Христос не согласен на меньшее. Александр Филоненко

Нам от Бога нужно так мало… Пусть близкие не болеют, проблемы сами собой решаются, транспорт не подводит. И ещё пару каких-нибудь вещей, для каждого индивидуальных. А в остальном пусть не вмешивается. Не то посетит — не дай Бог — скорбями и болезнями, и скажи «прощай» привычной жизни. Почему мы так боимся любви Божией? И какая она, эта любовь?

Ежедневный ответ любви

Откуда берутся суеверия? Действительно ли они возникают только потому, что человек хочет говорить с Богом, а Бог молчит?

Тезис о молчании Бога для меня предполагает два возражения. Во-первых, мы не задаём Ему вопросы, во-вторых — не слушаем ответы. Современный человек находится в отчаянной ситуации переизбытка информации, суеты, беготни, и проблема заключается в том, что в нас оказывается неразвито внимание. Сейчас особенным спросом пользуются курсы и тренинги, направленные на воспитание внимания, его грамотную концентрацию. Как будто в наше хаотическое время это самая большая ценность.

Но и это ещё не всё. Митрополит Антоний Сурожский говорил: мы думаем, что когда Бог нам отвечает, Он присылает ангела, или какое-то видéние, или глас с неба. На самом деле Он присылает не ангела, а обстоятельства. И сами обстоятельства являются ответом, но мы к этому ответу не готовы.

Что мы обычно делаем с обстоятельствами? — Преодолеваем. Мы на них не смотрим, стараемся их не замечать, видим перед собой только свою цель и задачу и внимательны только к нашим планам. Обстоятельства для нас — как будто преграда. Но Он так с нами говорит. И ещё как говорит! Ведёт очень интенсивный разговор, ежедневный.

Если принять, что «молчание» Бога — не проблема Бога, а наша проблема глухоты, то надо разобраться, почему мы не слышим. Я думаю, тому есть две причины.

Во-первых, чтобы слышать Бога, нужно практиковать в себе дополнительное внимание. Я называю его созерцанием. То есть внимание к обстоятельствам, которые не связаны с нашими планами. И в этом отношении человек может быть невнимателен к обстоятельствам совсем — тогда он даже вопрос Богу задать не может, ему не о чём спрашивать. Либо же, задав вопрос, не слушает ответ. И здесь вторая причина: нам кажется, что вопрос озвучен, и уже неплохо, а дальше пусть Бог Сам что-то с этим делает.

Да, порой обстоятельства бывают крайне неприятные, и тяжело принять, что Бог отвечает совсем не так, как нам хотелось бы. Но это всё-таки ответ, и ответ любви.

Богу нужна настоящая дружба

Опять возвращаемся к тому, откуда берутся суеверия. На мой взгляд, одна из важнейших причин их появления заключается в том, что мы от Бога хотим слишком мало. Бог ждёт от нас больше, чем мы от Него.

Например, современный человек говорит: «Не понимаю, почему я должен называть себя “раб Божийˮ». Как будто Церковь претендует на его свободу. Хотя в действительности люди готовы быть как раз рабами или наемниками Божьими и не готовы быть Его детьми. Нам от Бога нужно меньше, чем Он хотел бы. Но Он не согласен.

Владыка Антоний Сурожский комментировал это так: Бог может нас принять как очень плохих сыновей, грешных детей, отпавших, израненных. Единственное, чего Он не может и не хочет, — принимать нас как хороших рабов и наемников. Вот в этом качестве мы Ему совершенно не нужны.

Проблема современного человека заключается в том, что когда нам кажется, что мы не хотим быть рабами, в действительности именно на это мы соглашаемся каждый день. На работе у нас ужасный начальник. Всё, терпеть его сил больше нет, мы уходим на другую работу, искренне надеясь, что новый шеф будет лучше. Но логика остаётся той же: мы меняем хозяина на хозяина.

Настоящее освобождение — когда мы меняем хозяина на отца. Однако эта опция часто совершенно не предусматривается современным человеком, тогда как отец — это тот, кто не согласен принимать тебя в качестве наемника.

И Христос не соглашается на меньшее. Для Него мы — друзья. Помните Евангельский эпизод, когда женщина прикасается к одежде Христа? Она получает исцеление, но Иисус поворачивается к толпе и спрашивает, кто это сделал. Для нас здесь важен такой момент: женщина не стремилась пообщаться со Христом, ей просто хотелось выздороветь, и она это немедленно получила. Но для Христа важно личное отношение. Ему нужно посмотреть этой женщине в глаза. Ей кажется, что ей это не нужно. А Ему нужно.

Вот говорят: Бог не хочет отвечать на «низкие» нужды людей, Он молчит, потому что мы не то просим. Это не так. И в эпизоде с исцелённой женщиной видно, что Он отвечает на человеческую боль. Нужно вылечиться — излечит, хочется есть — накормит. Но Сам Он ждёт другого. Он ждёт от нас настоящей дружбы.

И оказывается, что для людей это слишком много. Им надо поесть, попить, вылечиться. Так рождаются суеверия: когда мы созрели обратиться с вопросом и кричать о своей нужде, но слышать ответ либо не готовы, либо желаем получить его исключительно в плоскости удовлетворения конкретно этой нужды.

