Нет, наверное, среди нас человека, который так или иначе не столкнулся, не встретился лицом к лицу с этой бедой; которому не приводилось еще стоять над гробом друга, товарища, коллеги, родственника, члена семьи наконец, погибшего от алкоголизма… Об этой страшной и загадочной болезни и о путях исцеления мы беседуем с игуменом Ионой (Займовским), насельником Данилова ставропигиального мужского монастыря в Москве, руководителем православного центра помощи зависимым от алкоголя и наркомании «Метанойя». А о том, как выздоровление человека по известной программе «12 шагов» совмещается с обретением веры и Церкви, расскажет автор, предпочитающий остаться анонимным.

Главное условие выздоровления — честность с самим собой

— Отец Иона, в своих выступлениях Вы не раз призывали не путать алкоголизм как сложное психосоматическое заболевание с греховной страстью винопития, проще говоря, пьянства. Но, к сожалению, среди нас немало людей, которые уже привыкли заливать свои проблемы алкоголем; и очень трудно на самом деле ответить на вопрос, может ли еще этот человек не пить или он уже утратил эту способность. Где она, эта зыбкая граница, за которой бытовой пьяница — уже не просто пьяница, а алкоголик?

— Граница действительно трудно­определима: симптоматика, поведение у бытового пьяницы могут быть такими же, как у алкоголика. Но самое главное различие заключается все же в том, что алкоголик не может бросить пить, а пьяница может. И может как раз на духовно-религиозной почве, то есть с помощью Церкви. Люди, которые привыкли злоупотреблять алкоголем, могут вовремя освободиться от этой привычки, найдя для себя духовный, церковный путь, участвуя в Таинствах, в молитве церковной, ежедневно молясь дома. Наполнив свою жизнь высшим смыслом, освятив ее, они могут бросить пить и жить счастливо.

А вот алкоголик таким образом бросить пить не может, у него не получится. У него поврежден организм, нарушены биохимические процессы, повреждена психика, и здесь недостаточно одной только церковной помощи. Чему свидетельство — алкоголизм внутри Церкви, среди людей верующих и воцерковленных, даже клириков, и нам известны такие случаи.

— Наверняка Вы знаете немало людей, которые справились с алкоголизмом, но и тех, кто не справился и погиб, знаете тоже. А от чего это зависит? Почему такой мощный, казалось бы, человек, как Владимир Высоцкий, не справился, а моя подруга — хрупкая одинокая женщина — сумела совладать со своей бедой и встать на ноги?

— Это непростой вопрос, и это прежде всего вопрос мотивации человека на выздоровление. И если мы говорим все же об алкоголизме, то это проблема помощи. Во времена Владимира Семеновича Высоцкого не было еще никаких методик помощи алкозависимым, была только советская карательная наркология. Сейчас другое дело: появилось много методик. Но вопрос личного выбора, вопрос, почему один человек спасается, а другой нет, он, наверное, остается тайной.

Наркологи, как и работающие в наркологической системе психологи, не всем рекомендуют обращаться в группу самопомощи. Иногда они считают, что у больного уже нет человеческого ресурса на участие в такой группе. Но я придерживаюсь мнения, что любой человек на любой стадии разрушенности имеет свой шанс. Случаев невероятного, казалось бы, выздоровления много, на самом деле. Даже человек, находящийся на третьей стадии алкоголизма, той, которая считается заключительной, может вновь обрести трезвость, семью, уважение окружающих, и веру, и Церковь.

Почему один человек побеждает, а другой терпит поражение? Главное условие выздоровления — это честность человека с самим собой. Тот, у которого нет внутренней честности, обречен на гибель. Это первое. А второе, что обрекает на гибель, — конечно, гордыня! Я неоднократно встречал людей, которые говорили: «я бизнесмен, я уважаемый человек», или «я поэт, я талантливый» — и я буду у вас тут сидеть со всякой пьянью?! Иногда это не озвучивается так вот грубо, но в более мягкой форме подспудно присутствует: я — не чета тем, кто у вас здесь собирается. Хотя рядом с этим человеком на собрании группы могут сидеть люди, которые нравственно и духовно выше его. Гордый человек остается сам с собой, он не дает возможности себе помочь. Он сам для себя всему мерило и сам для себя бог. Хотя при том он может быть православным, по крайней мере внешне — ходить в церковь, просить помощи священника… Но зачастую священник не может такому человеку помочь. Духовенство нередко страдает от таких людей. А выздоравливающий алкоголик может стать радостью всего прихода. Я знаю одного такого — он приходской староста, примерный семьянин. У него большой срок трезвости, и он может даже священнослужителем стать.

— Люди, решившие тем или иным путем «завязать», как правило, срываются, и не раз, и не два. Вы это тоже наблюдаете?

— Конечно. Алкоголизм — это ужасная болезнь на самом деле, и она вовсе не так хорошо нам известна, в ней много белых пятен, много загадок. Я сейчас стараюсь помогать священнику, выздоравливающему от алкоголизма. У него небольшой срок трезвости, и он уже сорвался после реабилитации, которую проходил, то есть после 12-шаговой реабилитационной клиники. Сейчас он продолжает выздоровление в амбулаторной программе, и мы с ним пишем, изо дня в день прописываем четвертый базовый шаг: на этом шаге человек должен дать себе отчет в своих страхах, в своих реакциях, словом, увидеть себя таким, как есть. Был у меня человек, который сорвался на этом четвертом шаге, причем так сорвался, что даже и не помнил потом ничего — просто устремился к магазину, а очухавшись через несколько дней, позвонил мне. И он вышел из исцеляющей программы. Он остается трезвым примерно шесть лет, но это — «сухой алкоголизм» [1].

— Может ли алкоголик взять себя в руки и выздороветь самостоятельно, вообще без чьей-либо помощи?

— Может, но это крайне редко происходит. Это исключения, на которые опасно ориентироваться. Нужно искать профессиональную помощь. Слишком уж разные бывают случаи. Бывает, что человек, сформировавшийся уже как хронический алкоголик, вообще по непонятным причинам бросает пить без помощи врачей, психологов, Церкви… И живет, но будучи ближе к опасности срыва, чем выздоровевшие. Встречаются ситуации, когда у человека разрушена психика, и он нуждается в психиатрическом лечении, а алкоголизм — это вторичный диагноз. А бывают случаи, когда человек старается изо всех сил, но ему не удается взять даже психическую трезвость. Словом, разные бывают случаи.

