О чудесах пустозерских узников. Часть 2.1

Наиболее яркими сверхъестественными событиями в жизни страдальцев в данный период стали чудесные явления, связанные с их казнями[2]. Первый раз будущих пустозерских узников казнили в Москве «на Болоте»[3], Лазаря и Епифания 27 августа 1667 года[4], а Феодора 25 февраля 1668 года[5]. Не сумев переубедить поборников старины, участники Большого Московского собора отдали их «градскому судищу», на котором узников приговорили к «урезанию» языков и ссылке в Пустозерск[6]. Аввакум был избавлен от казни заступничеством царя, считавшего аввакумову жизнь «богоподражательной»[7]. По мнению же самого протопопа, его заступницей перед Алексеем Михайловичем была царица Мария Ильинична. «Как стригли, – вспоминает он в своей автобиографии, – в то время велико нестроение в верху у них бысть с царицею покойницею, она за нас стояла, в то время, миленькая, напоследок и от казни отговорила меня»[8]. Впрочем и в «далечайшей стране» пустозерских узников не оставили в покое. В 1670 году, 14 апреля[9], страдальцев подвергли повторному мучению: «Лазарю, Федору и Епифанию вырезали языки (второй раз) и отсекли пальцы правой руки»[10]. А вот «беднова горемыку» опять помиловали: «Указано Аввакума “вместо смертной казни” содержать в земляной тюрьме на хлебе и воде; отвели тут же в темницу»[11]. Горя желанием пострадать за «благоверие», протопоп объявил голодовку. «И я сопротив того плюнул и умереть хотел, не едши, и не ел дней с восьмь и больши, да братья паки есть велели»[12].

Подробное описание указанных событий мы находим в сочинениях Аввакума, два из которых помещены в Приложении настоящей статьи (Приложение, №1 и №2), и Епифания (Приложение, №3). У Феодора тоже имеются сочинения, описывающие кровавые аргументы властей. Это «Сказание о Аввакуме, Лазаре и Епифании» (Приложение, №4), где он сообщает важные подробности, связанные с первой казнью. В другом своём сочинении дьякон, упоминая расправу над сторонниками старины, сосредотачивает свой весьма любопытный рассказ на событиях и людях, так или иначе связанных с казнями и повлиявших на них (Приложение, №5). Лазарь в своих челобитных к царю и патриарху предельно краток, хотя нет никаких сомнений в том, что протопоповы сказания о казнях не обошлись без его участия.

В Приложении размещены отрывки из сочинений; целые произведения пустозерских узников, посвященные рассматриваемым событиям, нет никакой необходимости пересказывать полностью, хотя совершенно не упоминать происходившее тоже не получится. Прежде всего, отметим некоторые особенности как самих казней, так и их описания и выделим основополагающие факты, на которые будем опираться в дальнейшем повествовании.

Первая казнь

По источникам, описывающим московскую казнь, нам известно следующее: во-первых, информацию о ней мы имеем только из воспоминаний самих осужденных и их помилованного соузника – Аввакума, который, к тому же, не являлся очевидцем исполнения приговора и свои «грамотки» писал со слов всё тех же Лазаря и Епифания; во-вторых, хронику происходившего вёл тот же неугомонный и неутомимый протопоп, рассказы же непосредственных участников событий создавались уже в Пустозерске.

Сама казнь, помимо своей болезненности, примечательна еще и постоянным психологическим давлением на узников, которое проявлялось различным образом. Так, Епифаний отмечает жестокость обращения с ними до и после мучения: «И ухватили нас, – пишет инок, – священника Лазаря и меня, под руки и помчали скоро-скоро и зело немилостивно и безбожно. И примчали на Болото. И посадя нас на плаху, и отрезаша нам языки, и паки ухватиша нас, яко звери лютии, лютии, суровии, и помчаша нас також скоро-скоро. Мы же от болезней и от ран горких изнемогохом…»[13]. Протопоп Аввакум, доносит до нас рассказ Лазаря о попытке властей запугать старолюбцев: «Лазарь же, егда достиг меня, Аввакума, и братию, улыскаяся, сказывал нам свою победу и коварство их мучительское, – как их казнили и что им выговор был: были-де две плахи да два топора: и, посадя на скамьи, языки наши вырезали…»[14]

Из сопоставления данных, найденных в аввакумовых сочинениях и различных редакциях его Жития, выяснилось, что языки во время первой казни были «урезаны» не полностью. Об этом сообщает протопоп, описывая вторую казнь: «И первие взяша палач Лазаря, и два стрельца под руки, и начаша в зубы ему вставливать жеребей, и не можаше от трясения рук своих. Он же, Лазарь, сам руками своими язык свой исправляше, понеже мал зело от перваго резания, и клещами взять не мочно, и вырезал извнутрь без останка от горла…»[15]. А вот как он рассказывает об этом в одной из редакций своей знаменитой автобиографии: «На Москве у него резали: тогда осталось языка, а ныне весь без остатку резан…»[16] В другой редакции Аввакум вместе с Лазарем упоминает и Епифания: «Первой у него лехче и у старца на Москве резаны были, а ныне жестоко гораздо»[17]. Более того, «предоблий страдалец» отмечает анатомические особенности казни, сообщая о том, что «Лазарю до вилок язык отрезаша, Епифанию тако-ж»[18]. Согласно словарю одним из значений слова «вилица» является «развилина у языка»[19]. По мнению специалистов, это «подъязычная кость» (См. Приложение №7), которая «по анатомическому строению напоминает вилку»[20]. Данная особенность не опровергает вышеприведённых свидетельств о том, что осужденные во время первого мучения лишились своих языков не полностью, т.к. вырезали «до вилок», а не «без остатку».

Поскольку казнь дьякона Феодора совершалась отдельно, протопоп и другие узники об этом почти ничего не пишут. Сам дьякон тоже предельно краток: «…Отрезаша нам тремя по языку: Лазарю попу и Епифанию иноку, по времени и мне, Феодору…»[21] Далее же начинается самое интересное. «…Христос же, Спаситель наш Свет и праведный Судия, не оставил нас, – продолжает узник, – паки даде языки и слово нам по-прежнему»[22]. Правда о том, как это происходило у Феодора, так и осталось неизвестным – он никаких подробностей о своем чудесном исцелении не написал, или данные воспоминания до нас не дошли.

