Из жизни Митрополита Московского и всея Руси Макария. Архимандрит Макарий (Веретенников)

На Поместном Соборе Русской Православной Церкви, созванном в связи с празднованием 1000-летия Крещения Руси, был канонизирован лик русских святых и среди них - Первоиерарх Русской Церкви, Митрополит Московский Макарий (†1563; пам. 30 дек.)[1]. Одновременно на Соборе было принято решение: "Считать необходимым в послесоборный период продолжить работу по изучению дальнейших канонизаций для прославления других почитающихся в народе подвижников веры и благочестия". Это позволяет проводить параллель между нынешними церковными событиями и событиями середины XVI в.

В 1547 г. в Москве проходил Собор, на котором "уставили... праздновати новым чудотворцам в Русской Земли, что их Господь Бог прославил, Своих Угодников". После чего участники Собора разъехались по своим епархиям собирать материал для новых канонизаций. Через два года состоялся другой Собор, на котором также решался только один вопрос: прославление новых русских святых. Инициатором Соборов 1547 и 1549 гг. был выдающийся иерарх Русской Церкви - Митрополит Московский Макарий. Знаменательно, что сей "чюдный", по отзыву современников, Святитель был причислен к лику святых на Соборе в связи с 1000-летием Крещения Руси; эта канонизация совпала с 425-летием со дня его блаженной кончины.

Родился будущий Митрополит в 1482 г. в Москве; при Крещении он был назван Михаилом в честь Архистратига Небесных сил. В конце XV в. он принял постриг в Пафнутиево-Боровском монастыре. Здесь простым иноком он подвизался около 30 лет, а в 1523 г. был возведен Митрополитом Даниилом в настоятели Можайского Лужецкого монастыря. В 1526 г. архимандрит Макарий поставлен в архиепископы Великого Новгорода и Пскова, а с 1542 г. до своей кончины в 1563 г. он - глава Русской Церкви.

Еще будучи в монастыре преподобного Пафнутия, он видел росписи соборного храма, сделанные прославленным мастером Дионисием, молился на иконы преподобного Андрея Рублева. Воспитанный на их наследии, он сам позднее "поновлял" в Новгороде такую святыню, как икону Знамения Богоматери, а в Москве - принесенный с Вятки образ святителя Николая Великорецкого.

Еще будучи в Великом Новгороде, он начал собирание всего духовно-письменного наследия Русской Церкви. Этому способствовала богатая книжная традиция Новгородской кафедры. Можно провести параллель: если архиепископ Геннадий (†1505) собрал первую полную славянскую Библию, то святитель Макарий пошел еще дальше, стремясь собрать все "чтомые" на Руси духовные книги. На руководство и осуществление этого грандиозного замысла ушло более двадцати лет напряженного труда. Начат он был еще в Новгороде, а с 1542 г. продолжен в Москве. По своему объему и по имени своего создателя сборник получил в истории именование - Великие Макарьевские Четьи Минеи. Их первая редакция была дана в Новгородский Софийский собор в 1541 г., вторая - в Успенский кремлевский собор в 1552 г., наконец, третья была подарена царю Иоанну Грозному. Каждая новая редакция Миней является более расширенной по отношению к своей предшественнице. Во вкладной записи Успенской Минеи Митрополит Макарий говорит, что создание Миней велось "многими различными писари, не дащя серебра и всяких почестей". Каждый том из двенадцати содержит до полутора тысяч листов большого формата, написанных двумя колонками полууставным почерком.

