МИТРОПОЛИТ, КОТОРОГО ИЗБРАЛИ БЕДНЯКИ ПЕТРОГРАДА

Высшее духовенство Петрограда не хотело видеть своим митрополитом свщм. Вениамина (Казанского), но подавляющее большинство приходов, рабочих и городской бедноты назвали его имя. Память 13 августа

Христос в Петербурге

Уже после февральской революции 1917 г., когда епископы стали не назначаться сверху, а избираться на епархиальных съездах клира и мирян, при огромной поддержке всего верующего Петрограда на столичную кафедру был избран новый митрополит Вениамин (Казанский).

Сра­зу по­сле из­бра­ния владыка Вениамин за­явил:

«Я стою за сво­бод­ную Цер­ковь. Она долж­на быть чуж­да по­ли­ти­ки, ибо в про­шлом мно­го от нее по­стра­да­ла. И те­перь на­кла­ды­вать но­вые пу­ты на Цер­ковь бы­ло бы боль­шой ошиб­кой. Са­мая глав­ная за­да­ча сей­час – это устро­ить и на­ла­дить на­шу при­ход­скую жизнь».

Многие помнили, как, уже став епископом, владыка Вениамин, невзирая на время суток, в простой рясе без всяких архиерейских отличий, отправлялся в бедный район крестить ребенка, напутствовать умиравшего, причащать больного, как создавал в Петербурге в начале 1900-х гг. общества трезвости, какие проповеди о милосердии к ближнему он умел произносить.

Люди звали его не «Ваше преосвященство», даже не «владыка», а — «наш батюшка Вениамин».

Почему же при общем охлаждении к вере, скепсисе в отношении епископов — недоступных, далеких от народа, богатых, епископа Вениамина любили?

Еще приехав из Петрозаводска в Петербург и став студентом академии, Василий Казанский ощутил, что нужен именно среди самых беззащитных.

Никто в городе беднотой не интересовался. Денег с них никаких, сами темные, некультурные, в умственном отношении неинтересные. Куда им — Евангелие понимать!

А Василий Казанский (так звали владыку до монашества) с первого курса принимает самое деятельное участие в работе Общества распространения религиозно-нравственного просвещения в духе Православной Церкви (ОРРНП).

На втором курсе студент Василий Казанский ведет беседы в ночлежном доме в память императора Александра II (на мужской половине). С понедельника по среду здесь читалось и объяснялось Евангелие.

Каким был он проповедником? Митрополит Евлогий (Георгиевский), знавший его позднее, уже иеромонахом, инспектором Холмской семинарии, описывает его так:

«Это был молоденький, скромный, кроткий, улыбающийся монах, а дело повел крепкой рукой и достиг добрых результатов».

Студент Казанский с октября 1894 по апрель 1895 г. проводил с бездомными беседы, сопоставляя евангельский рассказ с реалиями современной жизни. Для владыки Христос не когда-то там, 2000 лет назад, ходил и говорил народу, а сегодня обращался к людям, страдающим от бедности, презрения, да и от своих грехов — пьянства, воровства, зависти. Врач, который пришел помочь не праведникам, а грешникам.

О характере бесед вспоминал его товарищ по работе в ночлежном доме П. Дав:

«Некоторые проповедники студенты уже после двух-трех попыток повлиять на слушателей бросают дело, отчаиваясь в успехе. Значительная часть посетителей ночлежных домов — люди, нетвердые в нравственном отношении. Заинтересовать их беседою и повлиять на них очень трудно. Очень многие из них наотрез отказываются слушать беседы. Мало того, они стараются отвлечь и других от бесед и подчинить их своему влиянию.

Но, наряду с ними и притом значительное большинство, люди — еще не испорченные, честные работники, но вследствие разного рода несчастий дошедшие до крайней бедности. Последние сохранили еще твердую веру и стремление к добру, “жить по-Божьему”, а потому с радостью принимают предлагаемое им Слово Божие. Для них-то беседы и необходимы; слышимое ими слово утешения и увещания поддерживает их дух среди тяжелых обстоятельств».

Осенью 1895 г. Василий был пострижен в монашество и рукоположен в иеродиакона, а в мае следующего года в иеромонаха. Беседы в ночлежном доме продолжались. Теперь иеромонах Вениамин мог не только рассказывать бездомным о Христе, но и совершать богослужения, и исповедовать.

Сохранилось описание начала цикла бесед 1896 г. в Санкт-Петербургском духовном вестнике. В 7 часов вечера 1 октября все ночлежники собрались в столовую, где инспектор Санкт-Петербургской духовной семинарии иеромонах Сергий (Тихомиров) отслужил молебен. При этом пели все вместе. Затем первую беседу предложил о. Вениамин.