Поп Лазарь после «урезания языка» сподобляется явления, по его мнению, пророка Божия Илии. Вот как он сам пишет об этом в челобитной царю: «И что, государь, по их властелинской облыжке принял я казнь, немилостивно язык клещами вытянули и обрезали, закона ради отец твоих: и их молитвами дал ми Сын Божий ясно глаголати, по явлению святаго и великаго пророка Илии Фезвитянина»[23]. Почти так же он написал в челобитной Патриарху Иоасафу[24]. Произошло это чудесное событие, согласно Аввакуму, «в той же день»[25]. Лазарю явился «пророк Божий Илия, и повеле ему «о истинне свидетельствовати. Он же, – пишет протопоп, – выплюнув кровь изо рта, и начат глаголати ясно и чисто»[26]. Дьякон Феодор ещё более уточняет время чуда, указывая, что «во время страсти их является священномученику Лазарю Божий пророк Илия» и передаёт его повеление: «Дерзай, священниче, и о истине свидетельствуй, небояся»[27].

Епифаний, в отличие от Лазаря, сподобился чудесной помощи «во вторый день», а в первый, согласно Аввакуму, «токмо, запечатлев уста, сидел весь слезен»[28]. Протопоп не утруждает себя поиском причин такой разницы между чудесными исцелениями своих соузников, отсылая читателей к «Создателю всяческих» – «тако Богу изволившу»[29]. Повествование инока об этих событиях более последовательно. Во-первых, он сообщает о «болезни», о «тоске горкой и печали великой»[30], охвативших его; во-вторых, Епифаний стал рассуждать, принялся укорять себя за то, что оставил пустынь и даже каяться: «Прости мя, Господи Исусе Христе, Сыне Божий, согрешил пред Тобою, Светом, и пред Богородицею, и пред всеми святыми! Пошел к Москве ис пустыни, хотел царя спасти, и царя не спас, а себе вредил: языка не стало, и нужнаго молвить нечем. Горе! Как до конца доживать?»[31] В-третьих, из этого покаянного настроения инок «воздохнул ко Господу», стал «печаловаться о языке» и получил просимое: «Поползе бо ми тогда язык ис корения и доиде до зубов моих»[32]. Епифаниев соузник Аввакум рассказывает об этом несколько иначе, что, впрочем, не противоречит воспоминаниям инока, а только их дополняет: «Сказывал мне, – читаем в одной из протопоповых записок, – как и проглаголал, и как его казнили, и потом: был-де образ Пресвятыя Богородицы, и мыслию помыслив, что бы-де мне говорить. Она же мне отверзла уста, и аз-де и стал говорить ясно»[33]. В феодоровом описании имеется любопытное уточнение епифаниевой молитвы: «И взем образ Пресвятыя Богородицы с превечным на руку Младенцем, и начат водою омывати, но яже и слезами омываше и воду ту пияше, и прошаше у Пречистыя Владычицы языка себе»[34]. Следует отметить, что даже после чудесного отрастания языка совершенного исцеления не произошло, и ещё долгое время давали о себе знать последствия мучения. «А на Москве, – вспоминает инок, – как первой язык мой палач отрезал, тогда яко лютая змия укусила, и всю утробу мою защемило, и до Вологды тогда у мене от тоя болезни кровь шла задним проходом»[35].

Что интересно, далеко не везде говорится о том, что у «благоревностного иерея» вырос новый язык. Сам Лазарь пишет об этом однозначно: «дал ми Сын Божий ясно глаголати»[36]. Инок Епифаний сосредоточен на описании событий, происшедших исключительно с ним, на детали, касающиеся других, внимания обращает мало. Аввакумовы сочинения по отношению к этому событию делятся на две группы: первая – небольшие автобиографические произведения протопопа и Прянишниковский список его Жития, в которых автор восторженно сообщает следующее: «О, великое Божие милосердие! Не вем, что рещи, но токмо: «Господи, помилуй!» И Дамаскину Иоанну по трех днех рука приросла, а моим людем: в той день Лазарю язык Бог дал, а старцу на завтрие»[37]. Вторая – самая краткая редакция (К) и более поздние редакции жизнеописания Аввакума (А, В), в которых ничего об этом не говорится, но зато упоминается, что «на Москве у нево (Лазаря – А.В.) резали язык и тогда немного языка остаток был»[38]. Исключение составляет краткая редакция Жития протопопа Аввакума, в которой имеется упоминание об узниках, что язык «третей уж от рода ево будет»[39] про Лазаря и «третей уже от рода ево вырос»[40] про Епифания. Отметим, что Лазарь и в «Сказании…» Феодора изображается только как чудесно заговоривший: «И тогда, – сообщает дьякон о событиях, произошедших с «благоревностным иереем» сразу после явления Ильи Пророка, – он отъем руку свою от уст, и кровь вылил на землю, и начат глаголати к людем слово Божие и рукою благословляти народ»[41]. Лишь о Епифании повествуется в этом феодоровом сочинении, как о получившем чудесным образом язык: «…И Епифаниев язык… отрасте в то время: дала бо ему Богородица язык, яко и Дамаскину руку»[42]. Из этого можно сделать вывод, что сказанное дьяконом в другом более позднем[43] его произведении «паки даде языки и слово нам по-прежнему»[44] не относится обязательно ко всем пустозерским узникам, а распределяется избирательно: кому-то «языки», а кому-то «слово». Иначе сказать, выражение «даде языки» совсем не означает непременное их отрастание! Потрясенный Аввакум, а вслед за ним и Феодор обобщили события, распространив отрастание языка у Епифания и, возможно, у Феодора еще и на Лазаря. Нельзя исключать вариант обобщения московской и пустозерской казни в более поздних произведениях. Для страдальцев важен сам факт Божественной помощи, а детали, особенно в случае с первой казнью, постепенно отходят на второй план. Вот пример такого обобщения у инока Авраамия[45]: «Но пресвятая Богородица дарствовала своему рабу (Епифанию – А.В.) язык доброглаголив, якоже и Лазарю, явлением божественнаго пророка Илии. Тако же и священному диякону Федору, велику ревность имущему во благочестии, и тебе государю зело добра хотящаго, и паче иных в божественном писании потрудившася и много полезнаго церкви ведуща, емуже за догматы церковныя язык двократы отрезаша и персты у десныя руки отсекли»[46].

