данное обстоятельство может свидетельствовать как о переезде священнослужителя в другой регион, так и о более тщательном соблюдении им условий конспиративного существования, характерного для «катакомбных» священнослужителей. Со всей определенностью можно утверждать, что до 1971 г. иеромонах Геннадий (Секач) сблизился с упомянутым ранее мошенником-рецидивистом М. А. Поздеевым, выдававшим себя за архиепископа Смоленского Серафима (Остроумова) (+1937), и принял от него «архиерейское» рукоположение. Согласно Справке Канцелярии Архиерейского Синода РПЦЗ № 4/77/133 от 2/15 августа 1990 г., после смерти М. А. Поздеева («епископа» Серафима), последовавшей в 1971 г., «епископ» Геннадий (Секач) провел рукоположение «катакомбных» «епископов» Феодосия (Гуменникова), Григория, Херувима (Дегтяря), Епифания (Каминского) и Антония (Пилецкого) [19, л. 2]. Значительно расширив иерархию «серафимо-геннадиевской» ветви Катакомбной Церкви «епископ» Геннадий (Секач) был возведен в сан «митрополита» и наделен титулом Первоиерарха [17, с. 245].

Слева направо: «схимитрополит» Геннадий (Секач) и «митрополит» Григорий
Нач. 1980-х гг.

В октябре 1983 г. «схимитрополит» Геннадий (Секач) направил митрополиту Минскому и Белорусскому Филарету (Вахромееву) прошение об установлении ему ежемесячной пенсии. Весьма примечательно, что в этом обращении Первоиерарх «серафимо-геннадиевской» ветви Катакомбной Церкви именовал себя «заштатным архиереем Григорием Яковлевичем Секачом». Не  имея представления о тайной раскольнической деятельности просителя, митрополит Филарет распорядился об установлении ежемесячного пенсионного пособия для заштатного клирика Минской епархии священника Григория Секача. Денежные перечисления «схимитрополиту» Геннадию, проживавшему в то время на станции Зеленчукская Ставропольского края, поступали вплоть до его смерти, последовавшей 2 мая 1987 г. [5, л. 1-45]

Завершая обзор биографии «схимитрополита» Геннадия (Секача), необходимо отметить, что его многолетнее сочетание руководства «катакомбными» общинами со служением в храмах Московского Патриархата во многом предопределило мировоззренческую позицию «серафимо-геннадиевской» («секачевской») ветви Катакомбной Церкви. В отличие от большинства «катакомбных» группировок, «серафимо-геннадиевцы» не избегают посещения храмов Русской Православной Церкви, параллельно участвуя в жизни своих нелегальных общин. Данное обстоятельство в значительной степени увеличивает риск развития внутрицерковного сектантства и прораскольнических настроений в приходах канонической Церкви.

ЛИТЕРАТУРА

1. Алексеев, В.В. Воскресшие Романовы?.. К истории самозванчества в России XX века: в 2 ч. / В.В. Алексеев, М.Ю. Нечаева. – Екатеринбург, 2000. – Ч. 1. – 397 с.
2. Алексеев, В.В. Воскресшие Романовы?.. К истории самозванчества в России XX века: в 2 ч. / В.В. Алексеев, М.Ю. Нечаева. – Челябинск: Изд. Южно-Уральского государственного университета, 2002. – Ч. 2. – 558 с.
3. Архив Управления Комитета Государственной Безопасности Республики Беларусь по Гомельской области. Дело № 15454-с.
4. Архив Минского епархиального управления (далее – Архив МЕУ). – Ф. 1. – Оп. 2. – Д. 803. Личное дело священника Григория Секача. Т. I.
5. Архив МЕУ. – Ф. 1. – Оп. 2. – Д. 804. Личное дело священника Григория Секача. Т. II.
6. Государственный архив Гомельской области (далее – ГАГО). – Ф. 1354. – Оп. 5. – Д. 42. Дело уполномоченного Совета по делам РПЦ по Гомельской области за 1945 г.
7. ГАГО. – Ф. 1354. – Оп. 5. – Д. 70. Дело уполномоченного Совета по делам РПЦ по Гомельской области за 1947 г.
8. ГАГО. – Ф. 3441. – Оп. 1. – Д. 1. Дело уполномоченного Совета по делам РПЦ по Гомельской области за 1947 г.
9. ГАГО. – Ф. 3441. – Оп. 1. – Д. 2. Дело уполномоченного Совета по делам РПЦ по Гомельской области за 1953 г.
10. ГАГО. – Ф. 3441. – Оп. 1. – Д. 5. Дело уполномоченного Совета по делам РПЦ по Гомельской области за 1950 г.
11. ГАГО. – Ф. 3441. – Оп. 1. – Д. 9. Дело уполномоченного Совета по делам РПЦ по Гомельской области за 1952 г.
12. ГАГО. – Ф. 3441. – Оп. 1. – Д. 12. Дело уполномоченного Совета по делам РПЦ по Гомельской области за 1953 г.
13. ГАГО. – Ф. 3441. – Оп. 2. – Д. 5-с. Дело уполномоченного Совета по делам РПЦ по Гомельской области за 1955 г.
14. ГАГО. – Ф. 3441. – Оп. 2. – Д. 6-с. Дело уполномоченного Совета по делам РПЦ по Гомельской области за 1955 г.
15. ГАГО. – Ф. 3441. – Оп. 3. – Д. 27. Дело уполномоченного Совета по делам РПЦ по Гомельской области за 1958 г.
16. ГАГО. – Ф. 3441. – Оп. 3. – Д. 30. Дело уполномоченного Совета по делам РПЦ по Гомельской области за 1960 г.
17. Иона (Яшунский), иеродиакон. Наши катакомбы / И. Яшунский // Вестник РХД. – Париж-Нью-Йорк-Москва. – 1992. – № 166. – С. 243-260.
18. Нечаева, М.Ю. Лжекнязь Михаил. Дебют самозванца / М.Ю. Нечаева. – Екатеринбург, 2000. – 19 с.
19. Справка Канцелярии Архиерейского Синода РПЦЗ № 4/77/133 от 2/15 августа 1990 г. о катакомбной иерархии в России. Заверена Заместителем Секретаря Архиерейского Синода РПЦЗ епископом Иларионом (Капралом). На 2-х листах. Фотокопия. (Архив автора).