ЛАБОРАТОРИЯ СВЯТОСТИ. Митрополит Месогейский и Лавреотикийский Николай

Яркие, запоминающиеся устные рассказы митрополита Месогийского и Лавреотикийского Николая, в прошлом ученого-физика, сотрудника Национального аэрокосмического агентства США (NASA), а впоследствии афонского монаха, похожи на уже написанные очерки. Афористично говорить он научился, возможно, от своего наставника – старца Паисия Святогорца.

Диплом послушника

Родился я в Фессалониках, вырос в доме, который могу назвать настоящей «малой церковью». Моя мама – физик, мои родные сестры и брат – тоже физики, поэтому до 30 лет у меня в жизни была только одна цель: я мечтал стать выдающимся ученым. И Господь сподобил меня сделать это наилучшим образом. Изучал физику в Фессалоникийском университете, после чего продолжил обучение в США, в Гарвардском университете и Массачусетском технологическом институте. К 30 годам я уже имел большой научный успех, но при этом ощущал какую-то пустоту в сердце. Тогда еще, будучи студентом, стал каждый год ездить на Афон.

Вспоминаю один случай. Однажды я ожидал разговора со старцем Паисием. У него в это время были два молодых человека, которые просили взять их в послушники. Он спросил: «Где вы учитесь?» Они ответили, что недавно окончили лицей (это как ваша средняя школа). Тогда он пошутил: «Чтобы я взял вас в послушники, вам нужно иметь университетский диплом». В тот день я ему ничего не сказал, промолчал, но когда сам окончил университет в Америке и получил диплом, то снова пришел к отцу Паисию: «Вот, пожалуйста, я получил диплом, и теперь вы, как обещали, должны принять меня в послушники». Пять с половиной месяцев мне посчастливилось прожить бок о бок с отцом Паисием. Именно ему первому я поведал о своем желании служить Господу и получил от него благословение на этот путь.

Высшая точка земли

Помню свое восприятие Афона, когда я приезжал как турист. Чего-то искал, но мой внутренний поиск не имел конкретной цели. Мне тогда очень нравилась природа и повседневный уклад жизни на Святой Горе. Нравились и люди – они были иными.

До 1968 г. жизнь на Афоне оскудевала, здания разрушались, монахи преклонных лет доживали свой век. Казалось, что слава Святой Горы уже в прошлом. Когда в 1963 г. праздновали 1000-летие Афона, кто-то из высокопоставленных лиц сказал: «Наверное, мы приехали сюда похоронить Афон». Но вскоре произошло чудо, и через пять лет Афон было не узнать. Молодых монахов здесь уже стало гораздо больше, чем старых. Новую высоту обрела подвижническая жизнь.

В 1981 г. Греция вступила в Евросоюз, и ей были предоставлены средства на реконструкцию Афона. Безусловно, это спасло большинство старинных построек, иначе сейчас они уже были бы грудой камней. Но и сильно повредило духу Святой Горы. Всюду проложили дороги, так как машинам надо было возить строительные материалы. Шум и пыль нарушали уединение и молитвенный настрой.

По предписанию Евросоюза на Афоне были построены здания определенного уровня комфортности, что привнесло невероятный дотоле для Афона элемент роскоши. Для монахов это обстоятельство спровоцировало новые соблазны, потому что бедная монашеская жизнь всегда расценивалась как благословение Божие. В общежительных монастырях пользы от этой реконструкции, возможно, было больше, чем вреда, а вот отшельническая жизнь от этих нововведений сильно пострадала. Несмотря на все это Афон остался местом беспрерывной, никогда не прекращающейся молитвы. Здесь непрестанно проявляется благодать Божия в святости отдельных монахов и тайных знамениях.

Известно, что на вершинах гор происходят все главные библейские события: на горе Синай человечеством получены 10 заповедей, на Фаворе явлено Преображение, на горе Елеон – Вознесение. Святая Гора – высшая точка земли. Главная на планете лаборатория святости. Есть четыре главных устоя афонского жизнеустроения.

Отшельничество. Монашеская жизнь на Афоне – это прежде всего отшельничество и исихазм. Уставы афонских монастырей намного более жесткие, чем в других монастырях.

