Лучший материал о Хатыни-2014 - к сороковинам одесской бойни

Странное ощущение было даже в этом месте. Вроде те же обычные люди и их «террористические» разговоры, те же Славянск и Путин, Ротшильды и Рокфеллеры, НАТО и АТО, русский язык и «правосеки», но рядом — объявления о похоронах, обгоревшее здание, большой плакат с надписью «Помни Хатынь»…

Трудно было отделаться от мысли, что так же по этажам ходят непосредственные участники событий 2 мая, преступники, которых всегда тянет на место преступления. Сейчас в этом плане на Украине большое удобство, ходи хоть каждый день. Поэтому смотришь в лица и думаешь: это девушка улыбается или просто нервическое?

«Мне стыдно за мой город, что у нас такое стало возможно», — говорит женщина, обращаясь и ко мне, и в пространство. И быстро отходит в сторону.

Я смотрю на обложенный цветами Дом профсоюзов, и в голове звучат строчки, которые мы пели в советской школе на уроке музыки.

«Люди мира, на минуту встаньте!

Слушайте, слушайте: гудит со всех сторон…
Это жертвы ожили из пепла
И восстали вновь, и восстали вновь!»

Людям мира преимущественно наплевать, что эти строки сейчас оживают. И под фальшивое властное «Ніколи знову» мы видим как раз это, снова фашизм.

Дело о красных повязках

Шерлок Холмс мог расследовать дело, не выходя из кабинета, в наши дни к услугам этого сыщика было бы множество стримов. Сейчас массовое убийство снимает множество людей, даже в режиме онлайн. И эта информация стала богатым материалом для журналистов и просто интересующихся интернет-пользователей — из числа любителей играть в детективы. Впрочем, учитывая, что настоящие правоохранительные органы не слишком утруждают себя правдоподобными версиями, на детективном поле большой дефицит.

На мой взгляд, разнообразные подробности, включая поминутный разбор происходящего вокруг Дома профсоюзов, а также детальнейший подсчет оружия с обеих сторон на Греческой площади, меркнут перед одним простым фактом — отсутствием милиции во время разгона Куликова поля. Силовики были на Греческой, считали важным помешать сторонам вступить в бой стенка на стенку, и их совершенно не интересовало, что сделают с людьми в ДП.

Сторона евромайдана на этом главном факте либо не концентрируется, либо предпочитает рассматривать милицию в какой-то изоляции от действующей власти, как неких инопланетян. Зато они очень внимательны к деталям столкновения на Греческой, которые, по общепринятой версии, и сделали людей, пришедших на «мирный митинг за единую Украину», способными на убийство почти 50 человек.

Напомню. 2 мая был матч «Черноморец» — «Металлист», перед игрой какие-то «светлые головы» придумали провести марш фанатов, а не менее светлые головы со стороны противников власти решили выдвинуть навстречу свою группу активистов. Выдвинулась так называемая «Одесская дружина», которая накануне даже выделилась из лагеря на Куликовом поле, перебазировавшись на Мемориал 411-й батареи.

Дальнейшее в украинских СМИ принято называть жестоким нападением на мирных болельщиков или, как заявил депутат Олесь Доний на недавнем согласительном совете, «циничным расстрелом». На самом деле стреляли с обеих сторон, как и бросали друг в друга «родные камни мостовой». Проукраинский марш был куда многочисленнее — под прикрытием футбола съехался народ из многих областей. Мои знакомые приезжали в Одессу накануне, и на блокпосте их спросили: «Сепаратистів везете?» После ответа «полный багажник» им пришлось открывать вооруженным людям свою сумку. Зато громил «за единую Украину» в Одессу можно было привозить сколько угодно.

Отдельная деталь — загадочные хунвейбины в красных повязках. На этих людях делается акцент во многих расследованиях, мол, почему такие повязки были не только у одесских дружинников, но и у некоторых милиционеров, а по некоторым свидетельствам — и у представителей другого лагеря. Евромайдановцы уверены, что милиция покрывала их оппонентов на Греческой и чуть ли не действовала заодно. И не думают, что могло быть наоборот — т. е. это были провокаторы, создающие определенную картинку для тех СМИ, уже немногочисленных, которые хоть формально еще нуждаются в каких-то доказательствах. Мол, они первыми начали, стреляли боевыми, и толпа озверела. Возможно, толпа в тот момент так и полагала, хотя огнестрел был с обеих сторон. По имеющимся данным, со стороны ультрас на Греческой был убит один человек (еще один — под вопросом), «Одесская дружина» потеряла как минимум троих. В любом случае каким образом даже несколько людей, погибших в перестрелке, могут служить оправданием истреблению других и действительно мирных протестующих?

