Не судите, или Молитва мытаря. Епископ Лонгин

Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы  и какою мерою мерите, такой и вам будут мерить (Мф. 7, 1–2).

Что значит — не судить? Всю свою жизнь человек смотрит на окружающих, вольно или невольно анализирует их поведение, делает выводы об их характерах. И это неизбежно сопровождается эмоциями. Да и наша реакция на положение дел вокруг нас тоже чаще всего основывается не на беспристрастном анализе, для которого у нас просто-напросто нет данных, а на наших эмоциях, на бессмертном «мне это нравится» или «не нравится». Без эмоциональных реакций на характеры и поступки ближних и на события никто из нас еще не обошелся. Означает ли это, что мы все грешим осуждением? Если да, то как от этого избавиться? 

В Священном Писании неоднократно подчеркивается: отношение людей другу к другу должно определяться их отношением к Богу. Заповедь новую даю вам: да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга. По тому узнают, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою (Ин. 13, 34–35). В этих немногих словах выстроена система взаимосвязей, на которых держится мир: Бог любит людей; точно так же им следует любить друг друга; в этом случае они будут признаны учениками, то есть последователями Бога,— христианами в точном смысле слова. Отсюда следует, что невозможно истинно любить людей, не познав любовь Божию, и что только любя людей можно приблизиться к Богу. 

Современный человек читает слова о том, что нужно любить друг друга, и вполне с ними соглашается. С чем здесь спорить, ведь это хорошо, замечательно — любить людей. Но что такое любовь, как ее обрести, как вселить в свое сердце эту любовь, как научиться любить людей? Не «людей вообще», это как раз нетрудно, хотя и совершенно бесплодно и для тех, кто упражняется в такой любви, и для тех, кто ей подвергается,— а каждого, любого конкретного человека, живущего рядом с нами? Слова из Евангелия от Матфея: Не судите, да не судимы будете — один из ответов на вопрос, как научиться любить ближнего.

Мы действительно не можем избежать оценок. В любом из нас, независимо от нашей образованности, воспитанности и т. д., живет способность и стремление к оценке, к суждению, без которого, строго говоря, невозможна ни умственная деятельность, ни практическая жизнь. Но эта же способность заставляет нас соизмерять все встречающиеся нам явления, в том числе и людей, и их поступки с собой, со своими понятиями, со своим отношением к жизни. И здесь кроются две опасности: опасность ослепляющего эгоцентризма, когда главным критерием нашей оценки человека становится то, насколько хорошо он к нам относится (при этом «хорошо» означает всего-навсего так, как нам хочется, а не так, как нам было бы полезно и для жизни, и для души), и опасность соскальзывания от суждения к осуждению, потому что здесь может возникнуть чувство превосходства над другими людьми. Внутреннее сродство этих состояний если и не очевидно на первый взгляд, то становится явным при размышлении.

Это чувство превосходства, как и ложная благодарность Богу за то, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь (Лк. 18, 11), присущи отнюдь не только тем, кто некогда принадлежал к секте фарисеев, прекратившей свое существование примерно две тысячи лет назад; это присуще едва ли не каждому из нас. Вот почему Христос говорил: берегитесь закваски фарисейской (см.: Мф. 16, 6, 11; Мк. 8, 15; Лк. 12, 1). Вот почему Церковь ежегодно предлагает притчу о мытаре и фарисее в назидание верующим перед началом Великого поста. Нам никак не избавиться от духа праздности, уныния, любоначалия и празднословия, о чем мы ежедневно молимся Великим постом, если мы не начнем с того, что будем избавляться от духа фарисейства — от чувства собственного превосходства.

Мы все — дети Отца Небесного, чада Божьи. Каждый из нас — Его образ и подобие. И все мы без исключения как потомки Адама несем на себе последствия первородного греха, который действует в каждом из нас. Как писал английский писатель Гилберт Кийт Честертон, благая весть Евангелия — это весть о первородном грехе. Если человек принял Евангелие в свое сердце, значит, он должен понимать: любой из встречающихся ему людей — всего-навсего такой же грешник, как он сам, но и сам он — такой же грешник, как любой встречный. Если не хуже. Прежде чем возмущаться и гневаться: «Как он мог, как они могли, посмотрите, какие безобразия они вытворяют»,— нужно оглянуться на себя. А уж если мы ищем (и находим ведь) себе оправдания, что, собственно говоря, не полезно, тогда давайте искать и находить оправдания для других. Нет им оправдания? — тогда и нам нет.