— Вы также не раз говорили о целостности человеческой личности, о том, что нельзя лечить от алкоголизма лишь одну ее часть. Разъясните это, пожалуйста, для наших читателей.

— Да, для меня это ключевое понятие — целостность. Алкоголизм — это не только болезнь тела и не только духовная поврежденность, это болезнь целостной личности на всех четырех ее уровнях: телесном, душевном, духовном и социальном. Потому и выздоровление требуется на каждом из этих уровней. Иногда бывает так, что алкоголик очень хочет выздороветь, цепляется за предложенные ему методики, но его социальная жизнь разрушена — он потерял семью, работу, жилье, он побирается или сидит у кого-то на шее… И такой человек, даже и придя на какое-то время в себя, вернется, скорее всего, к стакану.

С другой стороны, к нам на встречи православной группы самопомощи «Метанойя» (вы, наверное, знаете, что это слово означает изменение, преображение человека) приходят люди, лечившиеся уже у наркологов. Почему наркологи им не помогли? Потому что медицинская помощь человеку в такой ситуации необходима, но ее недостаточно: как вся личность задействована в алкоголизме, так и в выздоровлении должна участвовать вся личность человека.

— Исходя из этого, нельзя ведь и одну только душу лечить, правда? Мне довелось наблюдать случаи, когда давно и тяжело пьющие люди приходили в Церковь и действительно открывали для себя Бога, и искренне каялись перед Ним, и верили, что теперь-то уж с Его помощью их жизнь наладится, и пользовались поддержкой священника… И достаточно долго, годами пребывали в трезвости, но однажды срывались. А за срывом приходило отчаяние: «И Бог мне не помог, и Церковь не спасла»…

— Да, бывают случаи, когда человеку страждущему в церкви говорят: «Вот давай сейчас возьмем быка за рога, будем молиться, будем каждую неделю причащаться, и через какое-то время, вот увидишь, все с тобой будет в порядке»… И зачастую ничего из этого не выходит. А почему? Потому что алкоголик на самом деле не хочет бросать, он хочет пить. И он будет делать все, чтобы положительного результата не было. У меня были случаи — поначалу, пока я не приобрел еще опыта, — когда я на исповеди начинал алкоголика «лечить», лечить, подчеркиваю, в кавычках. И этот алкоголик меня, как ребенка, обманывал, обводил вокруг пальца на «раз-два». Я потом просто взбешен был. Но позже понял, что здесь должен действовать принцип делегирования функций. Я не могу быть психологом и наркологом и не должен быть им. Я священник, священнослужитель. И люди ко мне обращаются не как к психологу, не как к наркологу, а как к священнику. А я могу перенаправить обратившегося ко мне человека в другие добрые руки. То есть сказать ему: «Вот здесь я готов тебе помогать, но выздоравливать ты будешь не у меня. Иди к специалисту-наркологу, иди в реабилитационный центр или в группу “Анонимных алкоголиков”. Они тебе тоже помогут». Мы часто обсуждаем вместе с тем или иным специалистом его пациента, а моего при этом прихожанина. И я считаю: если Церковь будет стоять на такой вот смиренной позиции, результаты будут.

Самое важное, чтобы был выработан такой целостный подход. Недопустим подход чисто спиритуалистский: ты постись, молись, и это все само отсох­нет. Ничего не отсохнет. У человека поврежден организм. Но и чисто медикалистский, как я его называю, подход — наркология, и все! — тоже неэффективен. Невозможен, наконец, чистый психологизм, когда считается, что общения с психологом, одной только психологической диагностики личности достаточно. Важно, чтобы Церковь, священник помогал человеку совместно с врачом, психологом, соцработником.

— И все же у меня сложилось впечатление: никакой нарколог не поможет человеку, который не осознал духовных причин пьянства. Это так?

— Нет, я не соглашусь, что врач-нарколог или программа «12 шагов» не могут помочь человеку, не осознавшему каких-то духовных вещей. К нам за помощью приходят и неверующие люди, и мы их принимаем, таких у нас немало. С другой стороны, есть люди верующие, и, я полагаю, глубоко верующие, которые умирают или умерли уже от алкоголизма. Но, в то же время, мы с Вами уже говорили о честности с самим собой, а ведь это, по сути, духовное понятие, это условие духовной жизни человека, его следования за Христом, Который есть истина (см.: Ин. 14, 6). Церковь призывает человека к трезвости, к видению своих грехов, видению себя таким, какой есть на самом деле. И от решившего выздороветь алкоголика требуется такое же бесстрашие: признать свою болезнь, признать ущерб, который она нанесла другим людям, сделать все, чтобы возместить этот ущерб. И потом, смирение, о котором мы тоже с вами уже говорили, это ведь абсолютно духовное понятие. Группы самопомощи, действующие по программе «12 шагов», построены на евангельских принципах, они пронизаны Христовой любовью, истинно христианским отношением к человеку, хотя там и не произносится напрямую Его имя. Но выздоравливающий человек ведь имеет возможность самостоятельно к Нему подойти.

Мы сотрудничаем с наркологами. Сотрудничаем вовсю. Достаточно сказать, что работу психолога в программе «Метанойя» оплачивает наркологическая служба Москвы. Сергей Владимирович Долгий, главный нарколог одного из московских наркодиспансеров, выразил желание, чтобы подобная нашей православно ориентированная программа действовала и у него в учреждении. И предложил нам помещение для храма. Это уже запрос от наркологии на сотрудничество. Главный нарколог Москвы и России Евгений Алексеевич Брюн также поддерживает наши начинания и одобрил появление храма. И я, конечно, обращаюсь к моим друзьям-наркологам и психологам в сложных случаях. Я ведь не являюсь профессионалом такого уровня, как Сергей Владимирович Долгий, как мои друзья-психологи.

— Расскажите, пожалуйста, как сочетаются в работе вашей православной профилактической программы «Метанойя» духовное просвещение человека и помощь в избавлении от его недуга?