На тему «Одесской дружины» и красных повязок я говорил со многими людьми, и почти каждый собеседник признавал, что там и раньше (а тем более 2 мая) было немало провокаторов. Были и обычные ребята, которым хотелось активнее проявить свою позицию и перейти от скандирования «Одесса, смелее, гони Бандеру в шею» к конкретным шагам в этом направлении.

«Смутное мнение об этой дружине, — рассказывает одессит А., который был 2 мая и на Греческой, и на Куликовом поле. — Есть люди, которые действительно пришли бороться за идею, но мне кажется, что там есть и явные провокаторы. В Youtube выложено что-то вроде официального ответа, там молодой человек говорит, что красные повязки были у наших и тех милиционеров, которые были за нас, и просит больше вопросов об этом не задавать. Но что это за ответ? А у «правосеков» почему тоже были красные повязки?»

По мнению активиста Куликова поля Ю., пережившего пожар в Доме профсоюзов, вся эта заварушка на Греческой только помешала «куликовцам» нормально подготовиться к встрече врага. А в том, что ультрас и пр. после матча пришли бы на Куликово поле — сомневаются немногие. Некоторые считают, что, консолидировав усилия, одесские противники власти (ну или пророссийские активисты) смогли бы защитить Куликово поле. Но получилось так, что и без того проигрывавшие в количестве и подготовке силы были разрознены и дезориентированы.

«У нас на Куликовом поле не было намерения как-то блокировать или нападать на ультрас, — говорит Ю. — Нашей идеей была защита главного лагеря. «Одесская дружина» решила вмешаться, якобы чтобы защитить одесситов. Вроде бы все правильно, но этим должна заниматься милиция. Но если уж помогать милиции, то помогайте, чего тогда размахивать российским флагом? Вы провоцируете нападение, как это и произошло».

Еще один интересный факт сообщил активист Ю.: «Ранее мы сделали на Куликовом поле хорошие баррикады, у нас были мешки с песком. Потом бандеровцы начали строить блокпосты, а наши сказали: «Чего они строят, а мы нет?» Такой вот оригинальный подход, может, провокация. Приняли решение тоже строить блокпост. Через несколько дней все эти мешки с песком куда-то были вывезены, сказали, как будут нужны — вернут. Может, мы и не защитили бы лагерь, но если бы мы сдвинули те баррикады к Дому профсоюзов, его бы никто никогда не взял».

Двери в адскую домну

Все это наводит на размышления о том, что Куликово поле, что называется, «сливали», в том числе изнутри. Не сливались только сами люди. Наверное, на это организаторы погрома не рассчитывали, как и не думали о зверстве, на которое оказались способны исполнители.

В последние минуты перед входом в Дом профсоюзов была суматоха. Люди не очень четко представляли, что делать, как обороняться. Кто-то говорит о двух старушках, которые зазывали всех внутрь, кто-то о каком-то пожилом мужчине, он заводил людей, а потом, расталкивая всех, выбежал наружу. Здесь достаточно пространства как для конспирологии, так и для мистики. Двери в Дом профсоюзов в тот момент вели куда-то очень далеко.

Решение нужно было принять быстро. Кто-то не ушел, потому что там были друзья. Кто-то — потому что остались женщины. Кто-то считал себя защитником Куликова поля. Не исключено, что внутри мог оказаться и случайный человек. Но нельзя сказать, что люди не понимали, на какую опасность идут, — после того, что происходило на Греческой, все «куликовцы» отдавали себе в этом отчет.

«С военной точки зрения прятаться в здании было логично, — вспоминает И. — Я слышал команду «Женщины в здание», там дети даже были. Мужиков было человек 50 в возрасте от 15 до 60. Никакого оружия не было. Я видел две канистры бензина, но что такое 10 литров? Только показать, что у тебя что-то есть. Я стоял, не знал, куда идти — туда или сюда, в последний момент не зашел. Остальные зашли, и тут пошла лавина. Превосходство было, наверное, 20-кратное. Сначала они сожгли палатки, кто там был — забили. Испугались, когда там начал гореть баллон с газом, разбежались. Я еще слышал потом, как они говорили: «Вот сволочи, специально оставили газовый баллон». Трусливые…»

Оставшихся сил было явно недостаточно, чтобы защитить многочисленные входы в здание. «Сначала решили забаррикадировать вход, была какая-то арматура, доски, но все горючее, — говорит Ю. — Пытались быстро сориентироваться внутри, проверяли, не могут ли они пройти через подвал, а может, мы там могли бы найти убежище. Все мы плохо знали план здания. Были неподготовленными, понятно ведь стало, что они будут поджигать, нужно было собрать огнетушители со всей Одессы. В результате получилось вообще дико».