Самоуправление. Святым Афоном не управляют епископы, они здесь могли бы только помешать. Потому что, с одной стороны, Святая Гора находится под покровительством Вселенского Патриарха Константинопольского, а с другой – Афоном управляет Сама Богородица.

Вселенский характер. Афон – вселенское явление на земле. Он ни русский, ни греческий, ни какой-либо еще, но всех объединяет. Здесь есть и русский монастырь – Свято-Пантелеимонов, и сербский – Хиландар, и болгарский – Зограф. Из 12 скитов – два румынских. В монастырях среди насельников – представители всех национальностей.

Закон неприступности. На Святую Гору попадает все только самое необходимое, а так как женщины не столь необходимы в монашеской жизни, их на Афон не пускают. Так обычно приходится отвечать на ропот женщин. Афон, я считаю, должен быть закрыт также для телевидения и для таких любопытных, каким я сам в свое время был.

Искушение рыбками

Отец Паисий, даже несмотря на свое слабое здоровье, никогда не делал себе уступок в аскетическом подвиге. Однажды кто-то принес нам на Преображение маленьких рыбок. Мы, греки, в Богородичный (Успенский) пост употребляем пищу без масла и лишь на Преображение едим рыбу. И вот накануне праздника нам принесли рыбок. Старец Паисий смотрит на них и говорит:

– Кто нам это искушение принес?
– Какой-то хороший человек, – отвечаю я.
– Возьми скорее это и отнеси старцу Дамаскину.
(Его скит располагался напротив нашего.)
– Что, взять искушение и отнести?
– Нет, там это будет благословение, а здесь – искушение.
– Почему?
– Потому что у нас здесь есть утешение от людей, у нас их много бывает, а там люди забыли человека.
– Значит, мы, люди, сейчас его вспомним, а Господь его забудет?
– Хватит задавать вопросы, бери рыбок и неси.
Я у него спрашиваю:
– А как давно вы ели рыбу?
– Вопрос не в том, как давно я ел рыбу, а в том, как давно я вкушал благодать Божию.

    Ошибка христианина

Однажды он позволил нам сделать омлет, который он много лет не ел. И вот мы развели костер, пожарили картошку, вбили туда несколько яиц и приготовились к трапезе.

– Сегодня у нас будет Пасха!
С нами был один священник, он благословил стол. Как только мы сели, к нам стали подходить какие-то котята, и старец Паисий стал их кормить кусочками своего омлета. А я был научен, что если еда благословлена, ее нельзя давать животным, и начал себе в уме задавать вопросы, правильно ли он поступает. Я ему ничего не сказал, он сам у меня спросил:
– Ты продолжаешь жить по логике ученого?
– Нет, – говорю, – я задаюсь вопросами праведного христианина.
А он продолжает разбрасывать еду. Я ему говорю:
– Может быть, нам тоже надо так поступать?
– Рот открой, – отвечает, – и лучше омлет туда положи.
Он всегда был очень веселым. Тогда он почти ничего не съел, а когда уходил, сказал:
– По-настоящему праведен тот христианин, который знает, как правильно совершить ошибку.
Мне очень понравился этот ответ, он дает человеку свободу.

Святой диагност

В 1983 г. один богатый греческий судовладелец решил облагодетельствовать греческую армию. Он предложил всем высшим офицерским чинам, у кого есть серьезные проблемы со здоровьем, пройти обследование и пообещал оплатить лечение в лучшей клинике Англии. Нашлось четыре таких офицера. Все они поехали на обследование в английскую клинику, где троим из них сказали, что могут начать их лечение, а четвертому – что у него последняя стадия рака, ему надо вернуться в Грецию, чтобы там умереть.

Он не был приобщен к Церкви и находился в смятенном состоянии духа. Но у его жены была подруга, муж которой ездил на Афон. И он больному посоветовал поехать на Афон и найти старца Паисия. Когда этот офицер увидел отца Паисия, он разразился рыданиями от того внутреннего напряжения, которое было в нем. А старец ему говорит:

– Что случилось с тобой, человек? Почему ты так расстроен?
– Отец, я умираю.
– Даже не думай об этом, мы все умрем.
Тогда он ему поведал, что произошло, а старец взял его за руку и сказал:
– Хочу тебе один секрет открыть. Я не знаю, что будет с остальными тремя, но у тебя никаких проблем со здоровьем нет. Пусть врачи говорят что хотят.
В течение года все три пациента английской клиники умерли, а этот, четвертый, умер только в 2009 году, то есть 26 лет спустя.

