О следовании духовному опыту святых отцов. Схиигумен Авраам (Рейдман)

Преображение Господне

(Евангелие от Матфея, 70 зачало, глава XVII, стихи 1-9)

По прошествии дней шести, взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна, брата его, и возвел их на гору высокую одних, и преобразился пред ними: и просияло лице Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет. И вот, явились им Моисей и Илия, с Ним беседующие. При сем Петр сказал Иисусу: Господи! хорошо нам здесь быть; если хочешь, сделаем здесь три кущи: Тебе одну, и Моисею одну, и одну Илии. Когда он еще говорил, се, облако светлое осенило их; и се, глас из облака глаголющий: Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение; Его слушайте. И, услышав, ученики пали на лица свои и очень испугались. Но Иисус, приступив, коснулся их и сказал: встаньте и не бойтесь. Возведя же очи свои, они никого не увидели, кроме одного Иисуса. И когда сходили они с горы, Иисус запретил им, говоря: никому не сказывайте о сем видении, доколе Сын Человеческий не воскреснет из мертвых.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

В послании к своим духовным чадам, христианам первых времен, апостол Петр рассказывает о том, как Господь много лет назад еще до Своего великого и славного Воскресения явился ему в Своей Божественной славе. Он пишет: «Ибо мы возвестили вам силу и пришествие Господа нашего Иисуса Христа, не хитросплетенным басням последуя, но быв очевидцами Его величия» (2 Пет. 1, 16). То есть наше учение не является каким-то литературным произведением, мудрым и искусным рассуждением. Св. Петр более резко и откровенно называет подобные рассуждения хитросплетенными баснями (по-славянски – «ухищренными»), желая показать, что они, красивые и мудрые на вид, на самом деле являются пустыми, ненужными и ничего не значащими. Противопоставляя им свое свидетельство и свидетельства других апостолов, в особенности Иакова и Иоанна, которые вместе с ним созерцали Преображение Господне, он говорит: «Быв очевидцами Его величия».

Далее апостол Петр кратко рассказывает о том, как произошло Преображение Господне: «Ибо Он принял от Бога Отца честь и славу, когда от велелепной славы принесся к Нему такой глас: Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение. И этот глас, принесшийся с небес, мы слышали, будучи с Ним на святой горе» (2 Пет. 1, 17–18). «Величие», очевидцами которого были три ученика, и есть эта Божественная слава, это сияние и свет, просвещающий душу человека и созерцаемый не столько чувственно, сколько духовно. Однако «величие» Божественной славы Господа, внешнее сияние преобразившегося Спасителя было не единственным проявлением и доказательством Его Божественности. Человеку свойственно осмысливать пережитое, и иногда, по прошествии времени, он может перетолковать свои ощущения и переживания иначе. Чтобы не было двусмысленности и даже при желании нельзя было истолковать события Преображения ни в каком другом смысле, как только в том, что увиденный апостолами Божественный свет был явлением Божества Господа Иисуса Христа, для этого и прозвучал голос небесного Бога Отца: «Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение».

Обратимся теперь к повествованию о Преображении евангелиста Матфея. «По прошествии дней шести, взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна, брата его, и возвел их на гору высокую одних» (ст. 1). По преданию, это была гора Фавор. Псалмопевец Давид говорит о Фаворе как об особенной горе и таким образом пророчествует, что на ней произойдет Богоявление (см. Пс. 88, 13). Может быть, это и имеет в виду апостол Петр, когда говорит: «И притом мы имеем вернейшее пророческое слово; и вы хорошо делаете, что обращаетесь к нему, как к светильнику, сияющему в темном месте» (2 Пет. 1, 19). Подобно тому, как в древности Господь являлся евреям на Синае, так и в Новом Завете Он явил Себя ученикам, но гораздо более откровенно и явно, для того чтобы сделать их проповедниками Нового Завета.

