Нецерковное дело

Упреки Церкви в желании слиться с государственной властью и занять место КПСС звучат с начала девяностых, но, пожалуй, никогда эта тема не обсуждалась так часто, как в последнее время. Насколько обоснованы эти обвинения?
 

Это страшное слово «ФСБ»

31 июля 2012 года Патриарх Московский и всея Руси Кирилл совершил чин освящения закладного камня в основании нового храма у Академии ФСБ. Эта новость сильно взволновала нецерковную общественность. Раздались новые обвинения в сотрудничестве Церкви с властями и в вопиющем нарушении Конституции, якобы запрещающей возводить культовые сооружения на территории госучреждений. При этом никем не уточнялось, какая именно статья Конституции имеется в виду. Подобные нападки сегодня не редкость. Интересно, однако, что нападающие уже даже не дают себе труда обосновывать свои обвинения. Так против чего же выступают обвинители? Какие законы и общественные нормы нарушает Церковь, освящая, к примеру, упомянутый храм при Академии ФСБ?

Прежде всего, церковь во имя Иверской иконы Божией Матери возводится не на территории академии. Это отдельно стоящее здание строится на Мичуринском проспекте в рамках программы «200 храмов». Земля, выделенная под строительство, юридически принадлежит городу и не имеет никакого отношения к ФСБ. Программа «200 храмов» — проект Русской Православной Церкви и правительства Москвы. Ее цель — восполнить недостаток церквей в городе, особенно в его новых районах. Как сообщил «НС» настоятель строящегося Иверского храма протоиерей Валерий Баранов, в районе Очаково-Матвеевское, на территории которого он возводится, на сегодняшний день имеется лишь одна небольшая церковь. В воскресные дни и праздники она бывает переполнена. А по мере заселения нового микрорайона Мичурино ситуация только усугубится. Так что сотрудники и студенты академии отнюдь не являются исключительной «целевой аудиторией» проекта, церковь будет открыта для всех.

Почему же СМИ упорно твердят о «новом храме ФСБ»? Действительно, территориально церковь располагается рядом с академией. Более того, инициатива ее открытия принадлежит администрации этого учреждения. Еще при патриархе Алексии II верующие сотрудники академии обратились в Патриархию с соответствующим предложением и получили благословение на строительство. Однако тогда дальше разговоров дело не сдвинулось, получить у московских властей землю не удалось. И лишь теперь благодаря программе «200 храмов» инициатива получила развитие. Участие Академии ФСБ в этом проекте отрицать невозможно, равно как и то, что таковое участие никоим образом не противоречит ни Конституции, ни каким-либо другим правам и свободам граждан в нашей стране. И если новый приход будет состоять в основном из сотрудников вышеозначенного ведомства, в этом не будет ничего противозаконного, даже если кому-то кажется возмутительным само упоминание ФСБ рядом с Православной Церковью.

Ностальгия по госатеизму

Шум вокруг Иверского храма - это скорее частный случай. Претензии общества к Церкви не исчерпываются отдельными историями. Недовольство вызывает показ по телевизору руководителей страны, стоящих в храме на праздничной службе. По Конституции государство у нас светское. Глава 28 Конституции РФ гласит: «Каждому гарантируется свобода совести, свобода вероисповедания, включая право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними». Никаких оговорок, что государственные деятели ограничены в этом праве, в Конституции нет. Правда, приходилось слышать, что в законе есть буква и дух, и показ политиков в храме нарушает именно дух закона. Но нарушение духа закона вряд ли можно доказать в Конституционном суде, эти обвинения основаны исключительно на эмоциях.

США — светское государство. Тем не менее, по словам члена британского Королевского института международных отношений, обозревателя радио «Коммерсант FM» Константина Эггерта, там демонстрация политиками своей религиозности считается нормой. «По большим религиозным праздникам президент США устраивает для представителей всех общин завтраки в Белом доме, — говорит Эггерт. — Среди приглашенных бывают не только священники, но и религиозные философы, сенаторы и конгрессмены, просто активисты общин. Естественно, завтрак начинается с молитвы и молитвой заканчивается».