Иеромонах Вениамин проводил беседы не только в петербургских ночлежных домах, но и на приходах и на заводах, в фабричных школах. Вроде говорил то же, что и другие священники в проповедях в церкви, но его тихое слово действовало.

В этих встречах с простыми людьми, в ответах на их вопросы было положено начало пастырского пути будущего священномученика, было положено и его понимание того, как переносить скорби.

СПРАВКА: Первый ночлежный дом в память Императора Александра II был открыт 6 мая 1883 в наемном помещении близ Александро-Невской лавры, по Шлиссельбургскому (ныне – Обуховской обороны) пр., 4. Первоначально в нем размещалось 35 ночлежников и 15 ночлежниц, затем число нар было увеличено соответственно до 50 и 20. 16 января 1894 он был переведен в новое помещение, рассчитанное на 210 ночлежников и 42 ночлежницы, арендованное у Александро-Невской лавры, на углу наб. Невы и Монастырки, у Благовещенского моста. В 1883–1893 ежегодные расходы по дому составляли от 900 до 1 670 руб.; за этот период дом посетило 253 108 человек. С 1894 по 1902 дом в среднем посещало около 90 000 человек в год. В 1900 прот. П. И. Силин учредил при доме Братство трезвости во имя святителя Николая Чудотворца. Дом прекратил существование в 1908.

«Отец Александр, мы же с вами не в Гефсиманском саду»

Владыку Вениамина арестовали 29 мая 1922 г., вскоре после того, как он запретил в служении прот. Александра Введенского «за самочиние и учинение раскола». Прот. Александр, надеясь уговорить владыку отменить запрет, пришел к нему домой, для усиления своих позиций прихватив коменданта Петрограда Бакаева.

Введенский подошел к святителю Вениамину под благословение, но митрополит благословения ему не дал, сказав: «Отец Александр, мы же с вами не в Гефсиманском саду».

Тогда Введенский начал угрожать: если митр. Вениамин не отменит обличающий его указ, то владыку арестуют, обвинят в сопротивлении «изъятию церковных ценностей» и казнят вместе с близкими ему людьми.

Не получив просимого, прот. Александр написал в «Ленинградскую правду» письмо, где обвинил близких к патриарху Тихону архиереев в «сопротивлении изъятию церковных ценностей и контрреволюционном заговоре против советской власти», что и стало поводом для ареста.

Это при том, что митрополит Вениамин благословил передать для нуждающихся все ценности, не имеющие богослужебного употребления, и призвал сделать все, чтобы не допустить при этом беспорядков, ругани, тем более кровопролития:

«Я своей архипастырской властью разрешаю общинам верующих жертвовать на нужды голодающих и другие церковные ценности, но не касаясь святынь храма, к числу которых относятся святые престолы и что на них (священные сосуды, дарохранительницы, кресты, Евангелия, вместилища святых мощей и особо чтимые иконы).

К пожертвованиям призываю приступить немедленно и сдать таковые не позже 9/22 апреля в места, указанные представителями гражданской власти. Жертвуемым предметам должны быть составлена точная опись на месте при участии гражданских властей.

Но если гражданская власть, ввиду огромных размеров народного бедствия, сочтет необходимым приступить к изъятию и прочих церковных ценностей, в том числе и святынь, я и тогда убедительно призываю пастырей и паству отнестись по-христиански к происходящему в наших храмах изъятию…

Со стороны верующих совершенно недопустимо проявление насилия в той или другой форме. Ни в храме, ни около него не уместны резкие выражения, раздраженные злобные выкрики против отдельных лиц или национальностей или т. п.,

так как все это оскорбляет святость храма и порочит церковных людей, от которых, по Апостолу, должны быть удалены всякое раздражение, и ярость, и гнев, и крик, и злоречие со всякою злобою (Еф. 4, 30).

При изъятии церковных ценностей, как и во всяком церковном деле, не может иметь место проявление каких-либо политических тенденций. Церковь по существу своему вне политики и должна быть чужда ей «Царство Мое не от мира сего», – заявил Спаситель Пилату.

Этим курсом, вне политики, я вел корабль Петроградской Церкви и веду, и идти им настойчиво приглашаю всех пастырей. Всякого рода политические волнения, могущие возникнуть около храмов по поводу изъятия ценностей, как было, например около храма на Сенной, никакого отношения к Церкви не имеют, тем более к духовенству.

Проводим изымаемые из наших храмов церковные ценности с молитвенным пожеланием, чтобы они достигли своей цели и помогли голодающим. Всегда любовно-внимательные к слову вашего архипастыря, и на этот раз послушайте его, дорогие мои.

Сохраните доброе христианское настроение в переживаемом нами тяжелом испытании. Не давайте никакого повода к тому, чтобы капля какая-нибудь чьей бы то ни было человеческой крови была пролита около храма, где приносится Бескровная Жертва.

