О ПОЛЬЗЕ ИСТОРИЧЕСКОЙ РЕКОНСТРУКЦИИ, СМЕХОТВОРНЫХ «ЛЫЦАРЯХ» И ГИБЕЛЬНОСТИ НЕОЯЗЫЧЕСТВА. Беседа с историком и реконструктором Игорем Ручиным

Игорь Ручин

Недалеко от Кирилло-Белозерского монастыря, в 15 километрах, на берегу Шексны, на древней белозерской земле, можно запросто попасть в средневековье: здесь расположен историко-этнографический комплекс «Сугорье», где воссоздана древнерусская княжеская усадьба с мощной сторожевой башней – вежей, с парадной палатой – гридницей, рядом с которой мирно, как и в старые добрые времена, соседствует дом викингов. А еще действует кузница, оружейная и даже подземный ход. Одни из основных посетителей здесь, конечно, дети – по большей части приезжие. Это и хорошо, – считает Игорь Александрович Ручин, хозяин «Сугорья», – историческая реконструкция развивает вкус к изучению истории. А знающий свою историю человек никогда не будет чувствовать себя туристом в православном храме. Мы беседуем с ним после школьной экскурсии, в ходе которой дети чуть не разнесли гридницу по бревнышку, воодушевившись возможностью побывать богатырями, князьями и княгинями и провести бои на мечах. Всё, к счастью, обошлось: богатыри и княгини нехотя пошли на обед, а запыхавшийся Ручин с облегчением рухнул на лавку.

– Игорь, предлагаю начать с разрушения стереотипов. Ведь в отношении исторической реконструкции они существуют, согласитесь: взрослые дяди и тети «играют в лыцарей», руководствуясь собственными фантазиями о том, «как было на самом деле», проще говоря – сказками или в детстве увиденными фильмами. Причем фильмы – самое историческое еще по сравнению с тем, что творится в голове у впавших в детство дядей и тетей. Кроме того, многие считают, что историческая реконструкция подверглась разрушительному неоязыческому влиянию, став чуть ли не ареной т.н. «родноверческого» чревовещания. Так ли это?

– Давайте начнем по порядку. Что касается права исторической реконструкции называться именно исторической – да, с мнением, будто бы это игры для взрослых дядей и тетей, я сталкивался всю свою жизнь. В последнее время, правда, гораздо меньше: люди, скорее всего, видят плоды нашей деятельности, делают правильные выводы о ней и относятся уже более уважительно. А раньше было абсолютное непонимание… Как только меня не называли: и «первый лыцарь на деревне», и «привет из прошлого», и много чего еще. Ну да, странно для маленького городка видеть, как отец шестерых детей «вместо того, чтобы заниматься нормальными мужскими делами – огородом, рыбалкой, охотой и водкой», вдруг начинает строить какие-то крепости, мастерить кольчуги, копья, щиты и т.д., да еще предлагает на основе всего этого учить родную историю. Даже когда, помнится, мы доказали пользу нашей инициативы, построив гридницу, дом викингов, кузню, ладью, организовали исторический фестиваль, когда потянулись к нам туристы и город увидел для себя серьезное финансовое подспорье, и то слышалось что-то вроде: «Да ему вагоны разгружать надо, а не этой историей заниматься – пусть бы мужик дело настоящее делал! Что нам эта история?!»

Ну, если считать, что своей стране и народу я могу принести больше пользы, занимаясь разгрузкой вагонов, а не «оживляя» историю, то, конечно, это грустно. Мне кажется, что у каждого есть свой талант, и логично будет, если этот каждый займется тем, что умеет делать хорошо: кто-то поможет стране, работая грузчиком, кто-то – знакомя с ее историей, приобщая к ней соотечественников.

Впрочем, тут все в конце концов почти сошло на нет, и люди признали за нами право заниматься тем, что мы умеем, и умеем хорошо.

Что же касается необходимости изучения родной истории, то это даже не риторический вопрос – это насущная необходимость для нашего народа, по моему твердому убеждению. «Чтобы стоять, я должен держаться корней» – эта песня, думаю, ничуть не потеряла своей актуальности. Древо без корней, страна без истории обречены на гибель, и гибель недостойную: держаться не за что. Это, кстати, мы видим сейчас на примере южных соседей – бедной Украины: извращение собственной истории, отказ от родных корней, попытка во что бы то ни стало привить себе какие-то чужеродные элементы приводят к разрушению государства и общества в целом, что мы, увы, и наблюдаем с горечью и болью.