Очевидно, раздражение по поводу появления руководителей России в храме объясняется не «нарушением закона». Одни путают понятия «светское» и «атеистическое» и, на словах ратуя за светскость, в глубине души ностальгируют по государственному атеизму. Другие же просто не верят в искренность веры вчерашних коммунистов. «Если бы люди видели воплощение христианских идеалов в политической жизни! — говорит Константин Эггерт. — Понятно, что она не может быть совершенной, но, если бы создавались некоррумпированные институты, если бы государство заботилось о слабых, проводило продуманную социальную политику, наверное, и публично демонстрируемые походы политиков в церковь не воспринимались бы многими так болезненно».

С оглядкой на Византию

У некоторых православная вера сочетается с любовью к империи, сильной власти и даже с готовностью оправдать все ее действия. Такие люди часто идеализируют допетровскую эпоху, а образцом церковно-государственных отношений многие считают Византию. «К сожалению, в течение всей истории Православные Церкви в разных странах были зависимы от государства, — говорит профессор Санкт-Петербургской духовной академии протоиерей Георгий Митрофанов. — И в Византии, и в Древней Руси, особенно в Московской, и в Российской империи Церковь находилась под государственным давлением, и в этом смысле синодальный период ничего качественно не изменил. Да, Петр I отменил Патриаршество и установил неканоничную структуру управления церковной иерархией, но фактически он лишь прямо и честно обозначил то, что имело место уже много веков. Я имею в виду традицию подчинения московских митрополитов московским князьям, патриархов — российским государям».

По словам отца Георгия Митрофанова, именно связанность Церкви и государства порождала и в Византии, и в России попытки богословски обосновать необходимость подобного союза. «Так возникла идея симфонии властей, — объясняет отец Георгий. — Толковали ее по-разному. Например, классическое, восходящее к Юстиниану, сравнение власти патриарха и власти императора, соответственно, с душой и телом не может считаться приемлемым, потому что Церковь самодостаточна и не нуждается ни в каких подпорках. Душа и тело Церкви — в ней самой, а государство изначально не предполагалось Господом, оно плод грехопадения, онтологически ущербно, поэтому ни в коем случае нельзя, чтобы Церковь огосударствлялась, а государство оцерковлялось. Существовали трактовки симфонии властей с попытками разделить эти начала, но на практике все сводилось к тому, что можно назвать цезарепапизмом».

Кстати, монашество появилось именно в IV веке, когда христианство стало государственной религией. Самые ревностные из христиан почувствовали обмирщение религии и начали уходить от мира, чтобы поддержать его своими молитвами и тем самым сохранить дух христианства.

Оптимальный вариант

По мнению отца Георгия, именно отделение Церкви от государства — наиболее приемлемый принцип с точки зрения экклезиологии. В этих условиях Церкви гораздо легче сохранить свою первозданную природу — царства не от мира сего. Он выделяет три периода, когда Русская Церковь была относительно свободна от государственного диктата: первые 100 лет монгольского завоевания, несколько месяцев пребывания у власти Временного правительства в 1917 году и 1990-е годы. «Хаос, который тогда имел место в политической жизни, позволял Церкви действовать достаточно самостоятельно, — говорит отец Георгий о 1990-х годах. — Кроме того, при Ельцине была создана правовая база государственно-церковных взаимоотношений, дающая свободу Церкви. Конечно, наш традиционный российский принцип — законы хорошие, но плохо исполняются — никуда не делся, но все же в период правления Ельцина принципы демократии в этой сфере присутствовали. Сейчас сохраняется приемлемая для Церкви законодательная база, но общий настрой развития нашего государства, в котором усиливаются авторитарные тенденции, изменил ситуацию. Выяснилось, что многие не жаждут свободы, не умеют реализовываться в условиях свободы, даже тяготятся ею. Не только в Церкви, но и в других общественных институтах. Это связано с ментальностью наших современников — церковных и нецерковных, а также с устоявшимися у многих представлениями, что Церковь должна служить своему Отечеству, то есть государству. Это заблуждение. Церковь должна служить Богу, а с государством может иметь отношения только постольку, поскольку государство не препятствует Церкви выполнять ее миссию. Если препятствует, Церковь вправе обличить это государство, что отчасти предполагается в Основах социальной концепции».