Ю., можно сказать, счастливчик: не встретился с убийцами, его не добивали и он не сгорел, хотя провел самый страшный момент недалеко от центрального лестничного пролета.

«Они начали поджигать баррикады, мы хотели тушить, но не получалось, да особо и нечем было. Поначалу все были практически у входа на 1-м этаже. В это время разбили стекла в окнах сзади. Сразу начало тянуть, и получилась такая домна. Поднимаемся наверх, прет горячий воздух — тяжело находиться внутри. Слышу, выше бьют стекла, после чего прет еще более горячий воздух. Людям там, наверное, нечем было дышать, но, разбивая, они только делали несколько глотков воздуха, а дальше становилось еще тяжелее. Куда идти? В крылья страшно, наверх не могу. Нашел какой-то вентиляционный коридор, и там встал я и еще несколько человек. Там пер раскаленный воздух, но им все же можно было дышать. Последние впечатления перед тем, как потерять сознание, — окошко, в которое вытягивает черный дым, вечернее небо, там какая-то звездочка».

Казалось бы, самого факта забрасывания здания с живыми людьми «коктейлями Молотова» с последующим пожаром вполне достаточно для того, чтобы ужаснуться. Но по нынешним временам этого мало, а уж в МВД и вовсе разобрались, что «куликовцы» сами кидали «коктейли» сверху и так и подожгли здание. Уже позже для центральных телеканалов начали стряпать версии с традиционным привкусом о газе, как в «Норд-Осте», и о каком-то взрыве внутри. Не могли же поджечь здание многочисленные сторонники единства Украины…

Однако даже поджог здания — далеко не вся история. И не самая жуткая. Самое страшное, что внутри здания, по коридорам вокруг «адской домны» перемещались инфернальные существа и делали свое дело. Как отмечают очевидцы, «воины света» заходили и выходили в здание постоянно, выходя, просили попить. Им давали, входили в положение. Нелегко, наверное, убивать в таких условиях.

Немного официальной статистики. На 11 мая погибли и умерли 48 человек, пострадавших 247, госпитализировано 99, с огнестрельными ранениями — 27, колото-рублеными — 31, термические травмы и отравления продуктами горения — 26, травмы, связанные с повреждениями тупыми предметами, и другой этиологии — 136.

Кто они, из какого «нижнего днища нижнего ада» пришли к нам? Женщина, выжившая в той мясорубке, призналась, что «не нужны были повязки и опознавательные знаки, их можно было узнать по глазам, глаза эти были просто страшные».

Венедикт Ерофеев, «Москва—Петушки». «В глазах у всех четверых — вы знаете? вы сидели когда-нибудь в туалете на Петушинском вокзале? помните, как там, на громадной глубине, под круглыми отверстиями, плещется и сверкает эта жижа карего цвета? — вот такие были глаза у всех четверых».

Эта женщина, сторонница КПУ, часто бывала на Куликовом поле, с ней ходили и двое ее сыновей. В тот день дети звонили ей, она говорила, что все нормально, чтоб они не приезжали. Когда созвонились в третий раз, сын уже стоял напротив.

Почти сразу ворвались нападавшие, стали стрелять и убивать. Мать и сын оказались в одном из немногих открытых кабинетов на пятом этаже, второй сын спасся на крыше. Ниже они видели женщину, которая прижимала к себе 11-летнюю девочку. Та плакала и повторяла: «Мамочка, спаси меня».

Убийцы бросили им в кабинет зажигательную смесь и закрыли дверь. Спасаясь от пожара, сын вытащил мать на сорокасантиметровый парапет за окном, в один момент он хотел ее отодвинуть чуть дальше от края, сам потерял сознание и упал вниз. А мать 40 минут лежала на том парапете, держась за раскаленный прут и смотря на своего ребенка внизу в луже крови. «От ужаса и муки я хотела отпустить руку и упасть вниз».

