Нацисты за «церковь» без РПЦ: как выживала Церковь на оккупированных территориях

Деятельность Православной Церкви на оккупированных Германией территориях Советского Союза в условиях жестокой идеологической войны между двумя противниками, протекала весьма непросто. Однако, несмотря на ожидание нацистов, подавляющее большинство клириков сохранило верность Московскому патриархату.

Возрождение церковной жизни после ухода Красной Армии

Летом и осенью 1941 года вермахт захватил Белоруссию, Украину, Прибалтику, Молдавию и немалую часть РСФСР. Поскольку наступление немецкой армии велось под лозунгом войны с безбожной красной Россией, немалая роль в планах захватчиков отводилась вопросу возрождения религиозной жизни на занятых землях, как важной части общей колонизации занятых земель.

Для этого у них были веские основания. В ходе многолетних преследований верующих и священнослужителей в СССР было закрыто огромное количество церквей и монастырей, множество прихожан и иереев было репрессировано. На начало войны в стране действовал 3021 православный храм, при этом почти 3 тысячи из них располагались на присоединенных к Советскому Союзу в 1939-40 годах территориях Прибалтики, западных Украины и Белоруссии, Бессарабии и Северной Буковины.

В итоге, после отступления Красной Армии и прихода вермахта в населенных пунктах начали активно открываться церкви и монастыри. Например, на захваченных территориях РСФСР стали функционировать 2150 храмов.

Вермахту приказано: содействия не оказывать

Как правило, с подобными просьбами к новой администрации обращались местные жители, к чьим петициям германское командование, осуществляющее власть в прифронтовой полосе, относилось благосклонно. При этом немцы не оказывали религиозным общинам никакой помощи, и храмы существовали исключительно на добровольные пожертвования верующих.

По мере того, как фронт уходил все дальше на восток, на роль духовных руководителей претендовали все новые бюрократические структуры Третьего рейха, которые, зачастую, совершенно по разному относились к религии в целом и друг другу в частности. Самую мягкую и либеральную позицию занимало имперское министерство церковных дел.

За ним следовало военное руководство. 6 августа 1941 года начальник верховного командования вооруженных сил Германии фельдмаршал Вильгельм Кейтель издал распоряжение, в котором указал, что разрушенные церкви «не должны органами германского вермахта ни восстанавливаться, ни приводиться в соответствие с их назначением». Все это отдавалось на откуп местного населения.

Прожекты министерства Розенберга

Военные не хотели мешать стихийному религиозному возрождению. Но в то же время солдатам и офицерам категорически запрещалось участвовать в православных богослужениях, а капелланам — оказывать какое-либо содействие в их организации. Одновременно предписывалось не допускать гражданское население, в том числе и лиц немецкого происхождения, на полевые богослужения германской армии. Иными словами, всяк сверчок знай свой шесток.

Более общие задачи проведения религиозной политики Третьего рейха были возложены на специально учрежденное после нападения на СССР рейхминистерство по делам оккупированных восточных территорий. Его руководителем был назначен идеолог национал-социалистической партии Альфред Розенберг, который принял дела у военных.

Но многие его идеи, типа объявления свободы вероисповедания для завоеванных народов, так и остались на уровне прожектов. В первую очередь потому, что Адольф Гитлер имел совершенно другой взгляд — как на духовную жизнь людей на оккупированных территориях, так и в отношении единства Русской Православной Церкви.

Вместо креста — свастика

По мнению фюрера, германским интересам отвечало такое положение дел, при котором «каждая деревня имела бы собственную секту, где развивались бы свои особые представления о боге. Даже если в этом случае в отдельных деревнях возникнут шаманские культы, подобно негритянским или американо-индейским, то мы могли бы это только приветствовать, ибо это лишь увеличило бы количество факторов, дробящих русское пространство на мелкие единицы».

В результате министерство восточных территорий рекомендовало своим сотрудникам разделить религиозные группы по национальным и территориальным признакам, категорически запрещая выходить тем за очерченные границы. С особой предосторожностью предписывалось относиться к РПЦ, чтобы сделать «невозможным влияние на занятых территориях Русской Православной Церкви как носительницы великорусской империалистической идеи».