Перестаньте волноваться. Успокойтесь. Предайте себя в волю Божию. Спокойно, мирно, прощая всем сия, встретьте Светлое Христово Воскресение. Тогда скорбь ваша в радость претворится, и никто никогда не отымет этой радости у вас (Ин. 16, 20–22)».

«Я отвергаю все предъявленные мне обвинения»

Сохранились протоколы допроса владыки Вениамина на судебном заседании. Обновленческий епископ Введенский, организатор коллективного обвинительного письма в «Ленинградской правде», был вызван на суд как свидетель, но не явился «по болезни».

Из судебного протокола («Дело» митрополита Вениамина“. М.: Студия «ТРИТЭ»-«Российский Архив», 1991) :

«Подсудимый гражданин Казанский, – вызывает его председатель.

Бывший митрополит Вениамин поднимается со своего места и размеренным шагом, не спеша, опираясь одной рукой на посох, а другую приложив к груди, выходит на средину зала. На лице его нет признаков ни волнения, ни смущения. Он скуп в движениях, скуп в словах, не говорит ничего лишнего, отвечает по существу».

Митрополит Вениамин виновным себя не признал. Об­ра­ща­ясь к три­бу­на­лу, про­из­нес:

— В первый раз я был на суде народном 5 лет тому назад, когда в 1917 году происходили выборы митрополита Петроградского. Тогдашнее Временное правительство и высшее петроградское духовенство меня выбирать не хотели. Но приходские собрания и рабочие на заводах назвали мое имя. Я был вопреки своему собственному желанию избран подавляющим большинством голосов в митрополиты Петроградские.

Почему это произошло? Конечно, не потому что я имел какие-либо большие достоинства, а только потому, что меня хорошо знал простой петроградский народ, так как я в течение 23 лет перед этим учил и проповедовал в церкви на окраине Петрограда. И вот пять лет я в сане митрополита работал для народа и на глазах народа и служил ему, нес в народные массы только успокоение и мир, а не ссору и вражду.

Я был всегда лоялен по отношению к гражданской власти и никогда не занимался никакой политикой. Я все время работал при советской власти, причем всюду, куда я ни являлся, куда ни приезжал, вначале власть меня встречала подозрительно, но когда узнавала, отношения резко менялись. Представители власти убеждались, что я не враг народа, не враг народной власти…

Вдруг неожиданно я оказался в глазах власти врагом народа и опасным контрреволюционером. Я, конечно, отвергаю все предъявленные мне обвинения и еще раз торжественно заявляю (ведь, быть может, я говорю в последний раз в своей жизни), что политика мне совершенно чужда, я старался по мере сил быть только пастырем душ человеческих…

Я не знаю, что вы мне объ­яви­те в ва­шем при­го­во­ре, жизнь или смерть, но что бы вы в нем ни про­воз­гла­си­ли, я с оди­на­ко­вым бла­го­го­ве­ни­ем об­ра­щу свои очи го­ре, воз­ло­жу на се­бя крест­ное зна­ме­ние (свя­ти­тель при этом ши­ро­ко пе­ре­кре­стил­ся) и ска­жу: «Сла­ва Те­бе, Гос­по­ди Бо­же, за всё.

В ночь с 12 на 13 августа того же года митрополит Вениамин вместе с  архимандритом Сергием (Шеиным), мирянами Юрием Новицким и Иваном Ковшаровым, был расстрелян на окраине Петрограда.

Письмо петроградскому священству

А накануне расстрела владыка Вениамин пишет письмо петроградскому духовенству, которое приводит в своей книге «Божьи люди» митр. Вениамин (Федченков)». Вот его содержание:

«Трудно, тяжело страдать, но по мере наших страданий избыточествует и утешение от Бога. Трудно переступать этот Рубикон и всецело предаваться воле Божией. Когда это совершается, тогда человек избыточествует утешением, не чувствует самых тяжелых страданий среди внутреннего покоя, он и других влечет на страдания, чтобы они переняли то состояние, в котором находится счастливый страдалец…

Теперь, кажется, пришлось пережить почти все: тюрьму, суд, общественное заплевание, обречение и требование смерти под якобы народные аплодисменты, людскую неблагодарность, продажность, непостоянство и т. п. Страдания достигли своего апогея, но увеличилось и утешение.

Я радостен и спокоен, как и всегда. Христос — наша жизнь, свет, покой. С Ним всегда и везде хорошо.

За судьбу Церкви Божией я не боюсь. Веры — надо больше; больше ее надо иметь нам, пастырям. Забыть свою самонадеянность, ум, ученость и дать место благодати Божией… Не люди спасают Церковь, а Христос!

Нам ли, хри­стианам, да еще иереям, не проявить мужества, даже до смерти, если есть хоть сколько-нибудь веры во Христа, в жизнь будущего века!»

Арсений Загуляев

Милосердие.ru