О чудесах пустозерских узников. Часть 1.2. Виноградов А. В.

Наибольшее количество чудесных явлений встречается в произведениях протопопа Аввакума, причем весьма разнообразного характера. Их можно разделить на следующие группы: во-первых, на чудеса, совершавшиеся непосредственно с ним, и на аналогичные явления, о которых сообщает нам этот «апостол раскола», происходившие с другими людьми; во-вторых, на собственно чудеса и на события естественного характера, которые в силу различных причин Аввакум воспринимал как чудо. И в данном случае мы вынуждены остановиться только на некоторых определяющих явлениях сверхъестественного происхождения или считавшихся таковыми протопопом на рассматриваемом этапе его автобиографии. Временные границы указанного периода можно поделить на две неодинаковые части – жизнь Аввакума до возвращения из сибирской ссылки и после. Условным рубежом можно считать его знаменитый диалог с женой, когда протопоп «уразумел о Церкви»[1], что за годы аввакумовых скитаний в Даурии никто «древлего благочестия» не взыскал. «Я чаял, живучи на Востоке в смертях многих, тишину здесь в Москве быти, –пишет возвратившийся из ссылки Аввакум в челобитной царю, – а я нынче увидял церковь паче и прежняго смущенну»[2]. Данные высказывания протопопа вместе с наблюдением исследователя столбцов Сибирского приказа В.К. Никольского относительно взаимоотношений Аввакума и архиепископа Тобольского Симеона[3] позволяют считать именно этот момент началом борьбы «огнепального протопопа» за «старое православие». Всю же предыдущую аввакумову жизнь и деятельность, включая его выступление против Патриарха Никона, следует рассматривать как некую прелюдию; до возвращения из сибирской ссылки он еще гонимый боголюбец, после – исповедник, непререкаемый авторитет и общепризнанный вождь церковной оппозиции. Последнее, впрочем, протопопу Аввакуму досталось исключительно из-за того, что ему посчастливилось выжить. Наибольшим авторитетом обладал, пожалуй, протопоп Иван Неронов[4], но он к тому времени успел помириться с Никоном и выхлопотать себе право служить по старым книгам, остальным же «провинциальным ревнителям благочестия» повезло меньше – почти никому не удалось пережить никоново патриаршество.

Прежде чем обратиться к чудесам, затрагивающим церковную реформу XVII века непосредственно, познакомимся с явлениями, наиболее ярко раскрывающими как личность, так и духовное состояние этого пустозерского писателя.

Итак, мы считаем вправе предположить следующее: во-первых, чудесные события, описываемые Аввакумом, имели место. Во-вторых, в ряде случаев, большая часть которых приходится на время странствий аввакумова семейства по «смертоносной Даурии», это была реальная помощь Божия протопопу, так как он являлся ревностным священнослужителем, не был лишен сана и запрещен в служении и находился вместе с семьей в чрезвычайных обстоятельствах. В-третьих, чудеса могли совершаться и по вере обращавшихся к ссыльному батюшке людей.

Не утруждая себя перечислением всего чудесного, происходившего с протопопом в Даурском походе, остановимся на эпизоде с «черненькой курочкой». «Ни курочка, ни што чюдо была: во весь год по два яичка на день давала…», –сообщает Аввакум, считая, что это происходило «Божиим повелением» нужды ради «робяти на пищу»[5]. На наш взгляд, это пример чуда естественного происхождения, хотя для православного человека все, даже естественное, происходит Божиим повелением. Ничего невозможного в том, что курица несла столько яиц в день, нет, общеизвестны случаи несения яиц с двумя желтками, почему бы не быть двум яйцам. Сомнительным в данной истории является устойчивость такой яйценоскости, тем более в течение всего года. Скорей всего, исцеленные протопопом боярские куры были породистыми, что значительно отличало их от обычных русских кур. В энциклопедии Брокгауза и Ефрона относительно яйценоскости последних мы находим следующее: «Носкость их невелика; заносятся поздно и дают в год не более 70 яиц» [6]. О породистых несушках имеется иная информация: «Многие из них несутся в году в течение 10 месяцев. Годовое количество положенных ими яиц достигает до 250, редко более; главная масса яиц приходится на весну и лето»[7]. «От тово-то племяни и наша курочка была»[8], – пишет в своем Житии Аввакум, пораженный способностями подарка «боярони». Если учесть протопопову впечатлительность и добавить к ней почти не прекращающийся голод, то можно прийти к выводу, что «бедному горемыке» хватило бы какого-нибудь небольшого периода несения двух яиц одной курицей или даже нескольких таких случаев, чтобы округлить свои наблюдения в бóльшую сторону.

Стремление «сгущать краски» очень хорошо видно в рассказе о том, как протопоп подавился «крошечкой» рыбки. «С полчаса не дышал, наклоняс(ь), прижав руки сидя»[9], – пишет Аввакум. Любой медик, да и почти каждый человек знает, что полчаса не дышать невозможно. Несомненно, что считанные минуты смертельной муки показались долгими для протопопа, раз он уже людей не видел «и памяти не стало». Описывая этот эпизод своей жизни, Аввакум максимально округлил время. Делал он это не преднамеренно, а в силу своего «неистового», «огнепального» характера. Подумаешь, четверть часа, больше или меньше – не дышал, так «с полчаса»! Именно эта аввакумова впечатлительность в восприятии окружающей действительности, невероятный темперамент и закономерно вытекающее из этих двух свойств стремление к преувеличению представляет для нас исключительную важность как в оценке других чудес, так и вообще всей его деятельности по борьбе за старые обряды.

Еще одним образчиком чуда естественного происхождения является весьма показательный случай исцеления чернеца от пьянства (Приложение, №2). Как мы можем наблюдать, исцеление произошло, во-первых, не сразу – «с месец времяни минув»; во-вторых, после своеобразного психологического трюка, вслед за которым последовала не менее своеобразная экзекуция. Данный пример позволяет сделать вывод о том, что Аввакум обладал талантом психолога. Но метод «примучивания» к покаянию срабатывал далеко не всегда, в не менее показательном случае с «прелюбодеицей» протопоп успеха не добился. Посаженная в подполье блудница – «дни с три во тьме сидела на холоду»[10] – взмолилась о прощении. Тогда Аввакум заставил ее делать поклоны, «помогая» с помощью «шелепа» прийти ей в совершенное покаяние», но после освобождения«прелюбодеица» принялась «паки за тот же промысл»[11].

Из непосредственно чудес весьма примечательно видение «кумычки» Анны о загробных «полатах» ее духовника (Приложение, №3). Этот эпизод имеет некоторые неувязки и, прежде всего, «блазноватыми» представляются следующие факты: чудо произошло с девицей, одержимой бесом, причем бесновалась она, по словам протопопа,«многажды»; ангелы, явившиеся Анне, весьма странным образом засвидетельствовали свою святость: «Скажи жо отцу своему. Мы не беси водили тебя; смотри: у нас папарты[12]; беси-де не имеют тово. И я-де, батюшко, смотрила, — бело у ушей тех их»[13]; не нуждается в комментариях и повеление этих ангелов сообщить о данном видении Аввакуму. Такое извещение, на наш взгляд, может привести только к одному результату – росту самомнения и гордыни. Даже у самого протопопа указанный случай вызывает сомнения, об этом он пишет в самом начале повествования, что, впрочем, не мешает ему довести свой рассказ до конца. Это далеко не единственное аввакумово чудо, которое сопровождается устойчивым искушением сказать о себе печально знаменитое: «несмь якоже прочии человецы» (Лк. 18, 11). Так произошло, к примеру, в случае с исцелением «бешанова» Феодора[14] в самом начале путешествия «беднова горемыки» в «смертоносную Даурию»: «И егда в Петров день собрался в дощеник, пришел ко мне Феодор целоумен, на дощенике при народе кланяется на ноги мои, а сам говорит: “спаси Бог, батюшко, за милость твою, что помиловал мя. По пустыни-де я бежал третьева дни, а ты-де мне явился и благословил меня крестом, и беси-де прочь отбежали от меня, и я пришел к тебе поклонитца и паки прошу благословения от тебя”»[15]. Происхождение видения одержимому Феодору, как и в других подобных случаях, выяснить невозможно. Этого не знает и сам чудотворец, кроме факта чудесных явлений схожего с ним священника тому или иному персонажу. «…Моим образом человек ему во сне явился, и благословя ево, указал дорогу…», – сообщает Аввакум об аналогичном видении сыну воеводы Пашкова Еремею, когда тот «по каменным горам в лесу, не ядше, блудил седмь дней»[16]. Можно предположить наличие связи между аввакумовой молитвой за данных людей и вышеуказанными сверхъестественными явлениями. Именно на этом и акцентирует внимание читателя «огнепальный протопоп», не замечая других не менее важных и очень опасных особенностей своих чудотворений. В первую очередь, следует обратить внимание на растущую славу и почитание его окружающими, которую мы наблюдаем в приведенных нами эпизодах. Всеобщее почитание в сочетании с чудесами рождает завышенную самооценку. В описании исцеления Аввакумом двух «бешаных» вдов[17], которые были «сенными» воеводы Афанасия Пашкова, имеется упоминание о неудачной попытке последнего обратиться к помощи другого священника-иеромонаха. Но не тут то было: «призвал к ним чернова попа, – сообщает нам ссыльный, – и оне ево дровами бросают, – и поволокся прочь»[18]. Как видим, имеются все основания оплакивать свои добродетели[19], но у протопопа не было на это времени – нужно было как-то выживать.

