Христос как Создатель положительной повестки. Дмитрий Сладков

 Слово «пиар» вообще по отношению к Церкви неприемлемо. 

Пиар — это самореклама или реклама. Пиар направлен на то, чтобы повысить свой рейтинг, свою привлекательность, корпоративную или личную, затем выгодно продать товар.
Не должно быть никакого пиара у Церкви.

Мы должны быть тем, чем мы являемся по сути. Я против любых искусственных способов, которые бы формировали привлекательный образ Церкви. Я просто за то, чтобы мы делали больше добрых дел.

Ответы Святейшего Патриарха Кирилла на вопросы участников
V фестиваля православных СМИ «Вера и Слово», 31 октября 2012 года

Это размышления вдогонку очередному фестивалю «Вера и слово», завершившемуся несколько дней назад. Что-то было сказано прямо там, что-то важное требует додумывания и договаривания.

Информационный негатив вокруг Церкви огорчает. Пассивно реагировать на него — дело утомительное и бесплодное. На каждый чих не наздравствуешься. Понятно в связи с этим решение организаторов вывести на видное место в программе фестиваля дискуссию «Положительная повестка дня: как мы ее создаем». Но вот вопрос: что считать положительной повесткой.

Думаю, несколько принципиальных позиций этой самой положительной повестки уже сформировались за последний год. При этом неуверен, что можно с полным правом сказать: именно мы их сформировали. Попробую эти позиции назвать.

Заинтересованное и массовое обсуждение происходящего в Русской Православной Церкви свидетельствует: мы по-прежнему живем в христианское время в христианской стране. Разные огорчительные обстоятельства, сопровождающие это свидетельство, на самом деле прямо из него следуют.

Слава Богу, началось выметание сора из избы. Церковь свята, непорочна. Но в ее институтах, существующих на нашей грешной земле, сора не так мало, в нем можно даже начать задыхаться, если не выносить его время от времени.

Заново встал вопрос о границах Церкви. Кто мы? Сколько нас? Что нас объединяет? Да, и ныне, и присно, и во веки веков в центре всего — Евхаристия, церковные таинства. Но вспоминается, что великая святая Мария Египетская причастилась лишь единожды в жизни. На ум приходит и жертвенный подвижник Памфалон, который не в церкви молится, а на представлениях у гетер «…шутит свои весёлые шутки, мигает глазами, двигает ушами, перебирает ногами, и свистит, и языком щёлкает, и вертит завитой головой». Но что все это означает для нас, для наших отношений с обществом, с собственной душой, в конце концов. Этот вопрос открыт. Я бы сказал, он сейчасзаново открылся.

«Православная идентичность» — модное красивое слово, хорошо пригодное, чтобы как-то понятным образом назвать и определить себя, отграничить от других. Но что это слово по существу означает и какое оно имеет отношение к жизни Церкви и в Церкви? И этот вопрос тожезаново открылся.

Современная эпоха декларирует демократические ценности и правила. При всем фактическом социальном расслоении господствует идеологическая установка на равноправие. А это, в частности, означает, что у всех — равное право голоса. И если церковные люди высказываются о делах мира сего, им в нынешние времена придется выслушивать и всё нелицеприятное, что скажут внешние о делах Церкви.

Да и со своими, родными по духу, приходится часто нелегко. Это родство по духу, если честно посмотреть на самих себя, все-таки по большей части чаемое, а не сущее, уже раз и навсегда достигнутое. По крайней мере, пока. А раз так, приходится часто достигать взаимопонимания не прямо в духе, а здесь, на земле, в быту. Законы гражданского общежития можно преодолеть по закону любви, но нельзя от них просто отмахнуться. Имея в гражданском общежитии непорядок и разорение, на этом фундаменте светлый храм любви не возведешь. Сделать вид — да, можно. Как нередко приказ и диктат существуют под светлым именем благословения.

Оказывается, положительная повестка может заключаться не только в репортаже об успехах, но и в постановке трудных вопросов. Трудных, но важных, насущных, всамделишных.

Чем конкретно мы занимаемся, когда выполняем в Церкви разнообразные послушания, связанные с информационной работой? Представляется, что нам необходимо вдумчивое самоопределение.

Наша работа — это пиар? Слава Богу, в последний день фестиваля Патриарх Кирилл очень определенно сказал, что нет. По крайней мере, то, что мы делаем,не должно быть пиаром.

