Нечисто научный интерес: как манипулируют на переносе Киевской кафедры

Страница для печатиОтправить по почтеPDF версия

Нечисто научный интерес: как манипулируют на переносе Киевской кафедры

Поводом для написания данной статьи послужило недавнее интервью под столь же громким, сколь и провокационным названием «Переноса Киевской кафедры в Москву никогда не было», с доктором богословия и доктором истории Константином Ветошниковым (1).

Уже сам факт того, что это интервью было размещено сразу на нескольких антиправославных ресурсах, говорит и о его характере, и об озвученных в нем выводах. Выводах, к которым интервьюируемого умело подталкивала «правильными» вопросами известная своей ненавистью к канонической Церкви и одновременной симпатией к раскольникам из самопровозглашенного «Киевского патриархата» Татьяна Деркач.

Впрочем, уже одно перечисление регалий вышеупомянутого доктора богословия и истории может создать впечатление якобы научности и потому объективности предлагаемого нам исследования. Собственно, чтобы развеять эти иллюзии «научности» и «объективности», я и решил уделить данному интервью столь пристальное внимание.

Однако вначале хотелось бы извиниться перед читателями за довольно большой объем предлагаемого исследования, предназначенного, в первую очередь, для священнослужителей, студентов и преподавателей духовных школ и только потом для всех тех, кто интересуется православной экклесиологией и историей Православия в Украине.

К чему они клонят?

По сути дела, уже название интервью говорит само за себя. А вся последующая аргументация направлена лишь на то, чтобы вызвать у «патриотически настроенного» неискушенного читателя возмущение той исторической «несправедливостью». Она, по мнению участников интервью, стала причиной всех проблем, с которыми Православная Церковь в Украине столкнулась в прошлом и продолжает сталкиваться в настоящем.

Так к каким же выводам пришел К. Ветошников? В чем конкретно он хотел нас убедить?

Во-первых, в том, что присоединение Киевской митрополии к МП произошло «антиканоническим» путем. И потому в качестве канонических последствий этого процесса у Константинопольского Патриархата появляется шанс вернуть под свою церковную юрисдикцию Киевскую митрополию.

«Проблема Украинской Православной Церкви – это не внутренняя проблема самой Украинской Церкви, – утверждает уважаемый доктор. – Это уже достигло таких масштабов, что это уже не проблема только Московского Патриархата, который претендует на юрисдикцию Украинской Православной Церкви. Это проблема всеправославного масштаба. И тут уже не только право, но и обязанность Константинопольского Патриарха как первого епископа Православной Церкви разрешить эту проблему» (2).

Во-вторых, по мнению К. Ветошникова, «каноны не предусматривают переделывания церковных границ. Если идти по канонам, то что было установлено – оно должно так и стоять. Даже, к примеру, появление новых автокефалий не предусмотрено канонами: они были основаны по икономии. Вселенские соборы образовали 5 Патриархатов: Римский, Константинопольский, Антиохийский, Александрийский и Иерусалимский, а также Кипрскую церковь» (3).

Короче говоря, уважаемый доктор буквально настаивает на том, чтобы Церковь вернулась к тому административному устройству, которое было предусмотрено канонами, принятыми на Вселенских соборах: «В Церкви то, что было введено, уже сохраняется исторически. Изменить это может только Вселенский собор» (4). Не правда ли, сильное заявление?

В-третьих, и это как бы само собой вытекает из первых двух аргументов, по мнению К. Ветошникова, «С точки зрения канонов, передача Киевской митрополии «из рук в руки» является временным и небесспорным актом» (5). В качестве «убийственного» аргумента, якобы подтверждающего верность этого вывода, он цитирует восьмое правило Третьего Эфесского собора: «…да соблюдается и в иных областях, и по всюду в епархиях: дабы никто из боголюбезнейших епископов не простирал власти на иную епархию, которая прежде и сначала не была под рукою его, или его предшественников: но если кто простер, и насильственно какую епархию себе подчинил, да отдаст оную: да не преступаются правила отцов, да не вкрадывается под видом священнодействия надменность власти мирская… Если же кто предложит постановление противное тому, что ныне определено: угодно всему святому и вселенскому Собору, да будет оно недействительно» (6).