Таким образом, предпочитать одну редакцию Жития Аввакума, не являющуюся к тому же автографом, прочим по меньшей мере слишком смело. Возможно, под влиянием болевых ощущений степень повреждения языка показалась казненным несколько большей, чем была на самом деле. Но в такой ситуации почти мгновенное исцеление Лазаря и быстрое – на второй день – Епифания – явление не менее чудесное, чем регенерация языка. Поэтому мы остановимся на том, что языки после первой казни выросли не у всех, достоверно известно, что данное чудо произошло лишь с Епифанием. Относительно дьякона Феодора мы можем только предполагать, а Лазарь сподобился иного дара – стал ясно говорить без языка.

Вторая казнь

Обратимся ко второй пустозерской казни, тем более что описание последней позволяет глубже понять события первой.

Сразу же хочется выделить наличие свидетельства ещё одного очевидца[47], помимо «пустозерской горькой братии»! Речь идет о первой части аввакумовой «записки» «О второй казни Лазаря, дьякона Федора и Епифания»[48]. С ней почти дословно совпадает сочинение, известное как «Записка очевидца о казни в Пустозерске…»[49], которое сохранилось «в единственном списке в составе уникального Пустозерского сборника В.Г. Дружинина»[50]. В аввакумовы произведения это сочинение, вероятно, попало стараниями позднейших редакторов и переписчиков текстов протопопа, а, возможно, и он сам включил его в свои черновые записки. Нам оно интересно тем, что дает возможность сравнивать воспоминания участников казни с описанием стороннего наблюдателя.

Из узников подробно описывают казнь Аввакум[51] и Епифаний[52], первый – так же, как и в случае с московской казнью, в различных своих сочинениях и их редакциях, рассказ второго отличается тем, что автор более сосредоточен на себе и своих переживаниях, чем на внешних событиях.

В этот раз дьякон Феодор вкусил милостей государевых вместе с прочими узниками, что было зафиксировано самовидцами, а стараниями главного пустозерского летописца Аввакума дошло до нас. Загадочная фраза «не усумнелся диякон, уступая старейшим» наводит на мысль, что накануне казни у него возникали какие-то сомнения, которые удалось преодолеть только благодаря влиянию «старейших»[53].

Следует подчеркнуть наличие сильнейшего психологического давления властей и в этой казни. «И по дву годех,– сообщает протопоп, – прислан к нам в Пустозерье полуголова Иван Елагин со стрельцами. И по три дни нудил нас всяко отрещися святыя веры Христовы старые и приступити к новой вере никониянской»[54]. Как представитель власти «нудил» узников к принятию «никониянства», несложно представить, т.к. на казнь страдальцы шли, готовясь к смерти, а гонители содействовали этой их уверенности внешним оформлением «уреченнаго места»[55]. Но пустозерские узники посрамили палачей, шествуя на мучение «никако унывше, вкупе народ благословляли и прощались, светлым лицем, весели», а Аввакум даже благословил плаху, сказав: «то де наш престол стоит»[56]. «…И друг друга благословляли и конечное целование давали, чая своих глав отсечения»[57].

После того, как Аввакуму зачитали приговор и приказали отвести в тюрьму, он, согласно некоему очевидцу, «нача плакати и вопити, что отлучен от братии»[58]. Данное наблюдение интересно не только тем, что дополняет описание казни, но и полнее раскрывает облик протопопа, его горячее желание пострадать и умереть «за благоверие». Сам Аввакум об этой особенности нигде не пишет, если не считать таковым сочинение, в которое почти полностью включена «Записка очевидца…», упоминавшаяся ранее.

Следует отметить бесстрашие и даже героизм узников во время казни, а также страх, охватывавший палачей при исполнении своих обязанностей. Так, Лазарю и Епифанию, когда их казнили, пришлось оказывать им помощь. В настоящей статье уже упоминался пример с Лазарем, который «сам руками своими язык свой исправляше», что, впрочем, мало помогло экзекутору, который «ножем ни до десятью резал от трясения рук своих»[59]. Так же он поступил и при отсечении руки «сам исправляше, и топор накладываше, куды сетчи»[60]. А Епифаний вообще стал просить прибывшего для исполнения царской воли «полуголову» Ивана Елагина «отсещи главу его по плеча веры ради и правости закона»[61]. Небезынтересен ответ «Пилата» иноку: «Батюшко, тебя упокоить, а самому мне где детца? Не смею, государь, так зделать»[62]. Соловецкий пустынник, как и «благоревностный иерей», тоже помогал представителям закона казнить самого себя. «Старец же, –рассказывает Аввакум, – перекрестя лице свое и рече, на небо взирая: «Господи не остави мя, грешнаго», и вытяня своима рукама язык свой, спекулатару[63] на нож налагая, да же, не милуя его, режет. Палач же, дрожа и трясыйся, насилу выколупал ножем язык из горла: ужас бо обдержаше ево и трепетен бяше»[64]. Что интересно, Епифаний отредактировал столь натуралистичный текст автографа Жития Аввакума о том, как он налагал язык свой на нож, заклеив эти строки куском бумаги, на котором написал следующее: «…И в то время Божиим Промыслом прииде на него некое забвение, яко сон, и не почул резания языка своего, толко вмале-вмале некак ощутил, яко во сне, резание языка своего безболезненно, благодатию Христовою осеняемо»[65]. В данном случае мы можем наблюдать как детальное и даже слишком наглядное описание казни Аввакумом смягчается редакторской правкой Епифания. Когда казнили дьякона Феодора, то у «спекулатора», как и в случае с Лазарем и Епифанием, «руки не послужили – от дрожи и трепета нож из рук валился»[66]. Сомнительно, чтобы «заплечных дел мастер» имел, если можно так сказать, низкую квалификацию, или ему недоставало опыта. Трепет и дрожь в руках указывают на страх в сердцах гонителей перед мужеством исповедников старой веры.