Великие Макарьевские Четьи Минеи содержат памятники духовной литературы, переведенные с греческого, а также оригинальные произведения, написанные на заре существования славянской, а затем и русской письменности. Самым ранним древнерусским памятником является Слово о Законе и Благодати Митрополита Илариона (XI в.). Последующие труды принадлежат перу епископа Кирилла Туровского, игумена Даниила, Митрополитов Киприана, Фотия, Григория Цамблака, плодовитого писателя Древней Руси иеромонаха Пахомия Серба и др. Главный объем Миней представлен византийскими авторами, имеются также и труды западных богословов. На каждый день Православного календаря в начале идут проложные жития святых, затем минейные редакции житий, гомилетические произведения, похвальные слова, патристические тексты. В конце Миней помещены различные сборники - Златоструй, Пчела, Маргарит и др. При создании Макарьевских Миней велась большая текстологическая и редакторская работа с учетом древних славянских, а также греческих текстов. Увеличение содержащегося материала характерно для первоначальной стадии в истории Четьи Минеи на Руси. Апогеем этого собирательного процесса явились Минеи святителя Макария. В разной степени их влияние сказалось впоследствии при создании Четьих Миней Чудовских, Милютинских, Тулуповских и святителя Димитрия Ростовского (†1709).

Вышеназванные Соборы 1547 и 1549 гг.. называемые историками "Макарьевскими", оказали значительное влияние на развитие древнерусской книжности. Эти Соборы вызвали большой литературный подъем. В честь "новых чудотворцев" (так называли тогда новоканонизированных и всех русских святых) пишутся новые жития, похвальные слова, службы. Эти произведения во множестве списков расходятся по стране. Рукописные сборники, содержащие эти новые произведения, получают именование "Книга новых чудотворцев". Это типологически новая на Руси книга является сверстницей Великих Четьих Миней.

Деятельность Митрополита Московского Макария была весьма разнообразна и плодотворна. В полной мере она до сих пор не изучена. Здесь же нам хотелось более коснуться некоторых аспектов его дипломатической и представительской деятельности. И. Смирнов, рассматривая документы русско-литовских отношений, отметил значимость и влияние при этом митрополита Макария, что было довольно необычно для русской дипломатической практики в XVI в. Святитель лично участвует в ведении переговоров, сам принимает послов и т. д.[2]

Известна дипломатическая деятельность Всероссийских Митрополитов во время монголо-татарского ига; например, их сношения с золотоордынскими ханами. Но она затихает ко времени освобождения страны в 1480 г.

Начиная с XIV в., на Русь едут из Византии различные старцы за "милостыней" и материальной помощью в связи с бедственным положением Церкви, притесняемой от турок. Этот поток возрастает в 1459 г. после падения Константинополя. Пришельцы принимались Всероссийскими Митрополитами.

Дипломатическая деятельность в Древней Руси была характерна также и для Новгородских владык, которые скрепляли иностранные договоры Великого Новгорода и т. д. Отмеченная И. Смирновым дипломатическая активность Митрополита Макария, можно утверждать, восходит к его новгородскому периоду. Автор жития преподобного Михаила Клопского В. М. Тучков так говорит об обстоятельствах его создания: "В то бо время престол тогда украшающу Премудрости Божиа воистину блаженьства тезоименитому архиепископу Макарию, иже многиа его ради добродетели во всей России слава о нем прихожаше".

Но его известность простиралась еще шире. В 1538 г. в Новгороде находились афонские старцы-иноки Митрофан и Прохор, которых принял сам архиепископ. Их рассказ о страданиях и мучениях болгарского юноши лег в основу жития Георгия Нового, составленного по благословению святителя Макария[3]. Так его первое известное нам общение с пришедшими с Афона иноками послужило источником для написания на Руси нового жития. Благодаря таким контактам или по иным каким причинам, но в 1541 г. к святителю Макарию в Великий Новгород прибыло посольство от Иерусалимского Патриарха Германа II (1534-1579). В грамотах из Святого Града, написанных на греческом и русском языках, Патриарх говорит о денежной помощи для Церкви Гроба Господня, прилагая в молитвенный дар разные святыни.

