Может ли христианин быть пацифистом. Протоиерей Игорь Рябко

«Безумствует мир во взаимном кровопролитии, и убийство, считаемое преступлением, когда люди совершают его поодиночке, именуется добродетелью, если делается скопищем» (епископ Киприан Карфагенский + 258). 

И как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте… Если любите любящих вас, если делаете добро тем, которые вам делают добро, какая вам за то благодарность… Любите врагов ваших… будете сынами Всевышнего… Будьте милосерды, как и Отец ваш милосерд… (Лк.6:31-33,35-36).

Эти слова Христа, которые в это воскресение читались во всех храмах, заставили меня задуматься о том, где же проходит граница милосердия, сострадания и любви. Где заканчивается любовь, а где начинается справедливость? И вообще есть и ли эта граница в христианстве? Противоположная сторона любви – ненависть. Противоположная сторона жизни – смерть. Можно ли, оставаясь христианином, лишать жизни других людей? Может ли христианин быть пацифистом? Давайте попробуем в этом разобраться.

Первое, что сразу бросается в глаза, это радикальное отличие Ветхого и Нового Завета в отношении войны и истребления людей друг другом. Если в Ветхом Завете это не только допускается, но при определённых ситуациях даже поощряется, то в Новом Завете мы не встретим ни одного, даже косвенного свидетельства, возможности убийства по какому-то не было случаю.

Ссылка на то, что Иоанн Креститель, когда к нему обратились воины, не советовал им сложить оружие, не работает уже хотя бы потому, что люди, к нему обратившиеся, христианами не были и жили по нормам языческой морали. Да и сам Иоанн Пророк относится к Ветхому Завету, а не к Новому.

Что же касается Евангельской проповеди Христа и апостолов, то никакого повода к убийству они не допускают. «НИКАКОЙ человекоубийца не имеет жизни вечной» (1 Ин. 3:15).

И как бы не пытались перетолковывать слова Спасителя, Он говорит прямо, без всяких иносказаний: «А Я говорю вам: не противься злому» (Мф. 5:39). Притом повторяет это не один раз, хотя и разными словами. Заповедь о том, что «нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15:13), никакого отношения к войне, даже оборонительной, никогда не имела. Можно приводить массу других цитат, которые свидетельствуют о том, что Новый Завет является пацифистским по всей своей сути и смыслу: (Мф. 5:38-39), (Мф. 5:44), (Мф. 5:9) (1 Петр. 3:9-11) (Рим. 12:17-21) (1 Петр. 4:15) (Иак. 4:12) и др.

Когда христианство стало государственной религией, а Церковь постепенно превращалась в разновидность государственного института, отношение к войне и воинской повинности стало конечно меняется. Но для нас важнее всего знать, как к этому всему относились древние христиане, когда православная вера еще хранилась в первозданной чистоте и святости. Давайте обратимся к житиям святых и церковной истории.

Первые христиане предпочитали лучше быть убитыми, чем убивать. Даже язычники-воины, становясь христианами, не изменили мирный дух первых христианских общин. А ведь могли бы.

Бывший языческий философ Татиан (+ 180) считает, что христианин, совершивший убийство на войне, виновен в нем точно так же, как если бы он его совершил в мирное время. Афинагор Афинский (+ 190) пишет, что христиане не только сами никогда не убивают, но и избегают присутствовать при убийствах. Климент Римский (+ 100) противопоставляет языческим «воинственным» народам «мирное племя христиан».

Ученик Климента Александрийского, Ориген (+253) говорит о том, что «мы не поднимаем оружия ни против какого народа, мы не учимся искусству воевать, ибо через Иисуса Христа мы сделались детьми мира». Яростный критик христианства философ Цельс сразу же заметил, что христиане – враги не только Римской империи, но и любого государства. Если империя станет христианской, то она будет обречена на гибель, так как никто не захочет взять в руки оружия. Ориген, отвечая на этот выпад, говорит, что христиане больше других сражаются за благо императора «добрыми делами, молитвой и добрым влиянием на людей». При этом он продолжал настаивать, что «христиане не сражаются вместе с императорскими войсками и не пошли бы воевать даже в том случае, если б император их к этому принуждал».

Тертуллиан (+ 240), говоря о воинской службе, писал: «Не подобает служить знаку Христа и знаку дьявола, крепости света и крепости тьмы; не может одна душа служить двум господам. Да и как воевать без меча, который отнял Сам Господь? Неужели можно упражняться мечом, когда Господь сказал, что каждый, взявшийся за меч, от меча погибнет? И как будет участвовать в сражении сын мира?»

Философ Лактаций (IV в), которого еще называли христианским Цицероном учит: «Не должно быть никакого исключения в заповеди Божьей. Убить человека – всегда грех. Носить оружие христианам не дозволено, ибо их оружие — только истина».

Египет – первая страна, в которой стало массово распространяться христианство. Египетская церковь в своих правилах отлучала от себя тех христиан, которые шли на военную службу.  

Мученические акты первых веков христианства четко свидетельствуют о том, что последователи Хрита были пацифистами. Мученик Максимилиан (+ 295), прибывший по повестке, на вопрос проконсула, как его зовут, ответил: «Мое имя христианин, и потому я сражаться не могу». Несмотря на это заявление, его зачислили в солдаты, но он отказался от службы. Ему было объявлено, что он должен выбрать между отбыванием воинской повинности и смертью. Он сказал: «Лучше умру, но не могу сражаться». Его отдали палачам.

Мученик Марцеллий был сотником в Троянском легионе. Поверив во Христа, он на виду у всего легиона снял с себя военные доспехи, бросил на землю и объявил, что, став христианином, более служить не может. Его казнили. Вслед за Марцеллием отказался от военной службы служивший в том же легионе Касьян. Его также казнили.

