История гонений. Служение и притчи (Мк 3-4). Марина Журинская о 3-4 главах Евангелия от Марка

Нельзя отказать фарисеям в чуткости (по принципу «наш - не-наш») и в стремлении к чистоте учения (их учения, фарисейского, а вовсе не закона Моисеева) и к сомкнутости рядов. Вот Христос в субботу приходит в синагогу, как и подобает. А там - человек с высохшей рукой. И уже все внимание - не на благочестии, а на том, как бы подловить Иисуса на недолжном: на действии в субботу. А Он говорит больному: «Стань на средину», потому что совершенно не намерен скрываться, более того - желает разъяснить истинный смысл субботы. И спрашивает присутствующих: «должно ли в субботу добро делать, или зло делать? душу спасти, или погубить?». Люди молчат, - либо потому, что понимают, что честный ответ будет в пользу Того, по отношению к Кому они исполнены недоброжелательства, а также будет самоизобличением их злобы, либо просто потому что в таких категориях мыслить не привыкли. В их системе все просто и стройно: нужно выполнять предписания, чтобы быть благочестивыми, а быть благочестивыми нужно, чтобы выполнять предписания. И будет вам счастье. Причем тут добро и зло... Христос смотрит на них «с гневом, скорбя об окаменении сердец их», и говорит больному: «Протяни руку твою». Сухую руку протянуть невозможно, но по воле Божией возможно все. Он протягивает руку - и исцеляется. Такое вот упреждение темы бесплодной смоковницы.

А фарисеи, выйдя наружу, сговариваются с иродианами о том, как бы погубить Того, Кто угрожает их стабильности. Для них нет уже ни воли Божией, ни исполнения пророчеств; главное - чтобы все шло так, как идет, и никаких перемен, - и даже никаких мыслей об их возможности. А у Христа - Свои задачи: спасение человечества путем преодоления последствий первородного греха. Он удаляется к морю, и великое множество народа из разных мест следует за Ним, за Тем, одно прикосновение к Кому целительно. А бесы падают перед Ним, крича, что Он - Сын Божий. В Евангелии сказано, что Он запрещал им это, «чтобы не делали Его известным». Представляется, что не будет большой дерзостью предположить, что Он не желал, чтобы Его Божественность провозглашалась столь нечистыми устами.

Везде, где был Иисус, за Ним шли толпы, и Он этому не препятствовал. Но здесь подчеркивается уникальный момент, когда он взошел на гору, взяв с собой только тех, кого захотел, а из них выбрал двенадцать. Все они перечисляются, в том числе и Иуда, «который и предал Его». А когда спустились с горы и вошли в дом, за ними вошло столько народа, что Марк описывает это с помощью простого, но насыщенного образа: «невозможно было и хлеба есть». И здесь Евангелист роняет намек на то, почему через некоторое время прозвучали слова Спасителя, вызывающие некоторое смущение: сообщает, что «ближние», то есть, очевидно, родня в широком понимании этого слова, «пошли взять Его, ибо говорили, что Он вышел из себя», - деликатное обозначение шаткого состояния психики. Две причины могли вызвать такое их действие: неверие в Иисуса как Христа и простая забота о «бедняжке». А вот иерусалимские книжники подозревали Его в одержимости: «он изгоняет бесов силою бесовского князя». Известное нам по Матфею рассуждение Христа по этому поводу Марк определяет как притчу: Как может сатана изгонять сатану? Если царство разделится само в себе, не может устоять царство то; и если дом разделится сам в себе, не может устоять дом тот; и если сатана восстал на самого себя и разделился, не может устоять, но пришел конец его. Никто, войдя в дом сильного, не может расхитить вещей его, если прежде не свяжет сильного, и тогда расхитит дом его. Истинно говорю вам: будут прощены сынам человеческим все грехи и хуления, какими бы ни хулили; но кто будет хулить Духа Святаго, тому не будет прощения вовек, но подлежит он вечному осуждению».

Так было отвечено на обвинения - и с рассуждением, и с предупреждением, чтобы не больно-то разнузданно давали волю языку, выискивая обвинения одно другого ужаснее и нелепее. Мысль о том, что злоречивый может сам очень сильно пострадать - глубокая и правильная; жаль только, что далеко не все способны усвоить ее в полном объеме, а главное - ей следовать.

