КУДА?

Трудность высоких наименований   Архиепископ Иоанн Сан-Францисский (Шаховской)

Слово христианин, которым в I веке начали называться в Антиохии, не удержало своей этой антиохийской, первохристианской белоснежности. Однако, если сказать с уважением и многозначительностью о каком либо человеке: "он - христианин", это прозвучит хорошей характеристикой и для слуха неверующих в Бога. С именем же "православный" дело не так ясно. Православие обозначает подлинное христианство, среди многих подделок и извращений апостольской веры; понятие православия, равное истинному прославлению Бога, сильно померкло, посерело в истории. Вообще, надо сказать, что всякое определение может быть сведено к отвлеченности и номинальности. Высокое же именование особенно не выдерживает двусмысленности. Имя "христианин" поблекло, потому что в мире, в истории было и остается не мало номинальных христиан, и среди православных, и католиков, и протестантов, которые, в сущности, ничем не отличаются - по своей психологии и жизни - от людей "мира сего", погруженных с головой в чувственность и суетность. Но слово "православный" особенно пострадало в истории.

Имя "христианин" имеет в самом себе уже ясное содержание, смысл и цель: Господа Иисуса Христа. Христово имя ярко светит даже среди несоответственного Христу "христианства". Но слово "православный" заключает в себе, кроме исповедания истинной апостольской веры, еще и понятие какой-то человеческой исключительности в прославлении Бога, выделенности человека в самом христианстве, возвышение его веры и жизни над другими людьми и христианами.

Беда в том, что исключительность и чистоту самого православия многие в истории переносили и до сих пор переносят -лично на себя или на свой народ, свое общество, возвышая этим себя и обольщая. Чем выше самоквалификация, тем она опаснее для души человека.

В религии это видно особенно. Об этом предупреждает Слово Божие: "Когда зван будешь на брак, пришедши, садись на последнее место, чтобы звавший тебя, подошел, сказал: "друг! пересядь выше"; тогда будет тебе честь пред сидящим с тобою" (Лк. ХIV, 10). Спаситель, мы видим тут, внушает человеку скромность, - и в религиозной области особенно, - так как религиозная гордость наиболее близка к демонизму и характерна для фарисейства; желание молиться Богу только с первого места, есть желание вредное и предосудительное для человека.

Православие, горячность и чистота веры Христовой, началась среди мученичества, явилось в мученичестве. Оно стало в истории Церкви знаменем страдальчески-огненного, крестного пути к Богу и несло в веках эту царственную печать, как само удостоверение о мученичестве. Но, что мы сейчас видим? Вследствие долгого союза, почти слияния психологии церковной и государственной в так называемых "православных" странах, православие стало обращаться в национальную и легалистическую привилегированность на земле и пред Небом. Люди и целые народы присваивали себе эту привилегированность близости к Богу и чистоты веры, чрез свое физическое рождение и крещение в младенчестве. "Православными" в истории, вследствие этого, стали себя именовать люди знающие во что верят, не знающие духа веры, разума и горения апостольского... На Балканах и в России можно было встретить "православного", не верящего, например, в загробную жизнь, или (среди интеллигентов) верящего "в перевоплощение" и т.д. Подмена содержания произошла в самом термине "православный", и потускнело целостное, жизненное содержание этого слова.

Надеемся, что говорим не оскорбительно для православных, а целительно. Иногда мы достойны бываем, чтобы нас оскорбили за нашу жизнь. Православный (по духу своему) человек в наши дни не может не ощущать всей недостаточности общего духовного уровня православия своего и своих братьев православных. И лишь такое смиренное осознание православными людьми своей недостаточности, особой ответственности пред Богом, может вернуть истине Православия ее апостольское сияние. Необходимо православным получить дух смиренности и покаянности, который только и является "печатью царской" Православия и явным о нем удостоверением. Православный стыдится тщеславного подчеркивания своего православия или своей первоклассности в праведности и не разглашает о ней. Имя "православный" - православные несут, радуясь о истине Господней и стыдясь за себя, свою недостаточность. И это не мешает им быть смелыми, когда надо, в исповедании веры. Отдалившиеся же от духа православия, воспринимают свою "православность", привилегию, как Старший Брат в притче о Блудном Сыне, воспринимал свое старшинство и большую близость к Отцу. Чувствуя свое "старшинство в вере", некоторые православные зазирают сперва не-христиан, потом "не таких, как они", христиан, и кончают осуждением тех православных, которые не принадлежат к их малой группировке. Разве мы не видим этого и в наши дни? И, по мере зазирания других людей, эти мнимо-православные считают себя все более чистыми, все более избранными. Так порождается в мире вдвойне отвратительное новозаветное фарисейство: утешение не Божьей, а "своей" святыней.

Состояние это бывает не только у православных. Оно может быть видно и у "римо-католиков", и у так называемых "евангелических христиан", тех, которые детски-наивно подчеркивают свою специальную евангельскую высоту и частоту пред другими христианами и проповедуют свою особую (по сравнению с другими) "спасенность", судя слишком человечески и, главное, преждевременно о том, кто "спасен", а кто "не спасен".

Верующему в Истину Христову нельзя не переживать драгоценность этой Истины. Искренно верующий во Христа, не может не видеть всей благодатности, всей великости и чудесности данного ему и всем людям дара спасения во Христе, Христова искупления в вечности. И надо сказать, что нет истинной веры без чувства драгоценности святости, как дара Духа Святого. Нет обращенности к истине без осознания величия этой истины. Но истина Христова прежде всего, является в блаженстве нищания. Это ее верный признак в человеке.

Веяние Духа и реальность Истины выражены в слове и в деле апостолов, пророков, истинных пастырей и праведников Церкви. Все люди призваны жить в веянии этой Благодати, храня правоверие, радуясь ему и смирясь пред ним. Не надо ни рационализировать, ни благоукрашать, ни национализировать правоверия. Тем более, нельзя делать его своей родовой и личной исключительностью, тем более, привилегией...

Россия в этом была грешна. И в тысячелетие ея веры - надо об этом помнить. Тут наше первое православное единство: в покаянии.

Вера в Бога истинная выражается особенно в смирении человека пред Богом, для того, чтобы возвеличивался Бог. Кто поймет всю малость своей веры, как чистой верности Богу, тот не станет защищать свою веру негодным чувством самовосхваления: он всегда будет садиться в самом дальнем конце Христовой Горницы. И только в приятии ответственности за веру Христову - открывается православие. Его красота и его боль.

http://old.russ.ru/antolog/vek/1991/10/pravosl.htm