На реках Вавилонских. Протоиерей Андрей Ткачёв

Печаль и надежда — вечные спутники истинного покаяния. Евангелие открывает бездну нашего падения, как луч света — пропасть, разверзшуюся под ногами. Но также Евангелие открывает бесконечное, как Вселенная, Божественное милосердие. Увидеть ад в своей душе — это и будет началом покаяния. Этому чувству должна сопутствовать память о всепрощении Господнем. Как сказал Силуан Афонский, «держи ум свой во аде и не отчаивайся».

Пост уменьшает количество пищи на столе, и он же увеличивает количество молитв в богослужении, количество «псалмов, и пений, и песен духовных». Иначе и быть не должно, поскольку нужно пожертвовать чувственным удовольствием, чтобы насладиться от умной трапезы. Она вкусна, эта умная трапеза, она обильна и таит сладость в каждом отдельном куске. Но не для того, увы, кто встаёт из-за сытного обеда. Перед таким не стоит метать жемчуг. Такой не поймёт красоты в драгоценных горошинах и наступит гордо на них ногой.

Ещё до начала поста Церковь как любящая мать подкладывает нам на тарелку один за другим сладкие кусочки. Это те сладости, о которых Давид сказал: Как сладки гортани моей слова Твои! лучше мёда устам моим (Пс. 118, 103). В числе этих духовных сладостей псалом 136 й. Он написан евреями, находившимися в вавилонском плену и тосковавшими по родине. Но поскольку Церковь — это не просто музей истории, поскольку всё происходящее в ней, все звучащие слова молитв касаются нас непосредственно, спросим себя: что в этом псалме касается нас с вами?

У всех людей, приносящих покаяние и чающих жизни будущего века, должен быть тождественный внутренний опыт, а именно — ощущение того, что ты не дома. Ты на чужбине, ты далеко, и не важно, кто увёл тебя из родного края: внешняя сила, как в истории с евреями, уведёнными в плен, или твоя злая воля, как в случае с блудным сыном, ушедшим «на страну далече» проматывать отцовское наследство. Ты не дома!

Домой ещё предстоит вернуться, а покаяние — это и есть внутреннее движение в сторону Отчих объятий. Оно, покаяние, — это «трепет души перед воротами рая», как сказал один из святых.

Но прежде чем вернуться, надо вдоволь насытиться тоской, вдоволь насмотреться на чужое небо, вдоволь наплакаться. Это нужно для того, чтобы, случись возможность бежать, душа не оборачивалась вспять, как Лотова жена, и не роптала, как евреи, вспоминавшие о египетских котлах с мясом, о чесноке и луке. Поэтому блудный сын в притче, прежде чем вернуться, доходит до крайнего унижения и питается вместе со свиньями. А евреи в Вавилоне долго пьют воду, смешанную с горечью плена, и долго едят хлеб, смоченный слезами печали.

Самих себя мы должны опознать в этих ёмких и кратких словах. И когда грустно нам, мы не должны из кожи лезть, чтоб изобразить веселье. Нужно лечь на лицо своё и насытиться вздохами. Пусть некто неуместно процитирует Писание и скажет: «Всегда радуйтесь, непрестанно молитесь». Мы то знаем, что мы грешники и что «скорбь и теснота всякому делающему злое». Мы не в раю, но всё ещё на пути к нему. Вот и евреям, смеясь, говорили: «Пропойте нам из песней сионских». Они же в ответ спрашивали: «Как нам петь песнь Господню на земле чужой?»

Есть время плакать и время смеяться, время обнимать и время уклоняться от объятий. Мы вступили в покаянные дни. Это время плакать, это время уклоняться от объятий. Нам понятна печаль детей Сиона, оказавшихся в Вавилоне.

Наибольшего внимания стоят последние стихи псалма, те самые, где слышен нечеловеческий призыв к мести и уничтожению вавилонских младенцев. «Дочь Вавилона, опустошительница! Блажен, кто возьмёт и разобьёт младенцев твоих о камень».

Это ещё что за ненасытная кровожадность?! Что это за жестокость, и зачем она нам?

