ХРАНИ СЕБЯ. Святитель Игнатий (Брянчанинов) о трезвении. Диакон Валерий Духанин

Одним из ключевых понятий святителя Игнатия, как, впрочем, и других святых отцов, писавших об умном делании, является понятие трезвения. Что такое трезвение в святоотеческом понимании? Если сказать коротко, трезвение – внутренняя бдительность по отношению к уму и сердцу, чтобы не допустить в них даже малейших греховных мыслей и чувств. Это бодрствование души в стремлении очиститься от всякого греха и приобщиться благодати Божией.

Вникнем в слова Спасителя: «Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение» (Мф. 26: 41); «А что вам говорю, говорю всем: бодрствуйте» (Мк. 13: 37). В этих словах, как замечает святитель Игнатий, «Господь заповедал нам непрестанную молитвенную бдительность над собой, состояние, называемое в деятельных отеческих писаниях священным трезвением»[1].

Трезвение имеет непосредственную связь с исполнением евангельских заповедей и с непрестанной молитвой: «Трезвение противодействует самым началам греха: помыслу и чувствованию греховным. Трезвение совершает заповеди в самых началах человека: в помыслах и чувствованиях… Трезвение есть необходимая принадлежность истинного душевного делания, при которой вся видимая и невидимая деятельность инока совершается по воле Божией, единственно в благоугождение Богу, охраняется от всякой примеси служения диаволу»[2].

Для успешного прохождения духовной жизни необходимо оградить себя вовне и внутри поведением самым осторожным и благоразумным, бодрствовать и внимать себе, так как из-за малой неосторожности и самонадеянности может возникнуть решающее для жизни последствие. Поскольку вся деятельность человека руководится образом его мыслей, ум должен быть всецело проникнут евангельской истиной: «Обыкновенно люди считают мысль чем-то маловажным: потому что они очень мало разборчивы при принятии мыслей. Но от принятых неправильных мыслей рождается все злое»[3]. Вот почему необходимо внимать своему духу, хранить свои сердце и ум, дабы грех не проник в душу посредством мысли и чувства.

Ум должен быть храним в тишине и преданности воле Божией. Необходимо воздерживаться от эмоциональных порывов, от всего, что лишает внутреннего мира, лишь при котором возможна полноценная бдительность души. Особенно требуется хранить себя от рассеянности и мечтательности, поскольку «всякая мечтательность есть скитание ума, вне истины, в стране призраков несуществующих», от этого происходит «утрата внимания к себе, рассеянность ума и жесткость сердца при молитве; отсюда – душевное расстройство»[4].

Достаточно понаблюдать за собой, чтобы признать, насколько рассеянность ума несовместима с правильной молитвой. Такой ум гуляет по всему миру, пережевывает земные впечатления, взаимоотношения с окружающими, обиды и огорчения – мысль не поднимается к Богу. Вот почему для занятия молитвой требуется не допускать в себе рассеянности, этого «празднословия мысленного»[5]. «Рассеянный обыкновенно непостоянен: его сердечные ощущения лишены глубины и силы, а потому они непрочны и маловременны»[6]. Необходимо хранить свежесть и светлость ума, чтобы он, пребывая у врат души, сразу замечал и производил суд над приходящими помыслами и впечатлениями.

Обыкновенно наша душа наполняется впечатлениями от образа своей деятельности, от образа своей жизни. Когда грех становится составляющей нашего образа жизни, то это губит душу. Каждое удовлетворение греховного пожелания налагает на душу греховное впечатление, влечет за собой внутренний плен. Достаточно произвольно допустить себе победиться в одном греховном пожелании, чтобы затем побеждаться уже невольно, и побеждаться во всем, поскольку между всеми греховными помыслами и страстями, равно как и между добродетелями, имеется сродство и естественная связь. Поэтому необходимо нам постоянное трезвение и внимание себе. «Трезвение приобретается постепенно, стяжавается долгим временем и трудом; рождается преимущественно от внимательных чтения и молитвы, от навыка наблюдать за собой, бодрствовать, обдумывать каждое предлежащее нам слово и дело, быть внимательным ко всем своим помыслам и ощущениям, наблюдая за собой, чтоб не соделаться каким-либо образом ловитвой греха»[7].