Как и в случае с первой казнью, с узниками стали происходить чудеса. Мы уже упоминали выше, что Епифаний почти не почувствовал боли при «резании языка». Но это его состояние длилось недолго, когда узников развели обратно по тюрьмам, инок чуть не умер. «…Аз же, грешный, – вспоминает Епифаний, – внидох во свою темницу, и возгореся сердце мое во мне и вся внутренняя моя огнем великим. Аз же падох на землю и бысть весь в поту. И начал умирати. И три накона[67] умирал, да не умер, душа моя ис тела моего не вышла»[68]. Особенно страдал инок от боли в искалеченной руке, которую, по его мнению, исцелила Богородица. «И много тосковал, валяяся по земли, – пишет страдалец, – и всполос на лавку, и лег на спине, а руку сеченую положил на сердце мое. И найде на мя яко сон. И слышу – Богородица руками Своими больную мою руку осязает, и преста рука моя болети»[69].

Лазарь после казни «проглагола велегласно молитву Исусову» и даже дерзнул сказать палачу: «Мужик, мужик, скажь царю: Лазарь без языка говорит и болезни не чюю»[70]. Протопоп Аввакум умудрился даже проверить ротовую полость соузника: «Яко в третий день во рте у Лазаря гладил рукою моею и не болит – дал Бог; языка нет, а говорит по старому, чисто»[71]. Помимо говорения «без языка», с этим страдальцем связано ещё одно необычное событие, которое произошло во время мучения. Отрубленная лазарева рука «сложила сама персты по преданию и долго лежала так пред народом»[72]. Аввакумом данное «чюдо» воспринималось как очередное свидетельство, подтверждавшее правоту старой веры. «Мне и самому, – вспоминает протопоп, – сие чудно было: бездушная живых обличает»[73].

В отличие от Лазаря, Епифаний «сперва говорил гугниво», зато у него «в тех же днях иной язык вырос» и «с тех мест стал говорить чисто и ясно, и язык совершен обретеся»[74]. Инок очень трогательно рассказывает о своих переживаниях и о своей молитве к Богу о даровании языка[75]. Не обошлось и в этом случае без видения, узнику были показаны во сне два его прежних языка, один из которых – «пустозерской… красной язык» – инок вложил себе в рот «резаным местом к резаному»[76]. После этого видения «помалу-малу доиде язык» его «до зубов» его «и бысть полон и велик, якож от рождения матере»[77]. Епифаниево повествование свидетельствует о глубине его по-детски чистой веры, не удивительно, что молитва инока была так скоро услышана. А вот Лазарю пришлось побыть без языка достаточно длительное время: «…По двух годах, – пишет его соузник Аввакум, – и опять иной язык вырос, чюдно, с первой жо величиною, лишо маленько тупенек»[78].

У дьякона Феодора язык вырезали наискось из-за дрожи в руках палача. «…Остался кусочик в горле маленек, –сообщает Аввакум, – тогда на той мере и зажил, а опосле и паки с прежней вырос, лише маленко тупенек»[79]. «У него же, дьякона, – продолжает протопоп, – отсекли руку поперег ладони, и все, дал Бог, здорово стало; по-прежнему говорит ясно и чисто…»[80] Следует помнить, что с искалеченной рукой Феодор[81] не переставал заниматься литературной деятельностью, после казни им был написан самый пространный его труд – «Послание сыну Максиму». Как ему это удавалось делать – неизвестно: может быть, пришлось выучиться писать левой рукой, а может быть, приспосабливал изуродованную правую, – в любом случае, помогать дьякону было некому из-за начавшихся вскоре после казни догматических споров между узниками.

«Пускай никонияня, бедные, кровию нашею питаются, яко мед испивая!»[82] – заключает Аввакум свое повествование о второй казни. Ну а нам необходимо проанализировать эти события, сопоставив различные сочинения и их редакции, чтобы оценить с церковно-научной точки зрения происходившие с пустозерскими узниками чудеса.

Приложение №1

О первой казни попа Лазаря и инока Епифания и о казнях дьяка Стефана

Его же, страдальца Аввакума отца

Отцу Лазарю до вилок язык вырезан и старцу Епифанию такожде. И егда Лазарю язык вырезали, явися ему пророк божий Илия и повеле ему о истине свидетельствовати. Он же выплюнул изо уст своих кровь и начат глаголати ясно, и бодре, и зело стройне. Десная же его рука бысть в крови, он же ею благословляше люди Божия.

Егда же его везоша около Москвы, в Калужские ворота, около Симонова, чрез Даниловский мост, то и сюды, на Переславскую по Троицкой дороге, в Братовщину, ко мне обоих привезли. И со мною благодатию божиею говорил ясно, веселым лицем, улыскаяся. И сказывал их коварство, как их казнили, и что им выговор былъ: были-де две плахи у казни, да два топора; и, посадя к доскам, и языки резали. Лазырь говорил ясно, а старец в то время не говорил, – тако Богу изволившу.

Аз же, грешный Аввакум, не сподобихся таковаго дара, плакал над ними и перецеловал их кровавая уста, благодарив Бога, яко сподобихся видети мученик в наша лета. И зело утешихся радостию великою о неизглаголанем даре Божии, яко отцы мои и братия, Христа ради и церкви ради Христовы, – хорошо так! – запечатлели кровию церковную истину. Благословенъ Бог, изволивый тако!

И вы, светы, молите о нас, а мы, елико можем, о вас. Посем от нас мир вам и благословение; и мученики вам, дав мир и благословение, челом бьют.

И егда сию грамотку писал, в то время старец ко мне присылалъ из иныя избы стрельца с радостию: не кручинься бо обо мне, и мне-де дала язык Пресвятая Богородица, говорю-де и аз благодатию Божиею. И аз, Аввакум, збродил к нему, сам встощился. И егда и в избу к нему иду, и он ясно завопил: «слава Отцу и Сыну и Святому Духу», и прочая, так, яко же и прежде, до казни. Аз же возрадовахся вельми, нача «Достойно» говорити. Он же у мене перехватил со усердием великим, и тако кончали отпуст, и, порадовахся, поговорили кое-о-чем, розошлися. Сказывал мне, как и проглаголал, и как его казнили, и потом: был-де образ Пресвятыя Богородицы, и мыслию помыслив, что бы-де мне говорить. Она же мне отверзла уста, и аз-де и стал говорить ясно.

