МУЧЕНИЧЕСТВО В ВИЗАНТИЙСКОЙ ТРАДИЦИИ. Игумен Дионисий (Шлёнов)

Классическая эпоха мученичества в течение первых трех веков христианской истории стала своеобразной закваской христианского самосознания в эпоху Византии. В трудах Оригена (III в.) находим такое определение мучеников: «живут в дерзновении о кресте Христовом и свидетельствуя об истинном свете». О мучениках-светочах в византийской традиции размышляет игумен Дионисий (Шлёнов).

Начало Византии в IV в. это одновременно и начало монашества, которое в «Житии преподобного Антония» начинает осмысляться как добровольное постоянное мученичество. Конец гонений не означает прекращения подвигов. Мученичество вбирает в себя любые типы святости, ибо достижение святости невозможно без крайнего подвига, без полного преодоления себя, без смерти для мира.

Святой – это герой, который продолжает воевать с самим собой и окружающими его духами злобы поднебесной. По выражению современного греческого богослова Сотириопула, «для подвижника вся жизнь это одно постоянное мученичество».

В этой связи богословие святости и богословие мученичества неразрывно связаны друг с другом. Каковы же основные богословские идеи мученичества?

Крещение кровью

Одна из главных святоотеческих мыслей о мученичестве представляет его как предсмертное крещение: крещение водой может быть заменено или повторено в крещении кровью.

В 15-м фрагменте святителя Амфилохия Иконийского сказано: «Крещение является двойным: одно кровью, другое водою. Посему Господь, будучи раненым, испустил кровь и воду. Воду, чтобы, крестивши грешников, освободить их, а кровь, чтобы, оправдав мучеников, увенчать их…» И далее святитель Амфилохий говорит и о том, что крещение «собственной кровью» стало подлинной крещальной купелью, т.е. заменило крещение. Стала «кровь как вода».

Прямое дословное понимание позволяет представить мученичество как вступление в христианскую жизнь, что и происходит в Таинстве Крещения. Но пролитая кровь – по аналогии с пролитой кровью Христовой – имеет еще большее значение: она делает человека не просто более чистым, но омывает, освобождает, «искупает» от грехов как самого мученика, так и тех, кто ему молится, вступив на его путь без пролития крови. Крещение кровью является не столько прощением, сколько наградой, не трагическим событием жизни, а праздником.

Подражание Жертве Христовой

Вторая характерная особенность мученичества в том, что оно христоцентрично. По словам Тертуллиана, «в мученике присутствует Христос». Христос не только является примером мученичества, но и проницает всю жизнь мучеников и тех, кто пытается им подражать.

Вступив на путь подражания Христу, мученики подражают Ему в страданиях, смерти, воскресении. По мысли святителя Филофея Коккина, апостолы и мученики подражали смерти Христовой ради Божественной любви. Василий Селевкийский писал о первомученике Стефане: «О бессмертный мучениче, многое твое возвышение во Христе, многое твое дерзновение благодаря Христу, многое твое уверение за Христа».

Дословное подражание чьей-либо смерти может показаться самоубийством. Дабы избежать этого совершенно превратного понимания мученичества, можно было бы говорить о добровольном подражании Христу на пути к достижению святости, которое увенчивается недобровольной мученической смертью как самым драгоценным венцом и наградой за всю подвижническую жизнь христианина. По мысли святителя Григория Богослова, неизреченные блага уготованы «очищенным кровью и подражавшим жертве Христовой».

Дерзновение

Третья особенность мученичества – в том, что оно совершается в особом состоянии «дерзновения», которое, с точки зрения греческих богословов, является самой главной предпосылкой для канонизации святого. По определению Д. Куцуриса, «дерзновение это есть состояние родства души с Богом, ощущение воздействия на ум Святого Духа… Это благодатное состояние человека, который становится Богом по благодати…»

Дар дерзновения взаимосвязан с даром свидетельства, мученичества: без последнего не может быть и первого, по выражению Николая Катасцепена.

Эта особая добродетель подчеркивает высокий характер мученичества, особое горение, ревность об истине. По слову святителя Иоанна Златоуста, «велика ревность… и мученики за истину Христову с дерзновением говорящие».

Из христианских писателей о «дерзновении» мучеников первым начинает систематически писать отец церковной истории Евсевий. Например, о мученике Урбане сказано: «Но ни о чем из этого не заботился страдавший, ибо внутри себя он имел своим помощником Бога, предоставляющего всем ясную помощь и дерзновение как видение некоего света. Через что мученик стал наполняться большей отвагой и стал полон еще большим дерзновением».

Дерзновение – это состояние воина, борца, который идет в наступление и побеждает. Обладающий дерзновением силен, в то время как не обладающий – слаб. «Посему прошу, – писал Симеон Фессалоникийский, – храните залог веры. И если кто из братьев является слабейшим… пусть насколько возможно дальше отойдет от нечестивых, чтобы, придя с ними в соприкосновение, он не повредил чем-либо свою душу. А сильнейшие да ходят в дерзновении. Ибо они получат награду исповедников и мучеников, когда, вопрошаемые, они проповедуют истину и с дерзновением исповедуют Христа, Сына Божия».

