Между страхом и надеждой. Священник Андрей Мизюк

В продолжение темы «Уйти нельзя остаться»

Дар напрасный, дар случайный,
Жизнь, зачем ты мне дана?
Иль зачем судьбою тайной
Ты на казнь осуждена?
Кто меня враждебной властью
Из ничтожества воззвал,
Душу мне наполнил страстью,
Ум сомненьем взволновал?
Цели нет передо мною:
Сердце пусто, празден ум,
И томит меня тоскою
Однозвучный жизни шум.
А.С. Пушкин

Уход человека из жизни — это тайна. А еще — это опыт. И это память о том, что и мне самому когда-то придется пройти этот путь. Надо принимать этот факт как данность, пусть даже и не скорую. Никто не знает, как и когда наступит наш час. Но самовольный уход человека из жизни — это всегда трагедия, это обессмысливание всего, трагедия со множеством вопросов, ответы на которые найти совсем непросто.

Дар бесценный, неслучайный

Тайна жизни: ее начало и конец. Церковь учит, что человеческая жизнь начинается с момента зачатия.

От сего самого момента и до смерти вопрос начала и конца жизни всецело принадлежит Богу. Суицид же является вмешательством в Божий замысел о человеке, причем грубым и неизвинительным прерыванием этого замысла, его уничтожением.

Спросим: «Может ли Бог остановить безумца?». Может.

Страх перед смертью и сомнения, которые нередко все-таки заставляют человека одуматься, — один из способов повлиять на это решение. Но в итоге последнее слово все равно остается за человеком, потому что воля и свобода выбора — это главное отличие человека от всего остального тварного мира. И они же, воля и свобода, очень часто играют роковую роль в нашей мотивации и поступках.

Участь убившего себя страшна. За самоубийцу невозможно церковное поминовение. Впрочем, существует определенное правило, по которому выносится решение о возможности/невозможности церковной молитвы о самоубийце.

В «Книге Правил святых Апостолов, Святых Соборов, Вселенских и Поместных, и Святых Отцов» имеется 14-е правило Тимофея, епископа Александрийского, определяющее, в каких случаях можно совершать церковное поминовение самоубийц. В нем говорится, что перед принятием решения о церковном поминовении следует выяснить, почему и при каких обстоятельствах человек покончил с собой. И разрешение дается только в том случае, если имеются веские доказательства, что совершено это было при помрачении рассудка, безумстве, в неадекватном состоянии. И здесь же уточняется: «Может же быти, яко соделал сие от обиды человеческия, или по иному какому случаю от малодушия: и о таковом не подобает быти приношение, ибо есть самоубийца. Посему священнослужитель непременно должен со всяким тщанием испытывати, да не подпадет осуждению». То есть любые внешние обстоятельства, все, что не касается психического расстройства, не могут стать оправданием для лишения себя жизни.

Об этом же говорит современный церковный документ «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви»: «Умышленный самоубийца, который «соделал сие от обиды человеческой или по иному какому случаю от малодушия», не удостаивается христианского погребения и литургического поминовения (Тимофея Александрийского правило 14-е). Если самоубийца бессознательно лишил себя жизни «вне ума», то есть в припадке душевной болезни, церковная молитва о нем дозволяется по исследовании дела правящим архиереем».

Основание для милости

Считается, что оптинские старцы разрешали в личной домашней молитве совершать поминовение самоубийц. Так, преподобный старец Леонид, в схиме Лев, одного из своих учеников, Павла Тамбовцева, у которого отец окончил жизнь самоубийством, так утешал и наставлял: «Вручай как себя, так и участь родителя воле Господней, премудрой, всемогущей. Не испытывай Вышняго судеб. Тщися смиренномудрием укреплять себя в пределах умеренной печали. Молись Преблагому Создателю, исполняя тем долг любви и обязанности сыновней, по духу добродетельных и мудрых так: «Взыщи, Господи, погибшую душу отца моего; аще возможно есть,помилуй! Неизследимы судьбы Твои. Не постави мне во грех сей молитвы моей. Но да будет святая воля Твоя!». Молись же просто, без испытания, предавая сердце твое в десницу Вышняго».

Тут, конечно же, может возникнуть вопрос: «А почему родственников совершать милостыню и личную молитву о таких несчастных душах? А разве самоубийство — это не отвержение человеком Самого Бога? Если человек отказался от жизни как дара Божиего, то как Церковь может пытаться силком вернуть этот дар обратно? Если Бог не насилует волю человека, то как Церковь может возразить волеизъявлению человека? Даже такому страшному, но все же самостоятельному и личному. Не большей ли мукой, чем уже совершенное злодеяние в отношении себя, будет отпевание для такого умершего?