При Юлиане Отступнике отказался продолжать военную службу Мартын, воспитанный и взрощеный в военной среде. На допросе, сделанном ему императором, он сказал только: «Я — христианин и потому не могу сражаться».

Двенадцатое правило Первого Вселенского собора определило строгую епитимию за вторичное поступление христианина на военную службу (десять лет отлучения от Церкви).

Оставшимся служить в войсках христианам вменялось в обязанность во время сражений не убивать врагов. Один из авторитетнейших толкователей канонов Иоанн Зонар, живший в двенадцатом веке, пишет по этому поводу о том, что в то время вообще никто не мог оставаться на военной службе, не отрекшись предварительно от христианской веры.

Мученик Ферруций Майнциский (IV в.) высказался об этом в категорической форме, за что и был казнен: «Не дозволено христианам проливать кровь, даже в справедливой войне и по приказу христианских государей».

Епископ Люцифер Каларисский (+ 371) сказал такие слова: «Даже самое дорогое для христиан благо — свою веру — они должны защищать «не убийством других, а собственной смертью».

Святитель Павлин Милостивый, епископ Ноланский (+ 431) грозил вечными муками за службу кесарю с оружием в руках.

Я не буду утомлять своих читателей перечислением других подобных свидетельств, их очень много. И все они однозначно говорят о том, что до того, как христианство не стало государственной религией, отношение к воинской службе и связанных с ней убийствами на войне, было однозначно отрицательным. Что же произошло потом?

После обретения христианством статуса официальной религии в Византийской и Римской империях пацифистские идеи в Церкви постепенно исчезли. Взамен им блаженный Августин выдвинул доктрину «справедливой войны», получившей официальное одобрение церковной иерархии. В дальнейшем богословие «справедливой войны» было проработано Фомой Аквинским и окончательно оформлено в трудах Франсиско Суареса. Западное богословие постепенно перекочевало в восточное.

Собственно, до сих пор наше богословие по форме, методике преподавания, логике и механизме усвоения остаётся католическим. Но схоластическое школьное богословие другим быть и не может.

А как же быть с воинским долгом и повинностью? Христианский ответ по этому поводу только один. Христианин может взять в руки оружие (но это не заповедь, а снисхождение, то, что называется в Церкви «икономия») лишь в одном случае – если он защищает свой дом, свою семью, Родину, когда на нее напали враги.

Т.е. тогда, когда сложилась безвыходная, по сути, ситуация, и он вынужден взять в руки оружие, потому что в противном случае и его семья, и близкие, и соотечественники будут убиты. Но даже в таких условиях, совершая убийство на войне, христианин согрешает, он подвергается епитимии и отлучается от Причастия на три года. Это правило святителя Василия Великого.

Какова же участь тех, кто участвует в захватнической войне, кто воюет против других народов на территории другого государства? Это смертный грех. Человек, который таким образом погибает, является нераскаянным убийцей, совершающим грех осознано. Он лишается церковного поминовения и погребения.

Если мы посмотрим на мировую историю, то увидим массу примеров того, как церковная власть оправдывала злодеяния государственной власти ради того, чтобы обеспечить себе спокойное существование.

Государству нужно заставлять людей воевать. Защищать родину – это самоочевидная вещь, и тут никаких усилий государству делать не нужно. Потому что люди, видя, как их дома рушат, родных убивают, будут просить дать им в руки оружие, чтобы защититься. Гораздо сложнее заставить людей идти на захватническую войну, здесь уже нужны какие-то оправдания. Самое лучшее из них – эта война священная, угодная Богу.

Нацистский преступник вице-фюрер Герман Геринг, находясь на скамье подсудимых, объяснил это очень просто: «Конечно, люди не хотят войны. С какой стати какой-нибудь дурак с фермы захочет рисковать своей жизнью, когда лучшее, что он может получить в результате войны – это вернуться обратно на свою ферму? Конечно, народ не хочет войны. Конечно, никто не хочет войны ни в России, ни в Англии, ни в Америке, ни даже в Германии. Это понятно. Но, в конце концов, политика определяется лидерами страны. И заставить народ поддержать политику – это дело плевое. И не важно, что это будет – демократия или фашистская диктатура, или парламент, или коммунистическая диктатура… Народ всегда может быть приведен к послушанию. Это просто: надо только сказать ему, что на него нападают. И при этом обвинить пацифистов в отсутствии патриотизма и в том, что они подвергают страну опасности. Это срабатывает в любой стране» (18.04.1946 года. Герман Геринг. Цитата из книги Г. Гилберта «Нюрнбергский дневник»).

В качестве вывода можно сказать одно – первые христиане поняли слова Христа прямо, без всяких человекоугоднических перетолкований.

Они отказывались убивать и даже брать в руки оружие. Все земные войны они почитали к себе не относящимися, так как видели себя уже гражданами неба, а не земли. И как бы потом церковные историки и канонисты не пытались переосмыслить и перетолковать Евангелие, но факт остается фактом – христиане Древней церкви были пацифистами. И только спустя века стали появляться высказывания авторитетных церковных учителей, оправдывающих участие христиан в военных действиях, а церковные летописцы стали в жития святых вплетать кружева чудесных событий и знамений, оправдывающих эту точку зрения.

Зачем нам это знать сейчас, по истечении веков? Войн на Земле будет чем дальше, тем больше. И у каждой из воюющих сторон будет своя железная правда. Но Истина-то всегда одна. А история Церкви закончится тем же, с чего и начиналась. И каждому нужно будет решать – с кем я: с Богом, который есть Любовь, или с миром, который оправдывает все свои злодеяния борьбой за справедливость.

https://spzh.news/ru/chelovek-i-cerkovy/76457-mozhet-li-khristianin-byt-...