История в школе превратилась в зазубривание схем, векторов… Как она может привлечь к себе, заинтересовать?!

Понятно, что историю нужно изучать и всеми силами пропагандировать. Каким образом ее пропагандировать – вот вопрос. И тут можно как раз поговорить о пользе исторической реконструкции. Одно дело – учить историю, сидя в классе или в аудитории, зубрить даты, чертить какие-то графики. Часто приходится сталкиваться с людьми, которые говорят, что терпеть не могут историю после того, как изучали ее в школе. История – что в советской школе, что в нынешней – превращалась в ряд каких-то фактов, цифр, дат, имен, а в последнее время появилось еще невероятное количество диаграмм, схем. История как наука о жизни таких же людей, как мы, только живших раньше нас, превратилась в зазубривание схем, векторов… Как она может привлечь к себе, заинтересовать подростка, безвылазно сидящего в кабинете, мне непонятно. Да она и не привлекает. Такое сухое преподавание истории, на мой взгляд, убивает живую связь между поколениями.

Да, никто не спорит: и графики, и схемы иногда нужны – мы ведь должны знать, скажем, о том, как работала промышленность России в таком-то веке. Но нельзя превращать историю только в графики. Как не будем мы превращать, скажем, «Преступление и наказание» или «Евгения Онегина» в набор заданий по морфологическому разбору – это не литература получится, а ужас какой-то. Точно так же и с историей: мы должны чувствовать, что это живая наука, позволяющая нам ощущать себя родственниками со святым князем Владимиром, с Александром Невским, Дмитрием Донским и т.д.

Мне очень повезло в свое время с учителями. Один из них сейчас работает директором Музея археологии г. Череповца – Александр Валентинович Кудряшов, известный археолог. Он преподавал, разумеется, и в классе, преподавал настолько интересно, живо, что ученики слышать звонок с урока не хотели, но при этом он нас буквально влюбил в археологию: брал наши классы на раскопки, потом создал удивительно интересный школьный музей на базе археологических находок, а мы в этом музее работали экскурсоводами. Когда тебе 15 лет и ты уже имеешь некоторые базовые представления об истории, археологии, согласитесь, это многое значит для человека. Да, были раскопки, работали лопатой, кисточкой, были комары и оводы, были песни у костра и еда из котелка, были интереснейшие просветительские беседы о тех, кто жил в этих местах тысячу лет до нас, – может ли человек в этом случае не начать относиться к истории с уважением, а то и с любовью?

Мы воссоздаем прежнюю жизнь не по каким-то измышлениям «от балды», а по научным данным

К чему я все это говорю: преподавание, популяризация истории должны быть многогранными, и историческая реконструкция – это одна из тех граней, причем граней очень ярких, образных, которая как раз и помогает заинтересовать людей, привить им вкус к изучению истории. Мы воссоздаем ту, прежнюю жизнь, и не по каким-то измышлениям «от балды», а по научным данным, по историческим образцам, по сохранившимся артефактам или по целому комплексу исторических источников.

Костюмы – «это не только ценный мех»

– А какие источники вы имеете в виду?

– Прежде всего, археологические: артефакты, сохранившиеся в культурном слое, относящемся к определенному веку, по которым мы можем сказать, например, что наконечник стрелы в XII веке выглядел так-то, а в XIII веке так-то, а еще назвать причины этого изменения. Или, скажем, поясной набор, который являлся серьезным показателем статуса воина, – почему появлялись определенные новшества, чем они были обусловлены, и т.д.

Следующий вид источников – письменный: описания, заметки путешественников об образе жизни, манере поведения, вере, даже костюмах жителей того или иного края. Это и сведения из летописей, писцовых книг, то есть вся совокупность письменных источников. Кроме того, есть и еще один источник: изобразительный. Это изображения в летописях, на церковных фресках и на иконах того времени… И тут надо учитывать, что задача иконы – не столько знакомить нас с тонкостями народного быта, сколько с верой людей и с Тем, в Кого они верят. Но, например, такая икона, как «Молящиеся новгородцы», может дать некоторые сведения о костюме жителей Великого Новгорода XV века.