— Мы ориентируем человека на целостное выздоровление. Можно сказать, что программа «12 шагов» используется нашим монастырем как миссионерская. Или как, условно говоря, предоглашение. Но это совсем не означает, что мы навязываем алкоголикам Христа и Православие. Они сами, естественным путем двигаются именно к этому. Можно быть поверхностным, чисто внешним христианином и удивляться тому, что ничего в твоей жизни не меняется. Но те, кто приходит к нам — а среди них ведь не только алкоголики, но и люди с игровой зависимостью, и наркоманы, и люди с комбинированной зависимостью (алкоголь и наркотики), наконец, и родственники зависимых, — стараются углублять свою церковную, религиозную жизнь, и прежде всего, конечно, сознательно участвовать в Евхаристии. И одновременно — работать со своим недугом с помощью программы «12 шагов». Ведь, как мы уже сказали, все принципы этой программы, по сути, евангельские, и, чтобы это понять, достаточно прочитать базовую литературу. Протоиерей Максим Козлов рассказывал, как, будучи с миссионерской поездкой в Карелии, познакомился с группой выздоравливающих анонимных алкоголиков и был удивлен тому, что эти невоцерковленные люди так хорошо знали нравственное учение Христа. Отец Максим сказал: «Осталось только научить их основным положениям Православной Церкви и крестить».

У нас есть отдельная группа в одном из наркологических диспансеров Москвы, там домовый храм, приписной к Данилову монастырю, в честь иконы Божией Матери «Неупиваемая Чаша». И это, по сути, катехизаторская группа или школа — не огласительная, потому что люди уже крещены. Тридцать пациентов этого диспансера участвуют в занятиях, а ведет их профессиональный катехизатор и участник 12-шаговой программы. То есть все очень логично и безболезненно происходит. Выздоравливающему от алкоголизма, как всякому больному, всякому выздоравливающему, необходимо подкрепление Таинствами. А участие в программе помогает ему оставаться трезвым, без чего вряд ли церковная жизнь возможна. И это, кстати, не только наш опыт — Новоспасский монастырь лет на десять раньше нас создал такие группы помощи зависимым.

Люди, которые к нам приходят, хотят как можно больше знать о Христе и Его Церкви. Но алкоголик — это смертельно больной человек, я подчеркиваю, алкоголизм — это прогрессирующее, хроническое, смертельное заболевание. Это вам любой нарколог скажет, любой врач, это факт. Алкоголик с ремиссией, со значительной ремиссией может выглядеть абсолютно как нормальный человек, но внутри он поврежден. И в отношении него должен применяться такой церковный принцип, как икономия — снисхождение — в отношении поста, молитвенного правила, других правил церковной дисциплины. Алкоголику свойственно «отрываться» после долгого поста, например на Пасху, и он может так «оторваться», что кончит белой горячкой или в реанимации окажется.

Наша цель — помочь человеку принять Христа… и при том не бросить программу и не напиться снова. Противопоставлять одно другому нельзя. Потому что есть такое ложное мнение: вот я повыздоравливал в программе «Анонимные алкоголики», а теперь пришел в Церковь, это ступенькой выше, теперь я выздоравливаю в Церкви. В Церкви вообще никто от алкоголизма не выздоравливает. Если мы будем рассчитывать на одну только Церковь, наш выздоравливающий очень скоро вернется к стакану. Это ужасно, я видел этому примеры просто чудовищные.

Как я уже говорил, основа выздоровления в нашей программе — церковность. Церковность с Таинствами, со всем неисчерпаемым, бесконечным богатством сокровищницы православной — эта сокровищница питает выздоровление, делает его осмысленным, дает ему духовное обоснование. Поэтому центр каждой нашей встречи — чтение литургического отрывка из Евангелия. Встречи у нас по субботам, а читаем мы Евангелие воскресного дня. И обсуждаем его — с точки зрения нашего выздоровления. Каждый говорит о своем выздоровлении в программе. Мы не читаем книгу, допустим, «Анонимный алкоголик» или «Анонимный наркоман», упаси Боже. У нас православная программа. У нас есть прилавок, и мы продаем христианскую, православную литературу, в том числе и психологическую, или литературу по зависимостям. Все это делается специально, чтобы подчеркнуть, что наша программа не связана с «Анонимными алкоголиками» и другими сообществами.

— Тем не менее, Вы с ними сотрудничаете и в работе своей используете опыт международной программы «12 шагов» и содружества «Анонимных алкоголиков». Эта система, она ведь распространилась по всему миру, а пошла из совсем не православной Америки. Есть священники, есть верующие, которых эта система настораживает, они видят в ней признаки сектантского воздействия на личность…

— Если хотите, я могу процитировать владыку Антония Сурожского: «Думаю, что если кто-нибудь из владык, занимающих высокое положение в Церкви, поддержит программу “12 шагов”, тогда она в России будет развиваться. Священники в какой-то момент должны поддержать эту работу. У нас в Англии поддержка епископом какого-то предложения означает его фактическое принятие. Затем важно, чтобы и государство поддержало». Эти слова покойного митрополита я привожу вот в этой своей книге «Сладкий плод горького древа, или Еще раз об алкоголизме», ее переиздавали с названием «Лоза истинная». А на обложке здесь иконка — видите? Она называется «Иисус Христос — Лоза истинная». Подлинник ее хранится в нашем домовом храме. А создали ее сами выздоравливающие и их близкие; так же как и нашу программу не я один создал, это коллективный труд.

Конечно, определенная настороженность здесь оправданна. Я и сам был смущен поначалу, долго изучал принципы этого движения. Начало «Анонимных алкоголиков» связано с таким христианским движением, как Оксфордские группы. Но это явление, зародившееся в протестантизме, было по отношению к нему протестным: члены Оксфордских групп не были удовлетворены протестантской миссией. Поэтому они обращались к источникам древней неразделенной Церкви. Многое из того, чем они руководствовались, содержится в «Добротолюбии». Потому, когда один знакомый священник позвонил мне и спросил: «Почему эта протестантская программа кажется мне такой православной?», я ответил: «Потому что она такая и есть».

В 2013 году на научно-практической конференции в Психолого-педагогическом университете в Москве клирик Антиохийского Патриархата Георгий Акваро читал доклад, в котором обосновывал то, что программа «Анонимных алкоголиков» имеет древние христианские корни. Он сам открыто сказал, что выздоравливает в программе «Анонимных алкоголиков»; у него уже где-то лет тридцать трезвости. Выздоравливая, проходя шаг за шагом, он, будучи жителем Лос-Анджелеса, не имея православных родственников, стал православным христианином и православным священником. По его словам, многие его друзья в Америке становятся православными христианами благодаря этой программе. Я этому могу только порадоваться. И согласиться с тем, что в программе «Анонимных алкоголиков» много близкого к Православию. Хотя для христианина может стать смущающим моментом то, что Христос там не назван Своим именем, вместо этого размытые формулировки: высшая сила; Бог, насколько каждый из нас Его понимает; сила, более могущественная, чем я. Но не нужно забывать историю этих групп: в них ведь очень быстро стали приходить и неверующие, и люди иных конфессий. Они не всегда были готовы слышать о Христе. Потому найдены были компромиссные варианты. Не нужно забывать, что программа эта динамична. Каждый из шагов развивается динамически, и, если человек выздоравливает в программе «12 шагов», если он работает по шагам, он неизбежно захочет назвать высшую силу Христом. Вот в одной из базовых книг движения — «12 шагов и 12 традиций» есть такие слова: «Со временем каждый из нас, из алкоголиков, назовет Его уже не своим, но Его собственным именем». В конце концов, если бы программа «Анонимных алкоголиков» была недостойной, то весь мир бы по ней не выздоравливал.

