О сочувствии людям. Схиигумен Авраам (Рейдман)

(Евангелие от Луки, 71 зачало, глава XIII, стихи 10-17)

В одной из синагог учил Он в субботу. Там была женщина, восемнадцать лет имевшая духа немощи: она была скорчена и не могла выпрямиться. Иисус, увидев ее, подозвал и сказал ей: женщина! ты освобождаешься от недуга твоего. И возложил на нее руки, и она тотчас выпрямилась и стала славить Бога. При этом начальник синагоги, негодуя, что Иисус исцелил в субботу, сказал народу: есть шесть дней, в которые должно делать; в те и приходите исцеляться, а не в день субботний. Господь сказал ему в ответ: лицемер! не отвязывает ли каждый из вас вола своего или осла от яслей в субботу и не ведет ли поить? сию же дочь Авраамову, которую связал сатана вот уже восемнадцать лет, не надлежало ли освободить от уз сих в день субботний? И когда говорил Он это, все противившиеся Ему стыдились; и весь народ радовался о всех славных делах Его.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Господь наш Иисус Христос по Своему обыкновению учил в субботу собравшихся в синагоге верующих иудеев. Все вы знаете, что по ветхозаветному закону полагалось именно субботу посвящать Богу и предписывалось посещать в этот день храм Божий. Храм, в котором совершались положенные по закону богослужения и жертвоприношения, по немощи людей того времени был всего один. Ибо если бы храмов было много, то наклонные к многобожию люди – многобожие казалось тогда естественным – стали бы изобретать и многих богов, поселяя в каждом храме нового бога, как это и происходило среди язычников. Вот почему иудеям была дана заповедь иметь только один храм, который находился в Иерусалиме. Однако поскольку не все иудеи имели возможность туда прийти, у них появился обычай собираться в субботу в особых помещениях, называемых синагогами, где они проводили время в чтении Священного Писания, размышлении над ним и молитвах. Чин нашего богослужения чем-то напоминает эти собрания: у нас торжественно выносится Евангелие, а тогда выносили Тору, Пятикнижие; мы читаем апостольские послания, а тогда читали пророков. По мнению некоторых историков-богословов, основа чина Литургии взята из синагогального богослужения. На эти благочестивые собрания люди приходили, собственно, для того, чтобы благодаря размышлениям над Священным Писанием научиться исполнять волю Божию. Сейчас мы назвали бы это проповедью, но в синагоге проповедовали не священники, а почитаемые в народе благочестивые мудрые люди. Итак, заповедь Моисеева говорила о том, что шесть дней человек должен трудиться для себя, а седьмой день – субботу – посвящать Господу Богу.

На одном из таких собраний, где, казалось бы, люди должны были быть настроены на то, чтобы служить Богу и стремиться исполнять Его волю, «была женщина, восемнадцать лет имевшая духа немощи: она была скорчена и не могла выпрямиться» (ст. 11). Ее болезнь имела происхождение не естественное, а бесовское – по бесовскому действию у нее было нечто вроде паралича и этот дух немощи мучил ее на протяжении восемнадцати лет. «Иисус, увидев ее, подозвал и сказал ей: женщина! ты освобождаешься от недуга твоего. И возложил на нее руки, и она тотчас выпрямилась и стала славить Бога» (ст. 12–13). Вы все, конечно, знаете, что человек, даже просто сутулый по причине какой-то болезни, вылечившись, не может тут же совершенно избавиться от сутулости, потому что тело его уже привыкло к ненормальному положению и болезнь стала для него как бы естественной. Или, допустим, когда больной человек, долгое время проведший в постели, встает на ноги, то он должен привыкать к ходьбе. Тем паче подобное должно было произойти и в этом случае, когда исцелилась женщина, пребывавшая в противоестественном скорченном состоянии целых восемнадцать лет! Поэтому особенно удивительно было то, что она выпрямилась совершенно безболезненно, без всяких последующих страданий.

«При этом начальник синагоги, негодуя, что Иисус исцелил в субботу, сказал народу: есть шесть дней, в которые должно делать; в те и приходите исцеляться, а не в день субботний» (ст. 14). Этот человек негодовал на Иисуса за то, что Он исцелил в субботу, но у него не хватило дерзости упрекнуть Его Самого, да и как можно было упрекнуть Того, Кто сотворил столь великое чудо?! Вместо этого он стал лицемерно укорять исцеленную женщину, тем более, что она была ему подчинена, являясь, как бы мы сейчас сказали, прихожанкой его синагоги. Как начальник, он и упрекал ее за то, что она исцелилась не в обычный, так сказать, «рабочий» день, а в субботу. Можно догадаться, что человек этот завидовал Господу и именно зависть заставила его произнести такие абсурдные слова, потому что исцеление никак нельзя назвать нарушением заповеди о соблюдении субботы, ведь никакого труда ради себя здесь не предпринималось. Напротив, Господь Иисус Христос этим чудом исполнил волю Божию, а значит, и саму заповедь о посвящении субботы Богу.

