Мало быть хорошим человеком. Марина Богданова

31 июля Церковь празднует память святых отцов шести Вселенских Соборов, которые сформулировали и утвердили догматы христианского вероучения, определили его богословскую основу.

Эпоха Вселенских соборов длилась более четырёхсот лет. На шести из них формулировалось учение о Святой Троице: Отце и Сыне, и Святом Духе, о Лице и двух природах Богочеловека Иисуса Христа. В первые века Церковь жила апостольским преданием и, своего рода, евангельской интуицией. Поэтому, когда она столкнулась с необходимостью в ясных и точных словах сформулировать свою веру, отцы Вселенских Соборов не придумали новые догматы, а просто раскрыли вероучительные положения Церкви.

Вселенские Соборы вынесли неоспоримые и «для всех полезные» определения в области христианской веры и церковного благочестия в кризисные моменты церковной истории. Первый Никейский Вселенский собор состоялся в 325 г. и сформулировал учение о божестве Сына Божия и Его единосущии с Богом-Отцом; Константинопольский в 381 г.принял догмат о божестве Святого Духа; Ефесский 431 г., Халкидонский 451 г., Константинопольский 553 г. и Константинопольский – 680–681 гг., соборы были посвящены выработке учения об образе соединения божественной и человеческой природ в личности Иисуса Христа. Последним, седьмым Вселенским Собором, стал второй Никейский, состоявшийся в 787 г., но он был уже направлен против ереси иконоборцев.

По прошествии двух тысячелетий благодаря святым отцам Вселенских Соборов мы знаем, как верить право, поскольку вероучительные истины являются духовными аксиомами, открытыми нам Самим Господом. Они истинны и неизменны. Догматы Церкви стали четкими рамками, формирующими правильное духовно-нравственное устроение человека. Когда искажается догмат, деформируется и нравственность, и духовная жизнь. 

Однако сейчас становится популярной адогматическая точка зрения, что самым главным в жизни верующего человека является нравственность и мораль. Догматам отводится второстепенная роль по отношению к нравственности, что неизбежно ведет к тенденции слияния разных религий и теорий в некий нравственно-моральный конгломерат.

О духовной зоне безопасности, лености ума, предрассудках церковных людей и пользе чтения – протоиерей Владимир Пучков, главный редактор газеты "Православная Винничина".

"Каждый должен уметь дать ответ о своем уповании"

– Отцы Соборов и не рассматривали богословие как сугубо теоретическую сторону жизни Церкви. Для них богословие – это прежде всего исповедование истины спасения человека Христом. И какой бы то ни было отход от этой истины воспринимался ими не как некая научная погрешность, а как серьезный дефект восприятия, который неизбежно, рано или поздно, должен был повлиять и на нравственность в том числе. 

Нравственность, безусловно, очень важна. И, на первый взгляд, догматические истины могут отойти на второй план. Но любому серьезному ответственному человеку свойственен ответственный подход ко всему. Невозможно понять христианство, не понимая вероучения. Апостол Петр говорит, что мы должны быть способны дать ответ о своем уповании. И если человек не стремится воспринять православие целиком, в том числе и как богословское учение, то где гарантия, что он и с нравственной стороны будет безупречен?

Ведь у нас нередко сводят нравственность к знанию заповедей наизусть. И многие их знают, но немногие соблюдают. Можно прицепиться к чему-то одному и сходить с ума от желания исполнить это досконально, пренебрегая всем остальным. И примеры, когда люди в стремлении к нравственному идеалу занимаются не тем, чем надо, у нас сплошь и рядом. Можно в любой храм войти и увидеть людей, духовная жизнь которых полна нравственных перекосов, когда в чём-то одном «пионер – всем пример», а в остальном – «Боженько, прости»

"Ну, так и не надо есть собак!"

И, все-таки, складывается впечатления, что большинство церковных людей имеет представление о своей вере. И это их отличает от людей абсолютно светских, которые такими темами совсем не интересуются.

– Систематические богословские знания формируют у человека культуру мышления. А это уже напрямую связано с нравственностью. Христианская нравственность имеет основой Евангелие. А можно ли правильно понять Евангелие, будучи чуждым этой культуры?! Как различить прямой призыв к действию от аллегории. Что нравственнее: отсечь себе руку или противостать соблазну всеми силами души?