«И преобразился пред ними: и просияло лице Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет» (ст. 2). Апостолы Марк и Лука свидетельствуют об этом немного иначе. Между повествованиями евангелистов нет никакого противоречия, каждый из них, желая уточнить то, что произошло на Фаворе, указывает на новую подробность.

Лука говорит так: «И когда молился, вид лица Его изменился, и одежда Его сделалась белою, блистающею» (Лк. 9, 29). А евангелист Марк: «Одежды Его сделались блистающими, весьма белыми как снег, как на земле белильщик не может выбелить» (Мк. 9, 3). Все эти подробности нужно совместить воедино – и тогда мы сможем, насколько это возможно для людей, которые сами того не пережили, представить себе в некоторой степени, в какой великой славе Спаситель явился апостолам.

«И вот, явились им Моисей и Илия, с Ним беседующие. При сем Петр сказал Иисусу: Господи! хорошо нам здесь быть; если хочешь, сделаем здесь три кущи: Тебе одну, и Моисею одну, и одну Илии» (ст. 3–4). В то время, когда глаза апостолов были ослеплены великим явлением и откровением славы Божией, души их испытывали небывалое услаждение и утешение. Оно было столь велико и могущественно, что Петр, забыв обо всем, сказал (от лица всех, ибо Иаков и Иоанн переживали то же самое): «Господи! хорошо нам здесь быть». «Мы, – говорит апостол, – уже не хотим думать ни о чем другом, постороннем, но желаем только постоянно пребывать с Тобой».

После этого слава Божия явилась апостолам еще более явно. А для того чтобы сохранить их чувства и саму жизнь от чрезвычайно сильного действия благодати, которое человеческое естество уже не может вынести, их покрыло облако, как бы заградив все их телесные чувства. Они уже не видели ничего внешнего, напоминающего о земном, но погрузились в чистое созерцание славы Божией. Апостолы в доступной для них мере созерцали Само Божество, уже не через человечество Господа Иисуса Христа, но непосредственно, прямо и открыто.

«Когда он еще говорил, се, облако светлое осенило их; и се, глас из облака глаголющий: Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение; Его слушайте» (ст. 5). Это откровение было настолько потрясающим, что, «услышав, ученики пали на лица свои и очень испугались. Но Иисус, приступив, коснулся их и сказал: встаньте и не бойтесь. Возведя же очи свои, они никого не увидели, кроме одного Иисуса» (ст. 6–8). Господь, явив ученикам славу Своего Божества, показал, что Он есть воистину Единородный Сын Божий, возлюбленный Богом Отцом прежде сотворения мира, а не какой-то усыновленный Богу праведник, как, может быть, многие желали бы понимать выражение «Сын Божий».

Читая необыкновенное евангельское повествование о том, как Господь преобразился пред учениками, а правильнее было бы сказать, преобразил учеников, так что они смогли познать Его как истинного Сына Божия, мы можем подумать: «Какое непосредственное отношение это может иметь к нам – немощным, грешным, слабовольным, заблуждающимся в духовном отношении людям, пребывающим по грехам своим словно во тьме?» Когда мы читаем о духовных видениях и откровениях, о переживаниях и ощущениях святых отцов, то они кажутся нам настолько высокими, что мы сомневаемся, нужно ли нам вообще об этом читать. Ведь мы, скорее всего, никогда подобного испытывать не будем. Может быть, нам и не нужно знать ничего столь возвышенного, а лучше заниматься более простыми и необходимыми для нас вещами: заботиться о том, чтобы не согрешать словами и поступками, чтобы приобрести хотя бы некоторое покаяние и сердечное сокрушение и со смирением готовиться к переходу в вечную жизнь, надеясь на милость Божию?

Здесь же мы читаем о духовном опыте святых апостолов (мы не погрешим, если рассмотрим евангельское повествование о Преображении с такой точки зрения). Этот опыт по сути тождествен переживаниям святых отцов, различие заключается только в интенсивности, в силе и глубине опыта, так как святые апостолы в большей степени проникли в тайны будущей жизни, в тайны Царства Небесного.