— Можете ли Вы сказать, что ваша православная программа работает успешно и многим людям помогла?

— Ну, вы знаете, мы статистику не ведем. Потому что статистику — ее можно и туда, и сюда крутить, и любые цифры называть. Это такая область, с которой можно манипулировать и называть любые показатели. На нашу программу приходят от 50 до 70 человек. То есть у нас многолюдная программа. Есть свои старожилы, есть люди, которые стали уже волонтерами. Есть и сайт, на котором указаны наши контакты. У нас много чего есть. Мы развиваемся. Но уверенно сказать: «Да, многие выздоравливают» — я не могу. Мне кажется, многие. Но я могу и ошибаться. К сожалению, немало манипуляций было на эту тему, даже в церковной среде: якобы у нас там 85–95 процентов выздоравливают. При алкоголизме процент излечения вообще очень низок. Когда мы с Евгением Николаевичем Проценко, директором программы «Старый свет», ездили в Польшу, мы посетили примерно 25 реабилитационных центров. Мы разговаривали с одним из лидеров этой сети национальных центров, он один из лучших специалистов в мире. И он сказал: «Даже если вы называете 18 процентов излечения, это уже неправда. Это завышенный процент». Наркологи говорят о пяти процентах. И кто-то из этих процентов еще сорвется. Поэтому я предпочел бы обойтись без статистики. Я просто знаю, что смертность от алкоголизма — 95 процентов. И знаю, что мы делаем все, что можем, и что многие нас благодарят.

Беседовала Марина Бирюкова

* * *

Только Бог может вернуть нам здравомыслие

Сообщество Анонимных Алкоголиков (АА) возникло в США в 30-х годах прошлого века. В нашей стране сообщество появилось сравнительно недавно, в конце восьмидесятых. Шокирующее слух название — не ярлык, прикрепленный извне, и не оскорбительный диагноз. Это честная констатация факта. Алкоголики — поскольку члены сообщества зависимы от алкоголя; анонимные — поскольку по традиции участники АА и всех возникших на его основе сообществ не говорят публично о своей принадлежности к содружеству. Автор настоящих заметок является членом сообщества Ал Анон, которое объединяет родственников и друзей алкоголиков. Заметки подписаны инициалами в соответствии с традицией сообщества.

Содружество алкоголиков — эти слова для незнакомого с данным движением человека звучат пугающе. Для чего собираются вместе два, а уж тем более три алкоголика? Вопрос риторический, ситуация классическая. Но представьте себе, что один из двух трезв, хотя бы временно. И не потому, что, стиснув зубы, терпит свою постылую трезвость, так называемый сухой алкоголизм, когда белый свет не мил, и измученная придирками жена (муж) невольно думает: да уж лучше бы ты пил (пила). Наш выздоравливающий (так говорят в программе: никогда — исцелившийся, всегда — только выздоравливающий) трезв осознанно, добровольно и свободно. И поэтому у второго алкоголика он вызывает не сожаление, а удивление и недоверчивое любопытство. Так возникает группа АА, и так возникает диалог. Не на тему: ты меня уважаешь? А про ту главную боль, которая существует в жизни обоих собеседников.

Понимание того, как работает этот диалог, стало настоящим открытием. Простым, как и большинство великих открытий. Алкоголику трудно говорить о своей беде с женой, матерью, сослуживцем, если, конечно, эти люди еще есть в его жизни; с наркологом, психологом, священником. Каким бы доброжелательным ни был разговор, какими бы знающими и мудрыми ни оказались эти люди, существует барьер. Любимая фраза алкоголика: «Ты не понимаешь, что это такое». И он прав. Находясь по другую сторону барьера, нелегко понять, что потребность в алкоголе или каком-то другом наркотике для зависимого человека — это как для здорового потребность дышать: пусть воздух этот отравлен, но без него алкоголик задох­нется. Даже если собеседник много знает об этой болезни, способен понять состояние больного, все равно это знание из книг, со стороны. У больного человека эти правильные разговоры вызывают только раздражение и недоверие. А вот встреча с таким же, как он, знающим об алкоголизме по личному опыту и сумевшим справиться с бедой, для алкоголика луч света в его беспросветной жизни.

Широко известна история основания сообщества. Все началось с того, что некий Билл У., алкоголик с полугодичным сроком трезвости, по делам бизнеса очутился в чужом городе. Ему страшно хотелось выпить, он был готов сорваться. Но Билл уже знал, что в такой ситуации может спасти разговор с собратом по диагнозу. Помогая другому, ему самому удавалось оставаться трезвым. Добрая знакомая организовала Биллу встречу с известным местным алкоголиком, доктором Бобом. Доктору Бобу, в свою очередь, тоже очень хотелось выпить, но ни в какой терапии в данный момент он не нуждался. Билл вспоминал позже: «Боб вовсе не выглядел тогда основателем. Он немного просветлел, хотя и смущенно, когда я сказал, что ему нужно выпить. С усилием он сказал, что выдержит не больше пятнадцати минут». Проговорили они пять часов. Билл рассказал за это время все, что он знал об алкоголизме, и свою личную историю в придачу. Пиво, бутылку которого Билл дал доктору Бобу в то утро, было последним алкогольным напитком, который тот выпил в своей жизни.

Та встреча 10 июня 1935 года в маленьком городке Акрон в штате Огайо, на Среднем Западе, считается днем рождения АА. Это было первое чудо сообщества, поскольку в глазах всех его знакомых доктор Боб был абсолютно безнадежным хроническим алкоголиком.