В деле трезвения, бдительности над собой святитель Игнатий особое место уделяет совести. «Совесть – чувство духа человеческого, тонкое, светлое, различающее добро от зла. Это чувство яснее различает добро от зла, нежели ум. Труднее обольстить совесть, нежели ум. И с обольщенным умом, подкрепляемым грехолюбивой волей, долго борется совесть. Совесть – естественный закон»[8]. Совесть способна подсказывать человеку в его духовной жизни, только и ее необходимо хранить от осквернения грехом, и тогда она будет ясно различать добро и зло среди всего подступающего к душе.

Есть даже признаки отличия помыслов и ощущений благих от злых. Определяется это по производимому помыслами и ощущениями действию на наше естество, по их первому действию, как они только возникли в нас. Помыслы и ощущения благочестивые, добрые, благодатные «приносят с собою в душу несказанный мир и тишину, поэтому познаются, что они от Истины»[9], они «содействуют молитве, оживляют ее, усиливают внимание и чувство покаяния, производят умиление, плач сердца, слезы, обнажают пред взорами молящегося обширность греховности его и глубину падения человеческого, возвещают о неминуемой никем смерти, о безызвестности часа ее, о нелицеприятном и страшном суде Божием, о вечной муке»[10]. Напротив, «ощущение смущения служит всегда верным признаком приближения падших духов, хотя бы производимое ими действие имело вид праведности»[11], «смущение, самое тончайшее, какими бы оно ни прикрывалось оправданиями, служит верным признаком уклонения с тесного пути Христова на путь широкий, ведущий в погибель»[12].

Для большей ясности упомянем, что в суждениях о различии действия на душу помыслов добрых и помыслов вражьих святитель Игнатий опирается в первую очередь на учение преподобного Антония Великого о различии воздействия на душу видений святых и видений злых духов. Видения святых несут душе невозмутимость, радость, покой, мир, страх Божий, бесы же привносят в душу смятение, шум, боязнь, беспорядок помыслов, уныние[13]. Святому Антонию следует его ученик преподобный Макарий Великий: «Что – от благодати, в том есть радость, есть мир, есть любовь, есть истина. Сама истина побуждает человека искать истины. Всякий же вид греха исполнен смятения; в нем нет любви и радости пред Богом»[14]. «Не может он (сатана) произвести ни любви к Богу или ближнему, ни кротости, ни смирения, ни радости, ни мира, ни благоустройства помыслов, ни ненависти к миру (греховному. – д. В.Д.), ни духовного упокоения, ни вожделения небесных плодов, ни усмирить страсти и сластолюбие… Всего же скорее сатана способен и силен внушить кичение и высокоумие»[15].

«Занятие служебное, сопряженное с ответственностью, не препятствует сохранению внимания к себе. Деятельность – необходимый путь к бдительности над собой».

Поскольку «душа всех упражнений о Господе – внимание»[16], или, что то же, трезвение, то необходимо сохранять внимание душе своей даже и при рассеянности, в которую мы вовлечены обстоятельствами. Святитель Игнатий считает, что для сохранения внимания и трезвения совершенно необязательно покидать свои служебные обязанности: «Занятие служебное, сопряженное с ответственностью, не препятствует сохранению внимания к себе – оно руководствует к такому вниманию… Деятельность – необходимый путь к бдительности над собой, и этот путь предписывается святыми отцами для всех, которые хотят научиться вниманию себе… При деятельной жизни люди помогают человеку стяжать внимание, напоминая ему нарушения внимания. Подчиненность есть лучшее средство приучиться ко вниманию: никто столько не научит человека внимать себе, как его строгий и благоразумный начальник»[17]. Значит, и миряне, люди, облеченные служебными обязанностями, могут беспрепятственно и полноценно совершать умное делание, хранить внутренние трезвение и внимание себе. «При служебных твоих занятиях, – говорит святитель, – посреди людей – не позволяй себе убивать время в пустословии и глупых шутках; при кабинетных занятиях – воспрети себе мечтательность: скоро изострится твоя совесть, начнет указывать тебе на всякое уклонение в рассеянность как на нарушение евангельского Закона, даже как на нарушение благоразумия»[18].

Святитель Игнатий обращает внимание на то, что содержащееся в трезвении и внимании рассматривание себя открывает человеку, что он существо не самобытное и не самостоятельное, что он имеет жизненную нужду в Боге. Еще более глубокое рассматривание показывает поврежденность нашей воли, непокорность ее разуму и утрату разумом способности руководить нашим существом, руководить правильно. То есть рассматривание себя показывает, что человек не только несамобытное существо, но и существо падшее. Только трезвение способно вскрыть в человеке ту муку, которая появилась в нем из-за расстройства образа Божия. Человек скрывает эту муку от себя развлечениями, а трезвение ее выявляет, и потому оно приводит к сознанию жизненной необходимости в Спасителе, Который исцеляет наше естество благодатью Святого Духа, восстанавливает в нас образ и подобие Божии.

