Москва и Фанар. Елена Малер

В октябре 2018 года произошло событие, которое станет особой вехой в церковной истории: Московский Патриархат – самая большая Поместная Православная Церковь мира – разорвал церковное общение с Константинопольским Патриархатом и заявил о его отпадении в раскол в связи с проводимой им раскольнической политикой, которую Константинополь оправдывает ложной экклезиологической концепцией «вселенского» как «первого без равных», имеющей очень точное название «восточный папизм».

Официальные позиции Московской и Константинопольской Церквей зафиксированы в итоговых заявлениях их Синодов – Синода Константинопольского Патриархата 11 октября 2018 года и Синода Московского Патриархата 15 октября 2018 года, и именно в этих документах, прежде всего, нужно искать ответ на вопрос: в чем причины произошедшего разрыва и каковы его последствия.

Говоря об этих  событиях, очень важно помнить  их причинно-следственную связь, которая начинает искажаться в первую очередь. В комментариях уже звучат слова о «расколе» мирового Православия, вызванном разрывом отношений Русской Церкви с Константинополем. Тогда как, причинно-следственная связь этих событий ровно обратная:  Русская Церковь разорвала отношения с Константинополем из-за его раскольнических действий, наносящих удар и по ней, и по всему мировому Православию.

Первое, на что хочется обратить особое внимание при рассмотрении текста Синодального заявления Русской Православной Церкви против действий Константинополя, – это мало свойственное современным церковным документам обилие ссылок на Священное Писание, соборные и апостольские правила, церковные каноны и их святоотеческие толкования, сопровождающих каждый его содержательный тезис, что демонстрирует богословское обоснование этого документа. В этом его отличие от Синодального заявления Константинопольского Патриархата, где подобные ссылки полностью отсутствуют: видимо, «вселенский патриарх» вообще не считает нужным канонически обосновывать свои тезисы, что само по себе более чем показательно.

В объемном тексте заявления Синода Русской Церкви против действий Константинополя можно выделить четыре главных обвинения, предъявленных Русской Православной Церковью Фанару и ставших  причиной  полного разрыва отношений с ним.

Осуждение незаконного вторжения на каноническую территорию другой Церкви

Прежде всего, нужно сказать об обвинении Фанара в незаконном вторжении на территорию Украинской Православной Церкви и подготовке предоставления автокефалии. В ситуации, когда единственная каноничная Православная Церковь на Украине – УПЦ МП – не просила ни о какой автокефалии и выступила против подобных инициатив,  остается сделать вывод о намерении Фанара учредить некую новую автокефальную «церковь», а каноничную Украинскую Церковь, судя по всему, нивелировать. Нужно помнить, что очень схожие действия уже осуществлялись Константинополем по отношению к Русской Церкви в 20-х годах XX века: во времена начавшихся в России страшнейших церковных гонений, когда Фанар оказывал прямую поддержку обновленческому расколу, поддерживаемому большевистской властью, вплоть до того, что прислал в Москву своего «экзарха» для подготовки «предоставления автокефалии» некой новообразованной им «церкви». В ответ же на осуждение подобных действий Святейшим Патриархом Тихоном, Фанар начал борьбу с и без того гонимым Предстоятелем Русской Церкви, обвинил его в преступлении против советской власти и призвав его передаче своей власти обновленческому «синоду»[1]. Всё это действительно очень похоже на нынешнее вторжение Фанара на Украину, и еще с тех времен должно было стать хорошим уроком и для Русской Православной Церкви, и для остальных Поместных Церквей.  В Синодальном заявлении Русской Православной Церкви это вторжение однозначно расценено как «антиканонические посягательства на чужие церковные уделы», противоречащие многим соборным правилам, самое яркое из которых – 8 правило III Вселенского Собора – прямо гласит: «Да соблюдается и в иных областях и повсюду в епархиях, дабы никто из боголюбезнейших епископов не простирал своей власти на чужую епархию…».