А вот недавняя история, уже российская, в которой мне довелось участвовать лично. Один мой хороший знакомый согласился пойти в группу — вот только сил у него на это после тяжелого запоя почти не было. Член АА с тремя годами трезвости приехал к нему домой по моей просьбе — попить чаю. И точно так же, как и в те далекие тридцатые годы, это была встреча двух людей, понимающих друг друга с первого слова. Один признавался в том, что не может прожить и дня без выпивки, другой рассказывал, как после долгого периода трезвости на него нахлынула вдруг в магазине такая непереносимая тяга, что он убежал, забыв про покупки, закрылся в квартире на все замки и накрыл голову подушкой. Один в первый раз потерял работу, второй потерял тридцать торговых точек в городе и квартиру. Один был слаб, раздавлен и не верил, что его жизнь может измениться, другой был полон сил, бодрости и юмора. Но самое главное — оптимизм второго не раздражал первого, а, напротив, вселял надежду.

Есть в сообществе такая замечательная медаль, называется «24 часа трезвости». Это первое достижение на пути к выздоровлению. Но и алкоголик с тридцатью годами трезвости так же не застрахован от срыва, как и свежеиспеченный обладатель этой награды. И знание этого грустного факта учит смирению, любви к тому, кто только пришел в сообщество. Они оба нуждаются друг в друге. Доктор Боб, большой мастер коротких афоризмов, как-то сказал: «Алкоголь — великий уравнитель людей, но и АА тоже».

АА — свободное неформальное объединение, где нет ни начальников, ни подчиненных, ни членских взносов. Каждая группа работает по принципу самоуправления, на собрание может прийти любой человек с улицы. Один немолодой американец так рассказывал о своем приходе в сообщество. Ему сказали: «Ну попробуй, ну можешь же ты один день не пить». Он возмутился: «Целый день! Да вы что? Нет, конечно!» — «Ну хотя бы один час, пока длится собрание». — Он честно подумал и сказал: «Нет, час — это тоже много». — «Ну пять минут можешь не пить?» — «Ну, пожалуй, пять минут могу». — «Тогда приходи». И он пришел, предварительно хорошо подкрепившись, с банкой пива в кармане. Не буду уверять, что в тот же день он бросил пить. Но на том собрании, где я слушала его историю, он праздновал семилетний юбилей своей трезвости.

От распада и анархии при такой свободе организацию спасает бережное сохранение традиций: та же анонимность, к примеру, или правило полагаться только на свои силы и полный отказ от материальной помощи извне; литература, издаваемая сообществом; единый в основном ритуал проведения собраний. В какой бы точке земного шара вы ни оказались, придя на собрание сообщества, вы почувствуете себя дома. И этим сообщество АА, осмелюсь сравнить, похоже на нашу Православную Церковь.

Общеизвестно, что сообщество создавалось изначально как религиозная организация. Билл и Боб были членами так называемой Оксфордской группы, недовольной традиционным протестантизмом. Создатели группы использовали раннехристианский опыт, читали святых отцов. Как хорошо сказал игумен Иона (Займовский), руководитель Православного реабилитационного центра при московском Даниловом монастыре: «Поэтому иногда чувствуется, что “12 шагов” дышат Православием».

На первых собраниях АА читали Библию, особенно часто Нагорную проповедь и соборное Послание апостола Иакова. Знаменитые слова «Вера без дел мертва» были настолько любимы ранними членами АА, что некоторые даже хотели, чтобы сообщество получило название «Клуб Иакова». И препоручали себя именно Богу, Христу.

Но чем больше людей вливалось в АА, тем более четкой и, скажем так, узкой становилась цель сообщества: «донести наши идеи до тех алкоголиков, которые все еще страдают». Без отношения к их социальному статусу, религиозным верованиям, цвету кожи и политическим убеждениям. Так постепенно появился размытый и чуждый православному уху термин «Высшая сила», «Бог, насколько каждый Его понимает».

«Мне представляется, что для того, чтобы сообщество АА могло охватывать неверующих, воспитанных в среде атеизма людей, слово “Бог” заменили словосочетанием “Высшая сила”, как каждый ее понимает…» — так объяснял митрополит Антоний Сурожский идею программы. Но — и это очень важно! — отказавшись от принадлежности к какой-то определенной конфессии, сообщество не утратило своей изначальной христианской сущности. Это, пожалуй, единственная ныне существующая методика борьбы с алкоголизмом вне Церкви, в основу которой положено духовное преображение личности. Двенадцать ступеней Лествицы Иакова, по которой восходят ангелы, — прообраз знаменитой программы «12 шагов» (в английском steps — и шаги, и ступени).

Первые три шага посвящены обращению к Богу, признанию Его всемогущества и собственного бессилия: Да будет воля Твоя, а не моя. Четвертый и пятый шаги — это серьезная подготовка к генеральной исповеди и сама исповедь. Причем, если атеисты и агностики делают пятый шаг — признание перед Богом и другим человеком своих недостатков, как правило, с наставником в группе, то людям верующим рекомендуется исповедоваться своему духовному отцу или какому-либо другому священнику. Следующие четыре шага — покаяние и искупление. С десятого по одиннадцатый — неустанная работа, духовный рост через молитву и размышление. Двенадцатый шаг — деятельная помощь ближнему.

Двенадцатый — самый любимый и самый легкий на первый взгляд шаг. Даже новички, у которых и с первым-то шагом не все благополучно, сразу рвутся призывать к новой жизни других, обретая — иногда впервые — радость от помощи ближнему. Но чем дальше ты продвигаешься, тем труднее и ответственнее становится работа по шагу. «Моя знакомая девушка, — сказал в группе Алексей (все герои реальны, все имена изменены), — тоже зависимая, я ее на наркотики и подсадил. Несколько лет тому назад я ее уговорил пройти лечение в платной клинике и лечение оплатил. У нас, зависимых, отношения с деньгами сложные, даже когда выздоравливаем. Порой их физически тяжело тратить на что-либо помимо наркотиков и алкоголя. Но я просто должен был это сделать».

На первых собраниях в начале становления сообщества было принято молиться совместно. Чаще всего это была молитва «Отче наш». Сейчас принято открывать и закрывать собрание АА молитвой о душевном покое (Serenity Prayer): «Боже, дай мне разум и душевный покой принять то, что я не в силах изменить, мужество изменить то, что могу, и мудрость отличить одно от другого». Авторство этих строк приписывают Аристотелю, Цицерону, Блаженному Августину, святому Фоме Аквинскому, двум протестантским пасторам, а также безымянному английскому поэту. Близок этот текст и к молитве наших Оптинских старцев. Но и сейчас как в Америке, так и в России группы порой открываются и заканчиваются молитвой «Отче наш». И мне не доводилось встречаться с каким-либо протестом по этому поводу в сообществе со стороны агностиков или представителей других религий.

