К ВОПРОСУ О ТОМ, МОЖЕТ ЛИ ЦЕРКОВЬ АССОЦИИРОВАТЬ СЕБЯ С КАКИМ-ЛИБО ПОЛИТИЧЕСКИМ РЕЖИМОМ. ПРОТОИЕРЕЙ ВСЕВОЛОД ЧАПЛИН

Рад тому, что в одной из газет началась серьезная дискуссия о том, чего интеллигенция ждет от Церкви и чего Церковь ждет от интеллигенции. Одновременно хотел бы подчеркнуть, что Церковь не должна и не будет приспосабливаться ко вкусам той или иной общественной группы и не должна быть совершенно нейтральной во всех общественно значимых вопросах, в том числе в вопросе о том, как устроены государство, право, социальный порядок.

Мыслящие церковные люди, в том числе председатель Синодального информационного отдела, который, впрочем, не является профильным с точки зрения формулирования позиции Церкви по общественным проблемам, участвуют в дискуссии, и это хорошо. Однако неправильно было бы сказать, что Церковь никогда напрямую не ассоциировала себя с каким-либо политическим режимом или строем, не поддерживала те или иные позиции государства - если, конечно, говорить не о мелкой межпартийной борьбе, а о том политическом выборе с большой буквы, который неотделим от нравственных идеалов.

Можно назвать десятки имен святых, голос которых составляет часть Священного Предания Церкви, то есть ее учения, которые решительным образом поддерживали православную монархию, действия известных царей и императоров, осуждали бунты, революции, хаос. Более того, некоторых правителей Церковь назвала равноапостольными за то, что они привели свои народы к христианству. Кстати, не помню, чтобы кто-то из святых поддерживал общественный уклад, сложившийся на современном Западе, или его копирование в православных странах.

Мы имеем яркие примеры поддержки Церковью действий и решений некоторых государственных лидеров XX века. И это было не просто решение отдельных иерархов, а выражение соборного церковного голоса, согласное с волей верующего народа.

Да, какие-то несогласные были всегда. Были и Курбский, и Лжедмитрий, и Власов, и те, кто шел за ними. Но без них голос Церкви и голос народа не становился ущербным или неполным. Он преодолевал заблуждения этих людей.

Если же говорить об отношении Церкви к различным видам государственного устройства, то в Основах социальной концепции Русской православной церкви, которые разрабатывались с учетом разных позиций, но все-таки определенно говорят о православном учении, дается ссылка на определение Архиерейского Собора 1994 года о "непредпочтительности для Церкви какого-либо государственного строя, какой-либо из существующих политических доктрин". Но одновременно в том же документе проводится градация оценки с духовной точки зрения разных моделей государственного устройства и сотрудничества Церкви с государством. Говорится о симфонии как о норме и идеале. В положительном смысле упоминается "подлинная теократия, то есть богоправление". Говорится о том, что по мере удаления общества от послушания Богу возникла монархия, затем демократия, которая не ищет Божественной санкции власти. Говорится и о том, что утверждение юридического принципа свободы совести свидетельствует о "массовой апостасии и фактической индифферентности к делу Церкви и к победе над грехом". Говорится также о том, что нельзя исключить "возможность такого духовного возрождения общества, когда религиозно более высокая форма государственного устроения станет естественной". Утверждается, что в случаях, "когда человеческий закон совершенно отвергает абсолютную Божественную норму, заменяя ее противоположной, он перестает быть законом, становясь беззаконием".

Святейший Патриарх Кирилл говорит о политической нейтральности Церкви, но одновременно и о том, что "мы не можем быть безразличны к заявлениям кандидатов в президенты или депутаты, которые в своих программных документах выражают идеи, противные учению Церкви". "Здесь заканчивается наша нейтральность. Мы не можем своим молчанием как бы поддерживать губительную для человеческих душ позицию политиков", - отмечает Святейший Патриарх.

Я не случайно привожу все эти цитаты. Православная Церковь в истории не случайно поддерживала разные государства и их власти, не случайно умела и осуждать государства и власти. Это не было связано с тем, что сама Церковь хотела бы стать властью или участвовать в мелкой политической борьбе. Но у нее есть ценности, в том числе связанные с устройством жизни государства и общества, которые она считает предельно важными и о которых она свидетельствует перед лицом власти. Напоминая, что власть, по большому счету, должна соотносить свои действия не с переменчивыми, сиюминутными общественными настроениями и тем более не с чьим-то давлением, а с высшей Божией правдой, которая неизменна. Напоминая, что безнравственный и противный воле Божией закон перестает быть таковым. Напоминая, что власть всегда лучше хаоса, но при этом должна соблюдаться благонамеренная и нравственно оправданная воля людей.

Церковь не воспринимает общественную и государственную жизнь и связанные с ней дискуссии как нечто для себя безразличное, нечто, над чем якобы можно высоко подняться, превращаясь в молчаливого наблюдателя за тем, как кто-то силой власти, "воспитания" или информационного диктата лишает людей возможности жить по истинной вере, а значит, лишает вечного бытия.

Поэтому совершенно естественны слова многих святых, которые поддерживали Богом данную власть и осуждали революцию, а это, в том числе, десятки новомучеников XX века. Поэтому естественно для Церкви осуждать нравственный релятивизм и не считать законом те решения, которые его утверждают. Естественно призывать к защите своего Отечества и тех единоверцев, которые испытывают притеснения и страдания.

В подобного рода вопросах соборный голос Церкви никогда не был нейтрален, и об этом многажды говорит наше Священное Предание, которое для нас не менее важно, чем Священное Писание, потому что как второе, так и первое выражают голос Самого Бога.

http://www.interfax-religion.ru/?act=analysis&div=207