О стремлении к вечности. Схиигумен Авраам (Рейдман)

Неделя 2-я Великого поста, архиепископа Григория Паламы,

архиепископа Фессалонитского

Евр. 304 зач. (1, 10 – 2, 3)

В начале Ты, Господи, основал землю, и небеса — дело рук Твоих; они погибнут, а Ты пребываешь; и все обветшают, как риза, и как одежду свернешь их, и изменятся; но Ты тот же, и лета Твои не кончатся. Кому когда из Ангелов сказал Бог: седи одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих? Не все ли они суть служебные духи, посылаемые на служение для тех, которые имеют наследовать спасение?

Посему мы должны быть особенно внимательны к слышанному, чтобы не отпасть. Ибо, если через Ангелов возвещенное слово было твердо, и всякое преступление и непослушание получало праведное воздаяние, то как мы избежим, вознерадев о толиком спасении, которое, быв сначала проповедано Господом, в нас утвердилось слышавшими от Него?

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

В сегодняшнем чтении из Послания святого апостола Павла к евреям говорится о тех событиях, которые происходили тогда, когда не только нас, но и вообще людей еще не было, и о тех, которые произойдут, когда нас уже не будет, — о сотворении и кончине мира. Но это не значит, что столь отдаленные события нас не касаются: как мир был сотворен из ничего, так и мы, хотя и в разное время, также приходим в него из небытия. Мир когда-то закончит свое существование, и будет Страшный суд. Мы, может быть, в своем теле и не доживем на земле до этого события, увидим его только при воскресении из мертвых. Однако, когда за нами приходит смерть и душа наша разлучается с телом, и мы также предстаем на свой суд, не менее страшный, чем суд над всем человечеством. Поэтому эти события касаются нас не в меньшей степени, чем и представителей последнего поколения, тех, кто станет свидетелями кончины мира, которая завершит человеческую историю.

Апостол Павел говорит: «В начале Ты, Господи, основал землю, и небеса — дело рук Твоих; они погибнут, а Ты пребываешь; и все обветшают, как риза, и как одежду свернешь их, и изменятся; но Ты тот же, и лета Твои не кончатся» (ст. 10–12). Слова эти взяты из Ветхого Завета (см. Пс. 101, 26–28), но апостол Павел придает им определенное значение: он хочет показать, что Творцом мира был не только Бог Отец, но и Единородный Сын Божий, воплотившийся и принявший имя Иисус. Земля, которую основал Господь через Своего Сына, когда-нибудь исчезнет, и Бог изменит все с такой легкостью, с какой человек сворачивает одежду. Лишь вечность бытия Божия останется неизменной.

Далее мы читаем: «Кому когда из Ангелов сказал Бог: седи одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих?» (ст. 13). Апостол Павел открывает нам истину о том, что Тот, про Кого сказано: «Седи одесную Меня», есть Единородный Сын Божий. Доказывает он это словами из Священного Писания, говоря, что Сын Божий неизмеримо выше ангелов, потому что ни о ком из них никогда не было сказано, чтобы кто-либо из ангелов воссел одесную Отца, доколе все враги его не будут повержены под его ноги. Враги Христа — это и демоны, и еретики, и люди, чуждые Ему. Вражда с такими заблуждающимися людьми состоит не в том, чтобы мы преследовали их и от имени Божия наносили им вред, а в том, чтобы мы противились духу, который враждебен Евангелию и евангельским догматам. Людей мы любим, но зло, носителями которого они бывают, мы ненавидим и отвергаем. И часто случается так, что враги Бога впоследствии становятся его друзьями, точнее сказать преданными рабами, как это произошло и с самим апостолом Павлом. Поэтому под враждой нужно понимать непримиримое отношение к заблуждению и ереси как греху, но не к людям. Если мы избегаем людей, пытающихся нас соблазнить, то не потому, что они действительно достойны пренебрежения, а потому, что мы сами немощны.

«Кому когда из Ангелов сказал Бог: седи одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих? Не все ли они суть служебные духи, посылаемые на служение для тех, которые имеют наследовать спасение?» (ст. 13–14). Ангелы — это служебные духи, и они не могут сравниться с Сыном Божиим. Хотя Он так же был послан в мир, но не как служебный дух, а как Тот, Кто произвольно принял решение о том, чтобы сойти на землю, воплотиться, принять человеческое естество и послужить делу нашего спасения — послужить добровольно, а не потому, что это было заложено в Его природе.

«Посему мы должны быть особенно внимательны к слышанному, чтобы не отпасть» (ст. 1). Мы знаем, что мир сотворен через Господа Иисуса Христа, Который по Своем Воскресении вознесся на небеса, воссел одесную Бога и Отца и пребывает в этом непостижимом для нас, но подлинном, реальном состоянии. И будет пребывать до тех пор, пока все враги его, то есть все враждебное Евангелию и истине, не будет покорено Ему, пока не признает Его власти, не смирится и не будет вынуждено отречься от всех своих заблуждений и лжеучений. Мы должны понимать и помнить, что нужно быть внимательными ко всему, что нам было проповедано через святых апостолов, — к Евангелию, иначе и мы окажемся теми самыми врагами, которые будут у ног Спасителя. У слова «отпадать» в греческом языке есть такой оттенок смысла, который не удалось передать в Синодальном переводе Священного Писания: «протекать мимо», «проскальзывать», «ускользать». Мы можем ускользнуть от истины, как выскальзывает из рук какой-либо предмет, который неудобно держать. Нужно быть чрезвычайно внимательными, чтобы не подвергнуться такому внезапному удалению от истины: оно будет внезапным для нас, но на самом деле — подготовленным нашим нерадением, невниманием, пренебрежением к тому, что мы слышим.

