Массового старчества нет и не будет… Диакон Павел Сержантов

В какую Церковь мы приглашаем людей? Какое православие проповедуем? Что такое молитвенное делание, как оно меняет человека? Какие ошибки можно совершить на этом пути? В чем различие исихазма и «харизматизма»? О каком общении с Богом свидетельствует опыт святых?

Этим вопросам была посвящена лекция кандидата философских наук, диакона Павла Сержантова 12 марта 2012 г.

Настоящие миссионеры умеют рассказать о православной вере современным языком – и умеют не только это. Их рассуждения, адресованные людям слова о настоящей христианской жизни опираются на живой религиозный опыт, приносящий обильные духовные плоды.

Обратимся к Священному Писанию, апостол Павел говорит: «Проповедь моя не в убедительных словах человеческой мудрости, но явление духа и силы» (Кор 2, 4).

Апостол Павел, как известно, и мудрый был человек, и умел красноречиво говорить. В его посланиях мы сталкиваемся с самой возвышенной и утонченной риторикой, там есть удивительные по литературной красоте места. И все-таки он отводит первостепенное место явлению духа, явлению духовного опыта, это лежит в основе всей его проповеди. Когда есть такая основа, то проповедь оказывается особо действенной. Проповедь не в мудрености слов, а именно в силе духа.

А если дело обстоит по-другому?

Митрополит Сурожский Антоний рассказывает о советских временах: студент живет по соседству со священником. Поскольку в школе и институте он слышал о научном атеизме, о религии как пережитке, он затевает разговор с батюшкой о том, есть ли Бог, что такое Церковь. Батюшка оказался человеком грамотным, сумел аргументировано защитить веру. Из этих споров студент сделал вывод: раз его переспорили – значит, есть Бог, и Церковь – это Его народ. Студент мало того, что стал ходить в храм, он поступил в семинарию, служил священником и… ушел из Церкви.

Но почему? У него была аргументация в пользу веры, но не было духовного опыта. Нельзя строить свою духовную жизнь на одной только аргументации, какая бы она ни была серьезная.

Рассуждения миссионеров на самые разные вопросы должны затрагивать и эту сторону – приобщение к духовной жизни. Объяснить церковное учение – тоже большая задача, потому что в массовом сознании вероучение воспринимается в искаженной форме.

И еще задача – ввести человека в церковную реальность. Что такое духовный опыт? Как его приобрести? Как о нем рассказать? Как его передать? В очень печальном случае, о котором рассказал митрополит Антоний, этот опыт студент не смог приобрести, и это обернулось духовной катастрофой.

На протяжении истории церковной многим людям приходилось защищать духовный опыт. На второй неделе Великого Поста мы празднуем память святителя Григория Паламы – проповедника благодати, защитника духовного опыта отцов-исихастов.

На этот опыт нападали и продолжают нападать. Святитель Григорий выдвинул мощную аргументацию в пользу этого опыта. В ходе этой полемики святитель Григорий, в частности, сказал о том, что слова опровергаются словами, но чем опровергнешь жизнь. Святитель не слова защищал, а духовную жизнь, из которой вырастали нужные слова, нужные богословские понятия. Жизнь, то есть пережитой опыт, невозможно опровергнуть ничем.

Миссионерское призвание, учительство, просвещение других людей – это призвание не всех. Не все могут корректно преподать церковное учение. Бывает и так, что человек знает вероучение, но не может толково его преподать. При этом, каждый православный человек призван к «проповеди своей жизнью», даже если и не призван к «проповеди своими словами». У кого-то это великий опыт жизни, как было у святителя Григория Паламы. Опыт обычного человека не такой высокий, но если он настоящий, живой, он будет действовать на тех, с кем этот человек общается.

Проповедь христианства началась в день Пятидесятницы. Апостол Петр в Страстные дни и часы отрекся от Спасителя и пережил покаяние, был принят Спасителем в общение и восстановлен в апостольском достоинстве. А через два месяца, на Пятидесятницу святой Петр так провозглашает весть о воскресшем Христе, что люди, слышавшие его, умиляются сердцем. Они спросили, что же им делать – он ответил, что через покаяние войти в общение с Христом. И мы знаем, что в этот день очень много народа приложилось Церкви.

