ОБИТЕЛЬ У ЗАМКОВОЙ ГОРЫ. МАЛОИЗВЕСТНЫЕ СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ ФЛОРОВСКОГО ЖЕНСКОГО МОНАСТЫРЯ. Ч. 3

Продолжение. Начало здесь

Мы продолжаем рассказ о малоизвестных эпизодах истории ведущих монастырей Украины. В их основу положены исследованные автором в конце 2021 – начале 2022 гг.  архивные дела описи 8-й фонда 4648 («Совет по делам религий при Министерстве по делам миграции и национальностей Украины и его предшественники (объединенный фонд)»   Центрального государственного архива высших органов власти и управления Украины (далее – ЦГАВО Украины).  Сами дела охватывали период 1947–1968 годов и имели чистые листы пользования, т.е. не выдавались ранее для ознакомления историкам. Одно из дел содержит документы о послевоенной истории Свято-Вознесенского Флоровского женского монастыря в Киеве.      

Отбой плановой ликвидации     

В.Сухонин подготовил подробный «План ликвидации Флоровского женского монастыря» в срок до 1 октября 1962 года (сначала предусматривалось до 1 января) совместными усилиями Подольских – райкома КПУ, районного Совета, прокуратуры и отделения милиции.

Упомянутые выше проблемы и намерение властей закрыть монастырь мать Анимаиса изложила летом 1962 года в письме к Патриарху Московскому и всея  Руси (1945–1970) Алексию. Владыка Алексий переслал письмо в Совет по делам РПЦ при СМ СССР, выражая надежду, что обитель продолжит существование[1]. 7 сентября 1962 г. настоятельница (с 1953 года) Анимаиса отправила письмо в ЦК Компартии Украины. Конечно, следует согласиться с мнением историков обители – «травлю остановило вмешательство Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия I, который, после обращения к нему игумении Анимаисы, вошел в переписку с Председателем Совета по делам Русской Православной Церкви при Совмине СССР».

Но ряд документов позволяет предположить, что сражаясь за выживание 400-летней обители, мать Анимаиса могла в сложной ситуации прибегнуть к помощи влиятельной особы, не входившей в иерархию РПЦ.

…12 сентября 1967 г. В.Сухонин сообщил В.Куроедову и уполномоченному по Украине К.Литвину о происшествии вокруг Флоровского монастыря. Оказалось, что 6 сентября в канцелярию Флоровского позвонил архиепископ Одесский и Херсонский Сергий (Петров, 1924–1990) и через дворника (!) передал указание (якобы – Патриарха Алексия) игуменьи Анимаисе срочно выехать  в месячный отпуск в Одессу. О распоряжении настоятельница на следующий день доложила викарному епископу Киевской епархии Феодосию. Последний запретил выезд, поскольку «монахиням, а  тем более игуменьи не следовало бы разъезжать по курортам, чтобы избежать соблазна для остальных насельниц», а в лечении она не нуждается. Монахиня  сообщила об этом одесскому владыке, и 8 сентября выехала в Одессу (сообщив через послушницу шокированному епископу Феодосию, ведь речь шла об игнорировании решения Экзарха Украины!).

Интересно, что с собой она взяла казначею, мать Агнессу и «личного связника с Данилой Остаповым» – послушницу Елизавету (более о ней ничего не сообщалось). «На хозяйстве» в монастыре осталась послушница Вера. Как подчеркнул В.Сухонин, «по каноническому положению в духовной этике… со стороны Московской патриархии сделан очередной выпад, направленный на подрыв  авторитета Экзарха Украины»[2].

Серый кардинал Патриархии         

Как известно, с 1947 года на территории Свято-Успенского монастыря в Одессе действовала летняя резиденция Патриарха Московского. Патриарх Алексий (Симанский) очень любил эти покои, как правило проводил в них время и работал с мая до сентября включительно.  В резиденцию не только прибывали по делам иерархи и государственные деятели (включая председателя Совета по делам РПЦ, генерал-майора госбезопасности Георгия Карпова, с которым у предстоятеля сложились конструктивные и уважительные отношения). Здесь Его Святейшество встречался с близкими по духу людьми – архиепископом Симферопольским и Крымским и выдающимся хирургом Лукой (Войно-Ясенецким), глубоко верующим, всемирно известным офтальмологом, академиком АМН СССР Владимиром Петровичем Филатовым (как сообщал агент КГБ, Патриарх не желал садиться за ужин, не дождавшись приглашенного Филатова). Здесь же владыка Алексий вел за чаем беседы с насельником монастыря (в 1960–1964 гг.), духоносным старцем и ныне преподобным Кукшей (Величко), расспрашивая его о былых порядках и жизни монашеской на Святой горе Афон…           

Обычно в Одессе Предстоятеля сопровождал его близкий сотрудник, личный секретарь и заместитель председателя хозяйственного управления Патриархии (с 1956 г.) Даниил Остапов с сыном Алексеем, любимцем Предстоятеля РПЦ (будущим протоиереем и профессором МДА). В некрополе этого монастыря Д.Остапов и упокоился. Об отношении владыки Алексия к Остаповым красноречиво свидетельствует положение из завещания Патриарха: «все, что остается после моей смерти, и что при жизни моей считалось моим достоянием, я оставляю в полную собственность и предоставляю распоряжаться, как найдут нужным, Даниилу Андреевичу Остапову и сыну его, моему крестнику, протоиерею Алексию»[3]. Собственно, и отошел ко Господу Патриарх  17 апреля 1970 года в присутствии Д.Остапова.

