Когда бурная деятельность не бывает полезна? Протоиерей Владимир Пучков

«Надо что-то делать». Знакомая фраза, не правда ли? Фраза, наглядно и выразительно характеризующая отношение современного человека к деятельности и бездействию: любое действие лучше любого бездействия. Я, признаться, настолько уже привык, что наш мир таков, что едва ли взялся бы что-то писать на эту тему, если бы за последние два с половиной месяца не услышал «надо что-то делать» в родной церковной среде столько раз, сколько, наверное, до этого и за все сорок с лишним лет жизни не слыхал. Оно и понятно: в стране война, Церковь, как видно, на пороге серьёзных испытаний. На первый взгляд, тут не то чтобы бездействие, тут промедление смерти подобно. Однако, давайте не будем спешить.

И да, сразу оговорюсь, что я не собираюсь здесь рассуждать о судьбах государства и Церкви, о её взаимоотношениях с обществом, о её каноническом статусе и перспективах. Я сейчас совершенно о другом. О том, в частности, сколь многому научилась наша Церковь у современного мира, сама, похоже, того не заметив. Давайте вспомним недавнее прошлое. Итак, Советский Союз приказал долго жить, похоронив где-то под обломками коммунистической идеологии все свои атеистические принципы, идеи и устремления. Церковь, пережившая семь трудных десятилетий, на протяжении которых террор сменялся репрессиями, репрессии притеснениями, притеснения гонениями, гонения ограничениями, оказалась свободной. Полностью свободной. Она вошла в тот редкий исторический момент, когда власти с нею ни бороться не намеревались, ни в тесные объятия заключать не спешили. Уже сейчас, при ретроспективном взгляде, становится ясно, что новую реальность Церковь восприняла в полном соответствии со словами поэта: «Мне вчера дали свободу, что я с ней делать буду»? Храмов мало, верующих много, потенциальной паствы, в лице крещёных, но невоцерковлённых и некрещёных, однако стремящихся, ещё больше. Кредит доверия в народе огромный при весьма ограниченных ресурсах. Нет ничего удивительного, что приоритетом стало не столько возрождение церковной жизни (о ней и знали-то из книг Синодального периода), а количественный рост приходов, храмов и монастырей. Что, само собой, рождало потребность в активных и деятельных людях, и тот вклад, который эти люди внесли в возрождение Церкви, поистине огромен. Однако, большим заблуждением было бы думать, что всё сделанное в течение девяностых и нулевых является результатом только чьей-то активности и инициативности. Главное, что двигало людьми в ту пору, – вера. Живая, горячая, полная энтузиазма, вплоть до самопожертвования. 

Итак, первые два десятилетия прошли и принесли свои плоды. Но не все плоды оказались благими. Спрос на деятельных верующих незаметно мутировал в спрос на просто деятельных людей. К тому же период активного возрождения был уже позади и вере большинства уже не был несвойственен энтузиазм девяностых. И вот наши ряды стали наполнять деятельные люди. Просто деятельные, активные, инициативные. Верующие, естественно. Но уже далеко не так горячо, как предыдущее поколение. Тогда (примерно) и сформировалось у нас вполне себе мирское отношение к деятельности: действовать – хорошо, бездействовать – плохо. Всё это очень легко наложилось на наметившееся под конец нулевых ослабление интереса к аскетике, и большинство приходящих в Церковь, столь востребованных, деятельных людей уже не ставило перед собой цели, прежде всего, войти в ритм жизни Церкви. Напротив, этот ритм стали менять. Стали формировать новый, тот, в котором по большей части мы живём сейчас. В котором точно так же нужно непрестанно «что-то делать», не бездействовать, не стоять на месте, двигаться.

А между тем аскетические принципы времени не подвластны. И если, начиная жить в Церкви, человек, прежде всего, не угомонится, не научится обдумывать действия и взвешивать слова, то, чем он занимается, будет чем угодно, но не духовной жизнью. Организованная на началах непрестанного движения и действия, основанная на чьей-то личной беспокойности жизнь, например, прихода может называться любыми словами, но насколько она церковна – большой вопрос.
Впрочем, так или иначе, упомянутые тенденции годами сосуществовали под церковной крышей с традиционным устроением. Сосуществовали бесконфликтно, порой уравновешивая друг друга. Но стоило кануть в Лету спокойным временам, как прежний баланс обернулся раздраем. Оказалось, что среди наших верующих имеется немало людей, чьи политические убеждения и гражданские позиции явно доминируют над церковностью и верой, а в среде духовенства мало кого не смущают батюшки с замашками менеджеров. Стоило священноначалию взять совершенно логичную в сложившейся ситуации паузу (а, собственно, о чём было говорить и заявлять после февральского обращения Блаженнейшего и заявления Синода? Нет лучшего способа подчеркнуть собственную легковесность, чем многократно повторять однажды сказанное), как со всех сторон понеслось: «Надо что-то делать»! И, что интересно, некоторые сразу же взялись за дело, не дожидаясь, что там скажет священноначалие. Получилось в итоге своим на соблазн, а чужим на смех, впрочем, могло ли быть иначе? Когда же на очередном Синоде было принято конкретное решение, те же самые люди взялись критиковать его на все лады, ясно давая понять, что призывы, раздававшиеся всё это время, по правде, нужно было формулировать иначе: «Надо что-то делать, как я говорю». Похоже, никогда ранее не было так очевидно, что сей беспокойный дух ничего общего с духом церковности не имеет.

Понимаю, мне легко можно возразить, что времена изменились, что Церковь в реальной опасности и если прямо сейчас чего-то не предпринять, то мы можем её и не сохранить. Но, помилуйте, разве не Бог хранит Свою Церковь? Мы столкнулись не с локальной проблемой, а думать, что отдельные люди или пускай даже многочисленные группы людей способны оказать влияние на, по сути, глобальные процессы, не слишком ли самонадеянно? Впрочем, не более самонадеянно, чем пытаться указывать Предстоятелю и Синоду, как именно им следует реагировать на войну, ситуацию в стране и положение Церкви. «Долготерпеливый лучше храброго, и владеющий собою лучше завоевателя города» (Притч. 16:32). Самое время тем, кто привык непрестанно «что-то делать» и стимулировать к этому других, обратить внимание на слова Премудрого. Ведь далеко не всегда молчащий молчит потому, что ему нечего сказать, а бездействующий бездействует оттого, что не знает, что делать. И нередко случается так, что, несмотря на беспокойство, нетерпение или даже неумение ждать, необходимо не бежать вперёд стоящих и не шуметь рядом с молчащими и уж тем более не подвергать критике шаги, предпринимаемые священноначалием для решения актуальных вопросов жизни Церкви и сохранения её единства в преддверии возможных испытаний. 

https://pravlife.org/ru/content/kogda-burnaya-deyatelnost-ne-byvaet-polezna