И до того аз у него был, он же ничтоже не мог проглаголати, токмо, запечатлев уста, сидел весь слезен. А все и кровию вчера изошли, жилы вырезаны.

О, великое Божие милосердие! Не вем, что рещи, но токмо: «Господи, помилуй!» И Дамаскину Иоанну по трех днех рука приросла, а моим людем: в той день Лазарю язык Бог дал, а старцу на завтрие.

Дети мои о Христе, призывайте во спасение себе, за молитв их, святых, великих и храбрых воинов Христовых. И аз чаю их ради помилован быти, и отпуст грехов прияти. Докучают и о всех Богу и да не забывают. Но простите!

А дияк Стефан, по прозванию Черной, сидел дьяком в Нижнем. И ему язык дважды за веру Христову старую резан, и сослан в Сибирь, в Тобольской, а ныне говорит чисто.

Аввакум, протопоп (лишен сана). О первой казни попа Лазаря и инока Епифания и о казнях дьяка Стефана. / Житие Аввакума и другие его сочинения. / Сост., вступит. ст. и коммент. А.Н. Робинсона. М.: Сов. Россия, 1991, сс.235-236.

Приложение №2

О второй казни Лазаря, дьякона Федора и Епифания

1

178-го году[83], апреля в 14 день, на Фомины недели в четверк, в Пустозерском остроге, по указу цареву, полуголова Иван Елагин взял ис тюрем протопопа Аввакума, попа Лазаря, дьякона Феодора и старца Епифания, и шли они до уреченнаго места на посечение, где плаха лежит, и мучительная вся готова, и палач готовитца на посечение их. Они же никако унывше, вкупе народ благословляли и прощались, светлым лицем, весели, в своем благочестии непоколебимо стояли и за отеческое предание смерть приимали, а к народам говорили: «не прельщайтеся Никоновым учением! За истину страждем и умираем».

В начале Аввакум плаху благословил: «то де наш престол стоит», и друг друга благословляли, и конечное себе целование давали, чая своих глав отсечения. И поставя их, цареву грамоту им в третий вычитали: указано Аввакума вместо смертной казни в земляную тюрьму посадить, и землею покрыть, а сверху окошечко, в мале подавать хлеб и воды или квас. Он же, слыша то, оскорбися зело и, плюнув, говорил протопоп: «плюю де я на ево хлеб, не ядше умру, а не предам благоверия». Иванн же его отослал в тюрьму. Он же нача плакати и вопити, что отлучен от братии.

А попу Лазарю и диакону Федору и старцу Епифанию указано за их речи языки резати, а за крест – руки сетчи.

А как грамоту  вычитали, руки крестообразно також держали и к народом здымали, и на небо зрели. И приступя старец, светлым лицем улыскаяся, Ивана много молил, чтобы главу ему повелел отсетчи. И первие взяша палач Лазаря, и два стрельца под руки, и начаша в зубы ему вставливать жеребей, и не можаше от трясения рук своих. Он же, Лазарь, сам руками своими язык свой исправляше, понеже мал зело от перваго резания, и клещами взять не мочно, и вырезал извнутрь без останка от горла, ножем ни до десятью резал от трясения рук своих, и в роте внутре вырезал, и откинул на землю, аки часть мяса. Он же, Лазарь, проглагола велегласно молитву Исусову, яко же и первие: «Господи, Исусе Христе, Сыне Божий» и прочее. Народу же всему ту стоящу, плачющуся, ужасахуся, дивящеся, ужасни трепещуще о видении горькия смерти, со слезами горько вопиюще, в тайне, бояся прещения и мучения, яко же онем, глаголюще: «Господи помилуй».

Таже проглагола Лазарь: «Мужик, мужик, скажи царю: «Лазарь без языка говорит и болезни не чюю».

Мучитель же уступи мало, плачась, а злое творя непрестано, и ина многа. Крови-ж течаше многое множество, и два великих полотенец обагриша кровию. Он же, Лазарь, едино кинул в народ, а говорил: «Возьмите дому своему на благословение» и скоро у Лазаря во рте зажило.

Привели в тюрьму, и я, протопоп, щупал и гладил во рту, и не болит, и ныне гладко, и струпу не было. Потом же взяша правую руку его и связали веревкою по завити  и на плаху положили; а все он, Лазарь, и сам исправляше, и топор накладываше, куды сетчи. И отсекоша руки его по завити, а была протягнута просто персти; а как отсекли и от плахи отпала, и сама стала також персти крестообразно, какъ оне проповедуют. Он же глагола: «подайте ми руку». И даша ему. И взяша он, Лазарь, руку и поцеловал; рука же такожде персти стоят, как оней крестились, и в пазуху положил; крови-ж из руки множество шло и из горла, а говорил Лазарь: «кровь-де мне мешает говорить, а не язык». А говорил Лазарь все явственно, и укорял, что-де «власти неправедно судят, обольстили царя, еретики». И вкупе они, поп и протопоп, говорили: «мы церкви Божии и седьми вселенским собором повинуемся и святых отец предания не предадим благоверия отеческаго».

Тако же и диякону язык отрезали, а руку от ладони персти все отсекли (не усумнелся диякон, уступая старейшим).

А старцу також язык отрезали, а у руки персти по середке все отсекли. А они тож говорили, якоже и Лазарь. А у старца в тех же днях иной язык вырос, каков от роду был, таков же и ныне велик.

И пришед они в тюрьмы, что было у них от имения, все роздали и разметали, не оставили у себя и срачицы, а пищи себе не приимали в то время 12 дней, а ныне Бог весть. Аминь.

Сие списано вкратце в великом гонении и скорби, понеже самовидцы тому быша.

Выпустя на то время от уз и окова, хотя похитити; елико хотяше, претя мукою преж помянутый он, Пилат, немилостивый мучитель, хищник и сребролюбец, и с пикулатори своими, етера грешнаго и непотребнаго, паче ж и недостойна имени своего поведати гонения ради о прельстившихся.

2

В Пустозери взяли у нас скаску, сице речено: год и месяц. И паки: мы святых отец предания держим неизменно; а Паисия с товарищи еретическое соборище проклинаем. И иного говорено там много. Посем привели к плахе и прочли наказ.

Меня, протопопа, отвели в темницу, не казня.