Однозначно можно утверждать, что Д.Остапов горой стоял за интересы Церкви, и даже схлестнулся в 1961 г. с «куратором РПЦ» Василием «Победоносцевым»  Фуровым – заместителем упомянутого В.Куроедова в 1965–1981 гг. Как вспоминают сослуживцы Фурова, по своему мировоззрению этот профессиональный партработник  «был откровенный и убежденный атеист, который добивался искоренения религии в обществе. Он был яростным сторонником закрытия церквей! Целыми списками снимал с регистрации религиозные общины! …Духовенство, верующих Фуров не любил…»[4]. Фуров требовал удалить Даниила Андреевича из Патриархии за сопротивление  закрытию храмов и монастырей, увольнению «проблемных» для властей архиереев (в основном – епархиальных владык из Украины)[5].         

При этом же  современники и исследователи отмечают исключительное влияние Д.Остапова на Патриарха (они были знакомы с 1908 г., с 1914 г. Д.Остапов стал келейником будущего Предстоятеля РПЦ). По словам митрополита Питирима (Нечаева), «Данила Остапов был человек, несомненно, церковный, верующий и по-своему очень преданный Патриарху, но очень жадный и исключительно ревнивый… В Патриархии Данилу Остапова все боялись… Данила был посвящен во все дела Патриарха, но все тайны унес с собой»[6]. По словам современников, он знал великое множество тайн и секретов, из-за чего его опасались даже митрополиты. «Патриарх доверял своему секретарю безгранично, и вскоре все поняли: попасть на прием к Алексию, получить новый приход, награду и т.п. можно только через Даниила Андреевича»[7].            

В 1946 г. Д.Остапов задерживался органами госбезопасности (что могло быть использовано для вербовки), освобождён по личному ходатайству Патриарха Алексия.  Есть сведения, что Патриарх просил через Г.Карпова передать И.Сталину – он уйдет на покой, если Остапова не освободят[8]. 

Сам Патриарх Алексий, представитель старого дворянского рода и сын камергера Императорского двора, был по-монашески нестяжателен. Как говорилось в составленном им незадолго до кончины духовном завещании, «относительно церковных предметов – именно: митр, мантий, облачений — выражаю желание, чтобы они были переданы часть в Лавру, часть в Патриархию. Панагии, кресты и иконы благославляю раздать на молитвенную память обо мне преосвященным архиереям и лицам священного сана... Денег я не копил и не хранил, так как по мере необходимости оказывал помощь нуждающимся и просящим меня о помощи...».         

Однако арест в феврале 1974 года показал реальное «состояние» бывшего завхоза Патриархии. Регулярные подношения позволили завести 44 сберкнижки (180 тыс. рублей). Из покоев покойного Предстоятеля секретарь умыкнул 22 креста и 4 панагии из золота и серебра, украшенные драгоценными камнями, посохи, митры, 16 церковных орденов Святого Владимира, столовые приборы из серебра, фарфоровые сервизы, богатые подарки (вазы, картины, шкатулки и пр.) с дарственными надписями Алексию I. В доме Остапова (купленном на деньги Патриарха) изъяли 200 икон в серебряных и позолоченных окладах (81 икона имела историческую и художественную ценность). Д.Остапов присвоил 146 книжек листового золота, золотой лом и монеты, пожертвованные верующими для изготовления крестов На одном из допросов сообщил, что в двух тайниках хранятся  золотые слитки и монеты (дар Патриархии от игуменьи монастыря в г. Корце). Через два дня 116 монет и два слитка (676 г) принес сын Остапова, не имевший никакого отношения к деятельности отца[9].         

Однако вскоре, летом 1974 года Д.Остапов был освобожден по ходатайству органов КГБ. Возникает риторический вопрос – был ли в «кубышках» Даниила Андреевича вынужденные «вклады» от Флоровского (как от общины упомянутого Корецкого монастыря, такой же старинной православной обители Украины). Иначе как объяснить вызов в летнюю резиденцию настоятельницы Флоровского монастыря, да еще с казначеей. Судя по наличию «связной»-послушницы, Остапов, не исключено, систематически получал «знаки внимания».