Осуждение отзыва и фальсификации данных Грамоты о принадлежности Киевской митрополии

Русская Православная Церковь обвинила Константинополь в беззаконном «отзыве» и фальсификации данных собственной Грамоты 1686 года о принадлежности Киевской митрополии Московскому Патриархату и открытии собственного представительства в Киеве. Это действие Фанара является откровенной фальсификацией как исторических событий, так и исторического документа. В выданной более 300 лет назад Грамоте 1686 года, равно как и во всех последующих документах, не содержится  ни одного слова, говорящего о временной передаче Киевской митрополии в управление Московскому Патриархату. Но самое главное, по отношению к этому событию некорректно говорить о какой-либо «передаче» Киевской митрополии Москве: это событие являлось и воспринималось  как воссоединение вынужденно разделенных частей единой Русской Церкви. Причем, стоит упомянуть, что это вынужденное разделение произошло в 70-х годах XV века благодаря отторжению Константинопольской Церковью части канонической территории Русской Церкви принятием в общение униатского митрополита Григория Болгарина, после чего около двух столетий Киевская митрополия и находилась в подчинении Константинополя. Кроме того, Фанар умолчал, а Синодальное заявление Русской Церкви напомнило о том важном факте, что территория Киевской митрополии 1686 года была несопоставимой с нынешними границами  Украинской Православной Церкви, наибольшая часть которой в нее никогда не входила: эти территории вошла в ее состав благодаря труду Русской Церкви, являясь «плодом ее многовековой миссионерской и пастырской деятельности». Наконец, сама попытка отменить официальный церковный документ 300-летней давности  прямо противоречит соборным правилам, говорящим о недопустимости пересмотра устоявшихся церковных границ через столь длительное время. Так, согласно одному из самых ярких из них – 129 (133) правилу Карфагенского Собора –  «если кто обратил какое место к кафолическому единению и в продолжение трех лет имел оное в своем ведении, и никто оного не требовал от него, то после да не будет оное от него взыскуемо». Это действие, на которое пошел Константинополь, напоминает не что иное, как аннексию или рейдерский захват чужой – исторической для нашей Церкви и страны – территории, вместе с возведенных на ней нашей Церковью и государством многочисленными храмами и монастырями, что не может восприниматься иначе как преступление[2]. Примечательно, что в качестве обоснования этого шага Константинополь позволил себе бросить упрек в адрес Русской Церкви в недостаточно благополучном управлении вверенной ей территорией, следствием которого стали несколько расколов. Как же удивительно такое слышать от Константинопольского Патриархата, потерявшего и свой город, и свое государство, и свою изначальную паству, и даже на своей небольшой вотчине допустившего возникновение нескольких расколов – и греческих «старостильников», и «Турецкой православной церкви», – и за многие годы не предпринявший ни шага для их уврачевания.