Мой личный приход в Православную Церковь совпал с моим приходом в Ал Анон. Причем случилось это не в России, а в Америке. Оба пути шли и продолжают идти параллельно все это время. И ни разу я не почувствовала никакого внутреннего противоречия между воцерковлением и работой по «12 шагам». Церковь и программа прекрасно сосуществуют и сами по себе, и внутри меня.

Сообщество порой упрекают за отсутствие дискуссии. На собраниях и правда не положено спорить и давать советы. В группе регламент, три-четыре минуты, в идеале высказаться должен каждый, на дискуссию просто нет времени. Но хронометраж — не самое главное.

На собрание приходят больные люди, и неважно, зависимы ли они сами от алкоголя и наркотиков (АА) или болезнь близкого человека привела их в такое, ничуть не лучшее, чем химическая зависимость, состояние (Ал Анон, Алатин и прочие родственные содружества). Приходят люди, как правило, одинокие, замкнувшиеся в болезни. На работе свою беду надо скрывать, родственникам и друзьям тоже непросто открыться, перед одним стыдно, другой не поймет, а кто-то уже просто устал и от тебя, и от твоих проблем. И вот наконец нашлось место, где тебя, не перебивая, выслушают, не осуждая, поймут, не укажут с высоты своей праведности на твои ошибки и не будут давать бесполезных советов, ты и так уже все перепробовал. Место, где вместе с тобой поплачут и посмеются (плачут, как правило, в Ал Анон, смеются в АА), посочувствуют, причем от чистого сердца.

Цель собрания — дать человеку высказаться самому и выслушать опыт других. Все! И редко бывает, чтобы уж совсем ничего из услышанного не пригодилось.

Тем более опасны дискуссии на религиозные темы. Как-то в России мне рассказывали о неудаче одного собрания. Несколько человек поделились своим православным опытом: кто-то в Дивеево съездил, кто-то причастился недавно. И народ увлекся разговором, забыл о правилах, ну свои же люди. Говорили о том, что, как им казалось, было всем интересно. Оказалось — не всем. В группе присутствовало несколько новичков. А новичок — это самый главный человек и самый хрупкий. К нему надо бережно относиться, чтобы не оттолкнуть. На следующее собрание новички не пришли. Разница между Православием и сектой была для них недоступна, они поняли одно: здесь собрались какие-то зацикленные на религии люди. А они пришли сюда совсем не за этим.

Но, разумеется, это не означает, что ты не можешь поделиться дорогим для тебя религиозным опытом. В группе Ал Анон (в США) я услышала такую историю. У Брайана был сосед, глубоко верующий пожилой человек. Естественно, живя долго бок о бок, сосед не мог не знать о беде Брайана, о том, что его сын-подросток — алкоголик и наркоман. И вот сосед умер. И его дочь рассказала Брайану: «Я однажды слышала, как папа долго молился о вашем мальчике и просил Господа о его исцелении». Брайан сказал в группе: «Мой сын сейчас трезв, и я часто думаю о той молитве старого человека. Может быть, это его молитву Бог услышал?».

Работа в группе начинается с признания алкоголиком того, что он алкоголик. Все представляются по кругу. «Я — Сергей, и я — алкоголик». В Ал Аноне говорят чуть иначе: «Я — Анна, мать алкоголика». И неизвестно еще, что труднее выговорить, что ты сам — алкоголик или что твой ребенок болен этой страшной болезнью. Но слово сказано, и за первоначальным стыдом следует облегчение. Люди, способные открыто сделать такое признание, — сильные люди. И они находятся здесь, в этой комнате. И ты среди них!

Как-то в Саратове алкоголик с очень большим сроком трезвости, назовем его Александр, вполне респектабельный мужчина средних лет, рассказывал о своем приходе в сообщество. Уже давно были потеряны семья и работа. Смутно помнились пьяные подвиги. Под трамвай попадал, Сазанку (приток Волги) в бессознательном состоянии переплывал. Тогда, в начале девяностых, в Саратове открылась первая группа АА, на Московской, в подвале. Кто-то дал Александру телефон сообщества. Во Дворце культуры «Россия» другая добрая душа разрешила позвонить по телефону — монетки на телефон-автомат у него не было. Веселый голос на другом конце провода бодро сказал: «Анонимные алкоголики слушают». Александр даже поежился. Да как же можно такое говорить, да еще так громко?! Люди же рядом, могут и услышать. Но трубку не бросил, адрес взял. Пошел пешком, на троллейбус денег тоже не было. И вот идет он, а в голове мысли: куда же это я иду? Подвал какой-то, сами себя алкоголиками называют, ограбят еще или вовсе убьют. Потом опомнился: он уже давно сам себя дочиста ограбил, да и живет-то на белом свете только чьими-то молитвами. Все-таки дошел. Ну, а дальше пошла уже совсем другая история. Пусть даже она произошла и не в один день.

Честность признать себя алкоголиком для выздоровления необходима. Сначала перед самим собой, перед парнем в зеркале, как говорил доктор Боб, потом перед другими. Помню рассказ одной женщины, между прочим, индианки из племени чероки. Жизнь у нее была — в страшном сне не дай привидеться: в пятнадцать лет попала в колонию за убийство собутыльника — двоюродного брата, и пошло, и поехало, чем дальше, тем круче. И ничто ее не останавливало. А вот зацепили глаза в зеркале, которые впервые за долгое время увидела без косметики. Она их красила густо и старалась в них по возможности не заглядывать. Один раз заглянула. И тоже началась другая точка отсчета, другая жизнь.

Не бывает мгновенных преображений. Даже когда человек может назвать поворотную точку, а это случается нечасто, все равно путь впереди длинный. Программа учит правильному пониманию болезни. Болезнь — не позор, не наказание, а порой даже, как ни трудно в это поверить, путь к тому лучшему, что есть в тебе, самое главное, что случилось с тобой в жизни. Программа возвращает отчаявшемуся человеку чувство здорового самоуважения и собственной ценности. Как можно возлюбить ближнего, как самого себя, если ты себя не любишь?