Вызывает ряд вопросов чудесное «извещение» Аввакуму через дочь «Огрофену», когда он «от немощи и от глада великаго изнемог в правиле своем». Некий «светленький» велел передать протопопу следующее: «…Скажи отцу, чтобы он правило по-прежнему правил, так на Русь опять все выедете, а буде правила не станет править, о нем же он сам помышляет, то здесь все умрете, и он с вами же умрет»[20]. Вроде бы все понятно, но почему этот «светленький», сидя в «Огрофене» и держа ее за язык, не давал ей говорить и довел тем самым малолетнего ребенка до рыдания? Почему только после того, как Аввакум «с молитвою приступил к робяти», это мучение прекратилось? В данном контексте как-то настороженно воспринимается и дальнейшая информация: «Да и иное кое-что ей сказано в те поры было: как указ по нас будет и сколько друзей первых на Руси заедем[21], – все так и сбылося»[22]. Дело в том, что чудо с «Огрофеной», по мнению А.Т. Шашкова, произошло летом 1658 г. «в разгар голода»[23], а указ об отставке Афанасия Пашкова был отправлен 10 февраля 1658 г.[24]На этот же год приходится и грамота о возвращении Аввакума с семьей в Москву, составленная «сразу же после опалы патриарха Никона», которая догнала протопопа лишь 12 мая 1662 г.[25] Таким образом, «извещение», переданное «светленьким» ссыльному батюшке, затрагивало совершившееся событие, а иллюзия предсказания будущего создавалась сибирскими расстояниями, быстро и беспрепятственно преодолевать которые под силу только существам духовным, в т.ч. и падшим духам[26]. Что же касается указания воеводе: «И велено мне Пашкову говорить, чтоб и он вечерни и завтрени пел, тогда Бог ведро даст, и хлеб родится, а то были дожди беспрестанно…»[27], – оно, на наш взгляд, предназначено было для того, чтобы Аввакум поверил данному «извещению», поскольку наверняка обличал Афанасия в таком нерадении к богослужению. К сожалению, одного пения «вечерни и завтрени» для такого жестокого мучителя и убийцы, каким изображает его протопоп, было недостаточно. Вот некоторые наиболее жуткие его преступления: «Да он же, Афонасей, живучи в даурской земли, служивых государевых людей не отпущаючи на промысл, чем им, бедным, питатися, переморил больши пяти сот человек голодною смертию… Ияков Красноярской молыл: “Только бы-де воевода по государеву указу ехал прямою дорогою, и мы бы-де нужи такие не терпели”. И он, Афонасей, ево, Иякова, за то, бив кнутом, жжег до смерти. И к моему протопопову зимовью мертваго кинул под окошко, что он, Ияков, на пытке творил Исусову молитву… А иные ево Афонасьевы, ругательства сказать странно и страшно: при смерти их и причащать мне не давал, и пречистыя тайны у меня отнял и держал у себя в коробке»[28]. По меньшей мере странно, что «светленький», обличая пренебрежение Пашковым своих обязанностей по организации церковной службы, ничего не велит передать командиру экспедиции об исправлении его духовного состояния – о покаянии. Не исключено, что Аввакум в каких-то случаях «сгущает краски», выставляя виновником во всем исключительно воеводу. Устойчивая «кровожадность» Пашкова несколько блекнет после аввакумовых упоминаний о том, что воевода, осознав содеянное, «задумався и плакать стал»[29], «стал… тужить»[30] по нему и оказывал ссыльному священнику и его семейству милость[31]; к этой же категории можно отнести знаменитое высказывание протопопа: «Десеть лет он меня мучил или я ево – не знаю; Бог разберет в день века»[32]. На основании сопоставления различных вариантов Жития Аввакума с Прянишниковским списком в изображении Афанасия Пашкова Н.С. Демкова заключает, что «в текстах редакций А и В можно отметить явную тенденцию к усилению черт злодейства в облике Пашкова»[33]. Что интересно, имеется информация о жизни и деятельности Афанасия до его назначения в Сибирь. Будучи Кеврольским и Мезенским воеводой он «примерно в 1635 году» стал «первым ктитором и основателем»[34] Свято-Артемиево Веркольского мужского монастыря. «По молитвам к праведному отроку,– читаем в истории обители,–выздоровел… смертельно больной сын… воеводы Афанасия Пашкова – Иеремия. В благодарность за такое чудо воевода на месте обретения мощей святого Артемия воздвиг церковь и несколько келий»[35]. Из всего этого можно сделать вывод, что, при всей крутости нрава, безбожником Пашков не был. Впрочем, последние замечания не устраняют противоречий рассматриваемого сверхъестественного явления.

Дальнейшее знакомство с чудесными событиями в жизни протопопа Аввакума напрямую связано с церковной реформой. Впрочем, некоторые факты имеют весьма зыбкую связь с преобразованиями и обязаны этим точке зрения на них данного пустозерского писателя. Здесь уместно обратиться к наблюдению еще одного исследователя протопопова Жития В.С. Румянцевой, которая сообщает, что Аввакум описывает и оценивает события своей жизни под влиянием «тех воззрений, которые сложились у него в 70-е годы»[36]. Для того чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться к самому началу протопоповой автобиографии. Речь идет о солнечном затмении «в 162 году (1654 г. – А.В.), пред мором за месяц или меньши»[37]. Это событие примечательно уже тем, что произошло не с Аввакумом, а с архиепископом Симеоном и его спутниками. «…Часа с три плачучи у берега стояли, – сообщает автор Жития, – солнце померче, от запада луна подтекала, по Дионисию[38], являя Бог гнев свой к людям: в то время Никон отступник веру казил и законы церковныя, и сего ради Бог излиял фиал гнева ярости своея на русскую землю; зело мор велик был…»[39] Собственно говоря, здесь упоминаются два события естественного происхождения – к затмению протопоп присоединяет еще моровое поветрие. Не затрагивая достоверности астрономических рассуждений о «заблудных звездах» и их «подтекании»[40], которые приводит Аввакум из книги Дионисия Ареопагита, обратим внимание на то, как протопоп толкует эти природные явления. Исходя из вышеуказанного наблюдения В.К. Никольского, что Тобольского владыку, который не поддержал выступление епископа Павла Коломенского против нововведений Патриарха, и боголюбца-протопопа «не разделяла еще пропасть новообрядческих и старообрядческих принципов»[41], можно сделать вывод о позднейшем происхождении данной трактовки солнечного затмения и последовавшей за ним эпидемии.