Осуждение реабилитации раскольников и констатация отпадения в раскол

Самое весомое обвинение, прозвучавшие со стороны Русской Православной Церкви в адрес Фанара, касается самого вопиющего его действия последних дней – полной реабилитации лидеров и последователей двух главных украинских расколов: «киевского патриархата» и «украинской автокефальной православной церкви», возвращение их в каноническое лоно Церкви и восстановление с ними церковного общения.  Вопреки всем каноническим нормам, согласно которым реабилитация раскольников может быть осуществлена только после их покаяния и прощения той Церковью, перед которой они согрешили, лидеры обоих расколов – Филарет Денисенко и Макарий Малетич – и их члены были «восстановлены» вообще без какого-либо покаяния перед кем бы то и было. Больше того, Константинополь сделал заявление о том, что анафема, оглашенная Филарету Денисенко Русской Церковью, не имела «достаточных причин» и была мотивирована «политическими соображениями», из чего следует, что эта анафема была просто признанной Фанаром недействительной. В Заявлении Синода Русской Православной Церкви перечислены все обвинения Филарету Денисенко, предъявленные ему Архиерейским Собором Русской Церкви в 1992 году, за которые он был извержен из сана, и «политических» среди них не наблюдается вовсе: это жестокость, диктат и шантаж по отношению к духовенству; неподобающее поведение и личная жизнь, вносящие соблазн в среду верующих; клятвопреступление;  публичная клевета и хула на Архиерейский Собор; совершение священнодействий в состоянии запрещения; учинение церковного раскола. Но самое потрясающее, что и со всеми прещениями,  вынесенными ему Русской Православной Церковью в 1992 году, и с анафемой, наложенной на него в 1997-м году, выразили согласие все Поместные Православные Церкви, в том числе и Константинопольский Патриархат, и соборно прервали с ними церковное общение[3]! Вплоть до сентября 2018 года  Фанар признавал и «киевский патриархат», и УАПЦ раскольниками –  и вдруг раскольники оказались не раскольниками, анафемы оказались неоправданными, а УПЦ МП оказалась в положении вытесняемой Церкви… Чем же можно объяснить такое резкое изменение собственных оценок Фанара  – уж не теми ли самыми «политическими соображениями», в которых он обвинил Москву?

Этому действию Константинопольского Патриархата Русская Церковь выдвинула заслуженное обвинение в уклонении в раскол. Как указано в Синодальном заявлении, «вступление в общение с уклонившимися в раскол, а тем паче отлученными от Церкви равносильно уклонению в раскол и сурово осуждается канонами Святой Церкви»: прежде всего, 2 правилом Антиохийского собора, согласно которому: «Если… кто из епископов, пресвитеров, диаконов или кто-либо из клира окажется сообщающимся с отлученными от общения, да будет и сам вне общения церковного как производящий замешательство в церковном чине».

Как гласит Соборное заявление Русской Церкви, это «вывело Константинопольский Патриархат за пределы канонического поля» – то есть, из лона каноничной Церкви.
15 октября, во время пресс-конференции по итогам Синода Русской Церкви, председатель Отдела внешних церковных связей Русской Православной Церкви, митрополит Иларион (Алфеев) прямо сказал, что «пока эти беззаконные и антиканоничные решения с точки зрения Константинополя остаются в силе, мы не сможем находиться в общении с этой церковью, находящейся сегодня в расколе»[4]. 16 октября на встрече с Петром Порошенко экзарх Фанара архиепископ Памфильский Даниил подтвердил каноничность всего клира КП и УАПЦ и заявил, что все свершаемые ими таинства являются действительными – чем еще раз подтвердил абсолютную обоснованность тех оценок и тех мер, к которым наша Церковь была вынуждена прибегнуть в связи с отпадением Фанара в раскол[5].

Осуждение концепции «первого без равных» и его исключительных прав

Наконец, важнейшее и самое концептуальное обвинение, содержащееся в Синодальном заявлении Русской Православной Церкви, касается концепции «вселенского патриарха» как «первого без равных» или «восточного папизма» – той самой концепции, которая лежит в основе всей современной раскольнической политики Фанара. 

Не случайно, происходящие сейчас события сопоставляют с событиями схизмы 1054 года, которая была вызвана  притязаниями Римской кафедры на епархии Балканского полуострова, анафематствованием  римским папой Львом Константинопольского Патриарха Михаила и требованием Рима  признания папского примата над церквами по всему миру.