Корни проблем

С трудом вериться и в «передачу приказа» Патриарха – владыка Алексий был человеком чрезвычайно требовательным, принципиальным и субординированным (кстати, прошедшим в 1899–1900 гг. службу вольноопределяющимся, взводным унтер-офицером в Самогитском гренадерском полку, с аттестацией на офицерский чин)[10]. Мог спокойно отослать назад опоздавшую на 20 мин. автомашину от Г.Карпова и выехать на мероприятие на своей. Мог отчитать киевских архиереев, без его благословения «захвативших» в аэропорт на встречу любимую сестру – монахиню Покровского монастыря Ефросинью.  Знавший Патриарха известный «церковный диссидент» и бывший обновленец Анатолий Левитин-Краснов (1915–1991), отмечал его «верность традициям, глубокую религиозность, но английского типа, в строгих рамках этикета, в твердо установившихся, застывших формах. Строгий консерватор. Святейший мыслил церковь как нечто неподвижное в рамках нового советского государства»[11].

И в очевидных поборах «серого кардинала», необходимости для настоятельницы иметь соответствующий «фонд» кроется одна из причин описанных выше внутренних проблем монастыря, тщательно фиксировавшихся властями в процессе подготовки закрытия обители. Подобные средства поступали от «своекоштных» монахинь и их занятий промыслами в сотрудничестве с нечистыми на руку кустарями (о чем говорилось выше).

В письме митрополита Киевского и Галицкого Иоанна (Соколова) к Патриарху Алексию (1962 г.) отмечалось, что при поступлении в обитель «своекоштные» вносили в послевоенный период немалые средства – 10-20 тыс. рублей (случалось – и до 40 тыс.). Это «делило монахинь на две неравноправные группы и создавало в их среде антагонизм».  Дальше – больше. Часть монахинь наладила ремесло изготовления крестиков, иконок, венчиков, поминальных книжек, облачения. После упорядочивания хозяйственной жизни и учета сырья, получать материалы они могли только от преступников, расхитителей, что привело к конфликту с милицией и прокуратурой, отмечал Экзарх Украины, Правда, подчеркнул, что правоохранители отнеслись к монахиням «снисходительно» [12].           

Главное, что старинный монастырь выжил, хотя опасные технические проблемы сохранялись. Перенасыщенность территории обители различными предприятиями и другими хозяйственными объектами признавала и государственная техническая экспертиза. В частности, 20 сентября 1968 г. заместитель председателя Госкомитета по строительству Украинской ССР В.Елизаров сообщал уполномоченному Совета по делам религий при СМ СССР по Украинской ССР Константину Литвину выводы технико-экспертного совета Киевского горисполкома. Из них следовало, что противооползневые сооружения пребывают в крайне неудовлетворительном состоянии, равно как и дренажные системы, другие инженерные коммуникации. «Существует угроза, отмечали эксперты монастырских сооружений, которое может привести к катастрофе», необходимо выселить все учреждения, жильцов, привести в надлежащий порядок памятники архитектуры[13].

К 1 января 1967 г. во Флоровской обители находилось 70 монахинь и послушниц. Впрочем, борьба за выживание и сохранность святынь монастыря продолжалась. Так, 1 сентября 1967 г.  игуменья просила В.Сухонина и городскую власть освободить корпус 50а (здание Трапезного храма, памятник архитектуры и истории) от мастерской эстампов – от хозяйственной деятельности рушились стены, старинные фрески. Монастырь мотивировал это еще и необходимостью обустройства зала для приема зарубежных духовных делегаций[14].

Дмитрий Веденеев, доктор исторических наук

Примечания:

1. ЦГАВО Украины. Фонд 4648. Опись 8. Дело 5. Л.85–86.
2. ЦГАВО Украины. Фонд 4648. Опись 8. Дело 4. Л. 41–42.
3. Белоусова Т. Церковный детектив. URL: https://zn.ua/SOCIUM/tserkovnyy_detektiv_korroziya_vorovstva_i_vzyatochn...
4. В.Г. Подшибякин: «Со старообрядческим духовенством я находил общий язык». Часть 1. URL: https://ruvera.ru/articles/podshibyakin_interviu_1
5. Никитин В.А. Патриарх Алексий І: Служитель Церкви и Отечества. М.: Эксмо, 2013. С. 350.
6. Митрополит Питирим. Воспоминания. URL: http://web.archive.org/web/20091105000219/http://www.pravoslavie.ru/put/...
7. Белоусова Т. Церковный детектив…
8. Никитин В.А. Патриарх Алексий І… С. 305.
9. Белоусова Т. Церковный детектив…
10. См также его биографию: Одинцов М.И. Патриарх Победы. Жизнь и церковное служение Патриарха Московского и Всея Руси Алексия (Симанского). М.: РОССПЭН, 2016. 488 с.
11. Левитин-Краснов А. Э. Рук Твоих жар (1941-1956).Тель-Авив: Круг, 1979.  С. 197–198.
12. ЦГАВО Украины. Фонд 4648. Опись 8. Дело 5. Л. 145.
13. ЦГАВО Украины. Фонд 4648. Опись 8. Дело 4. Л. 217.
14. ЦГАВО Украины. Фонд 4648. Опись 8. Дело 5. Л. 39.

https://pravlife.org/ru/content/obitel-u-zamkovoy-gory-maloizvestnye-str...