В последнее время стало известно о поставке Новгородским владыкой Макарием воска таллиннскому купцу О. Элерсу; взамен получались серебро, свинец[4], то есть металлы, которые владычная мастерская использовала при создании церковных украшений, для покрытия крыш при развернувшемся в епархии строительстве храмов и т. д. Незадолго до возведения святителя Макария на Московскую кафедру в Новгороде был сильный пожар[5], во время которого сгорела и немецкая церковь[6]. Об этом, впрочем, русские летописи не сообщают. Вопросы возмещения понесенных при этом убытков и защиту таллиннских интересов впоследствии осуществлял гражданин Таллинна Иаков Штайнвик.

Он был из числа тех, кто понес материальный ущерб в Новгороде. Иаков Штайнвик в связи с этим письменно обращался в Таллиннский магистрат: "...Я мог бы взять на себя это дело и мог бы сделать то, что их Митрополит хочет... так как те, которые еще живы, знают все события совершенно точно, потому что сами были в то время и это может послужить к лучшему. Тот, который там был и хорошо знает все дела, тот и не будет скрывать правду в данном вопросе, поэтому было бы весьма хорошо, чтобы дело не тянули и не задерживали долгое время, потому что там пока еще живет кто-нибудь, так как мы все смертны. Итак, мы должны упорядочить этот вопрос своевременно, чтобы в конце концов туда не пришел тот, кто хочет, а там уже никто не знает общую ситуацию. Если Митрополит уже не был бы в живых, тогда я вообще не посмел бы думать об этом. Я имел там вино и еще другое имущество на том дворе, ценность стоимостью в сто марок. Те, которые были на этом дворе, знают это хорошо и я мог бы пытаться получить эту стоимость"[7].

В 1545 г. должна была состояться поездка Я. Штайнвика в Москву, так как январем этого года датируется послание таллиннского магистрата царю Иоанну Грозному с просьбой о возмещении убытка их купцам в Новгороде. Ревельские бургомистры и ратманы писали царю:

"Мы послали к Вам нашего согражданина Якова Штайнвика, к Вашему царскому Величеству из-за названной жалобы. Для этого он был снабжен полномочной грамотой, скрепленной печатью нашего города, чтобы получить возмещение за ущерб, от которого они пострадали и о котором говорится в челобитной. Поэтому сие является нашей покорнейшей просьбой, чтобы Ваше царское величество смогло увидеть в этом деле то грубое насилие, высокомерие и дерзость, которые должны быть наказаны и чтобы наши получили при содействии нашего посланника Якова Штайнвика возмещение за понесенный ущерб, и чтобы возмещение не осталось удержанным, чтобы более не возникали ссоры и раздоры и чтобы невинные не страдали вместо виновных... Мы желаем оставаться без раздора и все да будет так, как полностью усмотрит Ваше царское величество, содействуя получению возмещения за причиненный ущерб. Досточтимый господин и отец в Боге Митрополит Макарий, который был в то время Новгородским архиепископом, может вспомнить при своей большой открытости и доброй воле, что он знает по данному поводу и не будет скрывать истину пред Вашим царским величеством то, что он слышал об этом деле, куда делись все вещи"[8].

Этим временем, нужно думать, датируется и грамота ревельского магистрата Митрополиту Макарию, в которой содержится та же просьба, что и к царю, только она изложена подробнее и в ней упоминается об убийстве новгородца. Но, очевидно, решение этого дела затянулось. Я. Штайнвику была дана охранная грамота для послов, датируемая декабрем 1553 г.[9] Новгородские наместники позднее писали в Колывань: "Присылали есте к великому государю Ивану, Божиею милостию, царю и государю всеа Русии и великому князю, бити челом своего человека Якова Стевника с грамотами". При этом указывалось, что им было возмещено 337,5 рублей, "да дворника нашего Понтелейкова живота, шестьдесят и пол-осма рубля московских, отдали есмя вашему дворнику Понтелейку"[10]. В разрешении этого вопроса, очевидно, сыграл положительную роль Митрополит Макарий.