Дело было не только в том, что они слышали проповедь на разных языках, эту чудесную разноязыкую речь, но в том, что духовный опыт апостолов вдохновлял тех, кто слушал, к тому, чтобы присоединиться. Так закладывались основы Апостольской Вселенской Церкви.

Как передать духовный опыт? Сначала надо спросить: как этот опыт стяжать, осмыслить, проверить на подлинность, выразить? Если это получится, то этот опыт может послужить и другим людям.

Вопрос о передаче духовного опыта людям нецерковным, заставляет нас обратиться к нашей духовной традиции, к великому духовному преданию Церкви. Традиция идет от Христа Спасителя и Его апостолов. В апостольский век духовную традицию  являют мученики. Скоро будет отмечаться память сорока мучеников Севастийских.

Вот история: один из сорока ушел, не выдержав испытания веры, а другой встал не его место, потому что видел через терпение мучеников явление духа, увидел врата вечной жизни, против которой бессильна смерть. Эпоха гонений закончилась, и на смену мученичеству пришло так называемое бескровное мученичество – монашество. Монахи проследили путь приобретения духовного опыта вплоть до самых высоких ступеней. Свяитетель Григорий Палама эти высшие ступени описывал, когда говорил о созерцании нетварного фаворского Света.

Первая ступень, с которой все начинается, это покаяние. Человек отвращается от греха и обращается к Богу. После этого он приносит плод достойный покаяния – это борьба со страстями, хранение заповедей.

Затем ступень священнобезмолвия — это исихия. Монахи-анахореты удалялись от мира,  уединялись, чтобы внешняя тишина помогала бороться с греховными помыслами и сопутствовала внутренней тишине.

Ведя невидимую брань, безмолвники наблюдали, как страсти у них утихают, и перелом в духовной войне происходит не только на уровне дел и слов, но мыслей (точнее помыслов, то есть самых начатков мыслей, устремлений).

Безмолвники восходили на следующую ступень – это умно-сердечная Иисусова молитва. Христиане все молятся, но здесь происходит настоящее чудо, когда молитва достигает самого сердца, ум уходит с периферии сознания, и все действия человека становятся более управляемыми. Такой опыт нигде, кроме православия, найти невозможно.

Следующая ступень – непрестанная молитва. Люди уходили в монастырь, ища совершенства, то есть бесстрастия. Опыт христианского совершенства – очень-очень высокая жизнь, путь аскетического подвига на этой ступени, можно сказать, завершается.

Это не значит, что выше ничего нет. К бесстрастию человек восходит сам, но с помощью Божией, а на ступени выше бесстрастия человек сам восходить не может, он может быть «поднят» Самим Богом, или, как говорят отцы-аскеты, «восхищен Богом», взят. Это опыт чистой молитвы – он описан у преподобного Исаака Сирина. И еще более высокий опыт – созерцание нетварного Света.

Одно дело — молитва человека, пришедшего к покаянию, другое – молитва безмолвника, третье – молитва умно-сердечная, четвертое – чистая молитва, которую преподобный Исаак называет и молитвой, и немолитвой (на этой ступени «не молитвой молится ум»).

На духовном пути две области: аскеза и мистика. Рассуждая о пути духовного восхождения, чем выше мы поднимаемся, тем дальше от нас духовный опыт, тем меньше о нем мы можем сказать.

Понятно, что чем выше опыт, тем меньшее количество людей его пережило, тем меньше о нем свидетельств. В православной традиции существует запрет на попытки приобрести мистический опыт. Потому что человек, который силится получить мистический опыт, получит опыт – ложный, который называется прелестью. Прельщеный не отличает свой псевдомистический опыт от подлинного духовного опыта, он думает, что он стяжал необычайно высокий опыт молитвы, что он избранник Божий.

Поэтому прельщенные люди считают себя элитой. Отсюда, если человек «летит к небу», перескакивая через духовные ступени, желая получить опыт небесного жития, то он находится в опасности, он сорвется с духовного пути, если его наставник не убедит его осторожно и последовательно совершать свой путь.