«Господь сказал ему в ответ: лицемер! не отвязывает ли каждый из вас вола своего или осла от яслей в субботу и не ведет ли поить?» (ст. 15). В те времена у всякого, тем паче у более или менее обеспеченного человека, были какие-то домашние животные: вьючные или приспособленные для сельскохозяйственных работ. Понятно, что в субботу скот так же, как и в другие дни, нуждается в пище и воде, но при таком буквальном понимании заповеди о субботе, какое имел начальник синагоги, нельзя было отвязывать животных и вести их на водопой в субботу, ведь и это простейшее действие можно считать трудом. Господь продолжает: «Сию же дочь Авраамову, которую связал сатана вот уже восемнадцать лет, не надлежало ли освободить от уз сих в день субботний?» (ст. 16). Если ты жалеешь свое животное – потому ли, что это твое имущество, или, может быть, от обыкновенной, свойственной всем людям жалости, – и отвязываешь его, чтобы вести на водопой, то почему же ты не пожалел женщину, которая уже восемнадцать лет пребывает в таком ужасном связанном состоянии?! Причем, если хозяин привязывает свое животное ради его пользы, то дьявол связывает людей исключительно для истязания и мучения, потому что он испытывает наслаждение от их душевных скорбей и страданий.

«И когда говорил Он это, все противившиеся Ему стыдились; и весь народ радовался о всех славных делах Его» (ст. 17). Настолько здравым, ясным и точным был ответ Спасителя на нелепое замечание начальника синагоги, что все люди, которые противились Спасителю и также сочувствовали этому замечанию, устыдились. Едва ли, конечно, они поняли свою неправоту и согласились с тем, что негодование начальника синагоги было несправедливым, но зато они поняли, что в глазах тех, кто сочувствовал Спасителю, они выглядят лицемерами и пристрастными людьми.

Казалось бы, в наше время давно уже не стоит вопрос о соблюдении заповеди о субботе, однако это евангельское поучение, а правильнее сказать, событие, которое Церковь нам сегодня предлагает как поучение, нисколько не устарело и назидательно также и для нас. Мы часто требуем от окружающих точного исполнения тех или иных предписаний, будь то предписания монастырского устава, наставления святых отцов или евангельские заповеди. Мы предъявляем к людям чрезвычайно строгие требования, совершенно не задумываясь о том, подходят ли они человеку или нет, мы и не хотим вникать в суть дела по той причине, что окружающие нам совершенно безразличны. Наше желание состоит в том, чтобы оправдать себя и показать, что сами мы все строго соблюдаем. Всякий, кто поступает иначе, чем, с нашей точки зрения, следовало бы поступить, является для нас уже нарушителем закона. Мы не испытываем к людям никакого сочувствия, мы жестокосердные, нами владеет безразличие и равнодушие. При всем том, по действию самой обыкновенной сентиментальности, мы с любовью относимся к животным, привязываясь к ним всем сердцем, и не осознаем, что неразумное существо мы жалеем, а к ближнему относимся очень жестоко. То же происходит и в отношении наших друзей и родственников: мы любим их, а потому все прощаем, во всем к ним снисходим, позволяем им делать все что угодно и даже бываем готовы ради них, сами того не замечая, нарушать свои собственные принципы. Зато от других людей мы всегда требуем строго. И в этом смысле мы очень похожи на лицемерного начальника синагоги. Если бы мы сочувствовали человеку и вникали в его душевные и житейские трудности, то, конечно, снисходили бы к нему во всем, все ему прощая и радуясь о всяком его исправлении; мы желали бы лишь того, чтобы человек получил утешение и помощь свыше, чтобы он «выпрямился», то есть исцелился от того мучительного состояния, в котором он пребывает, когда его как бы сковывает, стесняет дьявол или, может быть, он терпит какие-то земные скорби и страдания. Посмотрим на себя трезво и беспристрастно – и мы найдем повод устыдиться. Если мы чрезвычайно строго относимся к другим и снисходим к себе и близким нам людям, то таким образом мы, уподобляясь этому начальнику синагоги, противимся Господу и потому должны исполниться стыда. Признаком же избавления от такого неправильного отношения к людям является то, что мы начинаем сочувствовать всякому человеку, снисходить к нему, радоваться его исправлению и не замечать того, что другим людям кажется нарушением обязательных для всех правил. И если мы видим, что человека посещает благодать или в его жизни происходит просто что-то радостное, то мы радуемся вместе с ним и уподобляемся тем людям, которые радовались «о всех славных делах» Господа Иисуса Христа.

Таким образом, в наше время нарушением заповеди о субботе можно считать нарушение общепринятых в Православной Церкви или вообще в человеческом обществе норм. Мы должны снисходить к человеку и думать, что даже если он что-то и нарушит, чтобы получить таким образом какое-то облегчение и пользу, то мы только порадуемся за него, потому что и сами нуждаемся в снисхождении и можем оказаться в таком же, как и он, положении. В этой ситуации нам необходимо исполнить заповедь: «Возлюби ближнего своего, как самого себя» (см. Лк. 10, 27). Что это значит? Наш ближний – такой же человек, как и мы, ничем от нас не отличающийся, поэтому если мы думаем, что в чем-то лучше его, то это признак нашей гордости. Какие-то черты нашего характера представляются нам некими преимуществами, которые позволяют нам не любить ближнего и даже презирать его, потому что он якобы не достоин нашей любви. На самом же деле все люди совершенно одинаковы, а различия, которые кажутся нам значимыми, чрезвычайно ничтожны и даже, можно сказать, их не существует вовсе. Значит, если я люблю себя, то обязан любить и ближнего, если снисхожу к себе, то обязан во всем снисходить и к ближнему. Тогда, если с человеком происходит что-то доброе, я буду радоваться вместе с ним и не замечу его проступков, ни мнимых, ни действительных, потому что для меня они станут несуществующими; и неважно, нарушил ли что-то человек или исполнил, я буду всегда радоваться, если ему хорошо. Вот в таком простом чувстве по отношению к каждому человеку и состоит любовь к ближнему. Аминь.

12 декабря 1999 года

http://www.sestry.ru/church/content/confessor/amvonn/p/p_piat/27/3/html_...