В Московский период продолжается и становится более активным общение святителя Макария с представителями Православного Востока и Западного мира. В 1557 г. в Москве состоялся диспут Митрополита Макария со шведским архиепископом. Русские источники об этом молчат, сведения о нем мы встречаем в немецком издании "История государства шведов" О. фон Далина (Росток, Грайфсвальд, 1763). Можно предполагать, что это был уже второй межконфессиональный диспут в истории Московской Митрополии; первый состоялся в 1472 г. и проходил между Митрополитом Филиппом и папским легатом, сопровождавшим Софью Палеолог из Рима в Москву.

Спецификой отношения Митрополита Макария к приходящим с Востока было то, что Святитель не только материально помогал, но и с любомудрием спрашивал их о жизни в других странах. Он интересуется как книжник, чтобы обогатить русскую письменность новыми произведениями. Так, 27 февраля 1547 г. старец Синайской горы иеромонах Григорий рассказывал Митрополиту Макарию о положении Православных Церквей на востоке[11].

В том же 1547 г. Митрополит Макарий дает свою грамоту инокам Афонского Пантелеимоновского монастыря, в которой русские люди призываются жертвовать "милостыню на подможение и на искупление братству... обители". При этом глава Церкви напоминает Евангельское Христово слово: "блажени милостивии, яко ти помиловани будут"; и еще: "даяй, рече, убогу, Самому Христу дает в Самые Христовы руце влагает, и от Него сторицею мзду восприимет и жизнь вечную наследит"[12].

Создавая Успенскую редакцию Миней, Святитель поместил в конце декабрьской книги так называемый "Типик святыя горы". Эта статья начинается так: "В лето 7059-е месяца декабря, в 24 день, господину Макарию Митрополиту всея Русии, сказал игумен Паисий, Хиландаря монастыря, что Святая гора кругом 100 верст..." Помимо географического описания Афона, игумен говорит о многочисленных турецких налогах. Упоминает он также о близких отношениях двух славянских монастырей - Пантелеимоновского и Хиландарского, "занеже те два монастыря имеют промеж себя союз"[13]. Несомненно, тематика бесед святителя Макария со "старцами" была обширнее, чем говорится в данном "Типике". Так, полемизируя с дьяком Висковатым, Митрополит, ссылаясь на свидетельство пришедших с Афона иноков, говорит об изображении Бога Отца в росписи храма нашего русского Пантелеимонова монастыря[14].

В сентябре 1557 г. в Москву "пришел от Патриарха Деонисия из Царяграда митрополит Иоасаф Кизицкий". Он привез частицы мощей, известив, что за царя молятся во всех храмах и бил "челом для нужи турских о милостыни"[15]. В его присутствии святитель Макарий освящал вскоре храм в митрополичьем Чудовом монастыре. Во время пребывания в Москве Кизичского Митрополита Иоасафа на Руси был неурожай, в связи с чем Митрополит Макарий совершал молебны вместе "с пресвященным Евгриамским митрополитом Иоасафом, и со владыки, и архимандриты и с честными игумены, и со всем синклитом, и с греки, и со всеми священными соборы, пев молебны и воду святив с животворящего креста и со всех святых мощей, месяца генваря в 24 день"[16]. Пробыв несколько месяцев на Руси, посланник Вселенского Патриархата в январе покинул Москву. В день отъезда в Успенском соборе был совершен молебен. "Митрополит греческой на молебнех облачился в ризы, и все священникы греческие и серьбские, и пели молебны и воду святили со всех святых мощей, и Митрополит Макарий обедню служил с Русскыми соборы, а греки не служили". Всех отъезжающих царь "дарми почтил": "Тако же довольну милостыню посла и преосвященный Макарий, Митрополит всея Русии", - добавляет Степенная Книга.

