Масленица. Уход от бытового язычества. Давид Гзгзян

Масленица возникла как языческий обычай провода зимы, который, постепенно утрачивая языческое содержание, стал составной частью сыропустной седмицы. Но почему бывший языческий праздник вдруг не только прилепился к христианству, но и прижился на этой почве? Не свидетельствует ли это о том, что русское православие до сих пор больно язычеством? И вместо того, чтобы резко отмежеваться от таких явлений как «яблочно-медовые Спасы», ритуальные купания в крещенской воде, наша Церковь слишком лояльна к этому относится? Может быть, если бы Церковь заняла более жесткую позицию по этому поводу, то невоцерковленные думающие люди с большим уважением посмотрели бы на Православие и, возможно, даже задумались бы: «А что же тогда такое Церковь, если не обряды и традиции, от которых отказываются сами церковники?»

На эти и другие вопросы отвечает профессор Давид Гзгзян, преподаватель Свято-Филаретовского православного института, член Межсоборного Присутствия.

- Действительно, Масленица произошла от языческого обычая провода зимы. Однако надо учитывать, что все этно-культурные формы, связанные с временными циклами, – языческого происхождения, потому что язычество связано с переживанием времени.

Всякая духовность, которая выше естественного языческого начала – это в какой-то мере преодоление времени. Но что касается вопроса о том, совместима ли Масленица с Христианством, то все зависит от приоритетов. В самом по себе трепетном ожидании весны трудно заподозрить что-то богопротивное, и никто из самых закоренелых поклонников Масленицы не видит в блинах символ солнца, если ему специально об этом не напомнить. Поэтому, если мы остаемся христианами во всех своих принципиальных вещах, то я задаюсь вопросом: что плохого будет, если мы при переходе от надоевшей зимы к долгожданной весне скромно отметим ее приближение?

Может быть, плохо то, что весь нецерковный мир путает языческие обряды и православные, и привязка Масленицы к церковному календарю только способствует этому смешению. Для людей, которые не знают, что такое Церковь, это дает повод думать, что Церковь – это и есть блины, куличи и крещенская вода, то есть символические обряды. А апостол сказал о том, что надо воздерживаться даже от безвредных действий, если они являются соблазном для твоего брата.

Я не думаю, что атеистический мир испытывает соблазны такого рода. Скорее имеет место противоположная ситуация. Людей раздражает обычно то, что Церковь начинает учить: купание в купели Богоявленской – это праздное дело, а то и вредное.

Я не сторонник того, что Церкви нужно отменить Масленицу и убрать это слово из своего словаря. Может быть, это и было бы хорошо, если бы у нас за плечами не было тысячелетней традиции этого праздника. Нет, стоит оставить Масленицу, но при этом привнести туда сугубо христианское содержание, а дурной языческий элемент просто исключить. Например, можно сделать Масленицу поводом для вдумчивого отношения ковремени. Церковь отделяет себя не от людей, а от дурного. Она, конечно, отделяет себя от язычества как от убеждения, как от образа жизни, но не от людей. Уметь искать общее между нами христианами и другими людьми, в том числе и на почве масленицы – это духовное искусство. На этом пути, конечно, возможны ошибки и даже соблазны и в одну и в другую сторону. Проще, наверное, отменить Масленицу для себя и поставить точку, но проще не значит лучше.

Когда мы собираемся и печем блины, то проводы зимы являются лишь поводом для нашего общения, но не причиной. Так же и Новый год мы можем встретить по-разному. Мы можем по-язычески удариться в гульбище, или мы можем отметить Новый Год как повод подвести свои итоги, чтобы войти в новый год с более благородными и глубокими задачами.

На церковном языке это называется – воцерковление языческих обычаев. С Масленицей то же самое. Ее празднование может быть формой воцерковления языческой традиции – отмечать начала и концы временных циклов одновременно осмысливая путь, который мы проделали за это время, чтобы не оно владело нами, а по возможности, мы им. Мы ведь существуем во времени. И даже будучи христианами, отличаем зиму от лета, соответственно меняем одежду, и ничего страшного от этого не происходит.

Единственная проблема, которую я здесь вижу – это подмена приоритетов. Если на Богоявление важно нырнуть в прорубь, при этом про само Богоявление думает полпроцента населения, вот это ужасно. Если на Масленицу главное – разного рода развлечения, то это не христианство, а антихристианство.

Но я против того, чтобы выплескивать с водой ребенка. Время – это сложная категория человеческой жизни, которая требует к себе трепетного отношения. Мы не можем взять и отменить время и мигом переступить в Царство Небесное. Мы должны учиться преодолевать время, а для этого надо его подчинять потребностям духовной жизни, а не просто не замечать.