Лет десять назад знавал я было одного священника, который запрещал прихожанам есть крольчатину. Ответ на моё недоумение был прост: в Ветхом Завете так написано! Оно-то так, но там ещё написано не есть, к примеру, рыбу без чешуи. Так давайте прихожанам ещё и скумбрию запретим. В Ветхом же Завете написано. А ещё лучше и вовсе заставим правила Кашрута соблюдать… 

Или такой распространенный среди некоторых православных предрассудок, что в доме нельзя держать собаку – дома, понимаете ли, иконы, а собака – животное нечистое. Да, в Ветхом Завете собака – нечистое животное, но ведь разделение на чистых и нечистых имело только одно основание: каких можно употреблять в пищу, а каких – нельзя. Ну, так и не надо есть собак!

Вот так элементарная богословская безграмотность приводит к тому, что вместо духовной жизни человек занят неизвестно чем. 

Незнание проистекает из греха

– В людях надо пробуждать интерес к Священному Писанию, а, стало быть, и интерес к знанию о Церкви в целом. Потому что сколько церковных людей выполняют ежедневные ритуалы, но не интересуются Евангелием как Книгой, из которой можно получить знания о Боге! Они не воспринимают Евангелие как Книгу, которая может приобщить к Богу – не вникают, потому что нет интереса.

Всем известно изображение Страшного Суда, которое обычно размещается на западной стене храма. Иногда там изображается Змей мытарств, на котором написаны грехи человеческие. В Троице-Сергиевой лавре в одном из храмов на Змее в числе прочих грехов указано и невежество. Невежество – как нежелание знать. А наше незнание богословских истин как раз и проистекает из нежелания узнавать, из отсутствия потребности. Не нужно, не интересно, нет потребности – в этих трех отрицаниях присутствуют грехи лености, равнодушия, теплохладности в отношении веры. 

Богословское невежество напрямую проистекает от греха – нам неинтересна наша вера. А если нет интереса к подлинно православной вере, во что и в кого мы тогда верим?! 

Богословие дает человеку правильное понятие о Христе, о Церкви и о вере. Человек не интересующийся богословием, лишает себя знания истины. Он верит в то, во что ему верить удобно. В патериках можно найти примеры, когда люди, будучи неграмотными, но по духовной жизни близкими к Богу, и без богословия обходились. Но это единичные случаи, и их нельзя сегодня распространять на Церковь. В советское время Церковь существовала во многом благодаря бабушкам, которые "Символ веры" знали наизусть, потому что их когда-то другие бабушки научили, хотя сами они даже читать не умели. Но это просто конкретный исторический факт, а не пример для подражания. 

"Быть маленьким камушком в ботинке этого мира"

Тем не менее позиция "зачем нам догматы" широко распространена. Широко известное высказывание митрополита Антония Сурожского о том, что в первую очередь нужно быть человеком, потом христианином, а потом уже православным, многие адепты "свободной веры" трактуют так, что можно остановиться на первой позиции – остальное необязательно.

– Это замечательное высказывание, сам часто его цитирую и считаю, что владыка Антоний сказал очень правильно. Но, увы, очень мало людей задумывается, что это значит на самом деле. Мало кто утруждает себя тем, чтобы действительно стать человеком, подняться до этого первого уровня. Вот только-только придя в церковь сразу стремиться к святости – это да, это у нас есть. Перескочив ступень человечности. Сколько в наших храмах таких особ, которые ходят с глазами долу и юбками пол метут, но попробуй встать впереди неё на службе – так зашипит, как не всякая змея может. 

Ведь быть человеком – это не просто поднести чьи-то сумки, дать нищему копейку. Быть человеком куда сложнее. Это быть честным, жить по совести, уметь пренебречь выгодой, когда ее достижение сопряжено с грехом. Это отсутствие трусости, робости, малодушия, это смелость сказать правду и способность не смолчать при виде несправедливости, это умение не участвовать в интригах, не кляузничать, не выкручиваться за счёт других. По большому счету, это умение быть маленьким камушком в ботинке этого мира. А кто хочет сегодня быть таким, даже из тех, кто в храмах стоит?!

Сколько среди прихожан усердных и причащающихся есть предпринимателей, которые без зазрения совести берут людей на испытательный срок, а потом выгоняют, не заплатив ни копейки – и так годами. И у никого из них совесть не шевельнётся. А для скольких сотрудниц женских коллективов, нормой жизни являются склоки, сплетни и интриги? И никто об этом никогда даже не скажет на исповеди. И какое удивление бывают иногда, если спрашиваешь не о том, как они молятся и храм посещают, а про то, живут ли они по совести и не помнят ли за собой какой-нибудь подлости, держат ли слово? Они не задумываются об этом даже. 