Есть и другие аналогичные случаи в жизни Аввакума. Вот еще один пример, когда чудесное событие было достаточно произвольно истолковано боголюбцами. Это знаменитое возвещение протопопу Ивану Неронову от «образа… во время молитвы»[42]. «Время приспе страдания! Подобает вам неослабно страдати!»[43] – сообщает нам автор Жития о содержании этого «гласа» со слов очевидца чуда – Неронова. Сам казанский протопоп рассказывает о своем видении иначе: «…Во 161 году (1653 г. – А.В.) на первой недели великаго поста, гласу пришедшу от образа Спасова сице: “Иоанне, дерзай и не убойся до смерти: подобает ти укрепити царя о имени Моем, да не постраждет днесь Русия, якоже и юниты”»[44]. Причину данного расхождения автор комментариев к первоисточникам по истории раскола усматривает в «беззастенчивом» стремлении Неронова, «смотря по обстоятельствам, рассказывать о своем видении то так, то иначе»[45]. При этом исследователь не подвергает сомнению воспоминания пустозерского узника: «…Надобно полагать, что Аввакум, обладавший замечательной памятью, особенно на подобные случаи, привел именно те слова, какие передал ему и “всей братии” сам Неронов»[46]. На наш взгляд, писания «огнепального протопопа» не противоречат свидетельству Неронова. Последний либо не сообщил своим друзьям содержание возвещения полностью, благочестиво умолчав о том, что «подобает» сделать исключительно ему, либо сказанное боголюбцам само уже является толкованием фразы: «дерзай и не убойся до смерти». Впрочем, нам важен произведенный возвещением эффект. Отстраненные от власти боголюбцы, у которых из-за никоновой «памяти» «сердце озябло, и ноги задрожали»[47], видя, что еретическая «зима хощет быти»[48], «не умолчали ево (Никона – А.В.) беснованию»[49]. Но в вышеприведенных вариантах пророчества нет указания об обличении «отрыгнувшего яд»[50] Патриарха и о борьбе против его «никониянской ереси»[51], и если бы они имели место, то Иван Неронов непременно об этом сообщил бы всему тогдашнему русскому обществу. У Аввакума говорится исключительно о страдании, в нероновой редакции глубина этого страдания простирается «до смерти», и только при определенных обстоятельствах – в случае вероотступничества царя – данное страдание способно охватить всю «Русию». Даже при самом печальном варианте развития событий отсутствует не только какой-либо намек на еретичество в церковных исправлениях, но и предупреждение об ожидаемом многими, в том числе и протопопом Аввакумом, конце света. Можно предположить, что содержание откровения от «образа Спасова» значительно шире, и никогда уже не будет известно полностью, но то, что об антихристе в нем ничего не было сказано, является фактом. Вот рассуждения протопопа Ивана об этом библейском персонаже: «О самодержче, мучении бо мирским судом, а не правилы святых Апостол и святых отец, их же они предаша на утвержение церкви и ересем на потребление, блюдуще всяко красоты матере своея, святыя соборныя и апостольския церкви, паче же и опаство имущи, да не что пострадати будут от хотящего приити напоследок и возмутити вселенную, его же приход, о благочестивый царю, от божественнаго писания всяко веси, лукав бо зело и малыми, их же утвердит Духа Святаго благодать, познаваем будет. Зане не от шуйцы явитися будет, но десными народ прельстити покусится, и всяку добродетель лицемерием возлюбит, и милостив явится ко обнищавшим всяко от добродетелей, а Христовы рабы гонити будет, носящих знамение на себе небеснаго Царя»[52]. Как мы можем наблюдать, о скорейшем явлении «хотящего приити напоследок» казанский протопоп царю не сообщает. Кроме того, в вышеприведенном тексте достаточно выпукло представлены причины неприятия Нероновым и другими боголюбцами обрядовых реформ.

Таким образом, усматривая в преобразованиях угрозу православию и воспринимая вышеуказанное откровение как сигнал к выступлению, как чудесное подтверждение абсолютной правильности и оправданности протеста против Никона и его «новин», боголюбцы сделали выводы согласно своему пониманию происходящего. Но на самом деле в возвещении имеется указание только об укреплении царя, и предсказываются гонения, неизбежность которых при царском попустительстве темпераментному и властолюбивому боголюбцу-патриарху была очевидна. Причем страдать протопопам пришлось бы в любом случае, даже если бы не было никаких обрядовых изменений. Аввакуму, как всегда, «повезло» больше всех – он, наверное, одним из первых ощутил железную хватку новой церковной власти, побывав у Никона на правеже[53].

С точки зрения православной духовной и научной традиции мы не можем отрицать реальности самого факта пророчеств, не можем не видеть промыслительности различных природных и социальных явлений и их взаимосвязи с церковной и государственной жизнью эпохи, как это делает редактор и комментатор первого тома Материалов для истории раскола. Видя во главе церковной оппозиции людей «самообольщенных, свои фантазии принимающих за действительность»[54], он, по общеизвестному выражению, «выплескивает с водой и ребенка». Делая, к примеру, следующее заявление: «Понятно, что люди образованные и здравомыслящие из самих современников должны были не иначе, как с негодованием и презрением, относиться к рассказам о таких чудотворцах, каковы были Неронов, Аввакум, Логин и др.»[55], комментатор расписывается в собственной некомпетенции, смешав в одну кучу представителей разных направлений церковной оппозиции и назвав необразованными и нездравомыслящими всех, кто обращался к Богу о вразумлении по данному вопросу. Сомневался в новых книгах, например, один из видных деятелей церковной иерархии той эпохи Илларион Суздальский. «Не будучи уверенным в справедливости патриаршего повеления, – читаем мы в житии святителя, – он с усердием начал молиться Господу, прося открыть ему истину и разрешить мучившие его сомнения»[56]. Как видим, такой способ разрешения сомнений был весьма распространен в данную эпоху, нужно было только уметь отрешиться от перегибов тогдашнего образования и земного здравомыслия, чтобы правильно понять вразумление от Бога.

Так о чем же на самом деле можно было судить по всем вышеприведенным знамениям? Наиболее ясное указание связано с другим пророчеством казанского протопопа, которое приводит Аввакум в своем знаменитом житии: «Говорил тогда и сказывал Неронов царю три пагубы за церковной раскол: мор, меч, разделение: то и сбылось во дни наша ныне»[57]. В этом предсказании следует обратить внимание на два момента: во-первых, оно сбылось, во-вторых, в нем опять фигурирует царь. Мор – о нем мы уже упоминали; меч – это может быть все, что угодно, начиная от военных неудач на внешних фронтах и заканчивая восстанием Степана Разина и более мелкими многочисленными бунтами; разделение – это раскол, затронувший все русское общество, причем роковая черта этого разделения проходила через каждого православного человека, начиная с государя и заканчивая самым последним поселянином или нищим. Нельзя назвать совпадением или случайностью упоминание русского самодержца как в первом, так и во втором чудесном событии, поскольку имеются многочисленные факты, свидетельствующие о непосредственном и определяющем влиянии царя на ход и всех церковных дел. «Не наша бо страдания нудят нас, к тебе, государю, вопити, ниже скорбей ради и мучений наших моление к тебе, государю, приношу; но страх одержит мя о сем, дабы благочестие истинне в поругании небыло и гнев Божии да не снидет»[58], – обращается к Алексею Михайловичу Иван Неронов. Вот еще несколько высказываний казанского протопопа, адресованных русскому самодержцу: «…Аще бо сия брань не уставлена будет и церквам мир не предан будет, крепости не будет имети быти хотящая брань, но за премногое прогневание владыки нашего Бога велия погибель и тщета будет»[59]. «Искушения бо прииде, потрясающее церковь, и велико несогласие. Чесо ради? – всяко веси. Отцы преданное покланяние попираемо, и крестнаго знамения сложение перст пререкуемо, и ново некако сказуемо не от писания, плачю достойно, соблазн приносяще людем, их же ради Христос кровь свою пролия; еще же клятвы и извержение неправильне бываемы страстне»[60]. «…И кто от верных не посмеется безумию нашему, паче же и оплакати будет лукавая дерзновения наша, смущающая церковь и соблазн творящая церковным чадом!»[61] Когда же Неронову запретили писать челобитные царю, он стал докучать ему через царицу: «Буди приносяща слезы наша благочестивому государю-царю, приемши на руце надежду нашу, благий плод чрева твоего, – благовернаго царевича Алексея Алексеевича, – и с ним соумоляющи государя нашего благочестиваго царя, да первее со враги церкви брань сотворит, потом на иноплеменник да идет…»[62] Имели место попытки обращения к царю и через царского духовника протопопа Стефана Вонифатьева. Вот одно из них: «…Рцы ему – государю: Иоанн протопоп скорби на тя не имать, но церковь. Внимай, государь, полно спать!»[63] Это только некоторые примеры того, как Неронов пытался «укрепити царя» о имени Божием, – конечно, в его, нероновом, понимании происходящего. Интересна позднейшая оценка рассматриваемых событий, которую мы встречаем у протопопа Аввакума. Вот что он пишет в Прянишниковской редакции своей автобиографии: «А ему (Никону – А.В.) о том не возбранил, видя матерь свою, Святую Церковь, от разбойника разоряему»[64]. «Все в тебе, царю, дело затворися и о тебе едином стоит»[65], – обличает «огнепальный протопоп» самого Алексея Михайловича в одной из своих челобитных. В качестве резюме можно привести цитату Аввакума из его письма к своей жене: «Помышляю о себе, яко удавят мя еретики: попущено бо им гораздо»[66]. Как видим, царь – не только крайняя земная инстанция в вопросе обрядовых реформ, но и их источник, иначе не было бы такого «соблазна… церковным чадом», а не в меру ретивым исполнителям быстро бы охладили пыл. Фраза «попущено бо им гораздо» как нельзя лучше характеризует участие монарха в церковной смуте XVII века. Впрочем, остается открытым вопрос о самостоятельности принимаемых Алексеем Михайловичем решений. В данном случае для нас важна главная причина соблазна – вмешательство светской власти в дела Церкви. С ней-то и нужно было бороться, а не усугублять возникшие проблемы постоянными жалобами на власть церковную. В этом есть вина и самого Патриарха Никона, ведь он тоже вышел из кружка ревнителей благочестия. Уместно в данном случае привести наблюдение А.В. Карташева относительно боголюбческого движения: «Духовник молодого царя, Благовещенский протопоп Стефан Вонифатьев был вождем группы столичного духовенства, которое шло рука об руку со стремлениями светской власти»[67]. Получается, еще до никонова патриаршества имел место процесс слияния властей светских и духовных, что при определенных обстоятельствах и привело к использованию светских – полицейских методов как в церковном управлении, так и в решении духовных вопросов.