О якобы насильственном подчинении Киевской митрополии Московскому Патриархату мы будем говорить во второй части нашего исследования, а сейчас перейдем к анализу вышеупомянутых изречений К. Ветошникова.

Выводы, не лишенные противоречий

Пожалуй, это и есть те основные выводы, вокруг которых крутится вся аргументация в интервью (кстати, довольно сумбурном, на мой взгляд). Увы, но даже при поверхностном взгляде на них нельзя не заметить явных противоречий, которые эти выводы содержат.

Первое: кто сказал, что у Украинской Православной Церкви есть проблемы в области административно-церковного устройства? Где эти люди, покажите нам их? На сегодняшний день в УПЦ нет движения за отделение от МП. Более того, даже такая ненавистница Церкви, как Т. Деркач, отметила в одном из своих вопросов следующее: «ситуация выглядит достаточно монолитно: руководство Киевской митрополии высказывается в одном духе с Русской Церковью, что у нее проблем с юрисдикцией нет, с согласием на принадлежность к Московской Патриархии проблем нет. Есть лишь некие «раскольники», которые хотят незаконным путем приобрести себе канонический статус» (7).

На что К. Ветошников, ничтоже сумняшеся, ошарашивает читателя следующим выводом: «Тут можно употребить тот канон, где говорится о том, что делать другим епископам, если местные церковные власти бездействуют или даже противодействуют решению возникшей проблемы с разделением». При этом дается ссылка на 137-е правило Карфагенского собора (8).

Короче говоря, не важно, что мы тут в Церкви считаем. Вот люди со стороны считают, что у нас не все в порядке, и потому они не против вмешательства в наши внутренние дела.

Представьте себе следующую ситуацию: живет себе семья (папа, мама, дети, бабушка, дедушка и т.д.). И все в этой семье хорошо: мир, взаимопонимание, любовь и т.д. Но вдруг соседи решают, что так дело не пойдет. Мало ли, что они там внутри семьи себе надумали? Со стороны-то виднее, давайте заставим их жить так, как нам этого хочется! Ну разве не бред?

Давайте, в качестве некоего интеллектуального упражнения, продолжим «логику» Ветошникова и представим, к чему это может привести. А приведет это к тому, что православные епископы из разных Поместных Церквей начнут «дружно» вмешиваться в дела друг друга: одни будут считать, что проблемы есть у УПЦ и потому ее нужно вернуть под юрисдикцию Константинополя, а другие оспорят это решение и начнут вмешиваться в дела Вселенской Патриархии и т.д. Уверен, при желании можно найти повод вмешаться во внутренние дела любой Поместной Православной Церкви. И что из этого выйдет? Понятно, что ничего хорошего. Именно поэтому подобная логика может быть характерной только для тех, кто хочет рассорить православных между собой. Если бы это было не так, то уважаемый доктор заметил бы абсурдность этого своего вывода. Тем более абсурдно видеть проблему там, где ее АПРИОРИ НЕ СУЩЕСТВУЕТ.

Да и потом, даже если когда-нибудь в будущем вся полнота УПЦ примет решение о ходатайстве перед МП о предоставлении автокефалии, то это будет наше внутреннее решение, к которому люди внешние (и особенно раскольники) не будут иметь ни малейшего отношения. Т.е. мы, внутри своей семьи, сами решим без посторонней помощи (которую, кроме как хамством и не назовешь), как и с кем нам жить.

И это лишь начало абсурда, с которым читателю приходится сталкиваться буквально на протяжении всего интервью. Например, для подтверждения этой же мысли о допустимости вмешательства в чужие церковные дела наш доктор цитирует 135-е правило Карфагенского собора: «если некоторые небрегут о приобретении Кафолическому единению мест, принадлежащих к престолу их, – да обличаются от соседних тщательных епископов».