Несколько слов о сообществе Ал Анон для так называемых созависимых. Оно возникло чуть позже, его создавали те замечательные женщины, про которых доктор Боб говорил: «Нам, алкоголикам, везет, нам достаются лучшие жены в мире». Ал Анон, как и другие родственные сообщества, независимы от АА, но программа, шаги, традиции те же самые. В Ал Анон, как правило, приходят за тем, чтобы узнать, как спасти и вылечить алкоголика. Когда выясняется, что тебе предлагают вылечиться самому, возникает то же самое чувство отрицания, как у алкоголика: «О чем вы? Мне помощь не нужна, это ему (ей) нужна помощь. Дайте телефон, адрес, совет, лекарство». На заре возникновения сообщества жена одного алкоголика позвонила доктору Бобу с просьбой дать ей две бутылки этого лекарства с веселеньким названием «Эй-эй» (так по-английски звучит АА), которое все так хвалят. Доктор Боб спросил: «Может быть, хватит одной бутылки?». Женщина сказала: «Нет, моему мужу одной бутылки мало».

«Возьми то, что нравится, и отбрось остальное» — так говорят в программе. И это дает возможность продвигаться со своей собственной скоростью, не требует принимать то, к чему ты не готов в данный момент. Вот мне лично поначалу казалось гораздо более полезным ходить на открытые собрания АА, чем на Ал Анон. К тому же у алкоголиков было веселее. Не было салфеток, чтобы утирать слезы. В группе Ал Анон коробка с салфетками — непременный атрибут. И мне понадобилось время, чтобы понять очень простую вещь: пожертвовав своей жизнью, бросив ее в безжалостную топку болезни, дорогого человека не спасешь, а себя погубишь. Больше того, помочь его выздоровлению ты сможешь только одним: найти свой путь к Богу и свое место в жизни, все остальное не работает. На борту самолета в критической ситуации пассажир обязан в первую очередь надеть кислородную маску на себя и только потом на ближнего — ребенка, соседа. В противном случае ты погибнешь сам и не успеешь спасти других.

Что уж скрывать, в несчастье не всегда получается ближнего любить. Вот у тебя сын сегодня вышел из запоя или, наоборот, вчера ушел в запой. А у соседа (приятеля, сослуживца) сын институт престижный закончил, женился, отцу-матери помогает, ну и так далее. Каким бы ты ни был хорошим человеком, радоваться чужому счастью тебе в данной ситуации будет нелегко. У соседа тоже есть свой соблазн: Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди (Лк. 18, 11).

А в сообществе Ал Анон (такое я сделала счастливое наблюдение!) заповедь о любви к ближнему соблюдается с легкостью. Та же самая ситуация с соседом (только по группе), у которого сын, в отличие от твоего, выздоравливает и делает успехи в работе, учебе и личной жизни, наполняет тебя абсолютно чистой, беспримесной радостью. Если смог его сын, сможет и твой, не сегодня, так завтра, и эта радость за ближнего дает тебе силы и надежду.

На одном из форумов в Интернете женщине — члену АА — был задан вопрос: «А кроме трезвости что пришло в Вашу жизнь за десять лет с “Анонимными Алкоголиками”»? Мне кажется, что этот вопрос задал человек, которого болезнь лично не коснулась. Иначе он бы знал, что полноценная трезвость — это очень много и для самого алкоголика, и для его близких.

Алкоголизм — болезнь хроническая, прогрессирующая и, если человек не останавливается, смертельная. Алкоголь или другой наркотик для зависимого сильнее инстинкта самосохранения. Доказанный медициной факт: алкоголизм — это на всю жизнь. Так откуда же слабый, больной человек берет силы на то, чтобы выбраться из ямы, в которую его втоптала болезнь? Где находит он мужество отказаться добровольно от того, что составляет единственный смысл его жизни? А ведь это случается, и не так уж редко. Объяснить это можно только одним: помощью Того, Кто может запретить ветрам и морю. Того, Кто разговаривал с Савлом на пути в Дамаск. Кто, заградив вход в храм Иерусалимский перед блудницей Марией, открыл ей путь к покаянию и святости. Как сказал один очень дорогой моему сердцу и близкий мне алкоголик: «Неужели ты думаешь, что есть хоть капля моей заслуги в том, что я не пью? Я знаю, что это сделал Бог».

По моему глубокому убеждению, программа АА ниспослана свыше, что бы там ни говорили ее противники. Иначе не объяснить то чудо преображения человеческой души, на которое подвигает человека программа и в результате которого он очень часто обращается к Богу и Церкви.

Полного исцеления от болезни не существует. Но Господь милостив, и даже из этой, казалось бы, безнадежной ситуации есть выход. Не пить совсем, не пить никогда, не пить первой рюмки. Господь оставляет алкоголику болезнь, но вместе с ней дарует глубокое осознание своей греховности, раскаяние, смирение, очищение страданием и возможность духовного роста. Некуда дальше падать, но есть куда подниматься.Есть последние, которые будут первыми (Лк. 13, 30).

Кстати, та женщина на форуме в ответ на вопрос оппонента перечислила много чего хорошего, а в конце замечательно написала: «А главное пришедшее сейчас спит в кроватке в соседней комнате».

В завершение статьи три коротких сюжета. Эти истории не из программной литературы. С этими людьми пересеклась на важном для меня этапе моя собственная жизнь.

Сюжет первый: казанский

Фарид жил в Казани. В начале девяностых ни одной группы АА в Казани еще не было. Тогда движение только-только начиналось в Москве и Питере. В Казань о сообществе доходили только слухи. Так и Фарид в краткий момент просветления услышал от кого-то, что существует некое содружество алкоголиков, пока только в Москве.

Я не знаю, где Фарид нашел деньги на билет, это все-таки не из автомата позвонить. Но до столицы он доехал, до горячей линии дозвонился, с представителями центра встретился и все нужные реквизиты для открытия первой группы в Казани получил. Так Фарид стал отцом-основателем первой Казанской группы АА «Караван». Такое большое дело, конечно, следовало отметить. Что он и сделал. После чего ушел в запой, тяжелый и долгий. И все же через год в какой-то из редких трезвых дней он в эту, основанную им самим, группу пришел — выздоравливать.

Я познакомилась с Фаридом лет пять тому назад. Мне тогда было совсем плохо, и мне очень помогли его здравый смысл и чувство юмора. В тот год группа «Караван» отмечала свой двадцатилетний юбилей, а Фарид — девятнадцать лет трезвости. Недавно я звонила в Казанскую АА поздравить группу со Светлым Праздником Пасхи. «Но, может, вы не отмечаете Пасху?» — запоздало спохватилась я. «Отмечаем, отмечаем, вот чай сейчас с куличом пьем», — отмахнулся от моей американской толерантности Фарид.