Таким образом, с одной стороны, можно согласиться с аввакумовым утверждением, что «мор, меч, разделение» произошли «в земли нашей за нестроение церковное»[68], но с другой – сущность этого нестроения и его источник, как показывают факты, не сразу и не всеми были правильно поняты. Отсюда проистекает и неправильное толкование чудесных событий боголюбцами, следствием чего явилось несвоевременное, страстное выступление против исполнителя царской воли – Никона, что привело к физическому устранению большинства представителей оппозиции еще до собора. Впрочем, Аввакум оказался одним из тех, кто в своих толкованиях пошел еще дальше: «Вся сия збылось во дни наша,– пишет протопоп о вышеуказанном пророчестве в другой редакции жития и, скорбя о принятии Нероновым «никоновых новин»,– а опосле и сам, милой, принужден трема перъсты креститца,– и заключает,– Таково-то попущено действовать антихристову духу, по Господню речению: “Аще возможно ему прельстити и избранныя, и всяк мняйся стояти да блюдется, да ся не падет”»[69]. Как видим, для Аввакума происходящее является последним отступлением – Апокалипсисом в действии.

Вот еще одно из сверхъестественных явлений, где наиболее, если можно так сказать, выпукло представлен источник протопоповых толкований: «Летом, в Преображениев день, чюдо преславно и ужасу достойно в Тобольске показал Бог: в соборной большой церкви служил литоргию ключарь тоя церкви Иван, Михаилов сын, с протодьяконом Мефодием, и егда возгласиша: «двери, двери мудростию вонмем», тогда у священника со главы взяся воздух и повергло на землю; и егда исповедание веры начали говорить, и в то время звезда на дискосе над агнцем на все четыре поставления преступала и до возглашения «Победныя песни»; и егда приспе время протодьякону к дискосу притыкати, приподнялася мало и стала на своем месте на дискосе просто. А служба у них в церкви по новым служебникам, по приказу архиепископлю. И мне, государь, мнится, яко и тварь рыдает, своего Владыку видя бесчестна, яко неистинна глаголют Духа Святого быти и Христа, Сына Божия, на небеси не царя быти во исповедании своея веры»[70]. Данное чудо можно толковать по-разному, увидеть, к примеру, в нем какое-нибудь природное явление начиная с землетрясения и заканчивая банальным сквозняком. И все-таки, памятуя о том, что наши предки были людьми в достаточной степени цивилизованными и могли отличить естественное от вышеестественного, попробуем предположить второй вариант. Тогда напрашивается объяснение прямо противоположное аввакумовой точке зрения, а именно: служившие литургию и молящиеся, подобно святителю Иллариону, сомневались в правильности новых книг, находились в состоянии, близком к отделению от Церкви, и Бог таким чудом вразумлял их, укрепляя веру и призывая выполнять требования священноначалия. Возможны и иные варианты, например, вразумление кого-либо из служащих, связанное с небрежением в совершении службы. Но протопоп Аввакум, опираясь на то, что ему мнилось, выбрал вариант толкования самый невероятный. Он невольно указывает на то духовное основание всей своей борьбы с «Никоновыми затейками» – мнение[71], именно из этого состояния самообольщения проистекает другая группа чудесных событий, происшедших с ним на рассматриваемом этапе его жизни.

Следует подчеркнуть, что речь пойдет о чудесах, происходивших непосредственно с Аввакумом. Об одном из них мы уже упомянули в самом начале данной статьи – это случай когда протопопу было «страшно возвещено» следующее: «Аль-де и ты по толиких бедах и напастех соединяесся с ними? Блюдися, да не полъма растесан будеш(ь)»[72]. Контекст событий вроде бы подсказывает только одно решение, которое и сделал очевидец, но можно предположить и другой вариант. Ключ к разгадке кроется в рассказе автора Жития, в том, как он, привыкнув к новой службе, «молчат(ь) было захотел»[73], т.е. стал менее страстно относиться к богослужебным новшествам. Вот и пришлось кое-кому наставлять батюшку «в тонце сне», после которого он «пал пред иконою во ужасе велице» и пообещал не ходить туда, «где по-новому поют»[74]. Конечно же, вывод, сделанный протопопом, однозначен: «что жалом, духом антихристовым и ужалило было»[75]. Естественно, что свое мятежное состояние Аввакум никак не связывал с антихристовым духом. Но благодаря его неутомимому перу мы можем проследить устойчивую связь между спором протопопа с «отступниками» и последовавшим за этим тяжким, особенно для священника, грехом рукоприкладства (Приложение, №4). Указанные события происходят на фоне исцеления бесноватого, которого звали Филиппом, причем состояние последнего тоже служит своеобразным индикатором для оценки протопоповой духовности. Последовательность получается весьма примечательная: протопоп исцеляет «бешанова», шумит «с еретиками… о вере и о законе» в доме у Феодора Ртищева, после чего возвращается домой «зело печален»– наверное, не смог переспорить; дома «нестройство»– повздорили жена с «домочадицей», которое заканчивается тем, что Аввакум «бил их обеих и оскорбил гораздо», от вышеупомянутой печали; «бес вздивиял в Филиппе», причем сам протопоп указывает на причину – «согрешил пред Богом и пред ними», т.е. перед «Настасьей Марковной» и «Фетинией». Только смирившись, когда бесноватый одолел нашего «дивного великопобедника», потерпев от него побои, попросив прощения у «гораздо оскорбленных» и организовав своеобразное самобичевание, протопопу удалось окончательно изгнать беса из Филиппа. И это все, исключая первое и второе исцеление бесноватого, за короткий промежуток времени, – какой чудовищный мятеж души! Подобных дней в жизни Аввакума, судя по автобиографии, было немало. Вот такое примерно духовное состояние «бедной горемыка» противопоставляет тому, что с ним произошло при неоднократном посещении храма, пусть даже и с целью обличения «злобесовного и прелестного мудрования»[76] новообрядцев. Умиротворение, которое там произошло с протопопом, когда наш «всехрабрый воин» «ругатца не стал»[77] и «говорить перестал»[78], и даже«молчат(ь)… захотел»[79], он именует «духом антихристовым»[80], а великий ужас, посетивший Аввакума после того, как ему «в тонце сне страшно возвещено было»[81], «печаль» из-за которой бил и оскорблял «гораздо» своих родных и близких[82], возможно ли воспринимать, как состояние христианское? Вспоминая о своем срыве на жену и вдову «Фетинию», протопоп сокрушается: «Да и всегда таки я, окаянной, сердит, дратца лихой. Горе мне за сие…»[83]. А относительно возвещения лучше всего сослаться на опыт известного христианского подвижника Антония Великого: «Если страх не будет отступать от души: то это признак присутствия врагов. Демоны никак не отъемлют страха, как отъяли страх великий Архангел Гавриил, явившись Марии и Захарию, и Ангел, явившийся женам в гробе Господа. Напротив того демоны, увидев, что человек испугался их, усиливают привидение, чтоб поразить бóльшим испугом, и наругаться, извлекши поклонение себе»[84]. Как видим, «страшное возвещение» и его последствия очень похожи на описываемое аввой Антонием воздействие демонов, жертвой которых сделался протопоп. Что интересно, устраивая собственную порку, Аввакум еще умудряется вещать следующее: «аще кто бить меня не станет, да не имать со мною части во царствии небеснем!»[85] О каком Царствии Небесном можно помышлять, а тем более говорить в данной ситуации?! По-видимому, протопоп не забыл видение «кумычки» Анны и в глубине сердца верил ее словам.