Сам же Розенберг, убежденный нацист, писал, что со временем «христианский крест должен быть изгнан из всех церквей, соборов и часовен и заменен единственным символом — свастикой».

СС предлагало изъять Христа из церкви

Взгляды Гитлера активно поддерживались Главным управлением имперской безопасности под руководством обергруппенфюрера СС Рейнхарда Гейдриха, которое полагало, что о создании в России единой православной церкви не может быть и речи. В своем приказе от 16 августа 1941 года Гейдрих указывал на то, что необходимо мельчить религиозные группы, не допуская слияния в крупные общины.

Данная позиция совпадала с мнением главного эсэсовца Третьего рейха Генриха Гиммлера, который считал, что РПЦ сплачивает русских национально, а потому ее надо дезорганизовать, а лучше вообще ликвидировать.

В секретной директиве от 31 октября 1941 года Гейдрих предлагал руководству нацистской Германии, учитывая большое стремление населения оккупированных территорий к «возврату под власть Церкви», создать некую новую религию, свободную от «еврейских догматов» и, соответственно, от Христа.

РПЦ в качестве идеологического врага

Самую крайнюю позицию по отношению к религии вообще и РПЦ, в частности, занимал воинствующий безбожник Мартин Борман, начальник партийной канцелярии и личный секретарь Гитлера, который в 1941 году заявил о полной несовместимости нацизма и христианства. Окончательное же решение церковного вопроса было отложено на неопределенный срок, поскольку все силы уходили на уничтожение евреев и борьбу с Красной Армией.

Иерархи Русской Православной Церкви За рубежом без восторга относились к нацистам, но поддержали вторжение Третьего рейха в СССР, рассматривая РПЦ как идеологического врага. Так, митрополит Берлинский и Германский Серафим (Ляде), будучи этническим немцем, обратился к пастве со словами о том, что «карающий меч Божественного правосудия обрушился на советскую власть, на ее приспешников и единомышленников».

Официальный Берлин с удовлетворением поддерживал подобные заявления, но в соответствии со своей политикой «разделяй и властвуй», не позволял церковникам делать в России никаких реальных шагов.

Деятельность под опекой гестапо

Глава РПЦЗ митрополит Анастасий (Грибановский), находящийся под негласным наблюдением гестапо, в апреле 1942 года в своем пасхальном послании писал о том, что русский народ воскресает из мертвых там, «где мужественный германский меч успел рассечь его оковы», избавив от ада большевизма.

Весьма негативно в РПЦЗ восприняли избрание в сентябре 1943 года Москве на Соборе епископов митрополита Сергия (Страгородского) патриархом Русской Православной Церкви. Специально собравшееся по этому поводу в Вене в октябре того же года архиерейское совещание под руководством Анастасия заявило о незаконности и недействительности подобного избрания.

Характерно, что один из документов, принятый на совещании, содержал критику немецкой политики в отношении Православной Церкви и включал требования, направленные на предоставление ей большей свободы, в том числе и на оккупированных территориях.

Анастасий несколько раз встречался с предателем генералом Андреем Власовым и благословил создание им Русской освободительной армии, а также произнес торжественную речь в Берлине по поводу учреждения Комитета освобождения народов России. При отступлении вермахта первоиерарх РПЦЗ и сотрудники его Синода переехали в Баварию, где и встретили окончание войны.

Сводя на нет немецкие требования

Не полагаясь на Русскую Православную Церковь За рубежом, немцы делали ставку на автокефальные церкви. Так митрополитом Минским и Белорусским в 1942 году был избран архиепископ Пантелеймон (Рожновский). По задумке оккупантов он должен был возглавить Белорусскую автокефальную церковь, чья деятельность протекала бы безо всяких сношений с Москвой и была бы обращена исключительно на белорусов.

Митрополит принял условия, но оговорил, что отделение от Московского патриархата может состояться только после того, как Белорусская Церковь как следует организуется и будет в качестве таковой признана другими поместными Церквами. Чем по сути дела, свел на нет немецкие условия.

Несмотря на общую антипартизанскую и антисоветскую риторику, иерархи Белорусской церкви поддерживали связь с партизанами и через них сообщали Сергию (Страгородскому), что готовы сотрудничать с Московской патриархией.

Украина: дробить или объединять?