Итак, нужно ли нам об этом читать и рассуждать? Какое это имеет значение для нас? Если мы с самого начала своей духовной жизни станем считать, что нас эти возвышенные переживания не касаются, что мы их никогда не достигнем и потому стремиться к ним не нужно, то мы и на самом деле сделаем их для себя недоступными. Конечно, мы не должны думать, что обязательно поднимемся на такую духовную высоту. Но мы должны, как святые апостолы, подниматься на гору, на свой Фавор. Пусть мы не дойдем до ее вершины, пусть не сможем увидеть в своей душе Господа преобразившимся, но если мы начнем восхождение в этой жизни, то, по крайней мере, получим надежду на то, что оно завершится в жизни будущей, потому что Господь взирает на наше намерение. Если же мы, прикрывая неуместным, ложным смирением свое нежелание прилагать усилия и понуждать себя, подавим ревность, возбуждаемую в нас благодатью Божией, и станем довольствоваться тем ничтожно малым, что имеем, то, конечно же, можем потерять и это последнее. Ибо Спаситель сказал: «Кто имеет, тому дано будет и приумножится, а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет» (Мф. 13, 12). И кто знает, будем ли мы тогда помилованы, сподобимся ли славы Божией в будущей жизни?

Подобно тому как Господь наш Иисус Христос был облечен в человеческое естество и Его Божество было словно бы сокрыто материальным телом, так и в Иисусовой молитве слава Божества сокрыта под звуками слов молитвы. Но тот, кто трудится и стремится возвести свой ум от всего земного ввысь, горй (вспомните возглас Литургии: «Горй имеем сердца»), тот за оболочкой слов сможет увидеть славу Божию.

Как я говорил, внутренний духовный опыт святых отцов, их ощущения и переживания от являемой Господом в их сердцах славы Его Божества, идентичны тому, что чувствовали апостолы на горе Фавор. Так и все евангельские повествования являются мерилом и началом духовного опыта. Никто из святых не переживал ничего отличающегося от того, что переживали апостолы Христовы. И мы должны стремиться в духовном отношении подражать ревности святых апостолов для того, чтобы познать Господа как Сына Божия.

По-разному является Божественная слава Господа Иисуса Христа. По мнению знаменитого подвижника нашего времени, приснопамятного архимандрита Софрония (Сахарова), апостол Петр со времени необыкновенного преображения Господа на горе Фавор более не испытывал столь сильного духовного переживания, столь ясного и глубокого откровения. На протяжении многих лет он только вспоминал об этом событии. Нельзя с достоверностью сказать, что слова архимандрита Софрония совершенно правильны, но его мысль достойна внимания, ибо он рассуждает по аналогии со своим опытом и опытом других подвижников благочестия. У человека бывают такие откровения, такие духовные переживания, которые оставляют в нем впечатление на всю жизнь, и в дальнейшем он только пытается вернуть их и стремится к ним, как Адам стремился к потерянному им раю. Об этом можно прочесть в книге архимандрита Софрония «Старец Силуан». Преподобный Силуан Афонский сподобился явления Господа и потом всю жизнь подвизался вернуть себе эту благодать, а пережитое им ощущение ее было для него мерилом того, к чему нужно стремиться.

Говорю я это не потому, что нам обязательно нужно стремиться к духовным видениям, чтобы потом возвращать себе пережитую благодать. Даже великие подвижники, а по мнению архимандрита Софрония, – и сами апостолы, не всегда имели равное духовное состояние. Они также временами испытывали некоторое оскудение благодати, и во время душевной сухости и богооставленности усердно трудились ради возвращения пережитого. Мы же, не имея собственного духовного опыта, должны смотреть на опыт святых апостолов и святых отцов как на опыт всей Церкви, а потому и наш тоже. И подобно тому, как они стремились вернуть то, что лично пережили, так и мы, взирая на их переживание, ставшее уже общим для всей Церкви православных христиан, должны всеми силами стремиться вернуть ту благодать, которая нами утеряна. То есть мы должны каяться именно в том, что не имеем той благодати, той Божественной силы, той близости к Богу, какую имели апостолы и святые отцы. Тогда и мы хотя бы в малой степени испытаем пережитое ими. А если мы в самом начале своей духовной жизни поставим на себе крест, то и малого духовного опыта не приобретем. Будем думать о себе, какие мы негодные и недостойные, а в конечном счете это окажется не смирением, а лукавым оправданием своего нерадения. Не нужно думать, что мы обязательно испытаем всю полноту благодати, как испытали ее апостолы, однако вовсе ни к чему не стремиться и делать из этого повод якобы для смирения также не нужно. Как святые апостолы, поднимаясь на Фавор по призыву Господа, не знали, какие переживания их ожидают, так и мы должны следовать за Ним, даже если не понимаем точно, что нас ждет. Мы должны иметь послушание евангельскому учению, истолкованному для нас святыми отцами, и тогда можем иметь надежду на спасение.

Господь мог явить Свою славу лишь одному из учеников, допустим, апостолу Петру. Мог – вообще всем ученикам и даже врагам. Но Он выбрал нечто среднее, избрал не одного и не многих, а троих. И сделал это для того, чтобы мы понимали: каждый, проявив некоторое усердие, может испытать то, что испытали эти трое человек. Если бы это было явлено всем, то мы, может быть, усердия проявлять и не пожелали.

Господь сотворил много чудес, но не всех мертвых Он воскресил, не всех больных исцелил. В Евангелии, кроме Воскресения Самого Господа, описано три случая воскресения из мертвых. Господь дважды насытил хлебами голодных людей. Можно вспомнить и третий подобный случай, когда Он по Своем Воскресении насытил апостолов хлебом и рыбой. Повторением чудес Господь показывал, что мог бы совершать их постоянно, а раз Он этого не делает, значит, это имеет определенный смысл: мы должны верить в Божество Спасителя и Его всемогущество, должны надеяться на Него, но в то же самое время смиряться перед волей Божией. В отношении же духовного познания необходимо помнить: то, что испытали трое, могли испытать все, а потому мы, узнав о необыкновенных духовных ощущениях и переживаниях трех апостолов, о созерцаемом ими откровении, должны стремиться к тому же, понуждая себя, чтобы оказаться в числе избранных. Для этого, образно выражаясь, нужно взойти на гору, то есть потрудиться над тем, чтобы возвыситься и отрешиться от всего земного.

Рассуждая таким образом о Евангелии, еще раз сделаем для себя вывод: усердие, понуждение себя, ревность никак не противоречат тому, что необходимо смиряться. Если бы Церковь думала иначе, то не включила бы в Божественную Литургию возглас «И сподоби нас, Владыко, со дерзновением неосужденно смети призывати Тебе, небеснаго Бога Отца, и глаголати». «Со дерзновением» – необходимо помнить, что в духовной жизни бывают такие моменты, когда нужно дерзновение. Смирение несколько удерживает человека, делает его осторожным, а дерзновение побуждает стать ревностным. Необходимо и то, и другое. И если мы разумно будем сочетать добродетели ревности и смирения, то есть будем стремиться к истинным духовным высотам, а не ложным, куда влечет нас гордость, тогда уже в этой жизни хотя бы до некоторой степени уподобимся святым апостолам, будем переживать то, что переживали они. Божественный свет явится в нашем сердце, Господь Иисус Христос преобразит нас, и мы не просто уверимся, а познаем, что Он есть возлюбленный Сын небесного Бога Отца. Аминь.

19 августа 2000 года

http://www.sestry.ru/church/content/confessor/amvonn/n/25/2/html_id/for