Одна цитата к вопросу о «действительности/недействительности» таинств у католиков

«За Литургией было так много христиан, что о. Андроник удивился: “Праздник Богородицы чтут так же, как в России”, – говорит <…>. Между прочими был один патер; сначала стоял в дверях, потом с доктором Кёбером в правом крыле Церкви, и заявил себя очень скверно тем, что ни на каждения, ни на благословения не преклонил хотя бы мало голову, а стоял совершенным истуканом; наш бы, православный, непременно отдал привет католическому епископу; ведь таинство священства взаимно нами признается и уважается. Но в этом-то и выражается, что католичество – яд мира, и что ему предстоит то же, что было с ересью Ария, то есть исчезновение из мира» (15 / 27 августа 1898.

Суббота. Успение Пресвятой Богородицы // Дневники святого Николая Японского. СПб., 2004. Т. 3. С. 776).

Насчёт исчезновения католичества из мира – это, наверное, слишком романтичный прогноз, но да речь сейчас не об этом. Как-то встречал эту цитату в одном ЖЖ, где её приводили с целью обличения «проклятых еретиков» (там дальше св. Николай ещё и о протестантизме резко высказался, – я здесь не цитирую, т.к. к вопросу о таинствах это уже не относится); и вот что интересно: слова, которые я подчеркнул, при цитировании пропустили, заменив их скромным троеточием. Чтобы, не дай Бог, православный читатель не узнал о том, что св. Николай признавал и уважал католическое таинство священства.

Кто-нибудь, наверняка, возмутится и скажет, что св. Николай противоречит здесь 32-му правилу Лаодикийского собора: «Не подобает от еретиков принимати благословения, которые суть суесловия паче, нежели благословения». Ревностных знатоков церковных канонов у нас много; это ещё от иудеев традиция идёт, тоже ведь были знатоками Закона и спуска нарушителям не давали – чуть что, хватались за камни (и формально были совершенно правы).

В этой дневниковой записи вызывает вопрос фраза: «Но в этом-то и выражается, что католичество – яд мира». В чём «в этом-то»?

Речь идёт не о каких-то католических догматах (чистилище, папский примат и пр.), а об этике взаимоотношений католиков и православных, которых св. Николай противопоставил друг другу в контексте одной экклесиологической проблемы. Католик не отвечает на благословение православного архиерея, а православные, считает св. Николай, непременно ответили бы (речь идёт, конечно, не о нынешних православных, а о тех, родом из XIX в., которых мы сейчас плохо себе представляем). И в этом-то, говорит святитель, выражается то, что «католичество – яд мира».

Мысль такая: яд заключается в непризнании (или просто в неуважении) католиками благодати священства у православных, которых св. Николай ставит в пример католикам именно в том отношении, что православные признают и уважат католическое священство; а это значит, что если бы православные вдруг перестали признавать и уважать католическое священство, то, с точки зрения св. Николая, они заразились бы тем самым ядом, который он увидел у католиков.

Если бы дать этому яду название, то, думаю, можно было бы сказать так: «конфессиональная гордость». Этой гордостью был заражён тот патер, который не отвечал на благословения св. Николая и которому святитель противопоставил незаражённых подобной гордостью православных.

Теперь мы, конечно, можем констатировать, что интоксикация в русском православии уже произошла (не повсеместная, правда). А у греков она произошла гораздо раньше (и, судя по всему, как ответная реакция на отказ католиков признавать благодатность православных таинств, – воздали греки римлянам злом за зло, ядом за яд).

http://vladimir-chub.livejournal.com/54347.html