Серафим-атеист

Однажды ко мне подошел молодой человек, его звали Серафим, и сказал:
– Отец мой, я атеист, но хочу поверить в Бога. Знаю, что вы образованный человек, я тоже образован. Хочу, чтобы вы представили мне доказательства существования Бога.
Он, как и я, имел физико-математическое образование. Я назвал ему одно узкотеоретическое положение из высшей математики и спросил:
– Знаешь ли ты эту функцию?
Он ответил:
– Нет, не знаю.
– Очень жаль, потому что мое доказательство основано именно на этом положении высшей математики.
Серафим чувствовал себя очень неудобно. Тогда, улыбаясь, я ему говорю:
– Я тебе это сказал не для того, чтобы тебя обидеть, а дабы убедить, что с математической точки зрения доказать существование Бога невозможно. Его вообще нельзя познать интеллектом. Ты когда-нибудь был на Афоне?
– Нет, но я слышал о нем и хочу поехать.
Я ему сказал:
– Ты должен поехать, найти старца Паисия и сказать ему то же самое, что сказал мне: «Отец мой, я атеист, но хочу поверить и хочу, чтобы вы мне представили доказательства существования Бога».
Серафим говорит:
– Я не могу этого сделать.
– А почему ты со мной смог, а там не можешь?
– Не знаю, я боюсь.
– Почему же? – и я ему нарисовал план, как найти отца Паисия.
– А он образованный? – спрашивает меня молодой человек.
– Он важнее даже самых образованных.

Через три дня Серафим приехал в монастырь Кутлумуш, который находился рядом с кельей отца Паисия, оставил свои вещи и пошел поговорить со старцем. Войдя к нему во двор, он увидел четверых молодых людей, а сам старец разговаривал с кем-то в стороне. Серафим сел вместе с молодыми людьми, ожидающими старца, и не знал, что ему делать. Через 10 минут отец Паисий закончил свой разговор, подошел к нему и говорит:

– Иди со мной, возьми вот эту коробку с лукумом, а я возьму стаканы, чтобы нам подкрепить остальных, – и тихо добавил: Я хочу тебе кое-что сказать.
Когда молодой человек склонился, он проговорил:
– Это разные вещи: когда человек атеист – это одно, а когда он носит имя Ангела и при этом атеист – это совсем другое, такое я встречаю впервые.
Молодой человек совершенно растерялся.
– Можно с вами поговорить? – спросил он.
– Не теперь. Ты сейчас пойдешь в монастырь, вы тоже, ребята, все вставайте, идите туда, потому что уже вечереет.

Серафим не мог успокоиться. Поднимаясь к монастырю, он смотрел, нет ли каких-нибудь телефонных проводов, и думал: не мог ли я позвонить старцу и все ему рассказать? Тогда еще не было мобильных телефонов, и конечно, у старца Паисия его быть не могло, даже если бы к тому времени мобильную связь уже изобрели.

Серафим всю ночь не мог заснуть. Утром, как только открылись ворота монастыря, он опять пошел к келье отца Паисия. Вместо звонка у калитки висели две железки, ими надо было ударять друг о друга. Отец Паисий не отвечал. Серафим долго сидел и ждал, а потом опять решился постучать. И вдруг слышит голос:

– Эй, добрый молодец! Что ты пришел сюда? Что тебе надо?
– Отец мой, я хочу с вами поговорить.
– О чем тебе со мной говорить?
– А что, нельзя поговорить?
– Зачем ты сюда приехал?
И в тот момент, когда старец произносил эту фразу, узел неверия, как потом мне рассказал сам Серафим, в нем развязался.
– Могу я подойти к вам ближе?
– К Богу подойди ближе.
– Что мне надо для этого сделать?
– Тебе надо найти хорошего духовника и пройти общую исповедь. Тогда твоя жизнь изменится.
Этот человек стал монахом.