– А какое значение имеет описание костюмов? Я понимаю интерес к образу жизни или вере такого-то народа – но что важного мне расскажет, как одевались наши предки в XI–XII веках? Может, женщинам это и интересно – узоры там всякие, подвески…

Костюм может рассказать и о том, какими были отношения между соседними народами

– Не скажите! Изучая (именно изучая, а не фантазируя) даже такую, казалось бы, второстепенную вещь, как народный костюм, приходишь к выводу, что не очень-то она второстепенная. Вот украшения. Скажите, пожалуйста, как это на Русском Севере, где жили финские племена, вдруг в народном костюме стали появляться наряду с финскими и славянские элементы? То, что идет колонизация Севера славянами, понятно – вопрос в том, как она идет. Если бы отношения между славянскими и финскими племенами были плохими, никогда бы не совместил в себе местный народный костюм элементы украшений двух народов. А вот если отношения были добрыми, такое развитие костюма представляется вполне логичным. Следовательно, даже по костюмам мы можем судить не только о том, что было, но и как было. К чести нашего северного края, было очень даже дружелюбно.

– Ну, тогда расскажите, пожалуйста, о костюме подробнее.

– В отличие от современного, древний костюм был очень информативен и выполнял множество функций, являясь своеобразной «визитной карточкой». Такие понятия, как род, племя, вероисповедание, профессиональная принадлежность, социальный статус, выражались в его внешнем облике посредством многих атрибутов, знаков, символов. Материал костюма, его крой, цветовая гамма, наличие или отсутствие в нем определенных элементов, орнаментация, украшения – это все в совокупности создавало законченный образ его владельца. В этом случае изучение древнерусского костюма позволяет лучше представить себе как бытовую сторону жителей Древней Руси, так и их мировоззрение. Традиционный для Белозерья костюм восточно-финского типа получает в XI веке мощный импульс со стороны славянских переселенцев, обогативших его характерными для своей культуры элементами. Торговые связи края с Поволжьем и Балтикой также способствовали проникновению на Белоозеро как новых форм одежды, так и типов украшений, имевших в древности важный сакральный смысл. Смешение культур более всего заметно в парадном женском уборе, который включал в себя многочисленные металлические украшения, носившиеся в строго определенном порядке. Убранство древнего белозерского костюма можно считать самым высоким достижением прикладного искусства Русского Севера X–XIII веков. За это время меняется набор украшений, исчезают и появляются их новые виды, сам убор упрощается, теряет свою варварскую пышность, упрочившаяся христианская обрядность вытесняет из костюма явные языческие элементы. На смену славянам и веси приходит единая русская народность, в жилах представителей которой течет кровь самых разных племен, нашедших на Белоозере свой дом.

Тщательные исследования – археологические, этнографические – и позволяли в свое время нам занимать первые места на исторических фестивалях. Повторюсь: мы руководствуемся именно исследованиями, а не фантазиями. Откуда мы решили, что костюм жителя древнего Белоозера представлял собой комплекс льняных одежд, дополненных меховыми накидками? – Об этом есть упоминание у арабского путешественника Абу Хамида Аль-Гарнати. Он, будучи в Булгарии на Волге, встречался с «жителями страны Вису», то есть представителями племени весь (отсюда, кстати, произошли такие названия, как Череповец, Весьегонск и т.д.). Так вот, он описывал весь как «людей, одетых в одежды из льна, которые защищают их от холода, и в одежды из шкурок прекрасного бобра мехом наружу», – вот вам, пожалуйста, источник для реконструкции.

Источников масса, но все они разрозненные. Задача реконструктора заключается в том, чтобы из всех них собрать воедино и изготовить своими руками некий логичный, последовательный и разумный комплекс, который соответствует данной эпохе. И этот комплекс нужно еще доказать, опираясь на свои знания, исследования, предлагая гипотезы, будучи готовым к их критическому восприятию. А это уже настоящая научная работа, предполагающая серьезные исследования, а не измышления.

Что хоббиту здорово, то психиатру – забота

– То есть так называемые «ролевики» тут ни при чем?