Как мы уже определили, чудо с вышеупомянутой Анной, где ей ангелы показали посмертные «полаты» гонимого боголюбца и, помимо всего прочего, повелели сообщить об этом видении «отцу своему» Аввакуму, могло способствовать только росту самомнения и гордыни. Эта история получила неожиданное продолжение – подобное, а скорее даже более серьезное искушение произошло с ним во время мезенской ссылки. Речь идет о случае с женой воеводы Алексея Цехановицкого «Евдокеей» (Приложение, №5). Помимо того, что она, по словам протопопа, «после родин разнемоглася гораздо», тут еще «беси напали… и зело жестоко мучить стали ея»[86]. Имея богатый опыт изгнания нечистых духов, Аввакум остался верен себе и в этом случае, но случилось непредвиденное – «панья» стала вдруг всячески восхвалять горемыку-протопопа и его борьбу за «старое православие». Мало того, что Евдокия называла его: «отченько», «батенько», «кветенка мой, сиречь миленькой мой»[87], «пастырю добрый мой»[88]; мало того, что она «после моления тово встала и села на постеле, и ухватила меня, – пишет Аввакум, – к себе плачючи прижимала, а сама паки тоже говорит и кланяется мне»[89]; некоторые высказывания бесноватой ввергли в недоумение самого Аввакума. Вот несколько примеров: «Перебрел де ты ужь запинания бесовская вся»[90], «Слушает тебя Бог и любит тебя»[91], «Усвой душу мою при своей души»[92], «А я ей-ей твоя овца, тут же желаю быть, идеже будешь ты»[93]и т.п. «Мне-су и самому стало сором себя, не по делам моим величала меня»[94], – пишет протопоп. Подобно «кумычке» Анне у одержимой бесами «паньи» Цехановицкой были видения. Поскольку раньше Евдокия была католичкой, это прежде всего откровение о католиках и православных: «Показа де мне батюшко пекл и светлые места. Все де римские веры люди осуждаются в пекл еже есть во огнь[95]. А русская де вера яко солнце сияет от всех вер и все де християне во свет грядут, я де видела сама»[96]. Было видение и об Аввакуме: «Видела я сама, каково будет тебе»[97], только его содержание осталось для нас неизвестным. Впрочем, по высказываниям «паньи» в адрес «отченьки» можно догадаться о том, как он был в нем представлен.

Почему Аввакум, хотя и смущается, но все-таки пишет об этом «сороме» и величании «не по делам»? Причина кроется в ряде заявлений бесноватой, касающихся «никоновых новин» и протопоповой борьбы с ними: «Да и у вас за хрех в вере разделение бысть, – вещает Цехановицкая, – худы де затеи новые и мрачны зело. Умри де ты за что стоиш, и меня научи как умереть»[98]. «А крещуся я слагая персты по твоему. А три персты отмещю и ненавижу зле, так наши римляне крестятся, да будут прокляти от вселенских соборов»[99]. «Дел коих нет, токмо верою уповаю быти при тебе, как верою и держу и умираю с тем, как проповедуеш ты и стражешь. За что иного Бога не вем, но токмо того, егоже любишь ты и Его ради мучился»[100]. Ну как тут Аввакуму не поверить?! Это же дело всей его жизни! Ну а величанию не по делам, а страстным причитаниям болящей, да и самому факту того, что «Евдокея» пророчествовала, не будучи окончательно исцелена, «великий страдалец» не придает должного внимания. Для него важно, что жена воеводы, умирая, прокляла римскую веру и персты слагала правильно. «Видиш ли, о сложении перстах и мертвая свидетелствует, яко зло треперстная ересь»[101], – заключает этот «дивный добропобедник».

Несмотря на замечание протопопа, обращенное к иноку Епифанию: «Да и много старец она говорила, я ужь и не помню иное»[102], следует отметить, что подробное описание данного случая, а особенно пассажей «паньи» Цехановицкой, свидетельствует о том, что все вышесказанное глубоко запало в душу Аввакума.

Таким образом, некие силы оказывали устойчивое влияние на протопопа, укрепляя его в борьбе против «треперстной ереси». Что интересно, непосредственные воздействия из духовного мира, похоже, чередовались с такими же увещеваниями некоторых протопоповых современников. Незадолго до собора, на котором Аввакума лишили священного сана, с ним произошел подобный случай, примечательный отсутствием сверхъестественного. «Коз(ь)ма, дьякон ярославской, приезжал с подьячим патриарша двора, – вспоминает «юзник темничной». – Коз(ь)ма-та, не знаю, коего духа человек: въяве уговаривает меня, а втай подкрепляет, сице говоря: «Протопоп, не отступай ты старова тово благочестия! Велик ты будеш(ь) у Христа человек, как до конца претерпишъ! Не гляди ты на нас, что погибаем мы!»[103] Эта массированная атака на «беднова горемыку» не прошла даром. Играя на самомнении протопопа, демоны и одержимые ими люди постепенно подталкивали его к бескомпромиссному сопротивлению реформам, развивая и упрочивая душепагубное состояние, в котором он оказался. Но следует отметить одну особенность настоящего периода жизни Аввакума: пока что падшие духи почти все время стараются воздействовать на него через других, подвластных им людей, не имея, по-видимому, возможности влиять на протопопа лично. Наличие священного сана, аскетический образ жизни, непрестанная молитва, искренность, отсутствие корыстных побуждений, – вот некоторые из причин, способные объяснить данный феномен рассматриваемого этапа аввакумовой жизни. Превратив все свое житейское странствие в борьбу, протопоп сам стал ареной жесточайшей борьбы между силами добра и зла. Чем закончилась эта битва, мы узнаем, познакомившись с чудесами следующего периода жизни «пустозерской горькой братии».

Продолжение следует…

В Тобольске граде прииде ко мне в дом искуситель, чернец пьяной, и кричит: «учителю, учителю, дай мне скоро царство небесное!» — часу в пятом или в шестом нощи. Аз с домочадцы кануны говорю. Кричит чернец неотступно. Подумаю: «беда моя, что сотворю?» Покинул правило говорить, взял ево в ызбу и рекох ему: «чесо просиши?» Он же отвещав: «хощу царства небеснаго скоро-скоро!» Аз же глаголю ему: «можеши ли пити чашу, ея же ти поднесу?» Он же рече: «могу, давай в сий час, не закосня». Аз же приказал пономарю стул посреде избы поставить и топор мясной на стул положить: вершить черньца хощу. Еще конатной толстый шелеп приказал сделать. Взявше книгу, отходную стал ему говорити и со всеми прощаца. Он же задумался. Таже на стул велел ему главу возложити, и шелепом пономарь по шее. Он же закричал: «государь, виноват! Пощади, помилуй!» И пьянство отскочило. Ослабили ему. Пал предо мною. Аз же дал ему чотки в руки, пол­тораста поклонов пред Богом за епетимию велел класть. Поставил его пономарь в одной свитке, мантию и клабук снял и на гвоздь повесил. Я, став предо образ Господень, вслух Исусову молитву говоря, на колени поклоняюся. А он последуя, стоя за мною, также на колени. А пономарь шелепом по спине. Да уже насилу дышать стал, так ево употчивал пономарь-ет. Вижю я, яко довлеет благодати Господни; в сени ево отпустили отдохнуть, и дверь не затворили. Бросился он из сеней, да и чрез забор, да и бегом. Пономарь-ет кричит вслед: «отче, отче, мантию и клобук возьми!» Он же отвеща: «горите вы и со всем! Не до манатьи!»