В том же 1557 г. один из иноков Афонского Ватопедского монастыря занимался переплетными работами в библиотеке Макария; по крайней мере, он переплел греческую рукопись, ранее принадлежавшую Митрополиту Фотию (†1431), а в XVI в. бывшую в библиотеке Митрополита Макария. Об этом свидетельствует надпись на греческом языке, перевод которой, сделанный в XVII в., гласит: "Лета 7065 (1557) месяца ианнуария в 1 переплетена второе настоящая книга сия от Максима деместика Ватопедского"[17]. Б. Фонкич, исследовавший эту рукопись, говорит: "Можно думать, что Триодь была одной из немногих греческих рукописей митрополичьей библиотеки в середине XVI в., которые показывались Макарием греческим паломникам. Вероятно, наша рукопись, как связываемая с именем Митрополита Фотия, была наиболее почитаемой греческой книгой, на которой паломники, следуя древнему обычаю Православного Востока, считали нужным сделать записи в память о своем посещении Москвы"[18]. Ко времени Митрополита Макария относятся еще две записи в этой книге, свидетельствующие о приеме им других старцев с Востока.

В 1961 г. Константинопольский Патриарх Иоасаф II подтвердил совершенное в 1547 г. Митрополитом Макарием венчание на царство первого русского государя. В летописи об этом говорится: "Того же лета, августа, приехал ко царю и великому князю Егрипской митрополит Иоасаф да Ефесской епископ, а привез митрополит Егрипской Иоасаф от Патриарха Цареградского Иоасафа же царю и великому князю грамоты благословенные на царство с патриаршескою подписью и печатию". После Патриарха в грамоте расписались 36 архиереев[19]. Кроме этой грамоты Вселенский Патриарх прислал "Послание учително от Божественных Писаний к преосвященному Макарию Митрополиту, обличая злославимую и пагубную богомерзкую люторскую ересь".

Это послание вызвано, очевидно, рассказами митрополита Иоасафа после его первой поездки на Русь об осуждении ереси М. Башкина, а также реформационными движениями Западной Европы. Патриарх писал в своем послании: "И есть в ваших странах в Малой Русии некия отпадоша в погибель, в злослужение лютерско, в злословимую и пагубную ересь, и отчитаеми убыточно и вредими не токмо сами, и неведущих губят и прельщают инех. И понеже есми слышал сию немощную бурю и смерть душевную в людех ваших, пожалехи поболех и слезы точих на землю горюще и одержим скорбью и тугою великою". О цели послания Патриарх говорит: "Проповедаем истинную православную веру от Святаго Писания и веру утвердити благоверне, яко нашим образом, а еже вражия шатания еретическо проклятых лютор духовным обощренным мечем посекати, ибо словом Господним, яко секирами, разсекоша их Божественным Писанием, даже и обратити их в разум истинный и ко спасению наставити их и судив паче всея вселенная, и отчасти восхотехом обличити злославных люторов, о них же начинаем, наказуя их Божественным Писанием, законным правилом явити им истину"[20].

В 1561 г. приходило на Русь целое посольство с Афона. Помимо иноков русского Пантелеимоновского монастыря были насельники еще двух монастырей. Они просили помощи для уплаты дани. Царь "многажды почтив их и удоволив многими почестми и милостынями также и митрополит их многажды почтив их милостыню да по силе... И жили те игумены и старцы на Москве два года без двух месяцев и во Святую Гору отпущены. И тех игуменов и старцов святогорских государь, преосвященный Макареи Митрополит всея Русии многажды спрашивал со многим духовным и любезным испытанием о святей Афоньской Горе и о святых тамошних монастырех и церковных чинех, чтобы испытати подлинно. И те игумены и старцы соборне себе советовав, да о Святей Горе написали..."[21] В этом Сказании говорится об афонских монастырях, о количестве братии в них, о монастырских храмах, о взымаемых с них турецких налогах; описывается тогдашнее состояние монастырей.