И еще, трезвение немыслимо без совершения молитвы Иисусовой: «Уединение человека в самом себе не может совершиться иначе, как при посредстве внимательной молитвы, преимущественно же при посредстве внимательной молитвы Иисусовой»[19]. Трезвение и молитва Иисусова должны совершаться вместе и постоянно, они нераздельны друг от друга, почему святитель Игнатий иногда само трезвение называет упражнением в молитве Иисусовой. «Трезвение есть причина чистоты сердца, а поэтому и причина Боговидения, даруемого благодатию чистым, возвышающего чистоту сердца до блаженного бесстрастия. Трезвение неразлучно с непрестанной молитвой: оно рождается от нее и рождает ее: от взаимного рождения друг другом эти две добродетели сочетаваются между собой неразрывным союзом. Трезвение есть духовное жительство; трезвение есть жительство небесное; трезвение есть истинное смирение, сосредоточившее надежду свою в Боге, отрекшееся от всякой самонадеянности и от надежды на человеков»[20].

[1]Игнатий (Брянчанинов), святитель. Приношение современному монашеству // Игнатий (Брянчанинов), святитель. Творения. Т. 5. М., 1998. С. 264.

[2] Там же. С. 265. Вне трезвения немыслимо правильное совершение умного делания. Все святые отцы, проходя духовное делание, проходили его именно посредством трезвения, и само умное делание порой может именоваться трезвением. Учение о трезвении в особенности хорошо изложено у преп. Исихия Иерусалимского. Он пишет: «Трезвение есть духовное художество, которое, если долго и с постоянным усердием проходить его, с Божией помощью совершенно избавляет человека от страстных помыслов, и слов худых, и худых дел; дарует тому, кто его так проходит, верное познание Бога непостижимого, сколько сие возможно для нас, и сокровенное разрешение сокровенных Божественных таин; и есть творительница всякой заповеди Ветхого и Нового Завета и всякого блага будущего века подательница. – Само же оно есть собственно чистота сердца» (Исихий Иерусалимский, преподобный. О трезвении и молитве // Добротолюбие. Издание Свято-Троицкой Сергиевой лавры, 1993. Т. 2. С. 157).

 [3]Собрание писем святителя Игнатия, епископа Кавказского. М.; СПб., 1995. С. 436. Согласно св. Исааку Сирину, внутреннее наше устроение познается по живущим в нас мыслям, и нередко, пренебрегая малым, мы подаем повод врагу нападать на нас в великом (см.: Исаак Сирин, преподобный. Слова подвижнические. М., 1993. С. 179, 378). Потому что, как учит преп. Филофей Синайский, кто предается греху в мыслях, тот не удержится от греха и во внешней жизни (см.: Филофей Синайский, преподобный. Сорок глав о трезвении // Добротолюбие. Т. 3. С. 417). Также, по замечанию преп. Иоанна Лествичника, бесы покушаются сначала помрачить наш ум и затем уже внушают, что хотят (см.: Иоанн Лествичник, преподобный. Лествица. СПб., 1996. С. 136–137). «Как невозможно жить теперешнею жизнию без пищи и пития, – учит преп. Исихий, – так без хранения ума и чистоты сердца – что есть и называется трезвение – невозможно душе достигнуть чего-либо духовного и Богу угодного или избавиться от мысленного греха, хотя бы кто страхом мук и удерживал себя принудительно от грешения делом» (Исихий Иерусалимский, преподобный. О трезвении // Добротолюбие. Т. 2. С. 180, также С. 169).

[4]Игнатий (Брянчанинов), святитель. Аскетические опыты. Т. 1 // Игнатий (Брянчанинов), святитель. Творения. Т. 1. М., 1996. С. 300.

