Люди-маяки. Александр Гезалов

Сама эта система в свою очередь машет на них или просто безразличием, или «кулаками» участия. Вместо того, чтобы правильно интегрировать детей в образовательный и иной процесс, их засовывают в пресс-систему, где нет самого главного, необходимого ребенку для саморазвития, — доверия к взрослым. Вместо этого обретается одно: «Ты теперь тут будешь жить, а как — твои, мальчик (девочка), проблемы». Сначала это приют или детский дом, где он вынужденно встраивается в ранжир детей, которыми управляют манипулятивно-менторски. Если он не сдался, система либо шьет ему психушку, либо начинает продавливать, используя разные приемы и приспособления. В тюрьмах это называется пресс-хаты, когда непослушного системе человека сажают в камеру с отпетыми уголовниками, — там он и признание пишет, и теряется как личность.

В детдомах или приютах технология проще, это государственная «кузькина мать». И вот ребенок, не найдя ни конкретной личности, ни комфортного пространства, как это бывает в семье, неосознанно выбирает самое простое: он ни за кем не идет, он интуитивно начинает искать свою дорогу, и, естественно, как это часто бывает, ошибается. Часто ребенок выбирает не сотрудничество, а борьбу, и опять же он делает это потому, что система не предлагает ему иных алгоритмов и выходов, например, того же «социального лифта». Ведь у ребенка нет необходимого положительного или иного опыта, он движется интуитивно, а значит, не знает пути, по которому нужно пройти, чтобы стать гражданином.

Уже работая с подростками в институциональных системах, давая им иные формы участия и отношений, видишь, как они меняются, как происходит их подростковое перерождение. Даже задачи, которые система перед собой не ставит, — к примеру, отучение детей от курения, — вполне решаемы, так как дети уже понимают, что те, кто дают им новые горизонты, не владеют эти грехом, а большинство сотрудников «системных» учреждений курят.

Детям остро нужен конкретный человек — не воспитатель или красиво говорящий общественник, а самодостаточная и готовая дать себя личность. И тут тоже есть большие проблемы, так как, чтобы быть с детьми в чистом поле общения, надо что-то из себя представлять. Пример бывших воинов горячих точек, которыми в Самаре руководит Алексей Родионов, — показатель того, что дети искренне доверяют людям, прошедшим огонь и воду, потому что понимают: такие уже не предадут. Они уже знают цену дружбе, в них нет желания установить отношения на время, — такие люди приходят к детям навсегда. Поэтому так важно, чтобы ребенок почувствовал такого человека, доверился ему, принял его ценности — не внешние, а те, которыми он обладает внутри. Все внешнее отражает внутреннее, и можно долго рассказывать ребенку о подвиге, ни разу его не совершив, — тут уже есть и обман, и подмена понятий. Ребенок все равно сверяет, что говорит человек и что делает, и чем четче будет это совпадение, тем меньше будет у него шансов сомневаться и отойти от выбранного совместного пути.

Всегда так было, что на ребенка влияла не система, а конкретный человек. Сегодня с этим большие трудности, так как в век общей моды на добровольчество до детей так и не доходят те, на кого можно рассчитывать не только сегодня, но и завтра. Рядом с ребенком нет людей, способных показать ему новые горизонты соучастия и пути, с которого он уже не собьется. Люди-маяки нужны не только детям, оказавшимся в сложной жизненной ситуации, но и любому ребенку, потому что идти вперед проще, зная, что кем-то оставленный след ведет не в распад, а выше, на вершину успеха вообще всей жизни. Вот только где эти маяки брать? Может, надо зажигать их, чтобы они уже потом дали нужный для ребенка свет? Свет надежды.

http://www.pravoslavie.ua/articles/life_in_the_church/2013/02/18/1123/