– Естественно. Одно дело – хоббиты, эльфы и игры в разных прочих орков, совсем другое – историческая реконструкция. На мой взгляд, такие игры могут быть опасными как для духовного состояния человека, так и, простите, для его психического здоровья. Мне приходилось сталкиваться с людьми, которые, будучи «ролевиками», настолько вживались в выдуманный ими образ такого-то героя из прошлого или же из фэнтезийной литературы, что просто-напросто теряли собственную идентичность – грубо говоря, становились чуть ли не шизофрениками. А, может, и становились – тут бы психиатрам разобраться не мешало. Поэтому мы твердо убеждены: работу, увлечение и повседневную жизнь необходимо разделять. На работе мы действительно ходим в реконструированных средневековых костюмах, знакомя с ними наших гостей, но домашняя наша жизнь подразумевает разумное использование разумных же достижений прогресса. Проще говоря, мы ездим не на лошади, а на машине, пищу готовим не на огне, а в мультиварке, пользуемся телефонами и компьютерами, медвежьи и волчьи шкуры, как и мечи и щиты, по стенам своего дома не развешиваем – этого всего нам хватает здесь, на работе.

Христианство как условие сохранения мира

– Игорь, вы занимаетесь исторической реконструкцией, исследованиями, археологией, этнографией много лет. Можете кратко сказать, каковы главные выводы ваших изучений?

Дикий народ не мог бы создать ни такое государство, как Русь, ни такую страну, как Россия, – это давно пора усвоить!

– Даже вкратце это займет много времени, поверьте. Но если уж слишком общо говорить, то подниму все-таки патриотическую тему: мне стыдно, когда малообразованные люди постоянно апеллируют к так называемому «цивилизованному миру». Во-первых, стыдно, что у нас есть малообразованные люди: с таким-то количеством прекрасных ученых, которые есть в России, можно было бы обратиться к их трудам! Во-вторых, стыдно за адресат апелляций: что за «цивилизованный мир» такой? Мы что – с каменными топорами бегаем по России-матушке? Да у нас, несмотря на все наши просторы российские, на квадратный метр больше писателей, художников, поэтов, конструкторов и прочих, чем во всем остальном мире! И это самоуничижительное заглядывание в глаза «цивилизованным странам» откровенно тошнотворно действует. Есть что-то хорошее у других – не задумывайся, перенимай. Есть хорошее (а оно было и есть) у себя – не забывай, храни его. Дикий народ не мог бы создать ни такое государство, как Русь, ни такую страну, как Россия, – это давно пора усвоить! Этому и учит история. А толковая, основанная на исторических фактах и исследованиях, реконструкция оказывает, на мой взгляд, ей очень большую помощь.

– И как, это у вас получается?

– Думаю, да. Многие, преодолевая унизительные стереотипы в отношении собственного Отечества, с удивлением узнают, что, например, те же скандинавы называли Русь «Гардарики», то есть «страна городов». Когда они все жили еще по хуторам, раскиданным по северным фьордам, среди скал, у нас в это время было уже несколько десятков крупных, развитых городов. Город – это же средоточие ремесла и торговли. Кроме того, это и настоящее военное укрепление со всем необходимым: крепостной стеной, рвом, сторожевыми башнями и т.п. Понятно, что наличие таких крупных центров – один из признаков высокоразвитой цивилизации. Город – это и средоточие политической и духовной власти, как это было, например, на Белоозере: здесь же был центр распространения Православия на огромной территории. Отсюда шли лучи христианского просвещения края. Мне кажется, это нужно знать и благодарить предков за их труд. Еще раз напомню: здесь, на Белоозере, не зафиксировано никаких вооруженных конфликтов между соседствующими племенами и народами. И, как мы считаем, огромную роль в этом сыграла проповедь Православия – мирная, дружелюбная, не высокомерная, открытая другим народам. В отличие, кстати, от нашего порубежья, где вооруженных столкновений и даже террора было, согласно летописям, предостаточно. Там-то и находят массовые захоронения, которые появились после нашествия кочевников на древнерусские города; там отмечены и следы княжеских усобиц, борьбы за власть, когда тактика выжженной земли применялась по отношению к своим же, – здесь этого не было вплоть до XIV века, когда Москва начинает бороться с Новгородом и Ростовом за эти земли. Тут мы уже видим следы войны: были и походы ушкуйников, и ответные меры враждебной стороны, и от всего этого противостояния страдали, конечно, жители.

– А кто такие «ушкуйники»?

– Что-то вроде новгородских викингов, славянские «джентльмены удачи». Это были и исследователи, и колонизаторы, и купцы (но не в традиционном смысле), но по большей части все-таки – обычные разбойники. Их боялись так же, как боялись в свое время викингов.

