Митрополит Иларион: «Русская Православная Церковь в России стала очень консервативной»

Отвечая на вопрос, когда завершится процесс окончательного воссоединения Зарубежной Церкви и Московского Патриархата, владыка заметил: «Мы в Церкви предпочитаем говорить об урегулировании, примирении, улаживании разногласий. В прошлом году мы отметили пятую годовщину Акта о каноническом общении двух частей Русской Православной Церкви – той, что в России, и той, что оказалась в диаспоре. Тогда, в 2007 году, была достигнута главная цель примирения, когда после многих десятилетий мы смогли впервые вместе совершать Божественную литургию и все церковные богослужения. Наша главная цель была в том, чтобы Русская Православная Церковь вновь стала единой. И это, слава Богу, случилось. После долгого диалога мы смогли разрешить те противоречия, которые существовали. У нас не было различий в догматике, но были различные позиции в отношении церковной жизни в прошлом и настоящем. Мы всегда рассматривали РПЦЗ как неотделимую часть Русской Православной Церкви. Однако в силу исторических причин – разрухи в церковной жизни в России, из-за страшных преследований и давления на Церковь в Советском Союзе – наши архиереи вынуждены были временно ввести полуавтономное управление и ожидать времен, когда исчезнут факторы, которые привели к разладу. Путь к примирению открыло падение коммунизма и воинствующего атеизма, угнетавших церковную жизнь. По разным причинам (в немалой степени психологическим) нашим людям, нашему клиру понадобилось еще 15 лет, чтобы понять, что Церковь в России теперь свободна, что исповедание православного христианства больше не подвергается государственному давлению. И тогда мы решили, что настало время начать диалог с архиереями Московского Патриархата. Этот диалог привел нас к примирению. Сейчас, когда примирение достигнуто, остаются многие вопросы, разрешение которых мы оставили на будущее».

«Мы шли отдельными путями почти 90 лет, - продолжил владыка. – Это был искусственный разрыв между православными христианами в России и в диаспоре. Православные люди жили в различной среде, в различных обстоятельствах. Многое было сильно преувеличено. Понятно, почему у людей в митрополии и в диаспоре формировалась разная ментальность. Обе стороны часто не понимают друг друга. Там часто не понимают, через что мы прошли, здесь не понимают, что люди пережили там. Требуется время, чтобы достичь взаимного понимания. Мы теперь встречаем все больше и больше людей из России и из бывших республик СССР и можем лучше понять их позиции в различных вопросах. Я думаю, все больше наших людей становятся более сочувствующими к людям из России. Было много сомневающихся, определенная часть Церкви была против примирения, но это не имеет сейчас большого значения, потому что в результате мало кто из них отпал от Церкви. Наши священники и архиереи были сильно удивлены, что так много людей оказалось за примирение. Мы ожидали куда более сильной оппозиции, но ее не оказалось. Как раз наши священники были куда более осторожны в деле примирения, чем паства. Однако это наш епископский и пастырский долг – заботиться о людях и не принимать поспешных решений».

Говоря о тех, кто не принял воссоединения, владыка заметил: «Я надеюсь, что они вернутся в Церковь, но на это требуется время. Однако всегда есть и такие, кому нравится все делать вопреки. Им нравится, что другие с ними не согласны, и они будут настаивать на своем назло другим. Зато другие отколовшиеся спросят себя, правильно ли, что находятся в крошечной "церкви", где только сами себя считают истинным православием? Наша Церковь процветает, молится и растет, привлекает прихожан, меняет жизнь людей, приводит их ко Христу, а там живут лишь мыслью, что они единственные истинные верующие».

В ходе интервью Первоиерарх РПЦЗ отметил также, что «Русская Православная Церковь в России стала очень консервативной». «Она не сбилась с пути», - подчеркнул он. Что же касается того, что «есть у нас люди, возмущенные фотографиями Патриарха Кирилла вместе с имамами и раввинами», то, сказал митрополит Иларион, «наши архиереи участвуют в различных дипломатических встречах с представителями других религий не для обсуждения религиозных вопросов, а для поиска путей к миру, для предотвращения религиозных войн». А экуменизм, уверен владыка, – это утопия, которая никогда не будет работать. «В определенные времена такие идеи немного опасны с точки зрения Церкви, и тогда мы должны избегать экуменических встреч. То, что происходит сейчас, это встречи добрососедские, дипломатические – но совсем другое дело догматические и экклезиологические обсуждения», - пояснил он.

Рассуждая о том, как будут развиваться отношения между РПЦЗ с приходами Московского Патриархата, владыка сказал: «Налицо позитивные изменения в жизни американского Православия. Мы можем сослужить с ними, когда нуждаемся в священнике, они могут пригласить наших священников и диаконов, когда в том есть нужда. Их священники и диаконы теперь могут переходить к нам канонически, и мы отпускаем наших священников служить к ним. Между нами налажена хорошая кооперация. Мы теперь части одной Церкви».

Отвечая на вопрос, реально ли объединение РПЦЗ с Православной Церковью в Америке, владыка признал, что «это куда сложней»: «Прежде всего, препятствием для объединения является новый, то есть григорианский, календарь. Мы хотим оставаться с юлианским календарем. Если нашим верующим предложить новый календарь, я уверен, что будет жесткая оппозиция и расколы. Далее, в ПЦА есть некоторые моменты церковной жизни с оттенком немного современного подхода к вещам, который не всегда приемлем для наших людей. Я не хочу сказать, что они модернисты, но есть некоторые элементы, литургические и другие. (…) Мы открыты традициям, но не обновлениям. У нас раньше были румынские и болгарские приходы, жившие по новому календарю. Их больше не осталось. Теперь, когда люди приходят к нам, то мы настаиваем на старом календаре, потому что в этом деле важна согласованность».

Коснувшись проблемы, связанной с тем, что РПЦЗ, именуясь Русской Церковью, становится на деле с каждым поколением все более и более многонациональной, владыка сказал: «Мы русские не потому, что "проталкиваем" Россию, или русский национализм, или русские национальные традиции. Мы русская Церковь, потому что мы придерживаемся русского пути служения Богу, традициям исповедания веры, сложившимся в России».

Вместе с тем, отметил он, «в лоне Церкви необходимо принять две большие группы. Первая – это русские люди, в достаточно большом количестве приходящие к нам и заполняющие наши приходы. Мы должны поддерживать для них русский язык, но мы должны заботиться и о второй группе – нашей молодежи, которая теряет русский язык. Вот почему так важно иметь церковные школы, но не слишком много людей посылают туда детей. Поэтому мы обязаны включать в богослужения что-то на английском языке. Мы вводим чтение Евангелий на двух языках, читаем Послания апостолов на двух языках, некоторые ектении. Этого явно недостаточно, но по крайней мере это помогает верующим чувствовать себя причастными к богослужению. У нас учеба на двух языках – по-русски для русских, которые сюда приходят, а по-английски – для молодежи и людей постарше».

Отвечая на вопрос, могут ли священники участвовать в политике, Первоиерарх РПЦЗ сказал: «Смотря о какой политике идет речь. Священники должны информировать паству об опасных тенденциях в обществе и не поддаваться им. Люди должны знать, как голосовать, должны искать кандидатов, которые отвечают их христианским представлениям. Мы не должны делать этого с амвона, но как граждане мы должны участвовать в общественных обсуждениях».