С месец времяни минув, пришел в день к окошку, молитву искусно творит и чинно. А я чту книгу Библею. «Пойди,— реку,— Библею слушать в избу». И он: «не смею-де, государь, и гледеть на тебя. Прости, согрешил!» Я простил ево со Христом и велел манатью отдать. Потом издали мне в землю кланяется. И архимарита и братию стал почитать, и воеводы мне ж бьют челом. А до тово никто с ним не смел говорить.

Аввакум, протопоп. Письма и послания Симеону (3). / Житие Аввакума и другие его сочинения. Под ред. А.Н.Робинсона. М, 1991. С.151-152.

А еще сказать ли тебе, старец, повесть? Блазновато, кажется, – да было так. В Тобольске была у меня девица, Анною звали, дочь мне духовная, гораздо о правиле прилежала о церковном и о келейном и вся мира сего красоту вознебрегла. Позавиде диявол добродетели ея, наведе ей печаль о первом хозяине своем Елизаре, у него же взросла, привезена из полону из кумыков. Чистотою девство соблюла, и, егда исполнилася плодов благих, дьявол окрал; захотела от меня отити и за первова хозяина замуж пойти, и плакать стала всегда. Господь же пустил на нея беса, смиряя ея, понеже и меня не стала слушать ни в чем и о поклонех не стала радеть. Егда станем правило говорить, она на месте станет, прижав руки, да так и простоит. Виде Бог противление ея, послал беса на нея: в правиле стоящу ей, да и взбесится. И мне, бедному, жаль: крестом благословлю и водою покроплю, так и отступит от нея бес. И многажды так бысть. Она же единаче в безумии своем и непокорстве пребывает. Благохитрый же Бог инако ея наказал: задремала в правило, да и повалилась на лавке спать, и три дни и три ночи не пробудяся спала. А лишо ея по времяном кажу, спящую: тогда-сегда дохнет. Чаю, умрет. И в четвертый день очхнулась; села, да плачет; есть ей дают — не ест. Егда я правило канонное скончав и домочадцов, благословя, роспустил, паки начах во тьме без огня поклоны класть; она же с молитвою втай приступила ко мне и пала на ноги мои; и я, от нея отшед, сел за столом. И она, приступя паки к столу и плачючи, говорит: «послушай, государь, велено тебе сказать». Я стал слушать у нея. «Егда-де я в правило задремала и повалилась, приступили ко мне два ангела и взяли меня и вели меня тесным путем. И на левой стране слышала плач, и рыдание, и гласы умиленны. Потом-де меня привели во светлое место, зело гораздо красно, и показали-де многие красные жилища и полаты; и всех-де краше полата, неизреченною красотою сияет паче всех и велика гораздо. Ввели-де меня в нея; ано-де стоят столы, и на них послано бело, и блюда с брашнами стоят. По конец-де стола древо кудряво повевает и красотами разными украшено; в древе-де том птичьи гласы слышала я, а топерва-де не могу про них сказать, каковы умильны и хороши! И подержав-де меня, паки из полаты повели, а сами говорят: знаешь ли, чья полата сия? И аз-де отвещала: не знаю, пустите меня в нея. Оне же отвещали: отца твоего, протопопа Аввакума, полата сия. Слушай ево и живи так, как он тебе наказывает персты слагать, и креститца, и кланятца, Богу молясь, и во всем не протився ему, так и ты будешь с ним здесь. А буде не станешь слушать, так будешь в давешнем месте, где плакание то слышала. Скажи жо отцу своему. Мы не беси водили тебя; смотри: у нас папарты; беси-де не имеют тово. И я-де, батюшко, смотрила,— бело у ушей тех их». Да и поклонилася мне, прощения прося. Потом паки исправилася во всем. Егда меня сослали из Тобольска, и я оставил ея у сына духовнаго тут. Хотела пострищися, а дьявол опять сделал по-своему: пошла за Елизара замуж и деток прижила. И по осьми летех услышала, что я еду назад, отпросилася у мужа и постриглася. А как замужем была, по временам Бог наказывал,— бес мучил ея. Егда ж аз в Тоболеск приехал, за месяц до меня постриглася и принесла ко мне два детища и, положа предо мною робятишок, плакала и рыдала, кающеся, бесстыдно порицая себя. Аз же, пред человеки смиряя ея, многажды на нея кричал; она же прощается в преступлении своем, каяся пред всеми. И егда гораздо ея утрудил, тогда совершенно простил. В обедню за мною в церковь вошла. И нападе на нея бес во время переноса, — учала кричать и вопить, собакою лаять, и козою блекотать, и кокушкою коковать. Аз же сжалихся об ней: покиня херуви[м]скую петь, взявше от престола крест и, на крылос взошед закричал: «запрещаю ти именем Господним; полно, бес, мучить ея! Бог простит ея в сий век и в будущий!» Бес же изыде из нея. Она же притече ко мне и пала предо мною за ню же вину. Аз же крестом ея благословя, и с тех мест простил, и бысть здрава душею и телом. Со мною и на Русь выехала. И как меня стригли, в том году страдала с детьми моими от Павла митрополита на патриархове дворе веры ради и правости закона. Довольно волочили и мучили ея. Имя ея во иноцех Агафья.

Аввакум, протопоп. Житие протопопа Аввакума, им самим написанное, и другие его сочинения. Под общ.ред. Н.К.Гудзия. М., 1960, с.117-119. (Ред. А).

Да у меня ж был на Москве бешаной, - Филипом звали, - как я из Сибири выехал. В ызбе в углу прикован был к стене, понеже в нем бес был суров и жесток гораздо, бился и дрался, и не могли с ним домочадцы ладить. Егда ж аз, грешный, со крестом и с водою прийду, повинен бывает и, яко мертв, падает пред крестом Христовым и ничево не смеет надо мною делать. И молитвами святых отец сила Божия отгнала от него беса, но токмо ум еще несовершен был. Феодор был над ним юродивой приставлен, что на Мезени веры ради Христовы отступники удавили, - Псалтырь над Филиппом говорил и учил ево Исусовой молитве. А я сам во дни отлучашеся от дому, токмо в нощи действовал над Филиппом. По некоем времени пришел я от Феодора Ртищева зело печален, понеже в дому у него с еретиками шумел много о вере и о законе; а в моем дому в то время учинилося нестройство: протопопица моя со вдовою домочадицею Фетиньею меж собою побранились, - дьявол ссорил ни за што. И я, пришед, бил их обеих и оскорбил гораздо, от печали согрешил пред Богом и пред ними. Таже бес вздивиял в Филиппе, и начал чепь ломать, бесясь, и кричать неудобно. На всех домашних нападе ужас, и зело голка бысть велика. Аз же без исправления приступил к нему, хотя ево укротити; но не бысть по-прежнему. Ухватил меня и учал бить и драть и всяко меня, яко паучину, терзает, а сам говорит: «попал ты мне в руки!» Я токмо молитву говорю, да без дел не пользует и молитва. Домашние не могут отнять, а я и сам ему отдался. Вижу, что согрешил: пускай меня бьет. Но, - чюден Господь! – бьет, а ничто не болит. Потом бросил меня от себя, а сам говорит: «не боюсь я тебя!» Так мне в то поры горько стало. Бес, реку, надо мною волю взял. Полежал маленько, с совестию собрался. Воставше, жену свою сыскал и пред нею стал прощатца со слезами, а сам ей, в землю кланяясь, говорю: «согрешил, Настасья Марковна, - прости мя, грешнаго!» Она мне также кланяется. Посем и с Фетиниею тем же образом простился. Таже лег среди горницы и велел всякому человеку бить себя плетью по пяти ударов по окаянной спине: человек было с дватцеть, - и жена, и дети, все, плачючи, стегали. А я говорю: «аще кто бить меня не станет, да не имать со мною части во царствии небеснем!» И оне нехотя бьют и плачют; а я ко всякому удару по молитве. Егда ж все отбили, и я, воставше, сотворил пред ними прощение. Бес же, видев неминучюю, опять вышел вон из Филиппа. И я крестом ево благословил, и он по-старому хорош стал. И потом исцелел Божиею благодатиею о Христе Исусе, Господе нашем, ему ж слава. 