В то же время еще один убийца карабкался по водосточной трубе и кричал: «Надо эту суку сбросить». Когда ее выносили на носилках, ей кричали «Ты еще не сдохла?» и разбили битой руку, которой она прикрывала лицо.

Молодая женщина, снимавшая офис в Доме профсоюзов, рассказала, что у нее был обычный рабочий день и она даже не представляла, чем он закончится. Когда начался штурм, поняла, что бежать поздно. Внутрь здания проникли неизвестные и начали убивать всех подряд. В кабинет ворвался мужчина в маске. Поняв, что ее жизнь висит на волоске, упала перед ним на колени и, рыдая, показала ему на мобильном телефоне фото трехлетнего ребенка. «Если убьешь меня, он останется сиротой, потому что мужа у меня нет», — объяснила женщина. Мужчина неожиданно снял маску и сказал, что он тоже одессит и спасет ее: схватит за волосы и потащит на улицу. Но поверят ему только в том случае, если она будет не просто кричать, а истошно орать, как перепуганный до смерти человек. Иначе ее забьют палками. Мужчина слово сдержал, но женщина не может назвать его имени — с ним расправятся, как с предателем.

Вы еще полагаете, что очень важно, у кого какие повязки были на Греческой?

«Я пришел сюда не для того, чтобы уходить»

Как вещал в момент атаки тогдашний губернатор Владимир Немировский, а вместе с ним и подконтрольный ему Первый городской канал, действия одесситов против террористов законны.

А вот и «террористы». Поэт Вадим Негатуров, на снимке он стоит с одной из дочерей, на груди георгиевская ленточка. Хотел спасти иконы — кстати, православную палатку, как и прочие, нападавшие затоптали. 17-летний студент и коммунист Вадим Папура, юноша с удивительно светлым взглядом, как у настоящего героя из советского кино. Реконструктор Евгений Лосинский — совсем недавно, на 70-летие освобождения Одессы, его с друзьями можно было видеть у Оперного в форме советских солдат, они отвоевывали театр у «фашистов». Чтобы спустя пару недель пасть от пули фашиста-современника.

Депутат облсовета Вячеслав Маркин, «регионал», оставшийся со своими избирателями и регулярно выступавший на митингах на Куликовом поле, поддерживавший людей и погибший с ними. Поэт Виктор Степанов (Гунн), телеведущий и музыковед Дмитрий Иванов. Талантливые, светлые люди.

Мне хочется отдельно сказать об Александре Кононове, друге нашей семьи. Математик, программист, интеллигентный, добрый человек. Представитель замечательной одесской семьи, сын профессора университета, отец троих детей, которые также пошли по его стопам. Вместе с двумя сыновьями дядя Саша и работал последнее время.

У меня не укладывается в голове, почему должны умирать такие люди, как он, почему должны становиться сиротами его дети. Только потому, что в нашей стране победил майдан и отныне выражать свое несогласие со стадом юных фашистов запрещено.

Дядя Саша был верующим человеком, как и многие на Куликовом поле. И в Доме профсоюзов они были, как русские православные, запертые неприятелем в церкви. Нет ничего странного, что когда одни отступают, духовные, истинно верующие люди уйти в сторону не могут.

«Была суматоха, все шебуршились, а он тихо стоял, прислонившись к фанерному щиту, — вспоминает кум дяди Саши, видевший его перед входом в Дом профсоюзов. — Потом помню, как они стояли с женой, его молчаливый взгляд. А затем он повернулся и пошел внутрь».

«Там кричали: «Пойдемте домой, мы ничего не сделаем», а он сказал: «Я пришел сюда не для того, чтобы уходить».

И когда я представляю, как дядя Саша идет в здание на смерть, я чувствую, насколько он сильнее своих убийц, как мелки они по сравнению с ним. Они ведь всего-то готовы убивать иначе думающих людей. Он же — умереть за правду и за свою Родину.

Это как разница между патриотизмом и национализмом — любовь к своему и ненависть к чужому. Только в гипертрофированной форме нашей годины перемен.

Марш дегуманоидов

Стало модно говорить о дегуманизации. Действительно, им хочется считать своих идеологических противников не людьми, а «колорадами» и т. д. по списку. В крайнем случае россиянами и приднестровцами, но только не людьми. Собственно, потому они и ставят на чаши весов одного-двух убитых со своей стороны и полсотни противников, и у них уравновешивается!