Или вот, слышали мнение, что, якобы, ни в коем случае нельзя молиться о тех, кого не знаешь. Вдруг им Господь недаром скорбь попустил, а ты на себя их грехи берешь, и не знаешь потом, откуда у тебя скорби и т.д. Такой, на первый взгляд, логически выверенной, ерундой можно напугать кого угодно. И думающие так считают, что это по-христиански. А ведь это даже не по-человечески. Да и с богословской точки зрения – бред бредом. А нормально и естественно –"молитесь друг за друга, чтобы исцелиться", как призывал святой апостол Иаков. 

Вера – это опыт

Люди, которые не ходят в церковь и говорят, что православные "такие-сякие", как правило, утверждают, что у них Бог в душе. А раз они сами – и нравственные, и хорошие, то в храм им ходить и не нужно. 

– У каждого свое время. Действительно, есть немало людей, которые являются христианами по жизни, сами того не понимая. Человека нельзя к вере расположить аргументами, радостями или скорбями. Человека к вере может привести только человек. Ведь когда мы видим настоящую веру в лице кого-то, огонёк веры в чьих-то глазах, тогда за этим человеком мы идем в церковь. В мире так много неверующих лишь потому, что никто из них не встретил своего верующего. Посмотрите, хотя бы, на писателей-атеистов прошлого века Камю, Хемингуэй, Шаламов… Насколько честные, искренние и совестливые были люди. И, как знать, остались бы они при своём неверии, после встречи с человеком, способным зажечь верой? Потому что вера – это опыт. И таких людей словами не убедишь – им нужен пример человека, который бы жил по вере. 

Конечно, быть просто хорошим человеком, даже очень честным и совестливым, для спасения недостаточно. Но, может, такие люди не сильно стремятся в церковь, потому что верующие себя не сильно озадачивают совестливостью и честностью?! Очень легко быть верующим в храме, но за его пределами вести себя так, что в этот храм больше никому не захочется идти.

Однако многие соприкоснулись с верой благодаря книгам и записям бесед владыки Антония Сурожского, о. Александра Шмемана, о. Андрея Кураева, даже не видя примеров особого благочестия православных в своем окружении.

– Потому что эти люди писали книги по велению сердца, исходя из личного опыта веры, а не потому, что им спустили разнарядку. Их слово – это реальный опыт реальных людей, который в книгах просвечивает между строк.

Духовная жизнь – процесс динамичный

Тем не менее, именно обилие книг на эзотерическую тематику, во многом, привело к повальной всеядности в вопросах веры. И таким "благодушным всеверцам" очень сложно объяснить, почему не всякая вера – действительно есть верой в Бога.

– Догматы Церкви обозначают ещё и некое пространство духовной безопасности. Церковь – это не только собрание людей, это пространство, в котором действует Святой Дух. Почему мы с такой категоричностью утверждаем, что у раскольников не совершаются таинства? Не от того ведь, что мы их не любим или злы на них – ни в коем случае. Просто, исходя из православного вероучения, дар священства дается не человеку, которого рукополагают в сан, он дан Церкви. Католики считают, что сан неотделим от личности, мы говорим, что сан неотделим от Церкви. 

И любой человек, которому Церковь этот дар делегирует, получает власть священства. Но священнодействует он не своей властью, а властью Церкви. И возможно это только в пределах Церкви. Поэтому только в пределах Церкви совершаются Таинства, только в пределах Церкви происходит приобщение человека реальности Царствия Божьего – т. е. то, ради чего Церковь существует на земле. А если человек не имеет участия в «жизни с избытком», не приобщается реальности Царства, какой смысл существовать религии, церкви и чему-то еще?!

Поэтому можно все, но нужно ли? И апостол Павел говорит: «Все мне позволительно, но не все полезно». Я вполне допускаю, что не без промысла Божия люди приходят к вере путями кривыми да окольными – через «учения», «направления» и «практики». Просто часто бывает так, что человек буксует на одном месте – понравилось, он и замер. А духовная жизнь – процесс динамичный, и в нем нельзя остановиться. Любая остановка – это падение. И придется начинать снова, с самого начала. А если этого закона не понимать, можно буксовать очень долго. Пониманию этого и учит богословие, об этом написано в книгах. И эти книги надо просто читать.

http://uoj.org.ua/publikatsii/nasushchnyj-vopros/malo-byt-khoroshim-chel...