Другое дело, когда было совершено самоубийства при частичной или полной потере рассудка. В церковной истории известны случаи благодатной молитвы о душе убившего себя.

Схимонахиня Афанасия по благословению дивеевской блаженной Пелагии несла молитвенный и постнический труд ради спасения души своего брата, который повесился в пьяном виде. Хотя все-таки надо понимать, что такая молитва — тяжелый крест, и не всякому человеку под силу в неподготовленном состоянии взять и понести на себе такой подвиг.

Но любовь к близкому человеку призывает нас к жертвенному деланию, а значит, всякое дерзновение, имеющее в основе своей заботу о ближнем, вне сомнения, будет замечено и благословлено Богом. Здесь самое главное – не отчаяться и тем самым не ввергнуть себя в пучину уныния и озлобленности, потому что хотя человек и вывел себя этим поступком за грань Церкви и отверг Бога, но мы верим и знаем, что Бог ищет помиловать всякую душу, была бы для этого хоть какая-то возможность.

Любовь и молитвенная забота о трагически ушедшем, возможно, могут стать тем ответом на слова Божии, обращенные к нам с призывом искать и находить, потому что всякий ищущий и просящий у Бога отвержен не будет. Но еще важнее помнить, что нельзя переоценивать свои усилия, но крайне необходимо всецело полагаться на волю Божию, чтобы не оступиться.

Последнее звено

Чтобы понимать, насколько необходима наша личная молитвенная помощь, просто представим, что состояние души самоубийцы после совершенного по сути своей есть всего лишь умножение на бесконечность того отчаяния, с которым несчастный уходил из этой жизни. Это заблуждение, что со смертью меркнет сознание, и все исчезает навсегда.

Даже если говорить о мучениях, которые испытывает душа самоубийцы, то источником и причиной этих мучений является она сама. И это тоже результат свободного выбора.

Справедливо ли спрашивать и сокрушаться: «Отчего же Бог так жесток?». Но Бог не жесток, Он справедлив и бесконечно милосерден.

На протяжении всей жизни Он через обстоятельства и события подсказывает и подает нам помощь. Но слышим ли мы Его?

А в рассуждениях о жестокости Бога слишком много человеческого лукавства, ведь это же правда, давайте согласимся: чаще всего, когда мы что-то делаем и говорим, мы делаем это без оглядки на совесть и Бога, а в каких-то вещах начинаем возмущаться и спрашивать: «А где же был Бог?». А Бог всегда был и есть рядом. «Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною» (Откр. 3:20). Вот о чем важно помнить всегда, даже в минуту отчаяния.

Стоит подумать о том, что ставит человека в ситуацию, когда он теряет всякую надежду. Не его ли собственные гордыня и упрямство, желание решить все самому? «Суд же состоит в том, что свет пришел в мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы; ибо всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы, а поступающий по правде идет к свету, дабы явны были дела его, потому что они в Боге соделаны» (Ин. 3:17–21).

И все-таки, как быть тем, кто остался, переживая такую горькую утрату? Единственное, о чем можно совершенно точно сказать: не оставлять упования на Бога; мобилизовать себя на борьбу и преодоление; помнить, что, возможно, мы являемся последним связующим звеном и надеждой между миром света и теми, кто по слабости и неразумию во грехе отправил себя в бездну; знать, что до тех пор, пока стучат наши сердца, не закрыты даже самые страшные и крепкие двери, которые чаще всего закрываются изнутри.

Возможно, что ответом на наше усердие станет Божия милость, пути которой неисследимы и неизведанны нами. Вспомним, «что от скорби происходит терпение, от терпения опытность, от опытности надежда, а надежда не постыжает, потому что любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам»(Рим. 5:3–5)

«Ответ Пушкину»

Не напрасно, не случайно

Жизнь от Бога мне дана,

Не без правды Им же тайно

На печаль осуждена.

Сам я своенравной властью

Зло из темных бездн воззвал,

Сам наполнил душу страстью,

Ум сомненьем взволновал.

Вспомнись мне, Забвенный мною!

Просияй сквозь сумрак дум –

И созиждется Тобою

Сердце чисто, светлый ум.

Митрополит Московский Филарет (Дроздов)

Газета «Саратовская панорама» № 30 (1009)

http://www.eparhia-saratov.ru/Articles/mezhdu-strakhom-i-nadezhdojj