Аввакум, протопоп. Житие протопопа Аввакума, им самим написанное, и другие его сочинения. Под общ.ред. Н.К.Гудзия. М., 1960, с.114-115. (Ред. А).

При воеводе Алексее Цехановицком пан был верою римского костела. Выехал на Москве крестился. Да в тайне держал римскую веру. Жена у него была, Евдокеею звали. В правду она держала нашу веру, и после родин разнемоглася гораздо. А сей беси напали на нея Богу попущающу и зело жестоко мучить стали ея. Мало нечто образумясь, захотела мне исповедатися. Егда же аз пришел, а беси и паки учали мучить крепко и жестоко ея. Аз грешный за болящую молебен пел и воду святил и кропил ю, и беси отступиша от нея. С ревностию великою и со слезами исповедалася мне. Грамоте умела панья, разумная была. Проклинала зело усердно римскую веру, мужа браня. Говорит, все де для него батюшко, наказует меня Бог, в тайне держит римскую веру. А Богу де она зело досадна и мерзска. Слава де Христу, что меня избавил от нея. Показа де мне батюшко пекл и светлые места. Все де римские веры люди осуждаются в пекл еже есть во огнь. А русская де вера яко солнце сияет от всех вер и все де християне во свет грядут, я де видела сама. Да и у вас за хрех в вере разделение бысть. Худы де затеи новые и мрачны зело. Умри де ты за что стоиш, и меня научи как умереть. Видела я сама, каково будет тебе. Перебрел де ты ужь запинания бесовская вся. Ох, ох, не покинь меня пастырю добрый мой. И молись о мне да не отлучюся тебя. А мне ужь самой исправлятися неколи стало. Сказали мне ныне или завтро умереть. Причасти меня причастием запасным своим Бога ради. А крещуся я слагая персты по твоему. А три персты отмещю и ненавижу зле, так наши римляне крестятся, да будут проклятии от вселенских соборов. За сие и муж мой с нимиже проклят. Я видела сама, что им уготовано (от) Христа. Помилуй же ты меня, отченько мой, не покинь меня в молитвах своих. А я ей-ей твоя овца, тут же желаю быть, идеже будешь ты. Помилуй батенько мой, помилуй, кветенка мой, сиречь миленькой мой. Дел коих нет, токмо верою уповаю быти при тебе, как верою и держу и умираю с тем, как проповедуеш ты и стражешь. За что иного Бога не вем, но токмо того, егоже любишь ты и Его ради мучился. Усвой душу мою при своей души. Слушает тебя Бог и любит тебя. Невозможно мне говорить про то. Одно говорю, не забудь ты меня, а моя душа скоро разлучается от телеси. Вся века сего ни вменяю ни во что, при тамошнем ничесом маленьким еже видела. Да и много старец она говорила, я ужь и не помню иное. Мне-су и самому стало сором себя, не по делам моим величала меня. Да так и учинилося, в другой день и умерла. После моления тово встала и села на постеле, и ухватила меня, к себе плачючи прижимала, а сама паки тоже говорит и кланяется мне. Я ея положил, гораздо трудна, трясется вся. И она лежа перстом указует, отченько мой, вот черти пришли, стужают мне, взять меня хотят, помолись, да отступят от меня. И я взял кадило и крест, благословил и в место все водою покропил. Так перекрестилась и молыла, отступили отченько, но стужают мне и просят души моей. И я не могла отбыть, отдала им душу свою, сим крючком вытаща. Я старец посмотрю в руке у нея ано булавочка, крючик малехонек. И я отнял у нея да зашумел на служанок тех на што ей булавку дали. И оне все божатся никак де не давали. Ано ей беси дали булавку ту. Видишь ли как оне прилежат о душах тех. Силою отнимают, горе, горе, как уйдешь у них, аще не Господь поможет.

Потом я отбрел в дом свой. А без меня пан-от муж ея силою напоил вареным пивом с корением и с бедою намешено диавольщины. Так ея беси те опять стали мучить. Мне сказали, я прибежал, стал бранить пана тово. Он мне стал противится, и я осердясь совсем домом своим сошел и протопопицу взял. А ея беси мучат зело. Голка велика бысть. Пришел я домой печално мне, жаль. Опять пан шлет ко мне, прощения просит. И я и опять к ней пришол. И она в кровь избилася вся. А сама кричит, для мужа беси мучат меня, несть он мне муж безъверия ради своего. Так он болную ту ея в щоку ударил. А она таки тоже кричит, сором ему стало. А а я ево выслал из ызбы и молебен отпел, помазал ея маслом и водою покропил. Беси паки отступилися от нея. Целоумна паки стала, римскую веру проклинает, персты слагая, крестится истинно. Я ея паки причастил. И благодаря Христа, истинно и тихо преставилася. Я и погребению предал ея в малой слободке, не у церкви, на берегу погреб. Сама изволила место то, как жива была. Видиш ли, о сложении перстах и мертвая свидетелствует, яко зло треперстная ересь.

Аввакум, протопоп. Житие. / РГБ, собр. Е.Е.Егорова: № 1898, 4°, лл.190 об – 253 об. Полуустав, 20-е годы XIX века (бум.с датой 1826 г.), л. 249-251 (Ред. Б).

Источники 

1. Святое Евангелие и книги Нового Завета. М.: Международный издательский центр православной литературы, 1995 (репринтное издание с 1862 г.).

2. Игнатий Ставропольский (Брянчанинов), свт. Отечник составленный святителем Игнатием Брянчаниновым (репринт). М.: Подворье Русского на Афоне Свято-Пантелеимонова монастыря, издательство «Правило Веры», 1996.

3. Игнатий Ставропольский (Брянчанинов), свт. Слово о чувственном и о духовном видении духов. / Творения. Слово о смерти. Аскетическая проповедь. Т.III-IV. М.: Издание Сретенского монастыря, 1997, т.III.

4. Феофилакт Болгарский, архиеп. Благовестник. М.: Издательство Сретенского монастыря, 2002, книга третья.

5. Житие святителя Иллариона, Митрополита Суздальского. Сергиев Посад: Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2001.

6. Аввакум, протопоп (лишен сана). Житие протопопа Аввакума. / Житие протопопа Аввакума, им самим написанное, и другие его сочинения. Публикация Н.К. Гудзия, предисловия и комм. В.Е. Гусева, А.С. Елеонской, А.И. Мазухина, В.И. Малышева, Н.С. Сарафанова. М.: ГИХЛ, 1960 (Ред. А).

7. Аввакум, протопоп. Житие. / РГБ, собр. Е.Е.Егорова: ф.98, № 1898, 4°, лл.190об – 253об. Полуустав, 20-е годы XIX века (бум.с датой 1826 г.) (Ред. Б).

8. Аввакум… Житие. / Пустозерский сборник. Автографы сочинений Аввакума и Епифания. Л., 1975 (Ред. В).

9. Аввакум... Житие протопопа Аввакума (Прянишниковский список). / Житие протопопа Аввакума, им самим написанное… М.: ГИХЛ, 1960 (Ред. П).

10. Аввакум… Челобитные царю Алексею Михайловичу. «Первая» челобитная. / Житие Аввакума и другие его сочинения. / Сост., вступит. ст. и коммент. А.Н. Робинсона. М.: Сов. Россия, 1991.

