Может ли христианин быть внутренне одиноким? Сергей Комаров

Настоящее одиночество ради Господа – это настолько страшная и высокая вещь! Она безмерно выше уединения самого по себе.

Недавно один профессор богословия написал на своей странице в Фейсбуке: «Если есть Бог, то нет одиночества. Если есть одиночество, то нет Бога. Но мы знаем, что Бог есть, что Он вездесущ и премилостив. Следовательно, одиночество - фикция, иллюзия, фантом, прелесть. Одиночество от лукавого».

Вроде бы логичное рассуждение. Но возникает вопрос. Если одиночество от диавола, может ли христианин быть внутренне одиноким человеком? А если да, всегда ли он одинок только из-за диавола?

Думается, что эта тема относится к разряду сложных, в которых необходимо разбираться. Здесь как раз та ситуация, когда подходят и «да», и «нет».

С одной стороны, одиночество – следствие грехопадения. Если помнить о том, что диавол был главным виновником вкушения людьми запретного плода, тогда ниточку одиночества действительно можно протянуть к врагу рода человеческого. В этом смысле все наши проблемы – от диавола.

Но теперь одиночество сделалось постоянной константой нашей жизни, и его порой может чувствовать даже и верующий человек, нашедший Бога. Да, да – и верующий, который отрекся от диавола, и сочетался Христу. Почему же он может быть одинок? Потому что он человек, и ничто человеческое ему не чуждо. Потому что он продолжает жить в падшем мире, неся крест всех печальных условностей нашего бытия – и состояние одиночества становится в некотором смысле естественным для него.

Вот спрошу: мы христиане? Христиане. А грешим? Грешим. Но ведь не должны грешить! Иоанн Богослов пишет: Всякий, рожденный от Бога, не делает греха, потому что семя Его пребывает в нем; и он не может грешить, потому что рожден от Бога (1Ин. 3, 9). Но мы грешим, потому что повреждены серьезно, и лечение проходит очень медленно. Грехопадения кто разумеет; от тайных моих очисти мя… (Пс.18,13) Грешим, все-таки оставаясь христианами – потому что веруем во Христа, хотим спасения, и пытаемся бороться против греха.

Точно так же мы порой мучаемся от одиночества и депрессии, потому что слабы и немощны в вере и делах. Одиночество сделалось обычным состоянием человека, живущего в падшем мире. Как это ни парадоксально, состояние одиночества может соединяться с верой в Бога. Хоть мы и верим в Господа, но не всегда имеем Его в себе, опять же по грехам нашим. Меня не всегда имеете (Мф. 26,11) – говорил Сам Христос. И ведь не только по грехам нашим мы иногда на время как бы «теряем» Бога – Он Сам порой промыслительно отходит от нас, чтобы мы поняли: жить без Господа невозможно.

К тому же, одиночество может быть не по причине отсутствия Бога в жизни, а по причине отсутствия человека. Да! Не менее сильно, чем тоска по Богу, может мучить тоска по человеку. Господь ведь создал двоих, а не одного. А если человек по каким-то причинам остается один по жизни, ему будет тяжело – если только он не откроет свое сердце Творцу настолько, что Дух Святой заполнит всю его жизнь.

Поэтому вряд ли стоит говорить, что страдающий от одиночества непременно мучим диаволом. Да, мы уже сказали, что в начале этой цепочки стоит диавол, спровоцировавший грехопадение Адама и Евы. Но христианин может просто по-человечески оказаться несчастным – брошенным, обманутым – и отсюда одиноким. Он вроде и с Богом, он имеет веру – но все же отсутствие человека рядом будет для него источником постоянной боли.

Особенно это касается женщин, по каким-то причинам оставшимся без мужчины! Для того чтобы победить и пересилить женскую природу со всеми ее инстинктами и потребностями, нужна очень сильная любовь к Богу и много благодати. Далеко не каждая женщина может пойти таким путем. Отсюда и муки одиночества - даже и у верующих людей. Как женщин, так и мужчин – но у женщин особенно.