Когда мы говорим об опыте преподобных отцов, возникает вопрос, какое это отношение имеет к нам, людям семейным, которые живут в городах? Безмолвие и более высокие ступени были описаны анахоретами. О каких же ступенях нам приходится рассуждать?

О начальных. И это немало, это огромный опыт. Если мы посмотрим в «Лествицу» преподобного Иоанна Синайского, окажется, что рассуждение о борьбе со страстями занимает 26 из 30 степеней.

Опыт покаяния и борьбы со страстями помогает нам получить наша обычная приходская церковная жизнь – в церковных таинствах. Есть таинства, которые совершаются регулярно – исповедь и причастие. Церковь нас призывает участвовать в них постоянно.

К причастию человек готовится покаянием. Церковная жизнь с исповедью и причастием ориентирует нас на борьбу со страстями. Если я останавливаюсь на ступени покаяния и не борюсь с раскаянными грехами, я ухожу с духовного пути. Если я каюсь, но со страстями не борюсь, моя исповедь превращается в формальность.

Почему моя исповедь, которая когда-то была живой, стала мертвой? Потому что на пути духовного восхождения не останавливаются. Покаяние влечет за собой борьбу против греха. Это сделает исповедь содержательной, покаянный разговор с Богом о своих грехах станет живым и содержательным.

Живой постоянный опыт покаяния и борьбы со страстями делает слова миссионера внутренне наполненными богатым содержанием. Люди, которые с миссионером разговаривают, чувствуют, что его убеждения подкреплены жизнью.

Вот кратко о православном пути духовного восхождения, на котором приобретается духовный опыт. Есть пути альтернативные. Эту альтернативу исихазму можно назвать харизматизмом. От замечательного новозаветного слова «харис»  — благодать.

Харизматисты принимают весть о благодати в духе психологии потребительства, они желают лишь духовные дары, причем в виде потока чудотворений. Под словом «харизматизм» в основном подразумевается неопятидесятническое движение. Это очень влиятельное новое религиозное движение, в основе его лежит опыт пятидесятничества. Какой? Это опыт псевдомистического экстаза.

Для пятидесятников определяющим является опыт говорения на языках. Они считают, что у них есть такой же опыт, какой был у апостолов. Пятидесятники достигают экстатического состояния, когда человек произносит какие-то непонятные таинственные речи, считая, что это опыт крещения Святым Духом. Существуют и другие экстатические практики пятидесятничества: исцеление, пророчество.

Пятидесятнический опыт весь построен на стремлении к мистическому экстазу, в 1960-е годы он вышел за пределы пятидесятнических общин, стал широко распространяться по протестантским исповеданиям, пришел в католичество и даже проник к православным. Стал смешиваться с другими видами религиозного опыта.

Например, возможна смесь, микс из пятидесятнической духовности и иезуитской, или пятидесятнической и исихастской. Пятидесятнический опыт составляет основу, на которую нанизывается все остальное, по вкусу (иезуитские практики, исихастские практики).

Неделю назад на одном сайте я увидел объявление – православные семьи приглашались за город, чтобы пообщаться, почитать Священное Писание и укрепиться в Духе.

Последнее замечание заставило меня навести справки. Оказалось, что людям предлагает духовное возрастание за пару дней французское католическое сообщество «Новый путь». Сообщество делится опытом, основанным на духовности иезуитов и неопятидесятников (харизматов). За город на пару дней едут православные, они подхватывают опыт неопятидесятников и прибавляют к этому духовность преподобного Серафима Саровского (исихастскую), духовность православного богослужения.

photosight.ru. Фото: Максим Кузнецов

Таким образом, получается смесь, которая не имеет никакого отношения к пути подлинного духовного восхождения. Эти выезды – миссионерские, но от такого миссионерства больше вреда, чем пользы. Люди получают неподлинный духовный опыт, он только кажется настоящим.

Как человека познакомить с христианской жизнью? Конечно, за два дня загородного отдыха и психологических тренингов, психотехник это невозможно. За два дня можно людей погрузить в экстатическое состояние, и они будут думать, что их Господь коснулся, что они получили мистические переживания. Видимо в католическом варианте экстаз будет более «мягкий», не так как в неопротестантских инкаунтерах.