Трезвое понимание того, что мы все находимся в греховном, иначе говоря, болезненном состоянии (Церковь ведь не зря сравнивает себя с больницей), дает нам возможность правильно относиться к своим ближним. А это значит, что сначала хорошо бы научиться видеть самих себя такими, каковы мы есть, и уж потом взыскательно рассматривать других. Если мы видим не только грехи ближних, но и собственный грех, значит, у нас есть возможность — и, как говорится, грех ею не пользоваться — проявлять сочувствие к грешащему ближнему,— точно такое же, как к человеку, тяжело заболевшему или попавшему в беду. Потому что на самом деле каждый из нас, когда грешит, попадает в беду, в ловушку, расставленную врагом рода человеческого. И если мы будем относиться к ближним не с осуждением, а с состраданием, у нас будет надежда на такое же сострадательное отношение ближних к нам самим.

Научиться сострадать ближнему помогает рассуждение, возникающее у трезвомыслящего человека: уж какой я ни есть, но Бог меня любит. И всякого человека Он любит; Его любовь преодолевает нашу греховность. Так как же мне не любить или, по крайней мере, не терпеть того, кого любит и терпит Бог? В развитие этой мысли можно припомнить и слова апостола Павла: кто ты, осуждающий чужого раба? (Рим. 14, 4).

Но для того, чтобы с большей полнотой сочувствовать ближнему, надо понимать, насколько мы сами пребываем в постоянной опасности, насколько близко мы ходим от любого греха. Хорошо, если сегодня во мне действуют некие тормоза, и я не совершаю каких-то страшных поступков, но следует ли мне успокаивать себя этим? Правильней предполагать, что во мне живет все — любой грех, любое преступление. Это очень хорошая, нужная педагогика по отношению к самому себе. История человечества хранит достаточно примеров того, как вполне благопристойные, казалось бы, люди оказывались чудовищами, если попадали в определенные ситуации. Недаром святые отцы говорили, что судить о человеке можно только после его смерти.

Если мы не будем понимать того, что в принципе способны на все, у нас не будет подлинной любви к ближнему, а будет чисто головное, рассудочное осознание того, как нужно себя вести, того, что нужно хорошо относиться к людям, что не нужно ссориться. У человека, внутренне тренированного и организованного, это в том или ином виде получится. Но это будет один случай на сотни тысяч. А христианство — это все-таки обращение к каждому ради соединения всех во Христе.

Усиленно пропагандируемая ныне политкорректность учит «грамотно» строить свои отношения с людьми, но какой ценой? В основе политкорректности, если ее тщательно рассмотреть, лежит равнодушие и к истине, и к людям ради собственного спокойствия, то есть в конечном итоге — ради одиночества. Христианство же имеет целью возрастание человека и в любви, и в истине, причем возрастание не одного совершенного индивидуума, а всего человечества, любовью объединяемого его Творцом в Церковь, которая способна перейти из времени в вечность.

Эти соображения следует держать в памяти. Преподобный Серафим, когда его спрашивали, зачем он каждый день читает Евангелие, отвечал: ум человека должен пропитаться Евангелием. А пропитаться Евангелием — значит войти в дух любви Христовой. Мысль должна вращаться в кругу евангельских образов, евангельских понятий о добре и зле,— иначе говоря, должна воспитываться благодатью. Тогда мы будем реагировать на все происходящее так, как должно, и это будет наш ответ на вызовы сегодняшнего мира. 

Христианская цивилизация основана на том, что из храма ушел оправданным мытарь, а не фарисей: всякий возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий сам себя возвысится (Лк. 18, 14). Усиленно насаждаемая сегодня идеология успеха учит именно возвышать себя, стремиться к превосходству над другими людьми. Но нам молитва мытаря должна быть дороже, чем молитва фарисея.

Митрополит Саратовский и Вольский Лонгин
Журнал «Православие и современность» № 14 (30)

Источник: Православие и современность