Т.е. это еще один прозрачный намек на то, что у Константинополя есть канонические основания вмешаться в дела УПЦ или МП. Правда, опять же, кто сказал, что «некоторые небрегут»? Вот представьте себе, ваш сосед разбогател и вам кажется, что он неправильно пользуется своим богатством – «небрежет о нем». Это будет являться поводом для того, чтобы вторгнуться в его дом и экспроприировать имущество? Некоторые люди считают такой подход правильным, но обычно мы называем их преступниками, а их действия – разбоем.

Впрочем, достаточно лирики, давайте посмотрим, как комментируют это правило авторитетные в Церкви люди.

Вальсамон: «утверждаю, что отцам было угодно, чтобы, если какие епископы нерадят об учении людей, находящихся в их епархиях, или о приобретении душ их, должны быть призываемы на суд пред кафолическое единство… на котором должны получить увещание от соседних заботливых епископов, чтобы не нерадели, и учили подчиненных им людей».

Епископ Никодим (Милош): «Если же православные епископы не будут исполнять этого, то, как говорит правило, они должны быть обличены в своей небрежности более деятельными соседними епископами; т.е. епископы, ревнующие о кафолическом единстве, собравшись на годичный собор, должны напомнить своим соседям об их обязанностях. Если последние не исправятся в течение шести месяцев даже и после такого напоминания и не начнут действовать в пользу единения, то все места, принадлежащие их кафедре и еще зараженные учением донатистов, должны перейти в ведение того епископа, который окажется способным привести в порядок то, что было запущено его небрежным предшественником».

Короче говоря, если, опять же, продолжить логику К. Ветошникова, то епархии и приходы нужно забирать, скорее, у Константинополя, нежели у Москвы и Киева. Тех, кому непонятно, почему, отправлю смотреть статистику соотношения общего количества населения страны с количеством зарегистрированных православных приходов. В Украине, при ее 40 млн (приблизительно) населения, находится более 12 тыс. православных приходов УПЦ. В Турции, с ее более 79-миллионным населением, под юрисдикцией Константинополя находится около 100(!) приходов. Ну и скажите теперь, кто более нерадеет о приобретении людей для Церкви?

Что предусматривают и чего не предусматривают каноны

Действительно, канонами предусмотрено наличие только пяти Патриархатов: Римского, Константинопольского, Антиохийского, Александрийского и Иерусалимского, а также Кипрской церкви. На основании этого Ветошников ставит под сомнение переход Киевской митрополии в подчинении Московскому Патриархату.

Только вот он почему-то не подумал над тем, что таким образом можно поставить под сомнение и существование большинства Поместных Православных Церквей. В том числе и Патриархатов (Московского, Грузинского, Сербского, Болгарского, Румынского…). Про раскольнический «Киевский патриархат» и говорить нечего, т.к. о его «канонических» перспективах стараются молчать даже его ярые приверженцы. Т.е., опять же, если по логике горе-доктора большинство Поместных Православных Церквей должны вернуться под юрисдикцию той Церкви, в которой они пребывали до получения автокефального статуса, то КПшникам нужно будет кануть в небытие. Что, по моему глубокому убеждению, рано или поздно обязательно произойдет. Т.к. ни к Киевской митрополии (юрисдикцию которой оспаривают наши оппоненты), ни к Вселенской Патриархии, ни к какой бы то ни было древней Церкви, они не имеют ни малейшего отношения.

Но я скажу больше: Ветошников видимо сам не заметил, как поставил под сомнение существование Православной Церкви как таковой на протяжении, как минимум, последнего тысячелетия. Дело в том, что исторические условия бытия Церкви постоянно менялись, а последний Вселенский Собор был созван аж в VIII веке! А теперь скажите, что делать с многочисленными Поместными соборами и их решениями, которые имели место быть во втором тысячелетии в разных Поместных Православных Церквях? Как быть с решениями многочисленных архиерейских соборов, решений Священных Синодов в той или иной Поместной Церкви? Давайте их все отменим, особенно те, которые касаются вопросов, не затрагиваемых на Вселенских соборах, или таких, которые, на первый взгляд, выходят за рамки канонических правил Номоканона?