Так выглядит дело, если смотреть на плоть, то есть на букву Писания. Если смотреть на букву, душа смутится, ибо помышления плотские суть смерть, а помышления духовные — жизнь и мир (Рим. 8, 6).

Начнём с того, что «камень» — это одно из имён Спасителя. Вот, Я полагаю в Сионе камень краеугольный, избранный, драгоценный; и верующий в Него не постыдится (1 Пет. 2, 6). Это Пётр цитирует пророков, говоря о Христе.

Камень, который отвергли строители, соделался главою угла: это — от Господа, и есть дивно в очах наших(Пс. 117, 22–23). Этот псалом пророчествует о Христе, и пророчество это многократно повторяется в Евангелии.

Итак, отцы наши пили питие духовное из духовного последующего камня, камень же был Христос (1 Кор. 10, 4). А согласившись с тем, что камень — Христос, поищем объяснения для вавилонских младенцев.

Один монах, опытом постигший, что значит бороться с грехом, просил учеников вырывать из земли растения, на которые он им укажет. Молодые иноки без труда вырывали траву и молодой кустарник. Но было тяжелее с юными деревцами, и, наконец, совсем невозможно было вырвать из земли деревья укоренившиеся и окрепшие. Это было уроком относительно того, как нельзя позволять греху укореняться в душе. Нужно вырывать ростки — чем раньше, тем лучше. Потом будет всё тяжелей, а со временем и вряд ли возможно. Слабые ростки греха — это и есть вавилонские младенцы. Так проникаем в смысл Писания мы, если только Дух Божий живёт в нас (Рим. 8, 9).

Говорят, талантливый писатель всегда умнее самого себя. Перо в его руках нет-нет да и напишет то, что далеко превосходит его личный замысел, то, что будет актуально на долгие грядущие века. Так же было и в священной истории. События, претерпеваемые евреями, имели отношение не только к ним самим, но и ко всему последующему миру. Поэтому кроме личных чувств, кроме собственной горечи или радости язык евреев проговаривал слова пророческие, нас с вами касающиеся напрямую. В своей тоске они изобразили наше томление от грехов, а в своей жажде мести указали нам на врага и сказали, как бороться с ним.

Наш враг — грех, точнее, греховный помысл, начало греховного движения в душе, угроза пленения ума. Наше оружие — имя Христа. Это Камень, о Который надо бить вавилонских младенцев, пока они не выросли, пока не стали исполинами, пока не уничтожили нас.

Воевать именем Иисусовым означает творить Иисусову молитву. Господи Иисусе Христе, помилуй меня.

Пять слов в этой молитве, и не те ли это пять камней, с которыми Давид пошёл на Голиафа? Выбрал пять гладких камней из ручья, и положил их в пастушескую сумку, которая была с ним (1 Цар. 17, 40). Не те ли это пять слов, которые Павел хотел произнести умом, предпочитая их тысячам слов, просто слетающих с языка? В церкви хочу лучше пять слов сказать умом моим... нежели тьму слов на незнакомом наречии (1 Кор. 14, 19).

Господи Иисусе Христе, помилуй меня.

Вот наше оружие. Вот камни, летящие в Голиафа. Вонзился камень в лоб его, и он упал лицом на землю (1 Цар. 17, 49).

Итак, к духовной трапезе на входе в Великий пост добавляет нам Церковь поначалу всего один псалом, притом короткий. Главное слово в нём последнее — «камень». Это тот Камень, на Который если кто упадёт, разобьётся, а на кого он упадёт, того раздавит (Мф. 21, 44). Это — Христос.

Его именем нам предстоит побеждать вавилонских младенцев — злые похоти, вырастающие из земли нашего сердца. Разбивать их о камень нужно без жалости, поскольку нас они не пожалеют, если мы позволим им вырасти. В победе над этими «младенцами» и заключается залог возвращения домой, в объятия Отца, на землю свободы, на духовную Родину.

Весь пост есть роскошная богословская трапеза. Ощутит её вкус тот, кто подсушит чрево, напряжёт ум и сожмёт сердце печалью о содеянных грехах. Поспешим же на этот пир, братья, пока двери не заперты, пока глашатаи на распутьях продолжают звать, пока трапеза наполняется возлежащими.

Источник: Отрок.ua