Эпоха взбесившейся добродетели

Но Бог терпелив. Не в том смысле, что Он молчит, когда мы спрашиваем Его или о чём-то просим. Просто разговаривает Он всегда таким образом, что для человека это избыточно, может быть, вначале кажется, что даже достаточно. Как с прокажёнными: Христос исцелил десятерых, но лишь один пришёл поблагодарить. И не потому, конечно же, что Богу очень нужны наши «спасибо». А потому, что для самого человека открывалась другая возможность жизни — в качестве друга, а не просто излечённого в лечебнице.

Мне кажется, проблема суеверия свидетельствует о настоящей человеческой нужде, которую Бог видит. Но негативная сторона заключается в том, что это каждый раз предательство человеком своей свободы и своего призвания. Каждый раз это готовность к чему-то меньшему.

Суеверие похоже на ложную скромность или на ложное смирение. Когда мы говорим: «Знаете, вы рассуждаете о таких сложных вещах — верность Богу, дружба с Ним. Давайте попроще. Мне нужно вылечиться, спасти семью или защитить детей…». Так самые благородные вещи превращаются в суеверия.

Ещё Честертон отмечал, что наше время — это эпоха взбесившейся добродетели. Сами по себе добродетели прекрасны, но поскольку между ними уже нет порядка, они становятся суевериями. Например, человек произносит: «Мне нужна семья». Само по себе
желание прекрасно, семья — настоящая ценность. Но если нужна только семья, всё кончится плохо. Потому что в действительности семья — это часть твоего разговора с Богом, твоей судьбы, твоего желания быть счастливым. История твоей любви с Богом. И когда мы начинаем общаться с Богом только для того, чтобы у нас в семье всё было хорошо, это — суеверие.

Суеверие — не только браслетики, амулеты, обереги. Это когда мы не на высоте веры.

Высота вообще очень интересная вещь. Мы мыслим так, будто вера требует от нас сверхусилий. На самом деле всё наоборот. Нам просто нужно сказать Богу: «Да». А для этого сверхусилий не надо, потому что «да» рождается скорее от внимания, чем от усилия.

С этим «да» тут же возникает наш самый глубокий и самый важный страх. Чисто логически каждый человек способен признать, что то, чего хочет от нас Бог, Он хочет для нас. Чтобы мы были счастливы, были Его детьми, Его образом и подобием. Логически мы все соглашаемся, что когда мы говорим: «Да будет воля Твоя», то принимаем решение быть счастливыми. Получается, с одной стороны, очевидно, что это согласие на счастье. Но практически оно почему-то всегда сопровождается страхом, что Бог что-то такое у нас попросит, и сразу станет трудно и страшно. Потому лучше даже и не начинать просить.

Кстати, именно по этой причине многие не заходят в церковь. На этом же основан бытовой атеизм. Человек провозглашает себя атеистом не потому, что не верит в существование Бога. Просто он понимает, что если в эту сторону хотя бы посмотрит, одно лишь слово «Бог» произнесёт, как в его жизнь сразу же ворвутся силы, которые призовут его к чему-то, несоизмеримому с его счастьем.

Некоторые богословы считают, что таково свойство греха, греховной природы: наши страсти заставляют нас так думать о Боге и бояться Его любви. Но каждый любящий, когда произносит другому человеку «я тебя люблю», знает, что обязательно будет больно. Он это точно знает, но соглашается на боль. Потому что есть что-то большее, чем боль. То, от чего он не откажется ни при каких обстоятельствах.

Дверь к твоему личному счастью

Помочь справиться со страхом может молитва. Помните моление Христа в Гефсиманском саду? Христу страшно, и Он молится до кровавого пота, просит, чтобы чаша сия была пронесена мимо Него. Он знает, что такова воля Отца и должны произойти страшные вещи. И Ему нужна молитва именно для того, чтобы сказать в конце: «Да будет воля Твоя».

Молитва — процесс выныривания из тьмы этого мира. Гефсиманский сад, моление Христа о чаше показывают нам всю серьёзность вопроса. Это глубокое свойство человеческой природы: для того чтобы сказать «Да будет воля Твоя», мы должны пройти какой-то путь. И он не был лёгким даже для Христа.

Богословы, конечно, тут же сделают на полях замечание, что скорбела человеческая природа Иисуса, а не божественная. Но всё равно Ему было трудно, Он нуждался в поддержке друзей, а они спали. Поэтому вопрос страха — настоящий, и я думаю, что христианское воспитание, христианская жизнь, христианская вера заключается в том, чтобы помочь человеку пройти этот путь — от недоверия к словам «Да будет воля Твоя».

Понять, что «Да будет воля Твоя» и готовность быть счастливым это одно и то же — непростая задача. Здесь напрашивается пример из другой области, но вполне подходящий.

Что учиться трудно — все знают. С другой стороны, когда я начал посещать детские дома, то всё время возвращался оттуда с одной и той же большой печалью. Я понимал, что помочь детям в их трагической судьбе может только очень сильное желание учиться. У них больше ничего нет: нет взрослых, семьи, нет людей, которые по-настоящему им верны. И что делать? Учиться! Но именно это они ненавидят до глубины души.