[5]  Игнатий (Брянчанинов), святитель. Аскетические опыты. Т. 2 // Игнатий (Брянчанинов), святитель. Творения. Т. 2. М., 1996. С. 300. Святитель следует наставлению преп. Исихия Иерусалимского: «Говорит (Моисей): “внемли себе, да не будет слово тайно в сердце твоем беззакония” (Втор. 15: 9), – тайным словом называя одно мысленное воображение какой-либо греховной, Богу ненавистной вещи, что св. отцы называют также приводимым в сердце от диавола прилогом, за которым, вслед за появлением его в уме, тотчас последуют наши помыслы и страстно с ним разглагольствуют. Трезвение есть путь всякой добродетели и заповеди Божией; оно называется также сердечным безмолвием и есть то же, что хранение ума, в совершенной немечтательности держимого» (Исихий Иерусалимский, преподобный. О трезвении и молитве // Добротолюбие. Т. 2. С. 158). Как замечает св. Марк Подвижник, необходимо внимать своему сердцу, чтобы в нашей душе не было парения мыслей, иначе в молитве нас будут беспокоить посторонние помыслы (см.: Марк Подвижник, преподобный. Нравственно-подвижнические слова. Издание Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 1911. С. 104, 127). Потому-то, по слову преп. Исаака Сирина, «что приобрели мы во время нерадения своего, то и посрамляет нас во время молитвы нашей» (Исаак Сирин, преподобный. Слова подвижнические. С. 427–428).

[6] Игнатий (Брянчанинов), святитель. Аскетические опыты. Т. 1. С. 373. Об этом особенно учит преп. Макарий Великий, а именно, что даже причастник благодати Духа Святого, если не будет осторожен, падет, потому что такова наша природа, она способна обратиться не только от порока к добру, но и от добра к пороку. Иногда, уже по стяжании благодати, если подвижник не бодрствует духовно и думает, что похоть в нем уже увяла, порок способен вдруг вновь прийти в движение. Потому необходимо постоянное трезвение (см.: Макарий Великий, преподобный. Духовные беседы. Издание Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 1994. С. 128, 144, 151). Также авва Исаия замечает, что сердце необходимо хранить каждую минуту, так как до самой смерти нашей страсти способны вновь в нас восстать (см.: Отечник, составленный свт. Игнатием (Брянчаниновым). Подворье русского на Афоне Свято-Пантелеимонова монастыря, 1996. С. 128). Св. Иоанн Лествичник обращает внимание на то, что в особенности необходимо нам трезвение после молитвы, потому что если мы будем рассеянны, невидимые враги быстро похитят плод нашей молитвы и осквернят нас злыми помыслами (см.: Иоанн Лествичник, преподобный. Лествица. С. 147). Касательно этого есть прекрасное высказывание преп. Нила Синайского, на которое иногда ссылался святитель Игнатий: «Помолившись, как должно, ожидай, что не должно» (Нил Синайский, преподобный. Слово о молитве // Добротолюбие. Т. 2. С. 212).

[7] Игнатий (Брянчанинов), святитель. Приношение современному монашеству. С. 266.

[8] Игнатий (Брянчанинов), святитель. Аскетические опыты. Т. 1. С. 369. «Не презирай совести, всегда лучшее тебе советующей, – наставляет преп. Максим Исповедник, – ибо она предлагает тебе Божественный и Ангельский совет, освобождает от тайных осквернений сердца и при исходе из мира дарует тебе дерзновение к Богу» (Максим Исповедник, преподобный. Сотницы о любви // Добротолюбие. Т. 3. С. 209).

[9] Игнатий (Брянчанинов), святитель. Аскетические опыты. Т. 1. С. 303.

[10] Там же. С. 212.

[11] Игнатий (Брянчанинов), святитель. Аскетические опыты. Т. 2. С. 300.

[12] Там же. С. 223.

[13] См.: Афанасий Великий, святитель. Житие преподобного отца нашего Антония // Афанасий Великий, святитель. Творения: В 4 т. Т. 3. М, 1994. С. 208–209.

[14] Макарий Великий, преподобный. Духовные беседы. С. 65.

[15] Там же. С. 391.

[16] Игнатий (Брянчанинов), святитель. Аскетические опыты. Т. 1. С. 298.

 [17] Там же. С. 375–376.

[18] Там же. С. 376.

[19] Игнатий (Брянчанинов), святитель. Аскетические опыты. Т. 2. С. 206. Так же учит преп. Филофей Синайский: «С трезвением сочетай молитву – и будет трезвение усиливать молитву, а молитва трезвение» (Филофей Синайский, преподобный. Сорок глав о трезвении // Добротолюбие. Т. 3. С. 413).

[20] Игнатий (Брянчанинов), святитель. Приношение современному монашеству. С. 265–266.

http://www.pravoslavie.ru/put/69152.htm