Масленица ли, Праздник ли урожая или начало Нового года – все это связано с временными циклами. Но в Церкви они перестают довлеть над человеком. Они становятся просто дополнительным поводом для новых духовных усилий, для обновления своей духовной жизни. Это нормально, это естественно, поэтому не зазорно к праздничной и христианской по духу трапезе печь блины. Была бы эта трапеза средством духовного общения, а не праздником живота. Куда зазорнее, когда люди Церкви начинают говорить специально для народа, как бы снисходя к его немощи о том, что это древний, чуть ли не православный, праздник прощания зимы и встречи с весной. Такие высказывания я слышал неоднократно и не только от православных мирян, но и от клириков. А в ответ на вопрос: «Зачем вы это говорите, это же неправильно?» может последовать: «Для того чтобы привлечь народ». Вот это плохо.

Яблочно-медовый Спас, конечно, выражение чудовищное. В самом деле, ну как может Спас быть яблочным? Но я не вижу ничего дурного в том, чтобы освятить первый сбор яблок. Однако, если в народе давно забыли смысл слова Преображение и в сознании остались одни яблоки, а Церковь это еще и поощряет, делая из освящения плодов обязательный ритуал, то это печально.

Но какова должна быть церковная реакция? Запретить освящение яблок на синодальном уровне? Я не думаю, что это эффективно. Все такие вещи изживаются изнутри. В этом отношении радикализм с обеих сторон ничего не решает. Все равно те, кто купаются на Богоявление, будут это делать. Я знавал таких православных христиан (или тех, кто так себя идентифицировал), для которых самое главное мероприятие на Страстной седмице Великого Поста – помыться в четверг до восхода солнца. Все остальное, происходящее на Страстной, было им глубоко не интересно. Да, это чудовищно. Но преодолеть такие вещи можно только терпеливо и последовательно изживая магические стереотипы.

В чем Вам видятся корни языческого мировосприятия русского народа? В национальных чертах характера, в историческом прошлом?

Я могу ответить на это известной фразой Лескова: в том, что «Русь была крещена, но не просвещена». Следствием этого является то, что в бытовом массовом сознании язычество очень легко смешивалось с христианством.

Изначально Церковь на Руси была поставлена в условия, когда она являлась социальным институтом, искусственно дополняющим властные отношения. Оказалось, что в этих условиях Ей сложно было исполнять свое главное предназначение – быть свидетельницей Христа Воскресшего.

Церковь исполняла просветительскую функцию только в лице своих отдельных выдающихся представителей. И преподобный Сергий, и Нил, и Серафим – были просветителями. От Сергия родилось целое просветительское движение. Или вспомним беседу преподобного Серафима с Мотовиловым – это же просветительская беседа. Ее главная цель – показать, в чем состоит смысл христианской жизни. Надо полагать, искомый смысл был утрачен современниками Серафима. С точки зрения апостольских времен преподобный Серафим говорил едва ли не банальную вещь – стяжание Духа Святого. Но для его времени это было выдающимся духовным откровением, потому что так христианство практически никто не воспринимал. Выход к людям Оптинских старцев – это тоже в значительной степени просветительская деятельность.

А если сравнить русский народ с другими?

Я думаю, что немцы или французы не меньшие язычники по своей натуре, чем русские. Для того, чтобы в этом убедиться, достаточно посмотреть на историю Европы. Язычество универсально. Все люди – стихийные язычники.

В чем значение сыропустной седмицы для православного верующего?

Это время подготовки к Великому Посту, и содержание такой подготовки зависит от того, что вы собираетесь делать постом, кроме, конечно, соблюдения известных правил. Вот об этом можно подумать в неделю перед постом. Например,отец Павел Флоренский – исповедник веры, каждым Великим Постом прочитывал все Священное Писание.

Если не замахиваться так высоко, то можно поставить себе задание, хотя бы Евангелие перечитать. Несколько раз я брал себе такое задание, и всегда приходилось его судорожно доисполнять в Страстную неделю. Человек, к сожалению, так устроен, что он плохо поддается систематическим строгостям. Поэтому «кушать – не кушать» еще худо-бедно выходит, а с вот тем, чтобы выполнить нечто более существенное, возникают проблемы.

Масленица заканчивается Прощеным воскресеньем – пыточным днем для гордого человека, когда надо примириться с теми, с кем ты рассорился. И помимо тяжести этой обязанности возникает вопрос: есть ли смысл устами произносить те слова, которых нет в сердце?

Во-первых, надо сказать, что не все имеющиеся отношения надо поддерживать, некоторые, может быть, стоит и разорвать.

Если же говорить в целом, то обычай Прощеного Воскресения возник у монахов и был связан с жизнью в общежительном монастыре. Живые люди, тем более близкие, в непосредственном общении просто не в состоянии быть только любезными, только обходительными и тем более, только любящими. Все равно где-нибудь что-нибудь не получается. А Чин прощения очень здорово раскрывает людей и сближает их.

Приложив некоторое духовное усилие, мы можем привычные отношения наполнить живым содержанием, углубить и освежить их. Этот обычай – замечательный повод распутать всяческие клубки, устранить недоразумения, наконец, выпрямить свои пути. А что касается недостатка искренности, то тут применим старый аскетический принцип: если не получается совершенно искренне просить прощения, значит проси как можешь, только старайся. А уж Господь не оставит благого намерения без помощи.

Источник: Православие  и мир