Куда сложнее обстояло дело на Украине, где с начала войны действовали сразу две православные Церкви. Автономная Украинская церковь во главе с митрополитом Алексием (Громадским) и Украинская автокефальная православная церковь, которой руководил митрополит Дионисий (Валединский).

Министерство по делам оккупированных восточных территорий пыталось объединить обе Церкви, чтобы использовать их потенциал в борьбе с РПЦ, однако реальный хозяин на оккупированной Украине, рейхкомиссар Эрих Кох был против этого, считая, что их надо наоборот, еще больше раздробить.

Разговоры об объединении закончились после убийства 7 мая 1943 года митрополита Алексия, который был расстрелян украинскими националистами из ОУН Мельника, когда проезжал через село Смыга на Волыни.

Не признавая себя марионеткой оккупантов

На территории Прибалтики, Ленинградской, Псковской и Новгородской областях в годы оккупации действовала Псковская православная миссия, которую возглавлял митрополит Виленский и Литовский Сергий (Воскресенский). Он вел тонкую игру.

С одной стороны при нем публично одобрялся новый порядок, и слались приветственные телеграммы в адрес Гитлера, с другой, после избрания в 1943 году патриархом Сергия (Страгородского) владыка отказался опротестовать это назначение, ссылаясь на то, что при этом он и его епископы будут выглядеть как послушные немецкие марионетки.

Если учесть, что экзарх никогда не упоминал нацистов в своих проповедях и вел весьма независимую церковную политику, вызывая активную ненависть националистов в прибалтийских республиках, то не приходится удивляться его безвременной кончине. Вместе с водителем и двумя сопровождающими Сергий был расстрелян 8 апреля 1944 года по пути из Вильнюса в Ригу людьми в немецкой военной форме.

В первых рядах народных мстителей

Несмотря на довоенные репрессии, многие священнослужители, оказавшиеся на оккупированных территориях, активно помогали подпольщикам и партизанам. Священник псковского села Хохловы Горки Порховского района Федор Пузанов, удостоенный Георгия за храбрость в Первую мировую, был разведчиком местной партизанской бригады. При этом он не только сообщал о передвижениях врага, но и снабжал товарищей по оружию хлебом и одеждой.

Протоирей Александр Романушко, настоятель церкви села Мало-Плотницкое Логишинского района Пинской области в своих проповедях неоднократно обращался к прихожанам, призывая их давать отпор нацистам. И сам неоднократно участвовал в разведывательных и боевых операциях Пинского партизанского соединения в 1942-1944 годах.

По его свидетельству, за помощь партизанам священнослужителей в больших количествах расстреливали. По данным Романушко, например, число священников только в Полесской епархии к осени 1944 года уменьшилось на 55%.

Заживо сожженные карателями

Убивали, например, за укрывательство раненых партизан. Так в сентябре 1943 года в своем доме вместе с семьей каратели заживо сожгли настоятеля церкви в Старом Селе в Ровенской области отца Николая Пыжевича. Всего же в селе было зверски уничтожено более 500 человек.

Подобная участь постигла и настоятеля церкви во имя Покрова Богоматери в селе Хворосно Логишинского района Пинской области Иоанна Лойко, чьи три сына ушли в партизаны. Нацисты сожгли его вместе с 300 прихожанами во время литургии в сельской церкви.

Главным человеком между подпольщиками и партизанами был настоятель Свято-Успенской церкви Ивановского района Брестской области Василий Копычко. Кроме того, священник оказывал помощь раненым, рассказывал крестьянам о реальном положении на фронте, а народным мстителям в лес передавал собранные в деревнях оружие, одежду и обувь.

Великая Отечественная война показала, что ни одна из частей Русской Церкви не пошла на сотрудничество с нацистами, которые, в итоге проиграли войну на Востоке не только на фронтах, но и в умах людей и бесславно завершили свой «крестовый поход» против нашей страны.

Автор Сергей Варшавчик

Читайте также:

Церковь в годы Великой Отечественной войны

3 мифа о Церкви в годы Великой Отечественной войны

На заставке фрагмент фото: конный солдат 167-й пехотной дивизии вермахта на фоне храма в селе Покровка Белгородской области. 1943. Автор: Франц Грассер

https://foma.ru/natsistyi-za-tserkov-bez-rpts.html