11. Аввакум... Записка о жестокостях воеводы Пашкова, приложенная к «первой» челобитной Алексею Михайловичу. / Житие Аввакума и другие его сочинения… М.: Сов. Россия, 1991.

12. Аввакум… Челобитные царю Алексею Михайловичу. «Пятая» челобитная. / Житие Аввакума и другие его сочинения… М.: Сов. Россия, 1991.

13. Аввакум… Письма и послания семье (1-4). 1. / Житие Аввакума и другие его сочинения… М.: Сов. Россия, 1991.

14. Аввакум... Что есть тайна христианская и как жити в вере Христове. / Житие Аввакума и другие его сочинения… М.: Сов. Россия, 1991.

15. Епифаний инок (лишен иночества). Соловецкого монастыря о старце Епифании, иже подал на собор написав книгу. / Карманова О.Я. Автобиографическая записка Соловецкого инока Епифания (к проблеме мотивации текста). Приложение. / Старообрядчество в России (XVII – XX вв.): Сб. науч. трудов. / Отв. ред. и сост. Е.М. Юхименко. М.: «Языки русской культуры», 1999.

16. Епифаний... Житие, им самим написанное. / Пустозерские узники – свидетели Истины. Сборник. / Составление, предисловие, комментарии, оформление под общей редакцией епископа Зосимы. Ростов-на-Дону, 2009.

17. Иван IV Грозный. Первое послание Курбскому (1564). / Сочинения. СПб.: Издательство «Азбука», 2000.

18. Лазарь, свящ. (лишен сана). Челобитная царю Алексею Михайловичу. / Пустозерские узники – свидетели Истины. Сборник… Ростов-на-Дону, 2009.

19. Неронов Иван, протопоп. Послание протопопа Ивана Неронова к царю Алексею Михайловичу из Спасокаменнаго монастыря, от 6-го ноября 7162 (1653) г. (III). / Материалы для истории раскола за первое время его существования издаваемые редакцией «Братского слова». Т.1. Документы содержащие известия о лицах и событиях из истории раскола за первое время его существования. Ч.1. О лицах судившихся на соборе 1666-1667 года. М., 1874 (далее: Материалы… Т.1).

20. Неронов Иван, протопоп. Второе послание Неронова к царю Алексею Михайловичу из Спасокаменнаго монастыря, от 27 февр. 1654 г. (V). / Материалы... Т.1.

21. Неронов Иван, протопоп. Послание Неронова к царице Марье Ильиничне из Спасокаменнаго монастыря, от 2 мая 1654 года (VII). / Материалы... Т.1.

22. Неронов Иван, протопоп. Другое письмо Неронова к протопопу Стефану Вонифатьеву из Спасокаменнаго монастыря, от 2 мая 1654 г. (VIII). / Материалы... Т.1.

23. Неронов Иван, протопоп. Письмо Неронова к Стефану Вонифатьеву из Вологды, от 13 июля 1654 года (IX). / Материалы... Т.1.

24. Феодор, дьякон (лишен сана). Послание сыну Максиму. Часть 1. / Пустозерские узники – свидетели Истины. Сборник… Ростов-на-Дону, 2009.

25. Челобитная соловецких священноиноков патриарху Никону на архимандрита Илию за воспрещение служить по новоисправленным книгам. / Материалы для истории раскола за первое время его существования, издаваемые братством св. Петра митрополита, под редакцией Н. Субботина. Т.3. Документы содержащие известия о лицах и событиях из истории раскола за первое время его существования. Ч.3. Акты относящиеся к истории соловецкого мятежа. М., 1878.

Литература 

1. Антонов Д.И. «Беса поймав, мучаше…». Избиение беса святым: демонологический сюжет в книжности и иконографии средневековой Руси. // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. Научный журнал, N1(39), март 2010 [Электронный ресурс]. – URL: http://www.drevnyaya.ru/vyp/2010_1/part_9.pdf  (дата обращения: 21.01.2011).

2. Брокгауз и Ефрон. Куры — птицы. / Энциклопедия в 86 томах с иллюстрациями и дополнительными материалами. / ИДДК. Россия, БИЗНЕССОФТ, 2004.

3. Виноградов А.В. Житие протопопа Аввакума как исторический источник. / Дипломная работа, научный руководитель доцент В.Д. Юдин. Сергиев Посад: Московская Духовная Семинария, 2004.

4. Гейден А. Из истории возникновения раскола при патриархе Никоне. СПб., 1886.

5. Гудзий Н.К. Комментарий. / Житие протопопа Аввакума, им самим написанное, и другие его сочинения, с.407. / Фундаментальная электронная библиотека. Русская литература и фольклор [Электронный ресурс]. – URL: http://feb-web.ru/feb/avvakum/texts/a34/a34-371-.htm?cmd=0&hash=%C6%E8%F2%E8%E5_%EF%F0%EE%F2%EE%EF%EE%EF%E0_%C0%E2%E2%E0%EA%F3%EC%E0.133(дата обращения: 01.11.2014).

6. Демкова Н.С. Житие протопопа Аввакума (Творческая история произведения). Л., 1974.

7. Еремин И.П. Житие Епифания. Легенды о Никоне. / История русской литературы: в 10 т. / АН СССР. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1941-1956. Т. II. Ч. 2. Литература 1590-х – 1690-х гг. 1948 (Фундаментальная электронная библиотека «Русская литература и фольклор» [Электронный ресурс]. – URL: http://feb-web.ru/feb/irl/il0/i22/i22-3222.htm (дата обращения: 01.10.2010).

8. Зеньковский С.А. Житие духовидца Епифания. / Русское старообрядчество. В двух томах. / Сост. Г.М. Прохоров. Общ. ред. В.В. Нехотина. М.: Институт ДИ-ДИК, Квадрига, 2009.

9. Зосима, еп. (Русская Православная Старообрядческая Церковь). Комментарии, Житие Аввакума, №7. / Пустозерские узники – свидетели Истины. Сборник… Ростов-на-Дону, 2009, с.493

10. Карташев А.В., проф. Очерки по истории Русской Церкви: в 2 т. М.: Издательство «Наука», 1991. Т.2.

11. Малышев В.И. Материалы к «Летописи жизни протопопа Аввакума». / Древнерусская книжность. По материалам Пушкинского дома. Л., 1985.

12. Никольский В.К. Сибирская ссылка протопопа Аввакума. / Институт Истории, Ученые записки РАНИИОН, Т.2, М., 1927.

13. Осипов А.И., проф. Путь разума в поисках истины. М.: Издание сретенского монастыря, 2003.

14. Робинсон А.Н. Житие Епифания как памятник дидактической автобиографии. // Труды Отдела древнерусской литературы / Академия наук СССР. Институт русской литературы (Пушкинский Дом); Отв. ред. Д.С. Лихачев. М.; Л.: Изд-во Академии наук СССР, 1958. Т.15.

15. Рудинский Н., свящ. Жизнь и труды святаго Апостола Павла (репринт). СПб.,1912.

16. Румянцева В.С. Житие протопопа Аввакума, как исторический источник: Дисс. канд. ист. наук. М.: МГУ, 1970.

17. Свято-Артемиево Веркольский мужской монастырь [Электронный ресурс]. – URL: http://www.verkola.ru/ (История монастыря. / Указ. сайт – URL: http://www.verkola.ru/history/) (дата обращения: 01.11.2014).

18. Словарь древнерусских слов. / Житие Аввакума и другие его сочинения… М.: Сов. Россия, 1991.

19. Чудо. / Православная энциклопедия «Азбука веры» [Электронный ресурс]. – URL:http://azbyka.ru/dictionary/23/chudo.shtml (дата обращения: 18.01.2013).

21. Шашков А.Т. Из истории сибирской ссылки протопопа Аввакума. / Старообрядчество в России (XVII-XX века): Сб. науч. трудов. Вып. 3 / Гос. Исторический музей; Отв. ред. и сост. Е.М. Юхименко. М.: Языки славянской культуры, 2004.

22. [Субботин Н.И.] Примечание. / Неронов Иван, протопоп. Письмо Неронова к Стефану Вонифатьеву из Вологды, от 13 июля 1654 года (IX). / Материалы… Т.1, с.100-101 (сноска 1).