Деятельность Митрополита Макария весьма обширна. Но если взять только одну область - дипломатическую, то и здесь мы вправе говорить о ее многообразии. Ее истоки восходят к деятельности Новгородских владык и Всероссийских Митрополитов. Некоторые аспекты, угасшие к XVI в., возрождаются в деятельности Митрополита Макария. Другие же приобретают более развитый характер и обогащают русскую письменность произведениями, описывающими положение и состояние православных под турецким игом. Особая заслуга Митрополита Макария в этом отношении заключается в том, что он в общении с восточными иноками нашел применение своим интересам, о которых сказал автор жития Георгия Болгарского: "яко пчеле сладость отовсюду приносити..."

Ниже приводится перевод из редкого в наших библиотеках немецкого издания о межрелигиозном диспуте в 1557 г. в Москве[22].

1556-1557 гг. Мир с Русью

Иван Васильевич засвидетельствовал в своем ответе, который он дал благочинному собора в Або, полную готовность к миру. Поэтому король Густав сразу отправил своих посланников в Москву: государственного советника Стэна Эриксона (Леенгуфвуда), архиепископа Упсальского Лаврентиуса Петри, епископа города Або Михаила Агриколу, Бенгта Гюльтена и Кнута Кнутсона вместе с секретарем Олофом Ларсоном. Они отправились в путешествие 7 ноября и достигли Выборга в начале 1557 года и оттуда выехали 16 января. Через две мили после границы их встретили два так называемых пристава: боярин Григорий Микифорович и дьяк Михица Васильевич с целью сопровождения в Москву и заботы об их нуждах. В Новгороде их с большим дружелюбием приняли наместник Михаил Васильевич Глимсков и Алексей Данилович Плещеев. Но так как один из слуг на гостином дворе высокомерно подпалял некоторые русские иконы, то они были окружены тремя сотнями людей и охранялись до выдачи виноватого, который был посажен в оковы. Это обстоятельство задержало их на 8 дней. Наконец, 21 февраля они достигли Москвы, где их перед городом встретил один боярин с сотней людей и проводил к гостиному двору, здесь они должны были сразу показать дары, которые ожидал от них великий князь. 9 марта у них состоялся визит к великому князю и он даровал им в знак своей дружбы двадцать шведских военнопленных.

Он потребовал в это время проведения религиозного диспута между шведским архиепископом и Русским патриархом. Таковой должен был проходить на немецком языке, но этот язык не понимал Патриарх. Архиепископ предложил латинский язык для разговора; в конце концов они согласились на греческом. Но этот язык Иван не понимал и его переводчик поэтому был в крайнем смущении, так как и он не понимал ни одного слова. Из-за страха же за свою жизнь он не мог извиниться. Во время переговоров говорили о посте и о почитании икон, но переводчик переводил то, что ему предположительно приходило в голову, поэтому Агрикола, который понимал русский и греческий, очень смеялся. Потом Иван приказал закончить диспут и повелел на плечи архиепископу возложить тяжелую золотую цепь. Также и остальные посланцы были одарены им. Потом собрались уполномоченные и 2 апреля подписан мирный договор.

"Все шведские пленные в России должны были быть освобождены безвозмездно. Мир должен был продолжаться в течение 40 лет с Благовещения 1557 года до этого же праздника 1587 года. Должен был собраться совет в городе Воксен на Ильин день 1559 года из ста человек с обеих сторон, чтобы разрешить спорные вопросы о границах, должны быть разрешены все непорядки и споры на границах в духе предыдущих договоров. Все русские пленные в Швеции, особенно Никита Кузьмин, должны быть освобождены и все шведские и русские подданные должны в обоих государствах в безопасности и без препятствий торговать, жить и путешествовать, куда они захотят".

Этот мир был великим князем лично утвержден целованием Креста Христова в присутствии шведских посланцев. Затем они сразу отправились в обратный путь в Швецию и в мае месяце встретили короля в его поместье в Штремсхолме, где тот начал строительство. В июле прибыли в Стокгольм русские уполномоченные и опять утвердили мир целованием креста и были богато одарены позолоченными серебряными блюдами и чашами.