Абсурд, скажете вы? И будете правы. Корень этого абсурда кроется в самом подходе к каноническому корпусу Православной Церкви, который К. Ветошников использовал в своем анализе: «Я работал принципиально только с актами Константинопольского Патриархата, дабы изучить канонические последствия происшедшего, а не его исторический контекст, – утверждает горе-доктор. – По этой же причине я работал с уже изданными текстами, а не с оригиналами, потому что меня интересует только юридический контекст» (9).

Вот она, ошибка горе-доктора: он подошел к церковным канонам с точки зрения светской юриспруденции, да еще и перепутал догматику с каноникой, приписав последней незыблемые свойства догматических определений.

Неизменное и временное в церковных канонах

Для того чтобы пояснить суть ошибки, которую допустил г-н Ветошников, следует обратиться к работе известного богослова парижской школы прот. Н. Афанасьева «Неизменное и временное в церковных канонах». Вот, что он пишет по этому поводу:

«Вера в то, что Церковь Христова непоколебима и неодолима, составляет одно из самых основных убеждений христианства… Однако, как понимать и к чему относить неизменность Церкви? Все ли в Церкви неизменно и в каком смысле сама Церковь неизменна? Таковы вопросы, которые под разными аспектами волнуют христианскую современную мысль… Где же в Церкви вечное и временное, где граница между ними и каково их взаимоотношение?

Если не считаться особенно с сравнительно недавно принятым под влиянием католического учения взглядом, по которому канонические установления разделяются на постановления, основанные на jus humanum и на jus divinum, существование jus humanum неизвестно православной Церкви. Во всяком случае, оно неизвестно ни древней Церкви, ни Церкви Вселенских Соборов. Трулльский Собор, перечисляя постановления, имеющие обязательную силу, добавляет: «Никому да не будет позволено вышеозначенные правила изменять или отменять и кроме предложенных правил принимать другие» (пр. 2). Еще более определенно и энергично заявляет 7-й Вселенский Собор: «Божественные правила с услаждением приемлем, и всецелое и непоколебимое содержим постановление сих правил, изложенных от всехвальных апостолов, святых труб Духа, и от шести Вселенских Соборов, и поместно собиравшихся для издания таковых заповедей, и от святых отец наших. Ибо все они, от единаго и того же Духа быв просвещены, полезное узаконили». Так как «если пророческий голос повелевает нам вовек хранить сведения Божия и жить в них, то явно есть, что эти пребывают несокрушимы и непоколебимы» (пр. 1)».

Кстати, именно это упоминание: «вовек хранить сведения Божия и жить в них, то явно есть, что эти пребывают несокрушимы и непоколебимы» и послужило основой для вывода К. Ветошникова о неизменности церковных канонов и потому незаконности нахождения Киевской митрополии в своем нынешнем статусе. Мы уже говорили о том, к какому абсурду может привести данный вывод. По моему мнению, прот. Н. Афанасьев прекрасно разъясняет это, на первый взгляд кажущееся, недоумение:

«Тем не менее в эпоху Вселенских Соборов, как и раньше, так и позднее, не только церковная действительность отменяла и изменяла канонические постановления, но и сама высшая церковная власть, т.е. те же Соборы – изменяли постановления предыдущих Соборов… Но тогда как согласовать с утверждением несокрушимости и непоколебимости канонов фактическую изменяемость канонических правил, причем эта изменяемость не есть в то же время «превращение или отложение» прежних постановлений. Последнее походит на некий явный парадокс. В самом деле, как понимать то, что Трулльский Собор, изменяя апостольское правило о допустимости брачной жизни епископата и вводя безбрачие, в то же время утверждает, что он «не отлагает или превращает» это правило?

Вопреки мнению R. Sohm’а, церковное устройство возникает не в порядке исторического процесса, вследствие проникновения в Церковь права. Церковное устройство с правом как таковым не связано, а проистекает из самого существа Церкви. В историю Церковь вступает с самого начала как общество, имеющее определенную форму своего устроения… Формы исторического бытия Церкви очень разнообразны. Для всякого, кто хотя бы немного знаком с историей Церкви, это настолько бесспорно, что не требует никакого доказательства. Одна историческая форма в процессе истории сменяется другою. Однако, при всем разнообразии исторических форм церковной жизни, мы находим в них некое постоянное ядро. Это – догматическое учение о Церкви, другими словами – сама Церковь. Исторические формы церковной жизни обусловлены содержанием догматического учения. Церковная жизнь не может принимать любые формы, а только те, которые соответствуют сущности Церкви и которые способны выразить эту сущность в данных исторических условиях…