Чем могут порадовать неоязычники?

– Не секрет, что историческая реконструкция – это еще и поле деятельности так называемых «родноверов» – неоязычников. Есть ли тут какая-то опасность для науки?

– Не только для исторической науки, но и для самого человека. Опасность для науки заключается, прежде всего, в том, что они при своих т.н. «исследованиях» не опираются на правдивые источники. Ведь история – это наука об источниках, и если ими пренебрегать в угоду своим верованиям, а проще говоря – фантазиям, измышлениям, то ни о какой науке говорить не приходится вообще. Нельзя говорить и о гипотезах, потому что гипотезы опираются на совершенно четко очерченный круг исторических фактов, а здесь нет ни фактов, ни мыслей – домыслы есть, причем обязательно с притянутыми за деревянные уши Перуном или Велесом. Научный труд здесь в принципе не подразумевается, требуется лишь оправдать собственные безграмотность и ненависть к христианству.

– Даже ненависть? Почему нельзя исповедовать свою веру без ненависти?

– Просто потому, что без ненависти к христианству неоязычество невозможно – в этом я убеждаюсь, каждый раз сталкиваясь с т.н. «родноверами». Тут целый комплекс «нежных чувств»: презрение, страх, ненависть и, мне кажется, зависть, которая скрыта за первыми тремя. Если христиане могут доказать, показать основы своей веры, опираясь и на всевозможные науки: историю, философию, религиоведение и т.д., то язычники обладают отрывочными сведениями, которые покрывают просто невероятным слоем мистических измышлений, причем часто вся эта мистика коренится в далеко не безобидных псевдодуховных практиках. Эта неполноценная мифология берется из потребности иметь хоть какую-то основу, какое-то оправдание своим, простите, убеждениям. Доходит иногда до смешного: однажды на Куликовом поле во время фестиваля вышли какие-то ободранные ребята и стали орать: «Перуну – слава!», а потом убеждали всех, что именно так себя и вели русские воины во время битвы с Мамаем. Мы их спрашиваем: «Вы откуда это взяли-то, болезные?» Те гордо отвечают: «А мы знаем!» – «А-а, ну тогда извините».

– Кстати, вменяемый диалог с неоязычниками возможен?

– Как показывает мой опыт, очень редко. Когда начинаешь интересоваться источниками их верований, оказывается, что верховному волхву Долбославу после продолжительных шаманских камланий явился во сне Перун и сказал то-то и то-то – вот и вся теология. Здорово, да? Когда пытаешься затеять серьезный разговор, то очень быстро эти ребята начинают нервничать, и твое дружелюбие (а я не хочу конфликтов, я честно хочу узнать, в чем коренятся их убеждения, как исторические, так и религиозные) наталкивается на истерическую агрессию по отношению к Православию. Все объясняется очень просто: люди, лишенные внутренней дисциплины, которая обязательна в христианстве, чувствуют свою – ладно бы слабость – ее мы все чувствуем, а панический страх и нежелание хотя бы попробовать сделать шаг навстречу Христу, зная, что такой шаг поставит их перед выбором: либо отказаться от многих самоубийственных «хотелок», либо продолжать прозябать в них. Да, часто неоязычники с удовольствием смакуют грехи – вымышленные и подлинные – христиан, тычут в них пальцем и, ухмыляясь, говорят: мол, на себя-то посмотрите – вы ж ничем не лучше. Это уже я говорю к стыду христиан. Но даже грешащий христианин знает, что он совершает грех, и не оправдывает ни себя, ни сам грех. Язычникам проще: то, что в христианстве является грехом, у них выглядит как добродетель. А христианин, вишь, мучиться будет, копаться в себе, стыдиться, каяться – это сложнее и больнее, но все-таки достойнее.

Звериный оскал, дикие глаза, волчьи клыки на шее – так, по мнению неоязычников, должен выглядеть настоящий русич

Страшно иногда бывает смотреть на то, что делает с людьми их собственная интерпретация язычества. По работе мне часто приходится общаться в социальных сетях, не так давно увидел там, что один из собеседников изменил свою фотографию в профиле: звериный оскал, дикие глаза, искаженное лицо, волчьи клыки на шее – так, по его мнению, должен выглядеть настоящий русич (а «настоящий русич – это, конечно, язычник»).