Это защита Церкви от нападок? Вслед за нашим Патриархом думаю, что главная защита Церкви — это не казаться, а быть. И здесь при общении с критиками и оппонентами важна презумпция их благого намерения, пока строго не доказано обратное.

Это продажа товара на информационном рынке с целью получения прибыли? Вроде бы, тоже нет.

Это пропаганда? Не знаю. Слушая сторонников «единой информационной политики в интересах Церкви», иной раз глубоко об этом задумываешься.

Это политическое обслуживание руководства, неважно, церковного или светского? По идее, тоже нет, но в реальности бывает всякое.

Обучение и воспитание. Просвещение. Да. Это бесспорно.

Свидетельство о добрых делах. В пределе — о святости. Да. Конечно, да.

А свидетельство о грехе, неважно, совершается ли он во тьме внешней или пробрался в церковную ограду? Обличение, нет, не грешника, но греха. Вот здесь — место внимательного размышления. Память о Хамовом грехе заставляет быть весьма сдержанным. Вопрос лишь в том, насколько внешним обликом этой благой духовной сдержанности могут маскироваться обычная боязливость и нежелание связываться с сильными мира сего (об иных возможных мотивах и не говорю).

Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими(Мф 5:9). Да, так. Это слова Спасителя. Еще бы разобраться нам, грешным, посодействует ли миротворению всякое потакание неправде. И насколько пришедший однажды основателю монашества глас: «Антоний, себе внимай! А то — суды Божии, и тебе нет пользы испытывать их», может служить руководством не только в аскетической практике устроения души, но в публичном пространстве, в общественной и политической жизни.

У меня нет ответа на эти вопросы. По крайней мере, пока. На том уровне зрелости, а скорее незрелости, до которого к сему дню сподобил добрести Господь.

Только вижу еще одно значение информационной работы в Церкви. Это установлениесообщительности. Обеспечение коммуникации, социальной связности, как внутри нашей большой Церкви, так и за ее пределами, на просторах внешнего мира, к которому мы все тоже принадлежим.

Мы становимся единым Телом Христовым на Литургии, в Таинстве Евхаристии. Хорошо бы это соединение в Духе сопровождать простыми соединительными действиями здесь, на земле. Надо лучше знать друг друга. Понимать друг друга. Иметь возможность с той или иной мерой публичностиговорить о важном и знать при этом, чтотебя слышат.

Можно, конечно, спросить: а зачем? Отвечу грубо и неженственно[П1]: затем! Это важносамо по себе.

Во всем нашем обществе и в его церковной части одна из главных болезней — острый недостаток сообщительности. Раньше развитие социальной связности блокировалось цензурой. В наши дни гигантская информационная машина просто заглушает все внятное, генерируя сплошной шум и формируя повестку на основе каких-то совсем уже безумных сюжетов.

Но природа человека словесна. Невозможность свободно и осмысленно говорить и слушать ведет к расчеловечиванию.

Одно из имен Христа — Солнце правды.

Поэтому надо всегда говорить правду. Все политические целесообразности, все реальные, подлинные, очень почтенные нужды церковного (да и государственного) управления не могут вести нас ни ко лжи, ни даже к лукавым умолчаниям.

Тут, конечно, будет уместно вспомнить о различении правды и истины. О том, что Истина всегда одна (Я есмь путь и истина и жизнь. Ин 14:6), а правда у каждого может быть разная. Но это различение не отменяет самого понятия правды, не сводит его к субъективному произволу, который всегда можно оправдать целесообразностью, не такой, так этакой, и всегда важной.

Здесь нет универсального решения. Невозможны административные циркуляры. Решение может быть только совестным. И возвращение к совестному решению как принципу работы станет свидетельством профессионального и гражданского возрастания медиа-сообщества. Православного — в том числе.

Информационная работа у нас на глазах становится новым церковным служением. Мы ведь помним, что эти служения появлялись исторически, по мере освоения Церковью социальных и культурных реалий каждого века.

Обóжение, уподобление Христу — жизненная цель каждого православного христианина. Ее видимая недоступность не должна вести нас к унылому бездействию, не должна лишать надежды на достижение этой цели.

Жизнь в профессии — неотъемлемая часть всей нашей жизни. Думая над тем, как лучше написать репортаж, колонку, передовицу, как сформировать блок новостей, у кого и на какую тему взять интервью, может быть, стоит хотя бы иногда задаваться вопросом: а как бы эту работу сделал Христос?

Будучи плотником, Он умел работать.

Источник: Журнал «Фома»