Для того чтобы победить и пересилить женскую природу со всеми ее инстинктами и потребностями, нужна очень сильная любовь к Богу и много благодати. Далеко не каждая женщина может пойти таким путем. Отсюда и муки одиночества - даже и у верующих людей. Как женщин, так и мужчин – но у женщин особенно.

Одиночество может действовать, как наркотик, только наоборот. Сначала у тебя адские ломки, потом ты все воспринимаешь как должное, а потом начинаешь получать какое-то неестественное, мрачное удовольствие. Вот это действительно путь в никуда, которого необходимо опасаться.

Есть очень много людей, которые полюбили скорлупу своего одиночества и не желают ее пробивать. Как глубоководные рыбы, которые родились и выросли во тьме, и не терпят никакого света – так и эти люди. Они уже настолько выпали из нормальной жизни, что им трудно возвращаться назад.

Подобных героев много у Достоевского. Федор Михайлович чрезвычайно остро чувствовал эту тему. Как правило, его персонажи – глубоко одинокие, страдающие люди, которые настолько привыкли к своему внутреннему одиночеству, что выходить из него им едва ли не больнее, чем оставаться в нем. Например, если бы Соня Мармеладова не вывела Раскольникова из той душевной тюрьмы, в которую он сам себя заключил – Родион бы умер на каторге, оставаясь кромешно одиноким человеком.

Вот такое одиночество действительно пахнет преисподней.

Тема одиночества граничит с темой уединения. Пожалуй, мы порой путаем эти два понятия. Уединение касается внешних условий жизни, а одиночество – это состояние души. Уединение не обязательно подразумевает одиночество. Монах в своей келье не одинок, он с Господом. Хотя - можно жить уединенно, но не иметь Бога. И мучиться оттого, что у тебя нет ни настоящей веры в Господа, ни близкого человека рядом с тобой. Увы, встречаются и такие, несчастные монахи.

Поэтому, когда какой-нибудь верующий грустным голосом говорит о своем желании одиночества, то уместно подозревать, что человек просто устал и нуждается во временном уединении и отдыхе. Настоящее одиночество ради Господа – это настолько страшная и высокая вещь! Она безмерно выше уединения самого по себе. А вообще, душа, отказавшаяся от всего ради духовной жизни и отрекшаяся от мира, может жить Богом и с Богом не только в монастыре, но даже и в суете большого города. Такие люди есть, и их вполне можно назвать настоящими монахами в миру.

Уединение не всегда сопряжено с одиночеством – но и одиночество не всегда связано с уединением. Можно быть кромешно одиноким и в миллионных городских толпах. Вообще одиночество – это когда в тебе мало веры в Бога и рядом с тобой нет человека. Если это так – ты уже немного знаешь, что такое ад. И из этого ада необходимо выходить на поиски Бога и человека, иначе акульи челюсти одиночества сожрут тебя с потрохами.

Уединение, одиночество… Сложные темы. Уединение – ради чего? Одиночество – вынужденное, или же это, когда человек радостно бросается в объятия Господа, забывая обо всем на свете? Как трудно порой в этом разобраться. Как трудно иногда в себе самом разобраться! Все сложно и запутано, все смешано в нас, и вряд ли определимо какими-то прямолинейными тезисами.

Одно ясно: да избавит Господь от одиночества больного, несчастного, вынужденного – одиночества личной потери. А также от того жуткого и мертвящего одиночества гордой души, в котором рождаются больные идеи, наподобие фантазий Раскольникова. И да поможет Господь созреть для одиночества ради Него – радостного, светлого, добровольного; такого одиночества, в котором само одиночество растворяется в океане Божией любви.

http://spzh.news/ru/chelovek-i-cerkovy/56016-mozhet-li-khristianin-byty-...