Представление о чрезмерной доброжелательности нынешнего государства к Церкви сильно преувеличено. В качестве примера отец Георгий приводит борьбу Церкви за введение в школах курса «Основы православной культуры», в разработке которого он принимал непосредственное участие. Оказалось, что многие государственные чиновники настроены к этому курсу критически и даже склоняют родителей выбрать для своих детей Основы светской этики или Историю мировых религий. «Часто администраторы считают, что государство не должно поддерживать Церковь, а мы постоянно действуем в расчете на то, что нас поддержат», — делает выводы отец Георгий.

Как опасна зависимость Церкви от власти, показала история России в прошлом веке. «Церковь как Тело Христово уничтожить невозможно, но как организационная структура она в отдельной стране на каком-то историческом этапе может быть полностью уничтожена, — объясняет отец Георгий Митрофанов. — Это почти произошло в 1939 году, и подписание митрополитом Сергием Декларации в 1927 году только поставило Церковь в полную зависимость от советской власти, но не спасло от гонений».

«Идеологический отдел» или нравственный авторитет?

По данным социологических опросов, от 60 до 80 процентов россиян считают себя православными, при этом регулярно исповедуется и причащается не более 8 процентов, а среди остальных «православных» есть те, кто никогда не открывал Евангелие и даже не верит в Бога. Естественно, эти люди понимают Православие только как свою культурно-историческую традицию, и многие из них не против того, чтобы эта традиция стала государственной идеологией.

«Выстраивая сейчас государственную идеологию, государство готово использовать для нее православную атрибутику, — считает отец Георгий Митрофанов. — Возникает перспектива усиления зависимости Церкви от государства, и эта тенденция встречает поддержку как у госчиновников, так и у некоторых представителей церковной иерархии. В результате многими нецерковными людьми Церковь сегодня воспринимается как идеологический отдел ЦК “Единой России”. Ситуация еще не такова, но тенденция к ней есть».

Похоже видит сегодняшнюю ситуацию Константин Эггерт: «На мой взгляд, нет оснований говорить о слиянии Церкви и государства как юридическом процессе превращения Православия в государственную идеологию. Но есть основания говорить, что на многие события нашей жизни Церковь смотрит через оптику государства, то есть ее взгляд полностью совпадает с государственным. А общество ждет от нее другого взгляда, независимого. Церковь не должна быть оппозиционной, но она несет в мир идеалы Евангелия, спасения, жизни с Богом. Очень хорошо, если и государству эти ценности не чужды, но в полноте ни одно государство нести их в жизнь не может просто потому, что оно, как любой земной институт, несовершенно».

Константин Эггерт аргументирует свою позицию на примере других стран. По его словам, США — одна из самых религиозных стран христианского мира, а там установление какой-либо религии в качестве государственной запрещено

конституцией. Это позволило сформировать среду, в которой люди привыкли отстаивать свои взгляды, проповедовать свою веру. Американские миряне играют большую роль в общественной жизни, влияют на политику, на принятие законодательных решений. А в странах, где какая-либо из христианских церквей имеет статус государственной — в Великобритании, Дании, Норвегии, — уровень религиозности гораздо ниже, чем в Америке. И это несмотря на то, что в Великобритании главой Англиканской Церкви является сама английская королева!

Замечательный педагог и миссионер протоиерей Борис Ничипоров (1953-2003) говорил: «Православный человек — современный человек». Он имел в виду, что каждое время бросает христианам новый вызов, и надо не прятать голову в песок, а быть готовыми ответить на этот вызов — отстаивать вечные ценности в современных условиях. Для современного мира характерно ослабление роли государственной власти и возрастание роли гражданского общества. Нет никаких причин считать сами эти условия не совместимыми с христианскими идеалами.

«В любом случае общество будет диктовать форму государства в России, а не государство обществу, каким ему быть, — уверен Константин Эггерт. — И это общество готово видеть в Церкви независимый источник нравственного авторитета. Если Церковь окажется не готова к такой независимости, большинству людей в России она станет просто безразлична, так как не будет ассоциироваться с тем, что для них в жизни важно».
 

Текст: Леонид ВИНОГРАДОВ, Евгения ВЛАСОВА

Источник: Нескучный сад