О человеке труда. Протоиерей Андрей Ткачёв

Раньше у Родины были закрома. Люди, занятые самыми необходимыми профессиями, в них собирали урожай, о чем отчитывались перед всей страной. При этом людям у телевизоров было чем гордиться, и они не беспокоились за завтрашний день. Еще у Родины были «на гора». Туда – «на гора» – шахтеры из-под земли выдавали уголь, поэтично и раньше нефти названный «черным золотом». И было что-то еще в том же смысловом ряду. По крайней мере, в школьных учебниках были нарисованы комбайны, сыплющие золотое зерно в грузовики, симпатичные шахтеры на фоне терриконов; летчики-полярники, моряки на рыболовецких суднах и проч. Весь праздник мирной жизни охраняли ракетчики, зенитчики, летчики и моряки, нарисованные рядом. Было действительно спокойно. Потом что-то произошло, и масса профессий вместе с людьми, которые ими занимаются, была вытеснена за границу сознания. Не на периферию сознания, а за его границу. То есть, как фигуры в сорванной шахматной партии, люди и профессии были сметены с доски прочь. Природа, не терпящая пустоты, тут же заполнила вакуум аналитиками фондовых рынков, актерами комедийного жанра, пляшущими девицами, банкирами, боксерами and so on.

Люди, вещи и явления обнаруживают свою цену, только исчезая или грозя исчезнуть. Не ценится здоровье, пока оно есть; вечными кажутся родители и их опека; бледным видится привычный пейзаж, и только в чужом палисаднике цветы почему-то красивее. Я помню, как привыкал к «засыпаниям в закрома» и «выдаче на гора» и уставал от них. Но сегодня, когда в массовом сознании искусственно создано впечатление, что только модельеры и творцы зубной пасты пашут, не покладая рук, а хлеб в поле сам растет и уголь из земли сам выплевывается, рабочего человека в смысловом мире стало остро не хватать.

Психологи (многоликие и бесконечные, как английские ученые) нет-нет да и изрекут слово на пользу. Сказано кем-то из них, что, если хотите вырастить из ребенка законченного лентяя, сделайте так, чтоб он не видел вас самих – родителей – трудящимися. Сделайте так, чтобы мать с руками в квашне, отец с отверткой или граблями никогда не отображались на сетчатке ребенка и в его сознании. Годам к семи или раньше (тут психологи расходятся в цифрах) вы получите «на гора» законченного оболтуса, истерика и неряху. Одним словом, аморальную бестолочь. А поскольку, как сказано выше, природа пустоты не выносит, душу, ничем не занятую, заполнит, вслед за праздностью, всякое зло. Можно было бы ограничиться и басней о Стрекозе и Муравье. Но басня целомудренна, а жизнь нет. В басне только «зима катит в глаза», а в жизни – и наркомания, и пьянство, и Содом с Гоморрой. Это что касается отдельно человека, не только не наученного трудиться, но и не видящего, как трудятся мать и отец.

Что же касается целых народов, но ведь они тоже дети. «Общественное сознание, – сказал некий американский конгрессмен, – это сознание пятилетнего ребенка». То есть с ним нужно сюсюкать, его нужно с чередованиями похваливать и попугивать, мелькать перед его носом яркими картинками, погремушкой греметь, обещать сладкое. По сути всё перечисленное – это портрет того информационного подхода к жизни, который сформировался на Западе и к нам в душу залез, не разуваясь. Чистый Голливуд. Попугивают апокалипсисом, привязывают голой плотью, манят сладким, обещают рай после очередных выборов, шепчут: «Ты лучший». Проливают на героев, с которыми зритель себя ассоциирует, дожди из стодолларовых купюр и, известное дело, работать не учат. На выходе из народа в скором времени может получиться не по годам развратный ребенок, у которого не выработалось противоядие от греха и нет навыка к труду и творчеству.