Меня это изменение потрясло: мужику за 40, в свое время был офицером – такой настоящий русский богатырь со светлым лицом и доброй улыбкой. А потом ушел из армии – и на тебе: вляпался от нечего делать, видимо, в псевдоязыческую секту, ничего общего с реальной историей не имеющую. И понеслось… Все по Достоевскому: нет у русских середины. Если уж принял какую-то идею, мысль, то будет следовать ей безоглядно. Лучше бы оглядеться на досуге. Нет, правда: страшно смотреть.

– Таким образом, в реконструкции, по вашим словам, есть как здравый смысл, так и возможность его извращения?

– Это так, и это касается не только реконструкции, но и литературы – да чего угодно! Знаете, как неприятно видеть, что наше общество в учителя и чуть ли не в пророки себе выбирает шутов и клоунов? И ладно бы для того, чтобы посмеяться, нет – шутовские суждения считаются чуть ли не откровением в области то лингвистики, то истории, то религии. Тут собирался было к нам один такой «пророк» приехать, чтобы очередной исторический шедевр снять про то, что христианство, оказывается, Руси чуждо, а все мы жили «у Ра». Мы, если честно, не испытывали восторга от предполагаемого визита. Так Бог отвел: разболелся наш «гуру от истории» и не смог приехать, дай Бог ему здоровья телесного, интеллектуального и наипаче духовного.

– А бывали случаи, когда люди, по незнанию, по молодости попавшие в кажущуюся им романтической, но отнюдь не историческую «реконструкцию», выбирались из нее и, следовательно, из неоязычества?

– Да, к счастью. Тут многое зависит от честности поиска человека. Если он действительно ищет смысл – в науке, вере, – то он его рано или поздно найдет. У нас работают несколько ребят, которые, начав знакомиться с наукой, с настоящей реконструкцией, увидели ее пользу и для ума, и для души. И если человек умный, интересующийся и умеющий анализировать, он никогда не позволит себе глупых выходок в отношении Православия – веры своего же народа.

Да и те люди, которые громко заявляют о своем язычестве, могут удивить по-хорошему. Все-таки сказывается христианство их предков, которое, пусть на пока не осознанном уровне, но укоренено в потомках. Сидим, разговариваем, тема обычная: «язычество – настоящая вера русских». Прошу в этом случае ребят быть честными с самими собой: если вы такие все из себя настоящие язычники, то, опираясь на данные этнографических исследований, которых пруд пруди, я требую от вас сделать следующее в подтверждение искренности ваших убеждений – и привожу им действительно выдержки из этнографических исследований XVIII – начала ХХ веков, которые содержат такие факты о бытовых языческих пережитках, что само упоминание их вызывает отвращение. Там всё больше «нижний этаж» психики и физиологии присутствует, короче – мерзость несусветная. Так вот, к чести многих моих собеседников, они начинают плеваться и спрашивают с возмущением, не сошел ли я с ума. «Не, – говорю, – я не сдвинулся, я вам про вашу веру рассказываю, подтверждаю всё это имеющимися в научном обиходе фактами. Будете повторять? А ты сам искренне веришь в то, что солнце – это бог Хорс, а не скопление раскаленной материи? Ты реально чтишь Перуна? – Так принеси пару младенцев ему в жертву по примеру “славных предков”! Ведь так делали воины Святослава во время осады Доростола! Это ж нормально!» – «Иди-ка ты!..» Ну, вот это «Иди-ка ты!», если честно, во многом утешает и дает надежду, что не совсем мы еще от Христа отошли – есть еще возможность к Нему приблизиться. Значит, даже те, кто называет себя язычниками, внутри, в глубине души отторгают суть язычества. Лишь бы не заигрались: опасные это игры.

О преображении ума и памяти

– Но отрицать существование на Руси язычества, на мой взгляд, несколько некорректно.

И вообще – давайте помнить о значении христианского Преображения!

– А никто и не спорит, что оно было. Помню наш разговор с архиепископом Максимилианом (Лазаренко), владыка был тогда у нас в гостях: смущаясь, я ему рассказывал о влиянии язычества на быт русских людей, показывал языческие символы в древнерусском костюме и украшении жилища и т.д. Владыка сказал: «Всё так, это всё было. Но давайте задумаемся над тем, как христианство преобразило языческое младенчество Руси, заменив поклонение твари почитанием единого Творца всего сущего… Расскажите людям о том, почему и как русские люди вместо наивного поклонения силам природы выбрали поклонение Христу – Солнцу Правды. Расскажите о разнице в значении слов “раб” и “раб Божий”. И вообще – давайте помнить о значении христианского Преображения. Заставьте работать мысль человека – тогда заработает и его душа, я надеюсь».