Именно из измышленной Фанаром концепции «первого без равных» проистекает ложное представление о ряде исключительных привилегий «вселенского патриархата»: особое право на  «вселенскую юрисдикцию» – то есть, на все диаспоральные территории по всему миру, и особое право быть высшей апелляционной инстанцией для иереев всех автокефальных Церквей. В качестве обоснования своего исключительного права на «вселенскую юрисдикцию», Константинополь ссылается на 28-е правило Халкидонского собора: «Посему токмо митрополиты областей, Понтийской, Ассийской и Фракийской, и так же епископы у иноплеменников вышереченных областей, поставляются от вышереченнаго святейшаго престола святейшия Константинопольския церкви». Он ошибочно трактует это правило как право Константинополя поставлять своих епископов ко всем «инноплеменникам», тогда как оно прямо указывает на право поставления епископов иноплеменникам «вышереченных областей» – исключительно Понтийской, Ассийской и Фракийской, которые, собственно, и обозначены как каноническая территория Константинопольской Церкви. Точно так же обстоит дело и с исключительным правом на высшую апелляционную инстанцию якобы для иереев всех автокефальных Церквей, которое лишено каких-либо канонических обоснований и прямо противоречит святоотеческой трактовке целого ряда канонических правил – прежде всего, 15 правила Антиохийского Собора, согласно которому: «Если какой-нибудь епископ… судим будет от всех епископов той области, и все они согласно произнесут ему единый приговор, – таковой другими епископами отнюдь да не судится, но согласное решение епископов области да пребывает твердым». В обоснование своей позиции Фанар дал собственное истолкование 9-го и 17-го правил IV Вселенского Собора, тогда как, согласно канонической трактовке этих правил, они указывают на право Константинополя на апелляцию для епископов, принадлежащих самому Константинопольскому Патриархату, а не епископов всех автокефальных Церквей мира. Так, как указывал толкователь Канонов Православной Церкви XII века Иоанн Зонара, «Константинопольский [Патриарх] признается судьей не вообще над всеми митрополитами, но только над подчиненными ему. Ибо ни митрополиты Сирии, ни палестинские, ни финикийские, ни египетские не привлекаются помимо воли на его суд, но сирийские подлежат суждению Антиохийского Патриарха, палестинские – Иерусалимского, а египетские судятся Александрийским, которым они рукополагаются и которому подчинены»[6].

Концепция «первого без равных» справедливо названа в Синодальном заявлении Русской Церкви «ложным учением» – что практически синонимично ереси.

Важно помнить, что это лжеучение об особом праве «вселенского патриарха» на всемирную юрисдикцию появилось не в апостольские времена, не во времена императором Константина и даже не после раскола 1054 года, а только в 1922 году, когда печально известный своим оголтелым модернизмом Константинопольский Патриарх Мелетий Метаксакис издал Томос, утверждающий право Константинополя на управление всеми православными приходами, находящимися вне пределов Поместных Православных Церквей.

Да и сам вселенский титул не был изначальным и не является необходимым в православной экклезиологии. Он был дан Константинопольской кафедре исключительно как кафедре столичного града православной империи – то есть «вселенной». И всегда трактовался исключительно как титул «первого среди равных», а не «восточного папы» –  главы православного мира, имеющего исключительные права – и трактовался так в том числе самим Константинополем, вплоть до 20-х годов XX века. 

Коль скоро «вселенский титул» давался кафедре столичного града православной империи, после падения и града, и империи он должен был быть передан кафедре единственно существующего православного царствующего града – Московскому Патриархату, вплоть до революционных событий 1917 года. В наше же время, было бы большим благом для Православной Церкви, если бы «вселенский титул», ставший для Фанара источником непомерной гордыни, папистских амбиций и превращенный им в главное орудие раскола Православного мира, был нивелирован соборным решением всех Поместных Православных Церквей. И судя по последним заявлениям церковных иерархов, движение в этом направлении началось. Так, в одном из своих последних комментариев в эфире «Первого канала» митрополит Иларион (Алфеев) заявил: «У нас больше нет единого координирующего центра в православной церкви, и мы должны это очень ясно осознавать. Константинопольский Патриархат в качестве такого центра самоликвидировался»[7]. Как сказал в вышедшем 15 октября большом интервью «Первому каналу» митрополит Черногорский Амфилохий, «Вселенский патриарх получил этот статус как епископ города Византия – Константинополя, на том основании, что город, в котором этот епископ находится, – это императорский город. Однако сейчас более не существует императорской столицы. Царьград перестал быть императорской столицей с 1453 года. И потому это право, на которое ссылается Константинопольский патриарх, – под вопросом» и «такими поступками Константинополь ставит под вопрос свое первенство. Повторяю, что он обосновывает свои действия тем, что это имперская столица, а ее не существует с XV века»[8].