Вслед мученикам

В целом в святоотеческой литературе преобладает общее представление о мученике как о святом, которому можно и нужно подражать. Как таковой мученик оказывается своеобразным посредником между христианином и Христом и занимает одно из центральных мест в иерархии святости. «Подражай своему сорабу, я имею в виду Стефана, – говорит святитель Иоанн Златоуст, – который первым открыл врата мученичества. А тот стал подражать Владыке…» Подражание мученикам осуществляется не только в дни их праздников, но постоянно. «Честь мученика – подражание мученику».

Стать «мучеником по произволению» – одна из ключевых формул, которая воспроизводит основную цель человеческого бытия – стать «богом по благодати». Святитель Василий Великий в день 40 севастийских мучеников проповедовал: «Подлинно ублажи претерпевшего мученичество, дабы ты стал мучеником по произволению и вышел без гонения, без огня, без бичей, удостоившись тех же самых наград, что и те».

Подражание мученику предполагает как бескровное подражание его мучениям и смерти, так и подражание его жизни. По проповеди святителя Иоанна Златоуста, святая мученица Пелагея, облекшаяся в «целомудрие» вместо драгоценных одеяний, – пример чистоты и воздержания, а мученик Роман – терпения. Поздневизантийский гомилет Макарий Макрэс проповедовал: «Будем ревновать бывшим прежде нас мученикам, будем подражать их мужеству, выносливости, настойчивости, терпению до конца…» «Дабы, почитая мучеников, мы подражали усердию мучеников ради благочестия», – говорится также в византийской гомилетической литературе.

Подражание мученикам проявляется и в том, что чтущие их должны явить по отношению к ним то дерзновение, которое особо характеризует мученический подвиг. Подвиг, который совершает мученик, является квинтэссенцией всей его жизни. Перенесение мук и пыток подтверждает терпение и другие добродетели, в которых он упражнялся.

Бескровное мученичество монахов

Стремление к бескровному подражанию мученикам претворяет аскетическую жизнь в мученичество, а мученичество становится венцом аскетической жизни. Подобно тому как в Византии был отождествлен монах и любомудр, так точно происходит отождествление монашества или подвижничества и мученичества.

У преподобного Феодора Студита монахи-отшельники описываются как «отказавшиеся от всякого творения и бытия, мыслящие о горнем, смотрящие горе». Автор VIII в. Михаил Синкелл пишет: «Память мучеников  – …это стремление к Богу, хотение горнего и небесного». Особенность монашеской жизни в предвосхищении неба на земле, мученичества – в мгновенном достижении неба через максимально жертвенный подвиг.

Монах с дерзновением осуществляет свое призвание, через безмолвие вступая в беседу с Богом. Мученик достигает особого сходства с Богом, проходит через новое для себя Гефсиманское борение, приобретает опыт дерзновенного безмолвия с тем, чтобы стать собеседником Христа. То, что монах по преимуществу молчит (обладая «недерзливостью», по выражению преподобного Феодора Студита), а мученик говорит-исповедует, никак не нарушает это сходство.

Монах отрекается от мира постоянно, мученик – в момент мучения, но это отречение не менее сильное, ибо, если бы мученик был пленником мира, он испугался бы разлуки с миром.

Монах подобен Адаму, который был владыкой новосотворенного мира, мученик – предстатель за мир и его преображение пред престолом Божиим.

В VIII в. в период иконоборческих споров в Византии происходит возрождение строгого монашества и небывалый всплеск внутреннего мученичества – как своеобразное исключение за всю византийскую историю. В иконоборческую эпоху монахи-иконопочиталели часто оказывались мучениками не только «по произволению», но и претерпевали второе крещение кровью.

В Византии монашество все более осмысляется как мученичество, а мученичество приобретает аскетические черты.

Почитание мучеников

Мученичество осмысляется как спасительное посредничество между человеком и Богом. У Михаила Синкелла находим учение о почитании святых мучеников как средстве соединения и примирения с Богом. А в IX в. святитель Фотий писал о том, что немощность страдательного состояния человека можно преодолеть при помощи «лика мучеников», претерпевших страдания за Христа. «…Обратись с криком к самой немощности природы, нашей пространной и неописанной трагедии страстей. (Бог) знает, как сострадать единоприродному. Возьми лик мучеников. Они имеют дерзновение, чтобы теми страданиями, которые они претерпели за Христа, защитить тех, которые за него страдают, и общность страстей является утешением…»

Другая особенность мученичества в византийской традиции – это всесилие мученика (святой мученик Феодор, по описанию святителя Григория Нисского, посмертно «собирает народы, воспитывает Церковь, изгоняет демонов…»), которое есть результат уверенности в его высочайшей святости и обожении.

Идея подражания без полного тождества подвигов и наград (с характерной антитезой: по истине, но не по подражанию) уступает место идее подражания как полного тождества, когда физическое мученичество-исповедание веры оказывается естественным результатом постоянной мученической исповедальной позиции монаха или благочестивого христианина.

Такие представления о мученичестве позволили в период гонений нового времени легко вступить на путь мученичества не только отдельным героям, но и целым семьям, общинам, группам населения. Мученик своим подвигом свидетель о Боге и в то же самое время он свидетель о том пути, который поэтапно ведет к святости вплоть до вступления в Небесное Царствие.