Ода читателю. Наталья Багинская

Сколько в мире писателей? На этот вопрос я находила разные ответы. На все времена и народы их набралось что-то около трёхсот тысяч — авторов разного уровня и тематик. Всего триста тысяч — и это результат самых оптимистичных подсчётов. Но несмотря на то, что сейчас наша планета насчитывает миллиарды жителей, думаю, на эти триста тысяч приходится... гораздо меньше читателей.

«Жизнь — это усилие во времени»

Читателей меньше по той же причине, что и по-настоящему живых людей меньше, чем мёртвых. Меня потрясла проповедь в одном из киевских храмов, в которой говорилось о том, что никто из людей, пока не умер, не может утверждать, что он жив. Мёртвыми нас делает потакание смертным грехам. Нет сомнения, что все преподобные, чьи нетленные мощи лежат в лаврских пещерах, — победили смерть. Потому что они победили грех, они — в Боге, они живые. А мы?

О том, как трудно на земле отличить живое от мёртвого, говорят не только священники. Философ Мераб Константинович Мамардашвили учил своих студентов: «Нужно прилагать усилие, чтобы оставаться живым. Не всё живо, что кажется живым. Многое из того, что мы думаем и что мы делаем — мертво. Мертво, потому что это подражание чему-то, мертво, потому что не твоя мысль — а чужая мысль. Мертво потому, что это не твоё подлинное собственное чувство, а стереотипное, стандартное — такое, которое полагается, а не то, которое ты испытываешь сам. И мы в жизни очень трудно отличаем то, что мы испытываем сами, от того, что испытывают наши соседи, близкие, знакомые. Мы словесно производим, но в этой словесной оболочке отсутствует наше подлинное личное переживание».

Учиться читать

Настоящее чтение — такое же сложное занятие, как и труд оставаться живым по-настоящему. «Подлинное личное переживание», собственные суждения, выводы и порывы — этим отличается настоящее чтение от формального, мертвящего букву, изгоняющего дух. Настоящее чтение требует не только сосредоточения и самоотдачи, но, как и всякий нечернорабочий труд — определённой квалификации, профессионального мастерства.

Учиться читать — это как учиться играть на фортепиано. Помню, как одна моя пятилетняя знакомая, услышав, что её ровесник стал учиться играть на пианино, искренне удивилась: «Как, он не умеет?» Потому что в её представлении играть означало нажимать на клавиши. Так некоторые думают, что читать — означает складывать буквы в слова и предложения. Но если предложения оживляют лишь стереотипы и смысловые клише, это не чтение. Как правильное нажимание клавиш по нотам — это ещё не музыка.

Есть учителя музыки, а есть учителя настоящего чтения — ими бывают родители, старшие друзья, учителя литературы. Система школьных сочинений как раз направлена на то, чтобы научить нас читать по-настоящему — вдумчиво, глубоко, со вкусом. Поскольку в сочинении по литературе мы должны передать свои собственные мысли и образы, которые вызвало у нас определённое произведение. Но мы зачастую, как настоящие мертвяки, никуда не движемся — и скатываем рассуждения, мнения и взгляды либо из интернета, либо из учебника критики...

Мне лично повезло с учителем чтения. И если я хоть одну страничку в своей жизни сподобилась прочитать самобытно — то это благодаря своей учительнице Татьяне Петровне Бабковой. Царство ей Небесное! На её уроках русской литературы пятёрку мог получить самый отъявленный двоечник, если умудрялся пережить прочитанное самостоятельно. А мы, отличницы, знали, что наша прилежность не гарантирует хорошей оценки, ибо на уроках Татьяны Петровны нужно не вовсю зубрить, а вовсю думать. Помню, как однажды, когда мы изучали прозу Пушкина, она задала вопрос: «Так любила Маша Дубровского или нет?». Тогда в моём пионерском сознании не любить разбойника-революционера Дубровского было просто антисоветчиной. Я взметнула руку вверх, чтобы быстрее всех выдать верный ответ, и выкрикнула: «Конечно, любила!». Татьяна Петровна выдержала паузу и тихо спросила: «А как ты тогда объяснишь Машин крик души, когда отец заставлял её выйти замуж за престарелого князя: „...лучше пойду замуж за Дубровского!“?» Удар, который я пережила от обрушившихся на меня откровений, неописуем. Как важно, как ценно, чтобы в жизни нашёлся человек, который вовремя даст по башке, чтобы ты научился думать самостоятельно, а не воспроизводить общепринятые установки.

Мастера чтения

Настоящее, живое чтение художественной литературы — это всегда сотворчество читателя с автором. Это таинственное действие, в результате которого возникает как бы новое произведение. Как в связке между композитором и музыкантом появляется неповторимая мелодия, обусловленная, с одной стороны, возможностями партитуры, с другой стороны — возможностями исполнителя.