Сюжет второй: саратовский

Я всегда любовалась этой женщиной на собраниях Ал Анон. Красивая, яркая, уверенная в себе. У нее был свой небольшой, но, видимо, вполне успешный бизнес. Часто после собрания она развозила нас по домам на своем джипе. Сын ее выздоравливал неровно, часто срывался. Но сама Марина работала в программе очень активно. Как-то в очередной раз я приехала в родной город, немного опоздала на собрание, но по многолюдности и количеству тортов на столе поняла, что зашла удачно, явно назревало какое-то мероприятие-чаепитие. Как выяснилось, отмечали Маринино замужество. Муж ее тоже присутствовал, у него были те же проблемы со взрослым сыном от первого брака. Я спросила, как они познакомились. Счастливые молодожены с явным удовольствием рассказали свою историю, на два голоса.

Марина стояла в церкви, слушала службу, готовилась принять Причастие. Она совсем недавно разорвала свои отношения с женатым мужчиной. После долгих бесед со священником наконец-то поставила точку на этой странице. Марина знала, что поступила правильно, но понимала, что, учитывая уже не юный возраст, покончено не только с грехом, но и с личной жизнью. И все равно на душе было покойно и чисто.

Игорь стоял недалеко от нее, и его раздирали сомнения. Во что он верит? Что он делает здесь? Он по-прежнему далек от Церкви, и молитва не приносит облегчения. Но почему такое светлое лицо у этой женщины? Что она понимает такое, чего не понимает он?

После службы он подошел к ней, чтобы задать ей эти вопросы. Через несколько месяцев они поженились.

Сюжет третий: калифорнийский

Роджер был нашей местной достопримечательностью. С виду было ему лет пятьдесят, может, чуть больше. Роджер, бесспорно, был выпивохой и бродягой, но бродягой веселым. Он лихо и вполне профессионально жонглировал горящими факелами на набережной возле пляжа, собирая по вечерам большую толпу зрителей. Работал он артистично, публика непрерывно хохотала над его шутками. Потом выступления прекратились, куда-то исчез его старенький фольксваген, который служил ему заодно и домом. Но он все еще был дружелюбен и общителен, мог рассказать анекдот, попросить пару долларов, но не назойливо, в Роджере всегда был стиль. А потом Роджер как-то стремительно покатился вниз, он шатался по улицам городка обросший, грязный, в каких-то непонятных струпьях и болячках.

Так случилось, что падение Роджера совпало по времени и с нашей семейной бедой, и я ко всем его передрягам относилась с суеверным ужасом и очень неравнодушно. Я то уезжала в Россию, то возвращалась. И по возвращении всегда спрашивала: «А как там Роджер?». И как-то раз муж в ответ сказал, что давно его не видел, может, уехал куда. А я не могла не подумать, со страхом гоня от себя эту мысль, жив ли он вообще.

Вечером мы решили сходить на собрание АА, тут рядышком, прямо за углом нашего комплекса. Народу было что-то особенно много, и часть собравшихся, в том числе и мы, столпилась в раскрытых дверях. Кто-то тронул меня за плечо и показал, что в углу, справа, есть свободное место. Я сказала «спасибо» симпатичному молодому мужчине, спортивному, гладко выбритому, с хорошей стрижкой, в костюме, немного ему великоватом, но выглядевшем на нем вполне элегантно, и… остолбенела. Муж пихал меня в бок: «Ты узнала?». Я кивнула, говорить я не могла. Роджер праздновал три месяца трезвости, ровно столько я отсутствовала. Ему дали медаль, выступал какой-то его бывший одноклассник, ныне собрат по сообществу. Роджер тоже сказал несколько шутливых слов, а я проревела все собрание.

В костюме я его больше не видела, скорее всего, он позаимствовал его у приятеля для собрания. Но выглядел он с тех пор вполне прилично и трезво. Стал ездить на велосипеде, поскольку машины уже не было. Снова начал жонглировать. Однажды мы даже столкнулись в библиотеке. А потом Роджер куда-то уехал, мне сказали, что он перебрался в другой штат.

Не всегда можно помочь даже тем, кто близко. И уж как помочь Роджеру, если я даже не знаю, где он сейчас? Но кое-что я все таки могу для него сделать. Могу помолиться за него. И я молюсь.

О премилостивая Мати Сладчайшего Господа нашего Иисуса Христа! Нынешнее наше услыши моление и избави нас от всех недугов душевных и телесных, наипаче же свободи страждущих недугом пианства рабов твоих, да не во зле погибнут, но да спасенныя Тобою, присно вопиют Богу: Аллилуия.

А.К.

Программа «12 шагов»

1. Мы признали свое бессилие перед алкоголем, признали, что потеряли контроль над собой.
2. Мы пришли к убеждению, что только сила, более могущественная, чем мы, может вернуть нам здравомыслие.
3. Мы приняли решение препоручить нашу волю и нашу жизнь Богу, насколько мы Его понимаем.
4. Мы глубоко и бесстрашно оценили свою жизнь с нравственной точки зрения.
5. Мы признали перед Богом, собой и каким либо-иным человеком истинную природу наших заблуждений.
6. Мы полностью подготовили себя к тому, чтобы Бог избавил нас от наших недостатков.
7. Мы смиренно просим Его избавить нас от наших недостатков.
8. Мы составили список всех тех людей, которым мы причинили зло, и преисполнились желанием загладить свою вину перед ними.
9. Мы лично возмещали причиненный этим людям ущерб, где только возможно, кроме тех случаев, когда это могло повредить им или кому-либо другому.
10. Мы продолжали самоанализ, и когда допускали ошибки, сразу признавали это.
11. Мы стремились путем молитвы и размышления углубить соприкосновение с Богом, насколько мы его понимали, молясь лишь о знании Его воли, которую нам надлежит исполнить, и о даровании силы для этого.
12. Достигнув духовного пробуждения, к которому привели эти шаги, мы старались донести смысл наших идей до других алкоголиков и применять эти принципы во всех наших делах.

[1] «Сухой алкоголизм», «сухой алкоголик» — научные термины, выведенные исследователем аддиктологом Стефани Браун на основе лонгитюдных наблюдений. Т. е. сухой алкоголик ведет себя точно так же, как действующий, хотя при этом воздерживается от спиртного. Примером могут служить так называемые закодированные больные. Такой человек, как правило, страдает различными патологиями — агрессией, похотью, скупостью. Зачастую родственники просят раскодировать его: «Пусть лучше пьет».

Журнал «Православие и современность» № 38 (54)

http://www.eparhia-saratov.ru/Articles/isceli-nashi-nedugi-i-strasti