Догматическое учение о Церкви воплощается в исторических формах церковной жизни. Однако это воплощение никогда не бывает полным, а всегда лишь относительным. Историческая жизнь Церкви не в состоянии воплотить до конца существо Церкви, а только лишь более или менее приблизительно. Поэтому исключается возможность некоей идеальной канонической формы (т.е. того, на чем фактически настаивает доктор К. Ветошников).

Признание существования такой идеальной формы означало бы недолжную абсолютизацию относительного, каковым является историческая ткань Церкви (именно этого Ветошников никак не может понять, отсюда и все те абсурды, к которым неминуемо ведут его умозаключения).

Церковь меняет свои формы исторической жизни не случайно и не произвольно, не потому, что Церковь приспособляется к современной ей жизни и пассивно следует за своей эпохой. Исторические условия влияют на формы церковной жизни, но не так, что они предписывают Церкви те или иные изменения в ее жизни, но так, что Церковь сама из своей глубины изменяет свои формы исторического бытия. Церковь стремится в данных исторических условиях найти такую форму, в которой наиболее полно и наиболее совершенно выразилась бы сущность Церкви, сама Церковь и ее догматическое учение. Таким образом, мы приходим к весьма важному выводу: соотношение между историческим бытием Церкви и ее сущностью таково, что историческое бытие есть та форма, в которой сущность Церкви воплощается в истории. (По сути, это и есть ответ на все те недоумения, которые присутствуют в исследуемом нами интервью и о которых мы еще будем говорить во второй части этого материала).

Исходя из этого легко объяснить, почему признание одной идеальной формы исторического бытия Церкви означало бы недолжную абсолютизацию этого бытия… важно подчеркнуть то, чем каноны отличаются от обычных правовых норм. Последние устанавливают и регулируют порядок общественных организмов, принадлежащих всецело эмпирическому бытию. Между тем Церковь есть богочеловеческий организм, и в этом ее существенное отличие от прочих общественных организмов, не имеющих богочеловеческой природы (этого, опять же, не понял наш горе-доктор, потому он и подошел к рассмотрению православной каноники с точки зрения светской юриспруденции).

Каноны являются своего рода канонической интерпретацией догматов в определенный момент исторического бытия Церкви. Они действительно являются образцом, правилом, формой жизни церковного общества… Канонические постановления, как и догматы, боговдохновенны, но из этого не следует заключать, что они совпадают друг с другом. Различие между догматами и канонами лежит не в источнике их происхождения, а в том, что первые суть абсолютно истинны, а вторые – приложение этих истин к историческому бытию Церкви. (Вопреки этому, участники интервью, на всем его протяжении, пытаются приписать каноническим правилам свойства догматических определений).

Исторические формы Церкви подвижны и изменяемы, так как воплощают в определенных исторических условиях существо Церкви. Канонические постановления следуют за историческими формами, т.к. как раз они направляют эти формы к наиболее полному выражению существа Церкви. Они изменяются, поскольку в иных исторических условиях церковная жизнь претерпевает изменения. Если бы исторические условия жизни Церкви оставались всегда себе самим равными, то и каноны не испытывали бы никаких изменений… (Но если судить по реакции наших оппонентов, то мы все еще продолжаем жить где-то в VIII-IX веках).

Если мы ограничим объем нашего исследования только лишь канонами в узком смысле слова, т.е. постановлениями соборов и св. отцов, то и среди них мы найдем ряд правил, которые совершенно неприменимы в нашей церковной жизни, как, например, все постановления, касающиеся приема падших в церковь, относящиеся к покаянной дисциплине, к институтам постепенно исчезнувшим или замененным другими, хорепископам, экономам, экдикам и др. Мы находим постановления, исполнения которых не требует сама церковная власть. Если в I веке церковная власть требовала участия в Евхаристии всех тех, кто присутствовал на литургии (9-ое Апостольское правило Антиохийского собора), то ввиду новых условий церковной жизни Церковь отказалась от этого требования. Сюда же относятся каноны, регулирующие переход епископов и клириков из одной области в другую. Количество примеров можно было бы значительно увеличить, так как фактически большая часть канонических постановлений, содержащаяся в «Книге правил», к современной церковной жизни не применима в буквальном смысле. Если они применяются, то не в том смысле, в каком они были изданы. В прежние каноны постепенно вливается новый смысл, так что фактически получается новое постановление, хотя и выраженное в старой форме».

