О князе Владимире и о том, как выяснить отношения со святыми. Протоиерей Владимир Вигилянский

Когда я родился, мама хотела меня назвать одним именем, а отец – другим – так же, как звали его друга, погибшего в сталинских лагерях. Но родители так разругались, что спросили мою старшую сестру. Она была в то время усердным учеником детского сада, слушавшим идеологические уроки. Поэтому она сказала, что меня нужно назвать как Ленина, Владимиром. Это был 1951-й год, всё простительно, но промыслительно. Через мою маленькую сестру – несмышлёное дитя, я был назван Владимиром, а потом выяснилось, что у меня такой великий небесный покровитель. А к Владимиру Ульянову довольно, мягко скажем, прохладное отношение.

Я много читал о святом князе Владимире: у нас один Владимир Красно Солнышко по былинам, другой по летописям, третий – в житии и богослужебных текстах.

В житиях есть вещи, которых нет нигде. Например, о том, как он ослеп, а после крещения прозрел! В одной из летописей рассказано, как он выбирал религию для Руси. Такие подробности потрясающие, удивительные. Их явно невозможно придумать, потому что они связаны с живой личностью. В Православии его поразила Красота: «В храме славы Твоея стояще, на небеси стояти мним». Его, рьяного язычника, это потрясло. В каком-то смысле он прошел по тому же пути, по которому прошел апостол Павел.

О его распутстве ходили легенды, говорили, что он был «ненасытен в блуде», имел 300 наложниц. А потом, встретив Христа, преобразился и оставил о себе память как о потрясающе милосердном человеке: кормил больных, нищих. Пиры устраивал не только для своей дружины, но и для простого люда… Был храмостроителем, устраивал школы для детей. Равноапостольный Владимир – это очень богатая личность, возможно, даже недооценённая. Так же как и его бабка – Ольга. Это пример потрясающей женщины – мудрой, жестокой правительницы и впоследствии смиренной христианки, воспитавшей такого внука.

У моей супруги (матушка в крещении Ольга) есть стихотворение «Похвала Ольге» и там (как говорил про поэтический язык Юрий Тынянов) – теснота стихового ряда. В очень узкое, ограниченное пространство поэтического текста вкладывается столько информации, что она приобретает метафоричность, надмирность.

Похвала Ольге

Из глубины души воззову, возжалуюсь, возрыдаю,
ибо душа моя содрогается: вон и прядь у меня седая!
Взбунтовались чувства мои, данью обложенные, выполнять повинности перестали,
как древляне, подвластные граду Киеву, против князя его восстали.

Плачь, богомудрая Ольга, по убиенном муже – Игоре вселюбимом!
Трепещите, денницей наученные, древляне моего сердца,– огнем и дымом
будете истреблены за пагубу, за служение супостату,
за погубление своего высокого повелителя понесете расплату!

– …Ты, горделивое мое око, любящее себя во всех отраженьях, во всех одеяньях,
ты, тщеславное мое дыханье,
кричащее о добрых своих помышленьях, благородных деяньях,
ты, немилосердное мое сердце, не прощающее обиды, не спешащее на подмогу,
ты, походка моя неверная, сворачивающая на унылую, толпящуюся дорогу,
ты, существо мое суеверное,
от ближних шарахающееся, как от порчи и сглаза,
ты, сладострастное мое мечтание,
любящее убранство, любовную подоплеку рассказа,
ты, разуменье мое житейское,
разменивающее все, что не влезает в твои карманы,
ты, сознанье мое помраченное,
вместо истины светлой избравшее свои личные схемы и планы,

вы, лукавые мои губы,
обличающие земную несправедливость,
вы, властолюбивые мои помыслы,
присваивающие чужие владения, забывающие про стыдливость,
вы, ревнивые мои побуждения,
требующие себе первенства, любви, признанья,
вы, стяжательные мои руки,
чужое с трудом выпускающие, не знающие подаянья,

вы, лживые мои речи,
кичащиеся высотою смысла, любящие суетные разговоры,
вы, чувства мои испорченные, любви убоявшиеся, душегубы, воры!..
– …Вы, древляне, будете перебиты,
похоронены заживо, выжжены, подобно заразе!
Богомудрая Ольга берется за дело, хороня любимого князя.

Но уже не вернуть ей живого тепла и таинственной речи с любовью –
будет Ольга до смерти расхлебывать со слезами судьбину вдовью.
Но – Бог в помощь на поприще том, а на поле сражения старом
богомудрая Ольга на бунт окаянных древлян отвечает мечом и пожаром!

Так и я – в развращенное сердце свое,
в город чувств обезумевших,
в крепость греха и соблазна,
чистых жертвенных птиц выпускаю
в огне моего покаянья,–
светло и ужасно
полыхают посады, и гибнут древляне, и солнце восходит с востока…
Богомудрая Ольга в Царьград собирается, но – до Царьграда далёко!

Когда-то я жаловался митрополиту Антонию (Блюму), что меня попросили к прославлению одного святого написать его житие, и когда я собирал материалы к нему, у историков прочитал всякого, в том числе и плохого об этом человеке. Я отказался писать житие, сославшись на нехватку времени. И после собора, на котором канонизировали этого святого, я спросил владыку Антония: «Что мне теперь делать? Я когда-то отказался писать его житие, а он теперь святой».

И владыка ответил: «Выясните с ним отношения лично. Попросите у него прощения, спросите о своих недоумениях, и он вам каким-то образом ответит. Он же святой!».

Поразительна живая связь с Царством Небесным таких молитвенников, как митрополит Антоний! Как будто он сказал: «Выпейте чашку чая с таким-то святым».

С тем святым у меня состоялся такой диалог, а вот с князем Владимиром – не получилось: как-то я не могу быть с ним «накоротке». Почтительно отступаю.

Источник: Православие и мир