Теперь повествование возвращается к тому, что Мать Иисуса и братья Его (а родство на востоке считается куда более скрупулезно, чем в Европе) стояли вне дома и послали за Ним. И когда Ему это передали, Он сказал следующее: «Кто матерь Моя и братья Мои?», после чего, окинув взглядом сидящих вокруг, добавил: «Вот матерь Моя и братья Мои; ибо кто будет исполнять волю Божию, тот Мне брат, и сестра, и матерь». Сходное мы находим в Лк 11:27, где Иисус также противопоставляет телесное и духовное родство. В этих противопоставлениях можно усмотреть большой смысл, который и до сих пор нельзя сказать чтобы так уж закрепился в массовом сознании: духовное родство больше сближает. Можно предположить, что этому закреплению препятствует именно то, о чем сказано у евангелиста Иоанна: дефицит любви. Те, кто не прибегает к Богу как к единственному Источнику неиссякаемой любви, боятся того, что любви на всех нехватает. Люди ставят себя перед ложным выбором: если я буду кого-то любить, значит, мне следует кого-то другого ненавидеть. Вот и проявляется любовь к собакам в ненависти к кошкам, любовь к родным - в ненависти ко всем окружающим, любовь к своей вере - в пламенном ниспровержении иноверцев и любовь к Родине - в желании уничтожить всех «чужих». Отказ от такой избирательной ненависти - это, в сущности, первый шаг к христианству. А человечество в целом как-то все робеет сделать этот шаг. Так что какой уж там конец света...

Также нельзя полностью исключить, что в данном случае свою роль играет и то, что родичи Иисуса прибежали, чтобы по собственному разумению оберечь Его, а на деле - воспрепятствовать Его миссии. Что невозможно. Так что эти слова Спасителя просто все расставили по местам. И в этом эпизоде, и в бесчисленных других выявляется единый мотив: Христос не налагает на людей невыносимое бремя; те, кто имеет уши и слышит, получают от Его речей существенную опору в жизни. Стоит об этом подумать прежде чем предаваться зубодробительным аскетическим практикам.

Вновь Христос проповедует, сидя в лодке, а народ слушает Его на берегу. А Он рассказывает притчу о сеятеле: «Слушайте; вот, вышел сеятель сеять; и, когда сеял, случилось, что иное упало при дороге, и налетели птицы и поклевали то. Иное упало на каменистое место, где немного было земли, и скоро взошло, потому что земля была неглубока, когда же взошло солнце, увяло и, как не имело корня, засохло. Иное упало в терние, и терние выросло, и заглушило семя, и оно не дало плода. И иное упало на добрую землю и дало плод, который взошел и вырос, и принесло иное тридцать, иное шестьдесят, и иное сто ... кто имеет уши слышать, да слышит!».

Эту притчу передают три Евангелия, что свидетельствует о ее сугубой важности. Более того: изложив ее, Спаситель изъясняет ученикам сам принцип поучения через притчу: «Вам дано знать тайны Царствия Божия, а тем внешним все бывает в притчах; так что они своими глазами смотрят, и не видят; своими ушами слышат, и не разумеют, да не обратятся, и прощены будут им грехи». Здесь, кстати, - довольно загадочное место, которое можно понять так, что неразумным грехи прощаются и без понимания сути вещей («тайн Царствия Божия»), но можно и подумать, достаточно ли четок в этом месте перевод.

Притча о сеятеле толковалась множество раз. Но не правда ли, следует полагать. что главное толкование принадлежит Иисусу? А Он изъясняет ее так: «Не понимаете этой притчи? Как же вам уразуметь все притчи? Сеятель слово сеет. Посеянное при дороге означает тех, в которых сеется слово, но к которым, когда услышат, тотчас приходит сатана и похищает слово, посеянное в сердцах их. Подобным образом и посеянное на каменистом месте означает тех, которые, когда услышат слово, с радостью принимают его, но не имеют в себе корня и непостоянны; потом, когда настанет скорбь или гонение за слово, тотчас соблазняются. Посеянное в тернии означает слышащих слово, но в которых заботы века сего, обольщение богатством и другие пожелания, входя в них, заглушают слово, и оно бывает без плода. А посеянное на доброй земле означает тех, которые слушают слово и принимают, и приносят плод, один в тридцать, другой в шестьдесят, иной во сто крат».

Это толкование, как и все, сказанное Спасителем, надлежт принять именно так, как Он говорит: чтобы оно принесло плод. И еще по поводу Евангельских «повторов» нужно заметить, что каждый из повторяющихся эпизодов в каждом Евангелии, что называется, вплетен в ткань повествования, занимает там свое место и способствует проникновению в целое. А нам, сколько бы мы это ни читали, все должно быть мало. Потому что если бы мы приняли Благую Весть во всей ее полноте, то не только по воде бы ходили, но и по воздуху летали. Вот и на этот раз я как-то особенно задумалась над посеянным в тонкий слой почвы на камне, где ростки просто не могут развить корневую систему, чтобы получать питание. Очень меня задела эта простая ботаническая метафора. И в самом деле, достаточно ли мы сами представляем себе, какова должна быть почва, на которую упадет слово Божие? Достаточное ли внимание уделяют ей наши миссионеры и катеизаторы? Принято сетовать на то, что люди уходят из Церкви. Наверное, резонным было бы предположение, что это именно тот случай: слишком тонкий слой почвы на камне. А что Господь говорил про окаменевшие сердца?..

