На богомолье. Совсем не по Шмелёву. Протоиерей Павел Великанов

Сергиев Посад, снежный завал на  традиционно нечищенных третий день после первой метели дорогах, центральная улица. На приличной скорости несется белоснежная «Шкода», не из дешевых. Р-р-раз – одну машину подрезала, два – не снижая  хода пронеслась перед носом озадаченных пешеходов на «зебре», всё еще верящих в правила дорожного движения, три – в том же режиме проскочила и через «лежачего полицейского» перед другим пешеходным переходом, не взирая на пытающихся перейти дорогу мамашу с ребенком. «Ну и нахал» – думаю я, двигаясь в параллельном ряду. И тут наши машины сравнялись на светофоре – о, Боже мой. За  рулём – монахиня, о чём-то протяженно-сложенно разговаривающая по телефону. Номера – не московские и не областные. Значит, в Лавру, к преподобному на богомолье – скорее всего.

Вы думаете, сейчас польётся злобная тирада в адрес монашествующих, да ещё на иномарках, да ещё и правила дорожного движения дерзко нарушающих? Увы, нет. Увидел лишь мельком лицо этой матушки, и у меня как-то быстро отлегло от сердца всякое желание её склонять и зубоскалить. Хорошая она, правильная. Это видно сразу. И не так уж много здесь её личной вины. Она сама – жертва определённого стереотипа поведения, о котором и хочется поразмышлять.

В большинстве случаев, когда достаточно воцерковлённый человек приходит в храм на исповедь, его основная, настоящая цель – быть допущенным до причастия. Особенно если он старается регулярно, раз или более в месяц, приступать к Чаше. В какой-то момент отпадает нужда даже в записках с перечнем грехов – грехи практически выучиваются наизусть, как поэма, белым стихом писанная, в ясной логической последовательности, лишь только время от времени меняются акценты, что-то добавляется, что-то отодвигается на второй план. Но в целом это скорее похоже не на «метанойа», не на «покаяние» в собственном смысле слова, а на смиренную и печальную констатацию факта, что мы всё еще не вполне святые – хотя, конечно, далеко уже и не те грешники, какими некогда были. Не «несвятые святые», а такие вот «недо-святые несвятые». И какой грех ни возьмешь из этого списка – при внимательном рассмотрении он оказывается каким-то ненастоящим, деланным, думанным, я бы даже сказал – почти виртуальным. Это даже и не грех-то в прямом смысле слова, и даже не «грешок», а просто духовное несовершенство. Например, «рассеянность на молитве», или «праздные разговоры в храме», или «раздражение на ближних». И очень-очень редко среди этого многоцветного перечня прегрешений вдруг проскакивает что-то действительно серьезное, иногда вполне сознательно мастерски спрятанное среди этой благочестивой говорильни: как правило, это нарушения седьмой заповеди или что-то рядом. Это едва ли не единственная тема, которая пробивается сквозь комфортное плотное одеяло из словесной окологреховной шелухи. Но в любом случае у исповедника, отходящего от аналоя с крестом и Евангелием, создаётся устойчивое ощущение того, что он – вне греха, что вся нечистота смыта с сердца, а жизнь начинается с чистого листа. Ведь нет такого греха в наших исповедных книгах, как «нарушение правил дорожного движения» или «создание аварийной ситуации на дороге». А крепкий кокон «внутрицерковной греховности» переносит мысленные акценты на то, о чем и будет говориться в очередной исповеди: мало трудились, много суетились, недочитали Евангелие, недопостились, недомолились. И чтобы «домолиться» и «допоститься» – крепко жмётся педаль акселератора на монастырской машине, – Бог не выдаст, гаишник простит! – и несётся Божий человечек за благословением к святыне. Ну,разве можно сравнивать на одних весах ПДД из этого Богом забытого, в бездне греха валяющегося, мира – и жажду приобщения к Таинствам Царства!

Какое это всё близкое, знакомое, я бы даже сказал – родное и понятное! Одно только смущает: зачем надо было Христу говорить в самый неподходящий для этого момент – «если праведность ваша не превзойдёт праведности книжников и фарисеев, то не войдёте вы в Царствие Небесное» (Мф. 5:20). Соблазн, который постоянно маячит перед глазами человека глубоко воцерковленного – почувствовать себя уже свободным от греха – и взирать вокруг праведными очами. Ну а праведнику, якоже в Священных книгах писано бысть, закон не лежит...

Похоже, все-таки есть чему поучиться и у книжников, и у фарисеев. Заняться, как сейчас говорят, «дауншифтингом». С высот Евангельских призывов к совершенству, свобод во Христе и плаванию в море нетварной благодати попробовать ощутить себя просто порядочным человеком, не нарушающим элементарных требований общественного бытия – включая правила дорожного движения и многое другое. Не халтурить на работе. Не забывать исполнять обещанного. Не врать. Не лицемерить перед вышестоящими. Не гнобить тех, кто под тобой. Что, уже много? Слишком много для ведущего активную духовную жизнь? А может, всё-таки стоит попробовать?

Источник: Журнал «Фома»