– Святого Александра Невского некоторые его противники обвиняли и продолжают обвинять в рабской покорности завоевателям: он-де покорился татарам-язычникам. А Димитрий Донской с благословения преподобного Сергия начал освобождение Руси, победив их. В чем разница? Почему один покорился, а другой начал освободительную войну?

– Надо помнить, что в XIII веке Руси грозили захватчики пострашнее, чем тогда еще религиозно всеядные и терпимые к Православию монголы: наши западные «партнеры» имели совершенно другие планы по отношению к Руси, чем пришельцы с Востока. Если монголов интересовало только внешнее подчинение, материальная сторона (на духовную жизнь они и не думали покушаться), то западные соседи стремились как раз к духовной оккупации. Кстати, ее плоды мы можем, опять-таки, видеть на Украине. Вся эта уния, разделения, расколы – плоды той еще, давней истории, когда князь Даниил Галицкий обратился за помощью к инославным. Ни помощи не получил, ни Русь от разграбления не спас. А святой Александр Невский, устранив опасность духовной оккупации с Запада, вынужден был смириться перед монголами, что в итоге спасло сотни тысяч жизней и сохранило Православие. Как сказал историк Вернадский: «Это были два подвига Александра Невского: подвиг брани на Западе и подвиг смирения на Востоке». Кстати, благодаря этому и многие захватчики впоследствии стали христианами, по Промыслу Божию.

Но уже в XIV веке Орда не была такой терпимой к вере в Христа, даже наоборот: Мамая можно смело назвать исламским экстремистом. И вот тогда уже никакого компромисса быть не могло: мы прекрасно знаем, что случилось ровно через восемь лет на Косовом поле в братской Сербии, которая, потерпев поражение от магометан, на несколько веков попала под их разрушительное для христианства владычество. Оставалось снова брать меч и приступать к освобождению Руси, начало чего и было положено на поле Куликовом:

«А воеводы у нас уставлены – 70 бояринов, и кранцы бысть князи белозерстии Федор Семенович, да Семен Михайлович, да Микула Васильевич да два брата Олгордовичи, да Дмитрей Волыньской, да Тимофей Волуевич, да Андрей Серкизович, да Михайло Иванович, а вою с нами триста тысящь окованые рати. А воеводы у нас крепкия, а дружина сведома, а под собою имеем боръзыя комони, а на собой злаченый доспехи, а шеломы черкаские, а щиты московские, а сулицы немецкие, а кинжалы фряские, а мечи булатные; а пути им сведоми, а перевозы им изготовлены, но еще хотят сильно головы своя положить за землю за Рускую и за веру крестьянскую… Уже бо те соколи и кречати, белозерскыя ястреби, за Дон борзо перелетели и ударилися на многие стада на гусиные и на лебединые. То ти быша ни соколи ни крчеть, то ти наехали руские князи на силу татарскую. И удариша копия харалужныя о доспехи татарские, возгремели мечи булатные о шеломы хиновские на поле Куликове на речке Непрядве… Не тури возрыкали у Дону великаго на поле Куликове. То ти не тури побеждени у Дону великого, но посечены князи руские и бояры и воеводы великого князя Дмитрея Ивановича. Побеждени князи белозерстии от поганых татар, Федор Семенович да Семен Михайлович, да Тимофей Волуевич, да Микула Васильевич, да Андрей Серкизович, да Михайло Иванович и иная многая дружина», – как читаем в «Задонщине».

Я, как житель Белозерья, конечно, и рад, и горд тем, что в той великой битве принимали участие наши предки-белозерцы. Правда, радости сопутствует и печаль, ведь тогда они все погибли. Так или иначе, я бы очень хотел, чтобы такие чувства к предкам – и почтение, и гордость, и радость, и печаль о них – разделяло как можно больше людей, причем разделяло искренне, зная о славных делах предков, не чувствуя себя пришельцами на родной земле и туристами в родных церквах. Вот для этого и работаем.