Однако дегуманизация начинается с себя. А может, и заканчивается. Те, кто забрасывал Дом профсоюзов «коктейлями Молотова», я даже не говорю об убийцах внутри, и все, кто хлопал, когда прыгавших из окон забивали, и все радующиеся в интернете, они, надо сказать, отлично дегуманизировали самих себя. Боюсь, обратный путь этих дегуманоидов будет слишком тяжел.

Конечно, степень вины у всех разная. Но у меня нет сомнений, что она лежит на всех — от дирижировавших заезжими боевиками местных одесских евромайдановцев до последнего дурачка, «лайкнувшего» статусу о «шашлыке из колорадов». И это еще одно страшное следствие трагедии, очень многие одесситы не знают, как им теперь жить в одном городе, ходить по тем же улицам, дышать тем же воздухом с теми, кто считает, что Одесса 2 мая героически победила злодейских сепаратистов.

Я не хочу мазать всех одной краской, на Куликовом были люди, которые пытались спасти выживших, не давали добивать выпрыгнувших из окна. Но соотношение сил именно такое — отдельные люди, пытавшиеся противостоять толпе. Разумеется, теперь майдановцы достали свои любимые розовые очки и видят сквозь них только попытки спасти людей.

А вот слова очевидца: «Все, кто прорвался через огненный ад, они же все избитые, — говорит И. — Они шли через «коридор», и каждый должен был ударить. Кричат: «О, прорвался», и человек 40—50 побежали бить одного. С 5-го этажа человек упал, он уже труп, а его все равно бросаются бить. Конечно, были и более умеренные там, если бы их не было, то добили бы всех. Мне кажется, в какой-то момент поступила команда сверху от самих же палачей, потому что там уже поняли, сколько людей погибло. Одно дело добивать в здании и другое — на улице, перед кучей камер. Ты понимаешь, что сейчас возмездия не получишь, но в дальнейшем это очень вероятно».

После пожара дегуманизированный стример со Спильно-ТВ ходит вместе с убийцами по обгоревшим коридорам. На всякий случай русскоязычный стример вворачивает украинские словечки в беседах с окружающими и нисколько не медлит с ответом на пароль «Слава Украине». Они ломятся в двери, и убийцы кричат: «Есть тут кто, п-сы, открывайте, убивать не будем». Теперь уже не будем, мы сыты вашей кровью. За дверью молчат, и стример храбро поддакивает: «Так сгорите заживо». Дальше он же считает «жмуров», чуть ли не пиная трупы, называет обгоревших людей неграми, а лежащих парня с девушкой — Ромео и Джульеттой, алчно роется в карманах в поисках российских паспортов, но находит только иконки и украинские документы.

Месье, вы смотрите стрим с Варфоломеевской ночи, у нас тут очень много жмуров. Месье, тут убили женщину (тыкая ногой), нельзя ли ее спасти? Нет (тыкая снова), кажется, уже нет. Эй, вы там, не мародерьте. Да, месье, я не буду снимать ваше лицо, по правде сказать, его и не видно под вашей шляпой.

Дегуманизированный молодой политик Алексей Гончаренко, «регионал» до последних дней евромайдана, а затем горячий сторонник Петра Порошенко, занимающийся его предвыборной кампанией в Одесской области, как всегда, в первых рядах, штурм, натиск и скайп. Он показывает студии Шустера, как «горят остатки лагеря сепаратистов», и в ответ звучат аплодисменты. Он говорит, как пророссийские силы напали на мирный митинг, как проукраинские силы пошли в контратаку. Алексей четко произносит: «мы пошли к лагерю сепаратистов на Куликовом поле, мы взяли его, лагерь уничтожен, сепаратисты забежали в здание, и, к сожалению, часть из них там погибла». И в своем блоге на «УП» он писал: «Мы уничтожили пророссийский лагерь на Куликовом поле». Это позже, осознав масштабы, молодой политик решил все же отказаться от этого горделивого «мы», исправив на «уничтожен пророссийский лагерь на Куликовом поле».

Дегуманизированные «менты», которые видели эту толпу на Греческой и прекрасно понимали, что ждет одесситов-«куликовцев», но отошли согласно приказу властей и предоставили убийцам карт-бланш. «Когда я приехал с Греческой, милиции была куча, а как только это началось — ни одного, — вспоминает участник событий. — Они исчезли, им дали команду воздержаться. Позже они появились, но были самыми последними людьми на месте событий, любой «правосек» или как его там, мог оттолкнуть милиционера и пройти куда-нибудь».