Прерывание общения ради сохранения Церкви

Поскольку, вследствие всех вышеперечисленных антиканонических действий, Константинополь вывел себя за рамки канонического поля – то есть, отпал от каноничной Церкви в раскол, Русская Православная Церковь была вынуждена разорвать евхаристическое общение между нашими иерархами, духовенством и мирянами, и заявить о невозможности участия в совместных службах для клириков и участия в таинствах храмов Константинопольского Патриархата для мирян. Нужно понимать, что если Константинопольская Церковь впустила в свое лоно и вошла в общение с нераскаявшимися и анафематствованными раскольниками «киевского патриархата» и «УАПЦ», эта вынужденная мера прежде всего призвана сохранить Церковь от аналогичного сообщения с раскольниками – а значит, от повреждения.  

Кроме того, возникает вопрос о возможности молиться и прикладываться к общеправославным святыням, находящимся в храмах Константинопольской Церкви. Да, теперь мы не имеем возможности участвовать в совместных службах и таинствах, но молиться можно и нужно везде и всегда – непрестанно; и к православным святыням прикладываться можно и нужно в любом месте, где бы они не находились – точно так же, как православные прикладываются к ним в католических странах, с которыми у нас также нет евхаристического общения. Что же касается Афона – да, в сложившейся ситуации поездки на Афон теперь не будут предполагать участия паломников в его службах и таинствах… Но не нужно забывать, что пока еще монастыри Афона не выразили своего отношения к этому конфликту, и очень может быть, что это отношение не будет положительным и беззакония Константинопольского Патриархата осудит хотя бы часть монастырей Святой Горы. Что же может быть важнее для монашеских обителей, чем в такие моменты оберегать истинную веру и Церковь?!

Наконец в этой связи хотелось бы привести более чем уместное увещевание святителя Григория Нисского из «Послания Кинситору о тех, кто предпринимает путешествия в Иерусалим», написанного в осуждение нарастающего паломнического бума: «...Боящиеся Господа, восхвалите Его в тех местах, в которых находитесь. Ибо перемена места не приближает к нам Бога. Но где бы ты ни был, Господь приидет к тебе, если обитель души твоей окажется такою, чтобы Господь мог вселиться в тебя и ходить. А если внутренний человек твой полон лукавых помыслов, то хотя бы ты был на Голгофе, хотя бы на горе Масличной, хотя бы под памятником Воскресения, ты столько далек от принятия Христа в себя, сколько и те, которые не исповедали и начала веры. Итак, возлюбленный, советуй братьям путешествовать от тела ко Господу, а не из Каппадокии в Палестину»[9].

Защита фундаментальных устоев Православия

Наконец очень важно отдельно отметить тот выбор, который во время испытаний, вновь выпавших многострадальной Русской Православной Церкви, она сделала: как сказано в Синодальном заявлении, Церковь «считает своим долгом выступить на защиту фундаментальных устоев Православия, на защиту Священного Предания Церкви, подменяемого новыми и чуждыми учениями о вселенской власти первого из Предстоятелей». Русская Церковь предпочла выбрать путь разрыва отношений с отпавшей в раскол Константинопольской Церковью, ради сохранения неповрежденными и веру, и Церковь, главой которой является Христос, а не «первый без равных восточный папа» и которая управляется соборно, а не единолично.  Русская Церковь уже имела подобный опыт противостояния Константинополю в защите Истины – во времена Флорентийского собора XV в., на котором  делегация  константинопольских иерархов приняла Флорентийскую унию, к сожалению, поддержанную и иерархами других Восточных Церквей. Русская же Церковь   отказалась ее принять, изгнала присланного из Константинополя униатского митрополита и в 1448 году избрала собственного митрополита Иону, сохранив истинную Веру и став автокефальной Церковью.