И тут же Христос говорит ученикам, так сказать, полупритчу: вводит образ и сразу его разъясняет: «Для того ли приносится свеча, чтобы поставить ее под сосуд или под кровать? не для того ли, чтобы поставить ее на подсвечнике? Нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, и ничего не бывает потаенного, что не вышло бы наружу. Если кто имеет уши слышать, да слышит!». В этих немногих словах - очень много смыслов; ведь свеча - это символ Христова учения, и недаром на Литургии Преждеосвященных даров до глубины души проникает возглас: «Свет Христов просвещает всех», - а у священника в это время в руках горит свеча. Отсюда следует и то, что пришествие Христа в мир невозможно каким бы то ни было образом утаить и сделать если не небывшим, то неявным. И учение Его необходимо провозглашать для просвещения всех, а не группки посвященных, как какую-то тайную эзотерическую доктрину. Здесь же Христос говорит о вещах, которые часто вызывают недовольство: о том, что тайное неизбежно становится явным. Отсюда следует, что нельзя втайне делать недолжное, надеясь, что это удастся скрыть. Ан нет, не удастся, - так уж Господь судил, и в этом смысле общедоступные электронные СМИ - орудие Спасителя.

Особое внимание («замечайте, что слышите») Христос предлагает уделять проблеме воздаяния: «Какою мерою мерите, такою отмерено будет вам и прибавлено будет вам, слушающим. Ибо кто имеет, тому дано будет, а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет». В самом деле, как привычно слышать отчаянные вопли о несправедливости свыше - и никто особо не сокрушается насчет несправедливостей, которые учиняет сам. И ежели кто-то в социальных сетях жалуется на жизнь, то кроме немногих действительно добрых и искренних друзей раздается прямо-таки вой злорадства: «Сам/сама виноват/виновата!». При этом люди считают, что уж с ними-то ничего подобного случиться не может - и очень обескураживаются, когда случается. А еще больше - когда встречают в лучшем случае равнодушие, в худшем - глумливое злорадство.

А повторять, что Бог дает (Свои духовные дары, то есть в конечном счете Себя) тем, у кого Он  в сердце, кто Его принимает и готов принимать до полноты богообщения и лишает этих даров тех, кто их отталкивает, никогда нелишне. И, наверное, уместно здесь сказать, что зря удивляются люди, что негодяи и проходимцы живут долго и по-видимости благополучно: Бог долготерпелив и дает время на покаяние, вот и все.

Далее Апостол приводит две притчи о Царстве, потому что о нем можно говорить только бережно и иносказательно: «Царствие Божие подобно тому, как если человек бросит семя в землю, и спит, и встает ночью и днем; и как семя всходит и растет, не знает он, ибо земля сама собой производит сперва зелень, потом колос, потом полное зерно в колосе. Когда же созреет плод, немедленно посылает серп, потому что настала жатва». А нас еще спрашивают, почему надо детей крестить и причащаться. А вот потому.

И далее: «Чему уподобим Царствие Божие? или какою притчею изобразим его? Оно - как зерно горчичное, которое, когда сеется в землю, есть меньше всех семян на земле; а когда посеяно, всходит и становится больше всех злаков, и пускает большие ветки, так что под тенью его могут укрываться птицы небесные». Ой, сколько всякого критического мусора было сюда нанесено! И горчица - не злак, и семя ее не самое маленькое, и не вырастает она так гигантски. А мы, между прочим, по Евангелию не ботанику сдавать должны, а жить так, чтобы обрести жизнь вечную. Ну, хорошо, разве без горчицы непонятен смысл притчи? Разве непонятно, что благодать прорастает в человеке от крохотнейшей искорки до того, что заполняет собой все его существо и укрывает окружающих от зла мира? Ведь в этом-то все и дело, а не в растениеводстве.

А вечером Иисус сказал: «Переправимся на ту сторону». Ученики  и Он были в одной лодке; с ними плыли и другие. Начался шторм, волны уже заливали лодку, а Христос спал на корме. Перепуганные ученики будили Его не без раздражения: «Неужели тебе нужды нет, что мы погибаем?». К сожалению, требовательность к учителю, как и к любому старшему, входит в «пакет» отношений, свойственных человеку, наряду с почтительностью и с признанием себя младшим. Это можно и нужно преодолевать, хотя и трудно; гораздо хуже распространенная ныне позиция «мне все должны и мне на всех плевать». Пробудившись, Спаситель сначала запретил ветру и сказал морю: умолкни. престань», а потом, в наступившей тишине, обратился к ученикам: «Что вы так боязливы? как у вас нет веры?». Но они только с трепетом силились понять, Кто же их Учитель, повелевающей ветром и морем.

Снова и снова напоминает нам Евангелие о вере, малейшая крупинка которой (то же «горчичное зерно») помогает двигать горами. А мы все боимся и унываем, унываем и боимся...

Источник: Журнал «Фома»