Дегуманизированный одесский поэт Борис Херсонский заявляет у Шустера, что с федералистами невозможен диалог. И это уже после событий 2 мая. Дегуманизированный сатирик, «веселый и находчивый» Валерий Хаит пишет: «очень боялся, что в репортажах с Куликового поля будет все время звучать украинская речь, что сразу даст возможность говорить о том, что это бандеровцы приехали и напали на одесситов». Но дальше юморист успокоился, «оказалось, что почти все говорили по-русски. Более того — на одесском русском. Это говорила сама Одесса». А значит, «в этот день город от сепаратистов защитили не армия и СБУ, а сами одесситы».

Дегуманизированные СМИ… ну тут уж и говорить не о чем. Читаем на «УП» стандартную приписку «как известно», вводящую читателя в курс дела и сопровождающую все материалы по теме. «Как известно, в Одессе 2 мая пророссийские сепаратисты напали на украинских футбольных фанов, была перестрелка. Позже фанаты, а также обычные одесситы, возмущенные нападением, погнали сепаратистов к Куликовому полю, где был их лагерь. Сепаратисты спрятались в Доме профсоюзов, который находился на площади. Там произошел пожар. Сторонники единой Украины пытались помочь сепаратистам, которые оказались в здании, однако всех спасти не удалось». Война — это мир, убийство — это помощь, остается дождаться, кого следующего у нас в стране футбольные фанаты будут спасать, загоняя в здание и поджигая.

Такое время, каждый бутон расцвел, каждая ягодка налилась соком и лопнула, обдав окружающий мир скопившимся гноем. Всякий клоун стал адским клоуном, с красными уже от крови губами. Эти одесские националисты, в основном из команды экс-мэра Эдуарда Гурвица, они ведь засветились на куче видео — Андрей Юсов, Марк Гордиенко, Сергей Гуцалюк. Например, некий Юрий Борщенко, когда-то доверенное лицо Гурвица. Вот он машет своей клюкой, вот он зазывает молодежь к боковому входу в Дом профсоюзов — эти кадры стримера с ироничным комментарием «давай, дед, руководи» попали в сюжет и российского Первого канала.

Небольшой флешбек. Я вспоминаю антимайдановский митинг у ОГА, когда «куликовцы» требовали от депутатов быть с народом, а те судорожно этому противились. Я помню, как г-н Борщенко, стоя чуть поодаль, кричал что-то вроде «Мы будем вас вырезать». Чудесная пора настала, мечты городского сумасшедшего могут сбыться. Не всякого, конечно.

А еще помнится визит всей этой евромайданной компании в одесскую прокуратуру с требованиями разогнать Куликово поле, «а не то это сделаем мы, и нас амнистируют». Ну чего там амнистируют, даже и не привлекут. Ведь сезон охоты на «колорадов» открыт, законы Украины, стало быть, не нарушены.

Комиссию по расследованию возглавила журналист, дослужившаяся в итоге до вице-губернатора Зоя Казанжи, еще недавно в Фейсбуке призывавшая жечь подонков из несимпатичного ей политического лагеря. Впрочем, и это не так важно по сравнению с тем, что говорят об одесской трагедии в Киеве, в частности в Верховной Раде, и тем, насколько не говорят о ней в мире. Сравнение с расстрелянными и забытыми рабочими Маркеса подтвердилось на все сто. К примеру, российские либералы, горячо поддерживавшие майдан и любившие к месту и не к месту говорить о «мифических бандеровцах», об Одессе предпочитают просто не вспоминать, как о том, что грозит разрушить понятный и удобный им мир. Люди из Дома профсоюзов в него не вписываются.

Всем, кто оправдывает страшное преступление, и тем, кто пытается его замолчать, хочу напомнить отрывок из речи Роберта Джексона на Нюрнбергском процессе. «Они стоят перед этим судом, как запятнанный кровью Глостер стоял перед телом своего убитого короля. Он умолял вдову, как они умоляют вас: «Скажи, что я их не убивал». И королева ответила: «Тогда скажи, что они не убиты. Но они мертвы». Если вы скажете, что эти люди невиновны, это все равно что сказать, что не было войны, нет убитых, не было преступления».

И ответить на вопрос: «Вы уверены, что не убивали?»

В конце уже я (Д.Скворцов) публикую фото одного моего православного брата. Не знаю, правильное ли фото. А вы как думаете?