Апостол Павел продолжает: «Ибо, если через Ангелов возвещенное слово было твердо, и всякое преступление и непослушание получало праведное воздаяние, то как мы избежим, вознерадев о толиком спасении, которое, быв сначала проповедано Господом, в нас утвердилось слышавшими от Него?» (ст. 2–3). По апостолу Павлу, Ветхий Завет, или Моисеев закон, был возвещен через ангелов, а Новый Завет, отменивший Ветхий и принесший нам полноту истины, проповедан через Самого Сына Божия. Апостол Иоанн Богослов говорит об этом: «Благодать (же) и истина Иисус Христом бысть» (Ин. 1, 17). Тех, которые пренебрегали Моисеевым законом, люди побивали камнями и Бог наказывал их на глазах у верующих, чтобы утвердить последних в вере, как наказал Он, например, Дафана и Авирона, которых поглотила земля (см. Чис. 16, 29–33). Еще более страшное наказание ожидает тех, кто противится полноте истины, преподанной нам через Иисуса Христа. Хотя мы не были свидетелями евангельских событий, но нам рассказали о них те, которые были рядом с Самим Господом, то есть святые апостолы, прежде всего евангелисты, и другие писатели Нового Завета. И рассказали не только они, но и те, кто устно передавали своим ученикам Божественное Откровение, проповедовали его по всему миру, хотя и не оставили писаний, которые вошли бы в канон Нового Завета. Например, апостол Фома, который, как мы знаем, проповедовал в Индии и многих обратил к Христу, ничего не написал. Не оставили Евангелий и другие апостолы из числа двенадцати, кроме Матфея и Иоанна, хотя апостол Петр написал два послания. Но это не значит, что проповедь этих учеников Спасителя не принесла никакого плода: она жила в Церкви как устное предание и обрамляла, так сказать, записанное Откровение, поддерживала его, комментировала и способствовала его правильному пониманию.

Если мы впадем в нерадение к слову Божию, той истине, которую Господь Иисус Христос возвестил через святых апостолов, то нас ожидает страшное наказание. Потому покаяние должно стать нашей природой. Нам нужно помнить, что христианский образ жизни, тем более монашеский как особенно последовательный и бескомпромиссный, состоит в том, чтобы готовиться к вечности, — для того мы и вышли из мира. Все остальные цели являются промежуточными. И если они мешают, мы должны устранить всё необязательное: то, что по необходимости нужно делать ради заботы о своем теле, — свести к минимуму, остальное же — сообразовывать с вечностью. Все должно быть устремлено к вечности.

Наши мысли, чувства, переживания, наше общение друг с другом — все это должно быть озарено светом вечности. Само покаяние имеет смысл только в том случае, когда оно освещается вечностью и, если можно так выразиться, происходит от нее, имеет с ней неразрывную связь, когда оно становится как бы отблеском надмирного бытия, силой, дающей жизнь нашим делам, которые мы совершаем ради того, чтобы прийти к этой вечности и чтобы она стала для нас блаженной, соединила нас с возлюбленным Господом Иисусом Христом. Поэтому мы всегда должны помнить о смерти — переходе из этой временной жизни в вечную. Мы не знаем, когда наступит время Страшного суда, но точно знаем, что все мы предстанем на нем. Будет это через сто или через пятьсот лет — знать мы не можем. Продлится ли бытие мира ради грядущих поколений или, может быть, в какой-то мере ради нашего покаяния или же сократится из-за развращенности человечества, которую мы теперь с ужасом наблюдаем? Повторю: мы не можем этого знать, но должны помнить о Страшном суде, этом неминуемом событии, которое для нас настолько реально, что мы ежедневно вспоминаем о нем во время Божественной литургии, при чтении тайных евхаристических молитв, как об уже осуществившемся. Вся наша жизнь должна быть сообразована с этим. Когда мы молимся Иисусовой молитвой, то молим Господа о том, чтобы Он помиловал нас ради вечности. Когда мы совершаем какую-либо добродетель, например проявляем кротость, удерживаем гнев, смиряемся перед уничижающими нас, творим милостыню материальную или духовную, проявляющуюся в каком-то добром чувстве или поддержке другого человека, то делаем это также ради вечности. Причем не только ради своей вечности, не только ради того, чтобы спасти себя, но и ради того, чтобы, по возможности, привлечь к этому спасительному пути и тех, с кем мы соприкасаемся и кому делаем добро. Только в свете этого и можно понять, чтó есть истинное добро, подлинное доброделание, и что есть ложное, потому что можно потакать человеческим страстям, как об этом прекрасно рассуждает святитель Игнатий (Брянчанинов), и вместо любви к ближнему проявлять человекоугодие, не принося, таким образом, пользы ни себе, ни тем более другим.

Ветхозаветные пророки, а вслед за ними и апостол Павел, говорят, что этот мир «пройдет» так же быстро, как срок служения одежды. Обветшавшую и уже негодную, ее сворачивают и убирают — так случится и с этим миром. И если все произойдет так быстро, легко и внезапно, значит, мы всегда должны быть готовы к тому, чтобы оказаться в это время бодрствующими, как говорил об этом Сам Господь Иисус Христос: «Бдите убо на всяко время молящеся, да сподобитеся убежати всех сих, хотящих быти, и стати пред Сыном Человеческим» (Лк. 21, 36). Конечно, самый лучший и уместный способ бдения — это молитва, но она должна иметь правильный дух, правильное устроение. Если мы молимся ради того, чтобы достичь какого-то совершенства, бесстрастия и стать лучше других, то это, скорее, приносит нам вред. Если мы молимся даже для того, чтобы в этой временной жизни достичь чего-то доброго, но забываем о вечности, то в таком случае мы воздвигаем себе мысленного идола.

Наш взор должен быть устремлен за границу нашего земного существования, и даже за границу существования видимого мира. Нужно иметь такую же веру, какую имели пророки и апостолы, и верить не только в бессмертие души, но и в воскресение мертвых, после которого наступит жизнь вечная, нескончаемая. Мы говорим об этом каждый раз во время Божественной литургии, когда произносим Символ веры: «Чаю воскресения мертвых и жизни будущаго века». Чаять — значит ждать, надеяться. Но, к сожалению, получается так, что какие-то временные цели заслоняют от нас главную цель, главную не только для всего человечества, но и для всей твари. Для нас вечная жизнь — это скорее нечто воображаемое. Но если бы мы осознали Божественную, богооткровенную истину о вечной жизни и всей душой поверили бы в нее, если бы, по словам Спасителя, вера наша была хотя бы с горчичное зерно, то мы и горы могли бы переставлять (см. Мф. 17, 20). Мы таких чудес за собой, к сожалению, не видим. Получается, что вера наша меньше, чем горчичное зерно, и потому-то жизнь наша столь нерадива, столь расслабленна.

Что бы мы ни делали (допустим, мы даже заняты послушанием, отвлекающим от молитвы), мы должны помнить, что непрерывно движемся к вечности, что мы собрались в этой обители ради вечности, и только это одно, во-первых, может оправдать наше отречение от мира, а во-вторых, придать нам силы для этого пожизненного и нелегкого подвига монашеской жизни. Если мы забываем об этом, то возникают мысли, которые увлекают нас в мир, вызывают у нас сожаление о том, от чего мы отказались. Может быть, это мысли даже не о чем-то реальном, оставленном в миру, но о самой возможности что-либо там совершить. Последнее тоже бывает мучительно: возникает пристрастие, привязанность, и мы, находясь в обители, отворачиваем свое лицо от вечности и устремляем его к чему-либо временному, а отвращая свой взор от вечности, мы отвращаем его и от Господа.

«Иисус Христос, — говорит апостол Павел в ином месте, — вчера и сегодня и во веки Тот же» (Евр. 13, 8). К этому неизменному, вечному Господу Иисусу Христу мы должны устремить свои взоры, желать в своей молитве соединиться с Ним и, конечно, настроить свою волю согласно заповедям Божиим. Апостол Иоанн Богослов говорит: «Будем ходить, как Он ходил» (см. 1 Ин. 2, 6)[1]. Если будем идти вслед за Ним, то придем туда же, куда и Он — в вечность. Как Он сидит одесную Бога и Отца, так и мы встанем одесную Господа Иисуса Христа, когда будет Страшный суд, и окажемся в числе избранных Его, в числе овец Христовых, а не в числе упрямых и не послушных воле Божией козлищ.

«Ты Тот же, и лета твои не кончатся» (ст. 12). Если мы соединимся с Господом, то станем вечными, блаженными, равноангельными существами. Но для этого нам нужно потрудиться. Человек, увидев в толпе того, кто ему дорог и близок, смотрит поверх прочих людей, никого не замечает, боится потерять из виду дорогого человека, опасается, как бы толпа не оттеснила того в сторону, и устремляется к своему близкому. Если в нашей жизни любовь к какому-то человеку, на чем бы она ни была основана, заставляет нас пренебрегать всем остальным, то любовь к Господу Иисусу Христу должна быть много сильнее. Мы должны смотреть как бы поверх толпы — взирать на Господа поверх всех временных, суетных событий и стремиться к Нему, преодолевая все препятствия, чтобы соединиться с Ним. Тогда наша монашеская жизнь будет подлинно христианской, вдохновенной, имеющей истинную цель, то есть вечность, и одновременно могущественное средство для достижения этой цели — память о вечности, которая будет всегда нас окрылять, поддерживать и приобщать к себе. Аминь.

4 марта 2007 года