Место Сретения изменить нельзя. Константин Мацан

Уже сама предыстория праздника Сретения Господня показывает, как христианство предлагает человеку выйти за рамки привычного и, казалось бы, естественного, увидев то, что больше человеческой логики.

В третьем веке до нашей эры царь Птолемей II заказал 72 мудрецам перевод Священного Писания с еврейского на греческий. Одним из мудрецов был старец Симеон. В книге пророка Исайи он нашел удививший его отрывок: "Се Дева во чреве приимет и родит Сына". Симеон вполне справедливо засомневался, что дева может родить сына. И решил: наверное – ошибка, описка? Надо исправить "дева" на "жена". Но не успел Симеон взяться на перо, как ангел остановил его руку и сказал, что старец не умрет, пока не увидит исполнение пророчества Исайи – то есть, пока не встретит деву, родившую сына.

Спустя три века он ее встретил. На сороковой день после рождения младенца Иисуса Пресвятая Дева Мария, согласно иудейскому обычаю, принесла сына в Иерусалимский храм. В это же время в храм пришел и глубокий старец Симеон. Что привело его сюда именно в тот момент? На светском языке это назвали бы "шестым чувством", на христианском – велением свыше. Старец понял: вот оно – перед ним дева, родившая сына. Но не просто сына, а Спасителя. Симеон взял младенца на руки произнес: "Ныне отпускаешь раба Твоего, Владыка, по слову Твоему с миром, ибо видели очи мои спасение Твое". Теперь глубокий старик готов был умереть – Господь отпускал его, потому что встреча, до которой старцу Симеону было заповедано дожить, состоялась. Встреча – именно так переводится на современный русский язык слово "сретение".

Символизм такой встречи можно трактовать по-разному. Хорошо известно высказывание Феофана Затворника: "В лице Симеона весь Ветхий Завет, неискупленное человечество, с миром отходит в вечность, уступая место христианству" И все же, кроме богословского измерения этого события, есть и вполне человеческое.

В каком-то смысле вера в Бога не возникает иначе, как по закону этой самой встречи. Слово "встреча" – едва ли не центральное понятие, объясняющее сам феномен веры, едва ли не самый точный ответ на вопрос: "Почему я верю в Бога?" Потому что я Его встретил. Я испытал, каково это – чувствовать, осознавать и понимать, что сейчас, вот прямо здесь и сейчас Господь перед тобой. Он – есть. Это опыт, данный в ощущениях. Его ни с чем не спутаешь и, переживая его, даже не помыслишь в нем усомниться. Расхожий афоризм: "Религию невозможно придумать" – как раз об этом. В том смысле, что религиозный опыт можно только пережить. Никто не поверит в некоего потустороннего Бога-личность просто так – как в таблицу Менделеева, как в число "Пи" или закон Ома. Попробуйте предложить нам такую же умозрительно сконструированную идею Бога – отмахнемся. Не убедительно. И только собственный религиозный опыт убедит. Но тут же станет понятно, что ты не переживаешь этот опыт один, сам по себе усилием собственной воли, мысли или чувства. Нет, ты переживешь встречу – с Кем-то еще.

Такая встреча – водораздел между верой и обрядоверием. Она необязательно происходит в храме – в здании: апостола Павла Господь, например, "настиг" на дороге в Дамаск. Но встреча неизбежно приводит человека в Церковь – в подлинном смысле слова: в духовное, смысловое и ценностное единство людей, сформированное Евангелием и апостольской проповедью. Вспоминается еще один расхожий церковный афоризм: "После встречи со Христом человек, возможно, и не поменяет моментально всю свою жизнь, но он уже не сможет дальше жить так, будто этой встречи в его жизни не было". Бог и человек находят друг друга в Церкви. В этом смысле место встречи и вправду изменить нельзя.

http://rusk.ru/st.php?idar=59362