Посем Лазаря взяли и вырезали язык, из горла мало пошло крови и перестало; а он в то время и говорить стал. Ему же, положа на плаху правую руку, отсекли по запястию, и рука отсеченная, на земли лежа, сложила сама персты по преданию и долго лежала так пред народом, – исповедала бедная и по смерти знамение Спасителево неизменно. Мне и самому, протопопу, сие чудно было: бездушная живых обличает. Яко в третий день во рте у Лазаря гладил рукою моею и не болит – дал Бог; языка нет, а говорит по старому, чисто. На Москве у него язык отрезан и тогда осталось маленко, а ныне в другой ряд весь без остатку вырезали, а говорит також, чисто.

Посем взяли Соловецкаго пустынника старца Епифания и язык весь же вырезали; и у руки отсекли четыре перста. И сперва говорил гугниво. Посем помолился Пречистей Богоматери Пресвятей Богородице и показала ему оба языка: Московский и Пустозерской; он-же един взял и в рот свой положил. И с тех мест стал говорить чисто и ясно, и язык совершен обретеся.

Посем взяли диякона Феодора, язык вырезали весь, осталось маленко. На той мере и зажил. И опосле со старой вырос, токмо тупенек.

О, душе моя! Что за воля твоя: иже ты сама в такой дальней пустыни, яко бездомная, ныне ся скитаешь, и с зверми дивими житие свое имеешь, и в нищете без милости сама себя изнуряешь жаждею и гладом, люте ныне умираешь?

Почто создания Божия со благодарением не приимаешь? Али ты власти от Бога на то не имеешь – доступити сладости века сего и телесныя радости? Мы, седяще в земляных темницах, поем пред Владыкою Христом, Сыном Божиим, песни песням, их же Соломон, во свет зря, на матерь свою Вирсавию: се еси добра, прекрасная моя, очи твои горят, яко пламень огня, зрак лица твоего паче солнечных луч, и вся в красоте сияешь, яко день в силе своей. Аминь.

Аввакум, протопоп (лишен сана). О второй казни Лазаря, дьякона Федора и Епифания. / Житие Аввакума и другие его сочинения. / Сост., вступит. ст. и коммент. А.Н. Робинсона. М.: Сов. Россия, 1991, сс.239-242.

Приложение №3

Из Жития инока Епифания

О казнях московской и пустозерской и чудесных исцелениях

И ухватили нас, священника Лазаря и меня, под руки и помчали скоро-скоро и зело немилостивно и безбожно. И примчали на Болото. И посадя нас на плаху, и отрезаша нам языки, и паки ухватиша нас, яко звери лютии, лютии, суровии, и помчаша нас також скоро-скоро. Мы же от болезней и от ран горких изнемогохом, не можем бежати с ними. И они ухватили извощика, и посадиша нас на телегу, и паки помчаша нас скоро; и потом на ямския телеги посадиша нас, и свезоша нас в Братошино. Тогда на пути из мене, грешнаго, вмале души не вытрясли на телегах: бе бо тогда люта зело и тяжка болезнь была. Ох, ох! Горе, горе дней тех!

И поставили нас в Братошине на дворы. Тогда аз, грешный, внидох на печь от болезни и от тоски горкия и печали великия, и возлег на печи, и начах помышляти в себе сице: «Горе мне, бедному. Как жить? Говорить стало нечем, языка нету. Кабы я жил в монастыре или в пустыне, так бы у мене язык был. Прости мя, Господи Исусе Христе, Сыне Божий, согреших пред Тобою, Светом, и пред Богородицею, и пред всеми святыми! Пошел к Москве ис пустыни, хотел царя спасти, и царя не спас, а себе вредил: языка не стало, и нужнаго молвить нечем. Горе! Как до конца доживать?» И воздохнул ко Господу из глубины сердца моего. И востав, сошел с печи, и сел на лавке, и печалуюся о языке моем.

О, скорого услышания Света нашего, Христа-Бога! Поползе бо ми тогда язык ис корения и доиде до зубов моих. Аз же возрадовахся о сем зело и начах глаголати языком моим ясно, славя Бога. Тогда Аввакум-протопоп, то чюдо услышав, скоро ко мне прибежа, плача и радуяся. И воспели мы с ним вкупе «Достойно есть» и «Слава и ныне», и все по ряду до конца, по обычаю.

И по трех дней повезоша нас в заточение в Пустоозерье, всех четверых вкупе. И в Пустоозерье посадиша нас в темницах. И по двух годех приехал к нам от новых мучителей никониян, полуголова Иван Ялагин, со стрельцами и по три дни нудил нас всяко отврещися святыя Веры Христовой старой и приступити к новой вере, никониянской. И мы его не послушали. И он велел по наказу нам языки резати паки и руки сечь. И посреди всего народа пустоозерскаго поставиша нас. И Лазарю-священнику ис корения язык отрезаша и руку по запястие отсекоша. Потом приступиша ко мне, грешному, палач с ножем и с клещами, хощет гортань мою отворяти и язык мой резати. Аз же, грешный, тогда воздохнул из глубины сердца моего, умиленно зря на небо, рекох сице: «Господи, помози ми!» О, дивнаго и скораго услышания Света нашего, Христа-Бога! Найде бо на мя тогда яко сон; и не слыхал, как палач язык мой вырезал, только вмале-вмале ощутив, яко во сне, что палач ми отрезал язык. (А на Москве, как первой язык мой палач отрезал, тогда яко лютая змия укусила, и всю утробу мою защемило, и до Вологды тогда у мене от тоя болезни кровь шла задним проходом). И потом положиша руку мою правую на плаху и отсекоша четыре перста. Аз же взем персты мои и положил в зепь. И отведоша нас по темницам. Аз же, грешный, внидох тогда во свою темницу, и трою умирал, и пять дней кровь из моея руки точил, смерти просил у Христа-Бога. И не даде ми ся смерть, но пришед ко мне в темницу Свет-Богородица и отъяша болезнь от руки моея. (О сем писано пространно напереди).

И по отъятии болезни от руки моея почал аз правило мое говорить, псалмы и молитвы умом. А где язык был во рте, туто стало быти слин много. Егда спать лягу, и что под головою лежит, то все умочит слинами, текущими из гортани. И ясти нужно было тогда, понеже яди во рте превращати нечем тогда было. И егда принесут мне щей, и рыбы, и хлеба, и я в одно место сомну все, да тако вдруг и глотаю. А егда стану псалом говорить: «Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей» (Пс. 50, 1), – и егда дойдет до сего места: «Возрадуется язык мой правде Твоей» (Пс. 50, 16), тогда аз, – многогрешный, воздохну из глубины сердца моего, и слезишка иногда из глазишек появятся; и с теми слезами погляжу умиленно на крест и на образ Христов, и реку сице ко Господу: «Господи! Кому во мне возрадоватися? У мене и языка нету. Чем возрадуюся?» И паки: «Господи, устне мои отверзеши, и уста моя возвесьтят хвалу Твою» (Пс. 50, 17). «Что ми, Господи, бедному, и уста моя отверзать?  Чем мне Тебе, свету, и хвалу воздати, а у мене во устах и языка нету?!» И паки возведу очи мои на образ Христов, и воздохну, и реку с печалию: «Господи, что се бысть надо мною, бедным!» А Псалтырь говоря, дойду до сего места: «Предзрех Господа предо мною выну, яко одесную мене есть, да ся не подвижу, сего ради возвеселися сердце мое и возрадовася язык мой» (Пс. 15, 8-9), – аз же тогда умиленно возведу очи мои ко Господу, зря на Крест и образ Его, и реку: «Господи, Свет мой! Куды язык мой Ты дел? Ныне сердце мое не веселится, но плачет, и язык мой не радуется, и нету его во устах моих». И паки: «Вопроси отца твоего, и возвестят тебе, старца твоя и рекут ти (Втор. 32, 7). Господи, чем мне, бедному, вопросити, а у мене и языка нету?!» И иная, подобная сему, обретающе во псалмех. И аз умиленно погляжу на образ Христов, и воздохну, и реку: «Господи! Дай ми язык, бедному, на славу Тебе, Свету, а мне, грешному, на спасение». И сего у мене было дела больше дву недель; всяко моляхся Христу-Богу и Богородице, и всем святым, да даст ми Господь язык.

И некогда бо ми возлегшу на одре моем опочинути, и вижу себя на некоем поле велике и светле зело, ему же конца несть. И дивлюся красоте и величеству поля того, и вижу: о левую страну мене на воздусе лежат два мои языка – московской и пустоозерской – мало повыше мене; московской не само красен, но бледноват, а пустоозерской зело краснешенек. Аз же, грешный, простер руку мою левую, и взем рукою моею со воздуха пустоозерской мой красной язык, и положил его на правую мою руку, и зрю на него прилежно. Он же на руке моей ворошится живешенек. Аз же, дивяся много красоте его и живости его, и начах его обеими руками моими превращати, чудяся ему. И справя его в руках моих – резаным местом к резаному ж месту, к корению язычному, идеже преже бе, и положил его руками моими во уста мои; он же и прилну к корению, идеже преже был от рожения матерня. Аз же возрадовахся и возбнух яко от сна, и дивлюся сему видению, глаголя в себе: «Господи! Что се хощет быти?».

И от того времени скоро помалу-малу доиде язык мой до зубов моих и бысть полон и велик, якож от рожения матере моея, и в монастыре, и в пустыне бе. И слин нелепых и непотребных не стало во устах моих. И потребен ми бе стал язык на всякую службу: к ядению, и к молитве, и ко псалмом, и ко всякому чтению святых книг. Есть язык мой, Богом данный ми новой, короче старово, ино толще старово и шире во все страны, и по смете[84] есть со старой. И о сем ныне веселюся, о Господе, сердцем моим и душею моею. И языком новым моим радуюся со Давыдом-пророком, и молюся, и славлю, и величаю, и пою, и хвалю, и хвалу воздаю Христу Исусу, Спасителю моему, Свету, давшему ми новой язык, елико Он ми, Свет-Бог – Спаситель мой, помощи ми подавает и научает мя на славу и хвалу Ему, Господу Богу нашему, а мне, бедному и грешному, на спасение. И паки со Давыдом святым вкупе реку: «Благословен Господь Бог Израилев, творяй чюдеса един (Пс. 71, 19), Тому слава во веки веком, аминь».

Епифаний, инок (лишен иночества). Житие. / Пустозерские узники – свидетели Истины. Сборник. / Составление, предисловие, комментарии, оформление под общей редакцией епископа Зосимы. Ростов-на-Дону, 2009, сс.475-479.

Приложение №4

Сказание об Аввакуме, Лазаре и Епифании

Феодор, дьяк. (лишен сана). Сказание о Аввакуме, Лазаре и Епифании. / Материалы для истории раскола за первое время его существования, издаваемые братством св. Петра митрополита, под редакцией Н. Субботина. Т.6. Историко и догматико-полемическия сочинения первых расколоучителей. Ч.3. Сочинения бывшаго Благовещенскаго собора диакона Федора Иванова. М., 1881, сс.45-48.

Приложение №5

Из Послания сыну Максиму

Той же сват лесной Яким в то время архимарит бысть в Чюдове монастыре и на соборе своем паче всех архиереов похвалялся на нашу кровь, глаголя нам: «Егда вам отрежут языки те за укоры ваша, тогда как уже станете говорить? И егда отсекут вам руку-ту правую, тогда как станете креститься-то?» Якоже Каияфа пророчествовал нам. Мы же отвещахом по единому им: «Аще и главы наша отсечете за истинную Веру Отец наших святых, не боимся мы того, а языки нам силен Христос иныя дати, новыя».

И по совершении соборища своего лукаваго збысться его проречение на нас – отрезаша нам тремя по языку: Лазарю попу и Епифанию иноку, по времени и мне Феодору; Христос же, Спаситель наш Свет и праведный Судия, не оставил нас, паки даде языки и слово нам по-прежнему. Мы же благодарихом Его, Творца своего, о том чудном даровании Его и писахом к Москве благоверным братиям во славу Его, и царю ведомо бысть о том. Нецыи же христолюбивии братия начаша Христа прославляти, а отступников поносити за кровопролитие наше и новоутвержденное их нечестие укорять со дерзновением; архиереи же лукавии Павлик и Ларион и архимарит Иоаким, и прочии злии советницы их и новолюбцы посрамлены быша от них. И умыслиша ин ков паки на нашу кровь грешную, лютейше перваго сугубо, еже бы не бысть живым нам. И приидоша к царю, и начаша жалобу творить на тех, братию нашу о Христе, благочестия поборников, и на нас клеветали ему, глаголюще: «Развратники же, государь, изгнанныя и осужденныя от нас, пишут к Москве людем многим и хвастают, после казни бутто им паки Христос дал языки иныя, и говорят по-прежнему ясно». Царь же рече им: «Слышах и аз о том». Они же, кровососы, начаша ротитися и клятися пред царем, и широкими ризами потрясати, и колоколчиками, яко сучки плясовыя, позвякивати, и глаголати царю лестныя глаголы: «Никако, государь тишайший, нестатное то дело, еже Христу дати им языки после нашея клятвы, – ни, государю, лгут, или мало им отрезано уже то! И сего ради, – говорят, – пошли, государь, паки нарошно к ним, врагом нашим, и повели при всем народе до основания вырезать языки у них и по руке отсещи за Христово то их знамение крестное, и мы в то время услышим и правду их узнаем, даст ли им Христос, Сын Божий, языки-то, и как-то станут говорить паки». Царь же рече им: «Батки, суть не устать казнить-то, да боюся и Бога! Была им уже казнь – и духовная ваша, и наша градская!» Они же, темныя власти, якоже жидовския архиереи рекоша Пилату о Христе, тако и они царю о нас: «Кровь их на нас, государь, и на чадех наших! Не подобает уже им, противником, и живым быть». К сему же иную злую казнь возвели на ны в то же время они, лукавии змии, бутто мы послания писали на Дон к казаком и мир весь восколебали тогда. И тем они, лесцы, возмутили паче царскую душу на ны, еже бы чем пригнати нас к смерти. Царь же поверил им, и послушал их, и повеле на Москве тех рабов Христовых хватати, и в темницы тако же сажати, и за караул предавати, и мучити всяко. К нам же в Пустоозерье посла полуголову Полтева приказу Ивана Елагина и повеле нам паки языки вырезать до основания последняго и по руке отсещи. Пригнавше скоро полуголова, и сотвори нам тако при всем народе, и к болезни язв наших приложиша болезни, и к ранам раны нам прибавиша смертныя. Аще бы не Господь помогл нам паки в то время лютое смертное, невозможно бы нам уже и дыхати, и приничати. Праведный же Судия и Сердцеведец Христос, истинный Бог наш, хотя лестное их умышление посрамити и прелесть никонияньску и козни обличи, преславная сотвори о нас, рабех Своих, и в том же часе по казни той даде нам паки глаголати ясно и раны вскоре исцели, яко всем людем дивитися и славити Бога о бывшем чюдеси. И исполнися слово Христово на нас, еже по воскресении рече учеником, посылая их на проповедь: «Знамения же веровавшим сия последуют, именем Моим бесы изженут, языки возглаголют новы, змия возмут, аще что и смертно испиют, не вредит их» (Мр. 16, 17-18) и прочая. Егда же полуголова после казни нашей ста на Москве, прииде к царю и сказа ему вся бывшая о нас; царь же заповедуя ему крепце не возвещати о том на Москве ни единому от человек, архиереом же тем, кроволюбцем, Якиму сам царь сказал, яже сотвори Бог с нами. Они же, окаяннии, слышавше и безгласни быша пред ним.

Феодор, дьяк. (лишен сана). Послание сыну Максиму. Часть 3. / Пустозерские узники – свидетели Истины. Сборник./ Составление, предисловие, комментарии, оформление под общей редакцией епископа Зосимы. Ростов-на-Дону, 2009, сс. 361-363.

Приложение №6

Из Челобитной царю Алексею Михайловичу

«О явлении святаго пророка Илии Фезвитянина…»

И в нощь субботы пятыя недели Поста помышлях бити челом тебе, государю царю, чтобы ты меня пожаловал, велел жить в молчании, а книг бы отеческих у меня не отымал. И с сею мыслию и сну на мя пришедшу, и видех себя стояща на месте в полате, облаченна в одежду иерейску белу, нову, и на главе моей видех голубь злат седящ, крылама возбивая и трепеща, и круг себя видех стоящих властей руских многих, посохами своими опершихся. И прихождаше ко мне муж светел стар, его же познавах быти святаго пророка Илию Фезвитянина, и глаголаша ми, повелевая ми стояти в законех отеческих несумненно и обличати изменяющих закон, и милость Божию сказует ми быти. И власти, стоящии круг меня, един по единому вси розыдошася, и остах един: той же святый муж, мир дав ми, отыде. Аз же обретохся радости наполнен и размышлях о видении, аще истинна суть.

И бысть Утрення. И бе в той же темнице всажен священник, и в ту же нощь виде о мне тоже видение: и той же святый старый муж воздвизает его и повелевает ему говорити мне, чтобы я стоял неослабно, и милость Божию сказует ми быти. По Утрени он Андрей поведа ми. И сим уверихся, и паки стоях неослабно и без боязни, и властей, изменяющих книги и закон, обличах и поносих.

Лазарь, свящ. (лишен сана). Челобитная царю Алексею Михайловичу. / Пустозерские узники – свидетели Истины. Сборник. / Составление, предисловие, комментарии, оформление под общей редакцией епископа Зосимы. Ростов-на-Дону, 2009, с.273.

Приложение №7

Подъязычная кость

Подъязычная кость (os hyoideum). Вид спереди. 1 – тело подъязычной кости; 2 – большой рог; 3 – малый рог.

Анатомический атлас. Кости головы (череп). / Центр саморазвития «Разум» [Электронный ресурс]. – URL:http://priroda.inc.ru/anatomij/3.html (дата обращения: 16.06.2015).

Приложение №8

Схематическое изображение деформаций пальцев кисти при повреждениях сухожилий

Схематическое изображение деформаций пальцев кисти при повреждениях сухожилий сгибателей на различных уровнях: на уровне запястья; уровни повреждения сухожилий указаны стрелками.

Сухожилия, рис.5а. Медицинская энциклопедия. / Академик [Электронный ресурс]. – URL:http://dic.academic.ru/dic.nsf/enc_medicine/30367/Сухожилия (дата обращения: 17.06.2015).

Источники

Литература