Получается какой-то капкан. Их собственное участие в их судьбе полностью забаррикадировано. И каждый раз, когда я вижу подростков, которые в буквальном смысле умирают от того, что не хотят учиться, мне больно, потому что я понимаю, что они повернулись спиной к двери, ведущей к их личному счастью.

Настоящая поддержка детей и подростков заключается не в том, чтобы облегчить им жизнь, убрать с их пути страдания, связанные с учёбой, но, наоборот, показать, что здесь залог их будущего. Для меня этот пункт стал переломным.

Поэтому в детском доме не надо развлекать детей. Нужно заниматься с ними вещами, которые для них страшны, но с тобой становятся весёлыми — делать вместе домашние задания, читать вслух интересные книги. И тогда вдруг они начинают радоваться, ведь оказывается, читать книги надо вовсе не для хорошей оценки или чтобы избежать наказания. А потому, что это — наслаждение. Если такая революция в их сознании не совершается, мы не можем даже думать о счастье этих детей.

То же, собственно, происходит со всем человечеством после грехопадения. Труд становится вызовом, ведущим к счастью. Но поскольку трудиться тяжело — в поте лица твоего будешь есть хлеб (Быт. 3, 17), человек делает всё, чтобы избегать труда, тогда как на самом деле он избегает счастья.

В этом смысле христианская педагогика призвана показать, что можно вместе сделать что-то трудное и почувствовать вкус счастья.

Дом как место святости

Но что делать с тем, что часто нам действительно не нравятся ответы Бога? Исцелённый гадаринский бесноватый просил Христа разрешить следовать за Ним, но Иисус отправил его домой. Или мой любимый расслабленный, которому Господь сказал: Возьми постель твою и иди в дом твой (Мф. 9, 6). Опять же, один из десяти прокажённых вернулся поблагодарить Христа, и Он не сказал следовать за Ним, но тоже отправил домой. Почему одних Христос призывает, а других отсылает?

Думаю, на самом деле это не наказание — дескать, ты не можешь идти со Мной как апостолы, — но что-то совершенно противоположное. Значит, в человеке есть то, что позволяет ему, не выходя из дома, быть со Христом.

Апостолы нам по-человечески понятней: они встретили Иисуса, Он изменил их жизнь, от Него невозможно оторвать глаз, и Он с ними везде ходит, потому что Он их избрал. В этом смысле людей, которых Иисус отправляет домой, обычно воспринимают как отверженных. Но нет, это просто другая форма следования.

Мы не узнаем никогда, почему для Бога было важно, чтобы эти люди находились дома. Но, может быть, отсюда следует вывод о том, что христианство приходит в мир с двумя необычными, на тот момент, формами социальной жизни — монашеством и семьёй. Сейчас нам легко допустить, что монашество — действительно вызывающая форма жизни, очень смелая. Но история свидетельствует, что семейная жизнь — не менее рискованное предприятие. И не менее сильное призвание следовать за Христом.

Христианская семья — не просто люди, у которых получилось до смерти быть вместе. В данном контексте дом открывается как путь. В эллинистической культуре такого не было, и это то, чем христиане удивляли. Да, монашество гораздо радикальнее, но потом появились святые семьи, и дом раскрылся как место святости. И в этом смысле повеление вернуться домой звучит не потому, что ты наказан или ты какой-то несоответствующий, но, наоборот, потому, что твоё призвание позволяет тебе быть верным Богу, оставаясь дома.

Историю с прокажённым Аверинцев в своё время очень хорошо комментировал. Он говорил: вот вернулся человек поблагодарить. Мы все часто, когда молимся, о чём-то просим. Просим искренне, глубоко. Но никого, более сильно просящего, чем прокажённый, быть не может. Потому что он не просто страдает, но внутри своего страдания отвергнут людьми. И все его молитвы и просьбы глубоки и искренни. Когда мы просим воды, то, напившись, через полчаса уже не помним, какой мучительной была жажда. Получается, если вся наша жизнь — только просьба, через короткое время мы уже не будем помнить, отчего же так страдали.

Единственный верный способ сохранить жизнь в Боге, не позволить всему уйти в беспамятство, это благодарить. Благодарить — значит отдавать себе отчёт в том, что в твоей жизни было присутствие Бога.

И дальше мы слышим: за всё благодарите. Как это — за всё? Сразу вспоминаем святителя Иоанна Златоуста, который благодарил за всё, умирая в изгнании и муках. Мы думаем, что так не сможем. Но есть другая форма благодарности, которая нам вполне по силам, но мы почему-то всё равно к ней не обращаемся — говорить Богу спасибо за всё, что пропитывает нашу жизнь. За воду и за свет, за дыхание каждого дня, за стены и за крышу над головой, за мужа, за жену, за детей. Это и будет нашим возвращением домой. Ведь, отправляя благодарящего в дом свой, Христос на самом деле возвращает ему полноту жизни в Боге.

https://www.otrok.org/hristos-ne-soglasen-na-menshee/