Невозможно стяжать духовный опыт и передать его другим людям с помощью каких-то технологий. Путь воцерковления, путь духовного восхождения – долгий, он продолжается всю жизнь, годы и десятилетия. И прохождение этого пути составляет «искусство из искусств». За нарисованной мною упрощенной схемой стоит огромный многотрудный путь духовной жизни христиан.

Об этом опыте свидетельствует огромное количество живых слов Святых Отцов от IV века до наших дней. В наших попытках рассказать другим людям о церковном опыте мы должны опираться на православную традицию и стоит поосторожнее относиться к миссионерским методикам, в основе которых находятся другие традиции, потому что они довольно часто оказываются несовместимыми с настоящей православной духовной жизнью.

Вопрос: Нарисованая схема – это путь монашеский, а мы все здесь будем работать с мирянами, было бы необходимо дополнить эту схему тем измерением, которая касается «я и ближний», здесь только Бог. А как быть, когда человек живет в семье и у него нет времени заниматься священнобезмолвием, как пишет святитель Григорий Палама?

- Справедливо, этот путь описан монахами, они жили и в монастырях, и в городах. Опыт общения с ближними у них был. Но некоторые вещи, которое есть в опыте монашествующих, могут касаться и человека семейного.

Вопрос Ваш объемный, не могу сказать, что у меня есть на него готовый простой ответ. Могу отметить только один момент. Исследователь исихасткой традиции митрополоит Каллист (Уэр) говорил о двух образах присутствия Иисусовой молитвы в жизни христианина:

1. Исихастская практика молитвы Исусовой, здесь эта молитва вписана в безмолвнический метод духовного восхождения.
2. Молитва Иисусова может присутствовать в жизни любого христианина, как монаха, так и мирянина, присутствовать в достаточно свободном употреблении (in a free way, – как выразился Владыка). То есть молитва присутствует как краткое и частое призывание Бога, которое ежедневно совершается христианином. Этот опыт в жизни семейного человека может состояться и наполнить жизнь светом, хотя он и не будет монашеским деланием Исусовой молитвы по четкам, по послушанию.

Вопрос:  Насколько эффективна эта миссия с выездом за город сравнительно с поездкой в монастырь, где человеку на пальцах покажут, как надо молиться и смиряться?

Практика, которая складывалась столетиями – в отличие от инкаунтеров – это говение, паломничество в монастырь, общение с теми, у кого есть опыт внимательной христианской жизни. Говение описано в православной литературе и может иметь миссионерское значение.

Выезд на природу с «крещением Святым Духом» – дело другое. Паломничества не гарантируют человеку духовных даров, мистических переживаний. Два человека были в Оптиной Пустыни на паломничестве и общались со святыми старцами – Достоевский и Толстой. И тот и другой были людьми умными, глубокими, но у Достоевского паломничество принесло духовный плод, а у Толстого…

Вопрос: Универсальна ли эта схема? У одного из отцов мы читаем, что бес искушает безмолвника выйти в мир, а тех, кто живет в общежитии, уйти в монастырь. Опять же у тех, кто занимается миссией, могут быть иные критерии возрастания. Есть ли они у Вас? Можно ли совмещать миссионерскую деятельность и исихазм? Является ли исихастская традиция единственной в христианстве?

- Исихастский опыт составляет ядро православной духовной традиции. У нас нет школ духовности как в католичестве: иезуитская, бенедектинская, харизматическая. Православное монашество едино, опыт исихастский общезначим.

В том, о чем Вы говорили, под безмолвием имеются в виду обстоятельства подвига, в схеме (ступенях духовного восхождения) под безмолвием имеется в виду духовное устроение человека (при этом обстоятельства подвига могут быть разными: отшельничество и общежитие или семейная жизнь). Внешние обстоятельства связаны с внутренней жизнью, но связь не такая уж жесткая, схема отражает образы духовного устроения человека.

Вопрос: Не похоже ли то, что Вы говорите на то, что святитель Феофан говорил о праведном Иоанне Крондштадском, а именно, что, занимаясь общественной жизнью, он находится на опасном пути? Подвиг святителя Тихона Задонского не продолжает традицию Добротолюбия.