После произошедшего официального обозначения позиций и Константинопольской, и Московской Православных Церквей и состоявшегося разрыва их отношений, весь православный мир находится в ожидании ответа Поместных Православных Церквей, который может стать судьбоносным для всего мирового православия.

Синодальное заявление Русской Православной Церкви начинается с того, что все свои «беззаконные решения» Синод Константинопольской Церкви принял «в одностороннем порядке», проигнорировав и позицию Русской Православной Церкви, и обеспокоенность многих, успевших за это время высказаться, представителей других Поместных Православных Церквей. Как от лица Русской Православной Церкви, так и от лица представителей других Православных Церквей постоянно озвучивались призывы к необходимости всеправославного соборного обсуждения всех происходящих на территории Украинской Церкви событий. Но Константинопольским Патриархатом, считающим себя «первым без равных», все они были грубо проигнорированы. 

В завершении же Синодального заявления, Русская Православная Церковь обратилась с призывом к Предстоятелям и Синодам всех Православных Церквей вынести собственную оценку всем антиканоничным действиям Константинопольского Патриархата и соборно воспрепятствовать тому кризису, в котором может оказаться все мировое Православие.
Константинопольский Патриархат наглядно продемонстрировал всему православному миру, что он присвоил себе право менять каноны, отменять любые канонические решения, нарушать установленные  канонические границы, вторгаться на чужие территории, поддерживать и вводить в церковное лоно раскольников. Все Поместные Православные Церкви должны понимать, что если подобная раскольническая политика и обосновывающая ее папистская концепция не будут осуждены – все те же раскольнические и антиканоничные действия в любое время будут осуществлены с ними и на их канонической территории. Не говоря уже о том, что для каждой из канонических Православных Церквей возможность вступления в общение с нераскаявшимися и анафематствованными украинскими раскольниками должна быть более чем сомнительной.

Сейчас для всех Поместных Православных Церквей стоит выбор не между Украиной и Россией, и даже не между Константинополем и Москвой, а между истиной и искажением истины, канонами и искажением канонов, догматизмом и церковным модернизмом, признанием принципа автокефальности и его попранием, наконец, между церковной Соборностью и приматом «восточного папы».

Очень важно помнить, что именно Соборность, как канонический принцип устройства Православной Церкви, не раз оберегала ее от всевозможных падений. Это явлено в нашей церковной истории, в которой заблуждение одной из Поместных Церквей не распространялось на всю Церковь, а  опротестовывалось и уврачевывалось другими. Если бы Православная Церковь приняла учение о примате той же Константинопольской Церкви – она бы очень много раз в своей истории была бы вынуждена впасть вслед за ней в различные еретические заблуждения.

Наша Церковь должна идти не вслед за «большинством» или «первой кафедрой», а вслед за Писанием и Преданием, догматами и канонами, вслед за преподобным Максимом Исповедником, отстаивавшим истину во времена падения и Константинопольской кафедры, и императора в ересь монофелитства; вслед за преподобным Феодором Студитом, отстаивавшим истину во времена падения и Константинопольской кафедры, и императора в ересь иконоборчества;  вслед за святителем  Марком Эфесским и Русской Церковью, отстаивавшими истину во времена падения Константинополя и Восточных Патриархов в Ферраро-Флорентийскую унию; вслед за святейшим Патриархом Тихоном, отстаивавшим истину во времена страшнейших гонений на Русскую Церковь и со стороны большевистской власти, и со стороны обновленческого раскола, и со стороны поддержавшего их Константинополя.  Наша Вселенская  Православная Церковь должна, как и прежде, изолироваться от ереси и сохранить свое истинное устройство и истинную Веру.