Читатель с книгой — при условии совершения «внутреннего акта» — ограничен только потенциалом своего ума и сердца.

Люди с особым талантом к чтению зачастую проявляются в социуме как литературные критики. Стоит почитать, скажем, гениального литературоведа Виктора Шкловского, чтобы изрядно обогатиться новым инструментарием, новыми приёмами, новыми ракурсами, с которыми можно открывать художественные произведения намного полнее и ярче: «Слова разные, в зависимости от того, кто их приносит. Они приносятся, как будто вырванные с корнями, с куском леса мысли, в котором они живут и сталкиваются».

Читая один и тот же текст, разные читатели даже с равным уровнем образованности могут испытывать противоположные ощущения. Например, образ лодки, разрезающей серебряные воды озера на закате, у каждого вызовет собственные ассоциации. У одного — приятные, о рыбалке. У другого — несчастные, о первом неудачном признании в любви.

Итак, каждый читатель, благодаря личным ассоциациям, погружается в мир собственных трактовок образов, которые предлагает ему писатель. Можно сказать — в мир собственных галлюцинаций. Почему так происходит, замечательно объясняет Герман Гессе: «Я могу сделать свою ассоциацию понятной вам, но я не могу сделать так, чтобы хоть у одного из вас моя частная ассоциация тоже стала непреложным механизмом, неукоснительно реагирующим на вызов и срабатывающим всегда совершенно одинаково».

Соединяясь с книгой, настоящий читатель становится режиссёром-постановщиком собственной картины. В сознании разворачиваются динамичные сцены, наполненные симфониями звуков, световыми шоу, тончайшей игрой героев. Мозг — это самый смелый драматург, поскольку его постановки не требуют больших бюджетов, даже если он читает «Марсианские хроники» Рэя Брэдбери.

Тем, кто умеет читать по-настоящему, и сложнее, и легче смотреть киноверсии великих произведений. Я знаю людей, которые наотрез отказываются смотреть экранизацию «Белой гвардии», поскольку не хотят сравнивать её с возникшими собственными образами, с собственной внутренней «экранизацией» во время прочтения этого пронзительного булгаковского романа.

Чтение с разумением

Но искусство чтения художественной литературы преступно переносить, скажем, на медицинскую энциклопедию. Полёт фантазии уместен только там, где речь идёт о воссоздании сочинённых переживаний. Но если дело касается реальных страданий реального больного, а нам нужно его спасать — то здесь вольная трактовка медицинской литературы может привести к печальному исходу.

Точно такая же ответственность лежит на всяком человеке, читающем Библию, поскольку Священное Писание можно назвать справочником по спасению души. Библия содержит множество различных жанров — эпосов, драм, трагедий, философских эссе, писем, притч. Но Библия — это не литературное произведение! Это святое свидетельство, откровение, благая весть, путеводитель к спасительному выходу, который одновременно является входом в жизнь вечную.

Поэтому, принимая моду на «свободу толкования» священных текстов, современный либеральный читатель становится пленником своего воображения, рискует увлечься тупиковой тропой, лишиться Единого Бога, заменить истинный образ Спасителя... своим «глюком». Как говорил Сковорода, «Сии-то молодецкие умы пленены своими мнениями, как бы местною блудницею». И тогда наводняют мир кощунственные прочтения Евангелия, такие как кинолента «Последнее искушение Христа»...

Православная Церковь учит, что для самого живого, настоящего, верного прочтения Библии нужна помощь... Автора. И поскольку и для ветхозаветных пророков, и для новозаветных апостолов соавтором всегда являлся Святой Дух, то и толкование библейских текстов нужно искать с живой помощью Святого Духа — Духа Истины.

Чтобы научиться с пользой читать Библию, нужны особо подготовленные учителя — святые отцы, которые жили в Святом Духе. Их соборное толкование, выверенное праведной жизнью, молитвами, откровениями, напитанное мудростью в Евхаристии — это камертон каждому настоящему читателю для прочтения самой главной на земле Книги.

Оказывается, сложен не только писательский труд. Труд читательский — ничуть не легче, но и он также обилен вдохновениями и радостными переживаниями, и он также требует и здравомыслия, и таланта, и образованности, и самоотдачи. Всякий текст, который сложнее надписи на заборе или рекламного слогана на билборде, ожидает ответственного ума и чуткой души. И если много сказано добрых слов в адрес писателей, то мне хотелось бы сделать низкий поклон читателю. Ведь, по ёмкому выражению Борхеса, «если к книге не тянется ничья рука — то она напрасна».

http://otrok-ua.ru/sections/art/show/oda_chitatelju.html