Святитель Тихон Задонский жил в эпоху, когда исихастский опыт в монастырской жизни был, к сожалению, в упадке. Возрождение исихастского опыта началось позже, с преподобного Паисия Величковского. Спасся святитель Тихон без исихастских духовных упражнений? Да, спасся.

Поэтому стоит обратить особое внимание – на этой исихастской схеме есть ступени «доисихастские»: покаяние и борьба со страстями. Люди спасаются, когда приносят раскаяние и сражаются с грехами.

Был ли отец Иоанн Кронштадтский вне исихастской традиции? Так определенно нельзя сказать. Его жизнь строилась на основе опыта церковного богослужения, он был великим служителем литургии, покаянное настроение у него было постоянным, есть свидетельства, что молитву Иисусову он творил. Молитвенная беседа с Богом, частая и краткая, непрестанное покаяние и частое причащение. Традиция Добротолюбия оказывала влияние на праведного Иоанна.

Вопрос: Отец Андрей Кураев не против, чтобы Православная Церковь посылала в различные учебные католические заведения студентов. Видимо, это будет  взаимопроникновение католического и православного опыта. Будет ли Православная Церковь оставаться на позициях своих, или будет анализ взаимного проникновения? И второй вопрос: получается, что люди должны приходить в храмы, монастыри, но опыт исихазма – это молчание, как же возможна передача опыта? Харизматический подход – это когда приходят к людям и показывают, вот мы имеем опыт религиозный.

- Не могу говорить от имени всей Православной Церкви, я высказываю свои скромные суждения и пытаюсь их соотносить в нашей духовной традицией.

Православные люди едут учиться в католические учебные заведения не для того, чтобы их «крестили Святым Духом», не для того чтобы, став сторонниками западнохристианской духовности, распространять ее. Наши студенты изучают там библеистику, археологию, патрологию, историко-церковные дисциплины, языки. На Западе проделана огромная научно-богословская работа, с этим и знакомятся, а не с мистическим опытом.

Современный харизматизм ориентирован на то, чтобы влиять на массы. Харизматисты уверяют, что высокий опыт, который имел преподобный Серафим Саровский и который обосновывал Григорий Палама – в наши дни становится общедоступным. С ним можно познакомиться не только у двух-трех старцев на нашей планете, но есть миссионерские программы, на которых «аниматоры» этот опыт обнаруживают и дают пережить другим людям.

Подобные предложения представляются заманчивыми… и обманчивыми. «Массового старчества» никогда не было и не будет. Если мистиков-старцев на тренингах готовить, это будут псевдостарцы. Подлинного опыта у них не будет, а будут различные  подделки под него, разного рода прелесть.

Неопятидестничество нам предлагает духовные дары, которые можно получить легко и быстро. Почему раньше это было сопряжено с большими аскетическими трудами, а сейчас сторонники доступной духовности могут сказать: «Пришла к нам в церковь женщина больная, попросила помолиться, я помолился, и она сразу исцелилась»?

Раньше подвижник, помолившийся о больном человеке, скрывал чудо и убегал за триста километров, если о чуде узнавали. А теперь харизматисты сами заявляют: «Я исцеляю людей». Почему так?

Настоящий подвижник-чудотворец понимал, что его будут нахваливать, и он потому находится в опасности от страсти тщеславия. Чтобы противостоять тщеславию, он препятствовал действию страсти, переезжал на новое место.

Настоящий чудотворец приобщал человека духовному опыту и стремился сам его не утратить. А чудотворец мнимый считает этот опыт своей собственностью, думает, что он обладает сверхъестественными способностями исцелять. В обоих случаях происходит как бы передача духовного опыта. Только в первом случае она растворена покаянием и борьбой со страстями, а во втором — борьбы нет.

Во втором «демонстрация духовности» считается эффективным миссионерским средством, и такое миссионерство строится на тщеславии. В первом случае миссионерское влияние на человека основано на покаянии, борьбе со страстями, на опыте молитвы.

Если миссионер будет строить свою деятельность на тщеславии – он будет не Христа проповедовать, а самого себя, и скорее всего этого не заметит. Вот что опасно для миссионера и тех, с кем он общается.

Источник: Православие и мир