Список сокращений:

ЖМНП - Журнал Министерства народного просвещения (СПб.),

ЖМП - Журнал Московской Патриархии,

ПСРЛ - Полное собрание русских летописей,

РИБ - Русская историческая библиотека,

ЦГАДА - Центральный государственный архив древних актов,

ЧОИДР - Чтения в Обществе истории и древностей Российских.

Примечания

1. О Митрополите Макарии см.: Шишов А. Всероссийский Митрополит Макарий и его заслуга для Русской Церкви // Странник. 1869, № 12, сс. 75-106; Макарий, архиеп. Литовский и Виленский. Московский Митрополит Макарий как литературный деятель // Христианское чтение. 1873, № 4, сс. 589-697; Лебедев Н. Макарий, Митрополит Московский (1482-1563). М., 1877; Заусцинский К. Макарий, Митрополит всея России // ЖМНП (список сокращений см. в конце статьи. - Ред.), 1881, № 10, сс. 209-259, № 11, сс. 11-38; Голубинский Е. Е. История Русской Церкви. Т. 2. Ч. 1. М., 1900, сс. 744-875; Волнянский Н. Митрополит Макарий - светоч русской культуры // ЖМП, 1947, № 6, сс. 24-41; Муравьев Н. Митрополит Макарий как составитель Великих Четьих Миней (К 400-летию составления Великих Четьих Миней) // ЖМП, 1953, № 5, сс. 49-54.

2. См. Смирнов И. И. Очерки политической истории Русского государства 30-50-х годов XVI века. М.-Л., 1958, сс. 197-201.

3. Калиганов И. И. Древнейший список русской "Повести о Георгии Новом" // Памятники литературы. Новые открытия. Ежегодник 1987. М., 1988, сс. 7-19.

4. Дорошенко В. В. Русские связи таллиннского купца в 30-х годах XVI века // Экономические связи Прибалтики с Россией. Сборник статей. Рига, 1968, сс. 47-58.

5. ПСРЛ. Т. 4. Ч. I. Вып. 3. Л., 1929, сс. 616-617.

6. См. акты из Таллиннского архива, опубликованные А. Чумиковым (ЧОИДР Кн. 4. Смесь. 1898, сс. 7-8).

7. Архим. Макарий. Новые материалы о Всероссийском Митрополите Макарии // Церковь и время. 1992, № 3, с. 73.

8. Там же, сс. 73-74.

9. Там же, с. 74.

10. РИБ. Т. 15, сс. 92-102.

11. Зимин А. А. И. С. Пересветов и его современники. М., 1958, с. 88.

12. Акты исторические, собранные и изданные археографическою комиссиею. Т. 1. СПб., 1841, сс. 545-546.

13. Сказание о святой Афонской горе, составленное для Митрополита Московского Макария в 1551 году // ЧОИДР. Кн. 2. М., 1881, с. 26.

14. ЧОИДР. Кн. 2. 1858, сс. 13-14.

15. ПСРЛ. Т. 13, с. 275.

16. Дополнения к Актам историческим, собранные и изданные архиографическою комиссиею. Т. 1. СПб., 1846, сс. 368-369.

17. Фонкич Б. Греческая рукопись Митрополита Фотия // Древнерусское искусство. Рукописная книга. М., 1972, сс. 190-191.

18. Там же, с. 192.

19. ПСРЛ. Т. 13, с. 334.

20. Там же, с. 335.

21. ЦГАДА. Ф. 181, № 591. Сборник духовного содержания XVII в.  Л. 741-741 об.; Сказание о святой Афонской горе игумена Русского монастыря Иоакима и иных святогорских старцев. Сообщил архимандрит Леонид. СПб., 1880, сс. 5-6.

22. Von Dalin O. Geschichte des Reiches Schweden. Aus dem Schwedischen ьbersetzt durch J. C. Dдhnert. Rostock und Greifswald. 1763, SS. 361-363.

Источник: "Альфа и Омега"/http://www.sedmitza.ru/text/928410.html