17-е правило Четвертого Вселенского Собора

Проиллюстрировать эти слова прот. Н. Афанасьева можно на примере 17-го правила Халкидонского, Вселенского Собора. Г-н Ветошников в своем интервью как раз и настаивал на том, что это правило абсолютно неприменимо к нынешней церковной ситуации в Украине. Вот, что он говорит по этому поводу:

«Данный канон говорит не о епархиях даже, и тем более не о митрополиях, а о населенных пунктах, которые находятся на границах между епархиями. Так понимают канон и три византийских комментатора… это правило относится к городкам или селам, которые не были конкретно введены в чью-то юрисдикцию, то есть, в лучшем случае, речь идет о приходах. А епархии были все расписаны по диптихам: такая-то епископия подчиняется такому-то митрополиту, а такой-то митрополит подчиняется такому-то патриарху…по отношению к епархии, тем более митрополии, тем более самой большой митрополии в мире (большей, по-моему, и не существовало) этот канон применяться не может» (10).

Да нет же! Как раз потому, что: «В прежние каноны постепенно вливается новый смысл, так что фактически получается новое постановление, хотя и выраженное в старой форме». Это правило может применяться в решении тех или иных вопросов, касающихся административного устройства Церкви. Т.е. это универсальное правило! И его универсальность, в отличие от наших раскольников, не оспаривают даже в Константинопольском Патриархате. Например, во время своего пребывания в Украине в 2009 году Вселенский Патриарх Варфоломей ссылался именно на это правило, когда касался вопроса передачи Киевской митрополии в состав Московского Патриархата.

Вот так, прежде чем давать такое, мягко говоря, странное интервью и делать не менее странные выводы (которые явно не к лицу доктору богословия и истории), нужно было внимательно прочитать работу прот. Н. Афанасьева. По сути, в ней даны все ответы на недоумения и возражения, которые были высказаны и К. Ветошниковым и Т. Деркач.

Церковь – это живой организм, в котором, по меткому замечанию прот. Н. Афанасьева, «Канонические постановления следуют за историческими формами, т.к. как раз они направляют эти формы к наиболее полному выражению существа Церкви».

Этим и только этим можно объяснить те исторические факты, которые вызвали недоумение у наших оппонентов. Например, случай с Алеппской митрополией, которая сначала вышла из подчинения Антиохийского Патриарха, а затем вернулась обратно. Или пример перемещения резиденции Киевского митрополита сначала во Владимир, а затем в Москву. Этим объясняются последующие изменения в административном устройстве Вселенской Православной Церкви, в которой вместо пяти Патриархатов, образовалось множество Поместных Православных Церквей. Этим же объясняется и изменение статуса Киевской митрополии (вплоть до сегодняшнего – автономного) в составе МП.

Но самое интересное заключается в том, что наши оппоненты (и Т. Деркач, и К. Ветошников) довели до абсурда свою же «борьбу» за автокефалию Киевской митрополии! Ведь они все время настаивают на том, что «В документе на концессию Киевской митрополии нет условия, что когда обстоятельства, которые привели к такому состоянию дел, будут устранены, то история должна вернуться в исходное состояние. То есть, канонически должно быть априорным, что любое временное состояние должно быть устранено, если устранена причина его возникновения» (11).

Т.е., по их мнению, Киевская митрополия должна вновь вернуться в состав Константинопольского Патриархата и пребывать там вечно в этом же качестве до скончания века (или до следующего Вселенского Собора). Абсурдность этой точки зрения, которая отрицает законность существования большинства Поместных Православных Церквей, мы уже показали выше по тексту.


Ссылки: