О ПРЕЛЕСТИ. Иеросхимонах Серафим Карульский

Т. е. желаемое человеком какое-либо духовное достижение нельзя достигнуть иначе, чем оно достигается вообще, по духовным законам («законно подвизаться»). А это очень связано с тем, чтобы знать свое состояние и свою меру и из нее исходить в своих трудах и усилиях, стремящихся к желаемому, иначе — начало всех «прелестей» — отсюда! Не зная себя и потому не исходя в своей духовной жизни, из наличного своего состояния и из своей меры, человек и вступает на ложный путь, что и есть начало прелести.

Когда человек, не зная своей меры, не исходит из нее, тогда он «во истине не стоит» (как Господь сказал о диаволе), а следовательно, вступает в область фантазии и мечтания, а это и есть начало «прелести». «Прелесть есть утрата истины» — определяет епископ Игнатий Брянчанинов. И эта утрата истины началом своим имеет утрату истины именно о своем наличном, внутреннем состоянии, тогда и начинает человек ошибаться в своих расчетах и планах о своей духовной жизни, ставить себе цели, не соответствующие его внутреннему состоянию и его потребностям (в истинном, как правильно и должно, по его состоянию и мере духовного его возраста), а берется за то, что ему хочется и представляется нужным.

Молодое деревцо, недавно посаженное, не может дать плодов, нужно ему сначала возрасти, потом дать цвет, тогда уже и даст плод, т. е. в свое, законное время! Так и преподобный Григорий Синаит определяет прелесть: «аще неции совратишася, вреждени бывше умом (что и есть прелесть, утрата истины) веждь яка от самочиния и высокомудрия се пострадаша».

Что же это за «самочиние и высокомудрие», о котором говорит преподобный как о причине прелести? Сии суть неправые побуждения к духовной деятельности, по причине которых человек делает не то, что ему на самом деле нужно, чтобы правильно духовно возрастать, т. е. по причине самочиния и высокомудрия человек начинает действовать несоответственно своему наличному, внутреннему состоянию, — нужно ему одно, а он делает другое.

Итак, незнание своего внутреннего состояния, когда человек не видит, что в нем делается, каков его возраст духовный (в «темноте» живет относительно этого), и не задумывается об этом, не стараясь это прежде всего узнать, он думает (мнит о себе), что у него, во внутренней его жизни все благополучно, и потому смотрит только на описание внешних дел, которые делали святые для своего преуспеяния и спасения.

Но в том-то и дело, что святые видели, что в них происходит, и что им вследствии того нужно, потому и избирали себе дела, кои соответствовали их внутреннему состоянию, — что нужно им для исправления своих недостоинств и для восполнения недостающего еще им для их совершенства, а не видящий себя, своего внутреннего состояния ставит себе цели без всякой связи с его внутренним состоянием — что выдумает.

Так что причина самочиния и высокоумия — незнание себя. Не зная себя, человек думает, что он может взяться за всякое духовное делание, которое он пожелает и выберет, — вот и выбирает себе — «что лучше»! И «прет» изо всей силы, чтобы того достигнуть, а оно ему вовсе не нужно, потому что не ведет к его истинному духовному возрастанию. А обычно даже наоборот — вредит.

У кого, например, дом загорелся, а он занялся копанием огорода или еще чем-нибудь, что хотя и полезно, но заниматься этим — не время, когда дом его горит. Так и не знающий себя (а ведь человек в состоянии падения и мрака духовного находится на земле — пока-то исцелеет) не зная, что ему нужно, берется за то, что сам себе выдумает, хотя и выбирает из того, что делали святые, но они делали, что им было нужно — зная себя, а этот, не зная себя, делает что захочет. Вот и разница.

В состоянии падения вообще всякому человеку свойственно думать о себе высоко, так как думает, что все у него исправно, думает же так потому, что видит, что в нем делается. А раз все исправно, то можно и делать, что выберет себе человек. Так и было бы, если он был бы внутренно здоров, но этого-то и нет. Когда же он лечился, если внутренней своей болезни не видит и не знает, какое лекарство нужно для его болезни? А болезнь падения такова, что человек поступает во всем по любви к себе, и отсюда действует по пристрастию — так вообще во всех делах жизни, так и в духовном.

Не видя себя, каков он есть на самом деле, он «мнит» о себе, что он хорош и все у него в порядке, потому и, выбрав себе какую понравится цель, стремится к ней изо всей силы, думая, что все дело в том только, чтобы сильнее и упорнее делать, не отступая. Таким образом, он неправильного мнения о себе (что и называют отцы «мнением»), человек по самоугодию и пристрастию действует самочинно и высокомудренно, и отсюда начинается у него «прелесть».

Поэтому нужно человеку хотящему проходить правильную духовную жизнь, прежде всего — познать себя! Конечно, если человек не готов еще, как он может видеть себя? Это принадлежит довольно высокому уже духовному возрасту и сразу, по одному только желанию не появится. Поэтому, слыша у Отцов, что мы «в падении», нужно на это и обратить свое внимание, «наблюдайте за собою» — говорит Господь в Евангелии, подмечать свои неправые дела и слова и даже мысли, и отсюда познавать в себе лично это «падение», а поскольку еще не видим этого ясно и подробно — верить, что мы испорчены, и много в нас скрывается зла, и его влиянием мы почти всегда руководствуемся в своей жизни.

Верить нужно этому и помнить и быть осторожным в своих словах и поступках. Так веруя и исходя во всем из убеждения, что зло скрывается и действует в нас очень сильно, всегда рассчитывая на это, стараться и замечать это в себе, и тогда, убедившись в этом в своей жизни, человек «стоит в истине», смиряется и укоряет себя, отчасти потому, что видит свои неправые дела и мысли, отчасти же, поскольку не видит еще ясно, верует этому. Тогда не остается в нем «мнения» о себе, ни самочиния и высокомудрия, потому и безопасен он от прелести.

Познавая свои недостатки, человек старается победить их, действует уже соображаясь с этим и противодействуя им, тогда начинается в нем правильная духовная жизнь, далекая от прелести, в смирении, скорби, в борьбе со своим злом и отсюда в истинном преуспеянии духовном, потому что, борясь со своим злом и грехом, он тем угождает Богу, хотящему спасти человека (от чего спасти? — от зла и греха и бывающей от греха муки и смерти), и оказывается тогда человек достойным милости и помощи Божией, и посылается ему благодать, просвещающая человека и врачующая его болезнь падения. «Бог гордым (мнящим о себе) противится, смиренным же дает благодать».

Тогда начинается правильная духовная жизнь, потому что человек узнал свою болезнь, лечится и приближается к выздоровлению, а это и есть правильная духовная жизнь — приближаться к Богу, побеждая свое зло. Тогда и благословение Господне на делах его, и далеко прелесть. «Вся елико аще творит — успеет... ибо в законе Господнем воля его, и в законе Его поучится день и ночь», и, видя в себе нарушение этого закона, борется. За то и благоволит к нему Бог, и помогает.

Так что не столько беды в том, что человек во мраке и падении находится, сколько в том, что он не думает о том, не начинает с веры в это, чтобы замечать в себе проявление кроющегося в нем зла и противодействовать ему, но пребывает неисцельным. И это находим мы во всех писаниях отеческих, что причина зла и греха в самом человеке и покоится на незнании самого себя.

«Знай себя», — говорил преподобный Серафим в этом смысле, говорил тем, которые берутся за дела, не соответствующие их внутреннему состоянию. «Прежде всего нужно нам смиренномудрие» — опять на это же, основное, указывается и много подобного у отцов. «Нет иного пути, как самоукорение», а оно опять же от познания себя, от чего смирение и покаяние.

Публикуется по книге: «Афонское Добротолюбие о безмолвии и молитве».
Серия «Русский Афон XIX-XX вв.» Т. 14. Святая Гора,
Русский Свято-Пантелеимонов монастырь на Афоне, 2015.