Индейцев некогда загнала в резервации водка. Нет у них в организме каких-то ферментов, помогающих справиться с алкоголем. Быстрое привыкание и еще более быстрая деградация. А у нас до сих пор не выработался фермент, позволяющий без вреда переваривать информацию. Убийственные поведенческие модели впихиваются простым людям, словно диск в дисковод. Нажимается кнопка «Play», и до человека долго еще будет не достучаться. И вот в глазах у человека стоит «Девятым валом» картина мира, где есть аналитики «Forbs», лауреаты «Grammy», продюсеры, друзья6 по ночному клубу и проч. Но, простите, а где те, кто шьет одежду? Водит поезда метро, сваривает трубы тех самых трубопроводов, от которых зависит бюджет страны? Кто делает операции на сердце, кто делает мебель, ремонты в старых и новых домах? Вернее – не кто, а где они? Согласно телевизионной картинке мира, все люди, занятые профессиями, без которых не прожить, являются лишь серым фоном для показа людей, занятых бесполезной чепухой или откровенными преступлениями.

Дело в том, что наступит однажды время, когда восемь менеджеров по маркетингу будут бегать за одним электриком; когда мы окажемся внутри ленивой и безрукой цивилизации

И дело не только в том, что это несправедливо и отвратительно в нравственном смысле. Дело в том, что наступит однажды время, когда восемь менеджеров по маркетингу будут бегать за одним электриком; когда мы окажемся внутри ленивой и безрукой цивилизации. Внутри этой цивилизации дела рук человеческих могут отказаться служить безрукому человеку. Так от Федоры в известной сказке убежали поварешки и кастрюли. А среди творений человеческих рук у нас не только гаджеты или Федорины поварешки, но воздушные и морские судна, атомные электростанции и т. д. Их не только трудно придумать и создать. Их довольно сложно эксплуатировать. Эксплуатировать и ремонтировать их может трудолюбивый человек, умеющий учиться и не прожигающий жизнь по ночным клубам. Если это ясно и даже аксиома, то надо делать выводы. И информационные, и образовательные, и воспитательные.

Когда Церковь молится «о изобилии плодов земных и временах мирных», то она предполагает, что с человеком всё в порядке. То есть плоды земные есть, а человек может их собрать, сохранить, переработать, использовать. Всё это ему не тяжко и даже приятно, лишь бы была полезная работа. Но если человек отвыкнет от труда, поработится праздности и греху в разных формах, плоды земные рискуют сгнить на полях. Ведь уже сегодня множество людей не хотят трудиться вовсе. Они согласны жить подачкой, милостыней, социалкой, воровством, прочими видами греха, только не работать. И это плоды многих неправильно прожитых лет. Так скоро Церкви будет впору молиться не о «плодах земных», а «о даровании людям отвращения к праздности и даровании трудолюбия».

Временное удаление от советской эпохи позволяет отделить зерна от плевел и выделить в ушедшем лучшее. Этого «лучшего» не так уж мало. Человек труда, помещенный в поле внимательного зрения, – это одно из «лучшего». Фильмы об офицерах дальних застав, о геологах и летчиках-испытателях и о людях прочих героических и сложных профессий сняты обильно и качественно. Да и любой букварь, как говорилось выше, заставлял маленького читателя помнить, что в мире есть полярники, космонавты, подводники, хлеборобы. На контрасте с сегодняшней эпохой новых «героев» такая картина мира воскрешает в памяти забытое понятие «дефицита». Этим словом в Союзе называли недостаток на полках разных сортов колбасы и многого другого. Сегодня, когда со шмотками и тем, что пожевать, проблем нет, под определение «дефицита» неожиданно попал здоровый взгляд на вещи, умное и ответственное отношение к жизни. Оный дефицит нетрудно при желании преодолеть или хотя бы начать думать в эту сторону. Начать думать, например: «Почему лампочка над головой у меня горит? Кто это и где это сейчас трудится, чтобы она горела?» Вот так подумаешь – и выключишь лишний электроприбор.

Так незаметно мы переходим от темы человека труда к темам экологической ответственности и экономного быта. Я же говорил: все хорошие темы связаны друг с другом.

http://www.pravoslavie.ru/jurnal/80379.htm