Иисус и свитки Мертвого моря:что нам удалось узнать за пятьдесят лет?

Введение

Вы предложили мне интересную и своевременную тему. Настало время вновь оценить значение рукописей Мертвого моря для лучшего понимания личности исторического Иисуса. Настало время, поскольку мы приближаемся к третьему тысячелетию и поскольку мы только что отметили пятидесятилетие обнаружения рукописей Мертвого моря в 1947 г. Сейчас мы уже можем оценивать значение рукописей Мертвого моря, поскольку научные баталии вокруг рукописей завершились в начале этого десятилетия. А еще десять лет назад шли жаркие споры между людьми, считавшими себя экспертами по Кумранским находкам, то есть по рукописям Мертвого моря, найденным в 2000-летних руинах неподалеку от Кумрана на северо-восточном побережье Мертвого моря. Недавние юбилеи в Принстоне и Иерусалиме проходили в гармоничном и коллегиальном духе. В этой атмосфере можно уже, не отвлекаясь на споры, задуматься о том, в каком отношении Иисус находился с ессеями – вероятно, наиболее сосредоточенном на духовном поиске движении внутри иудаизма. Практически все ведущие специалисты по Кумрану в результате независимых исследований пришли к выводу, что рукописи Мертвого моря — это иудаистская библиотека, принадлежавшая ессеям.

Многое еще предстоит сделать. Пока вышло три тома из запланированных двенадцати критического издания рукописей Мертвого моря, подготовленного специалистами, работающими в рамках проекта «Рукописи Мертвого моря» в Принстонской богословской семинарии. Два тома опубликованы уже в этом году, так что работа продвигается с вполне удовлетворительной скоростью. Недавно я слышал о многочисленных еврейских рукописях, в том числе обширных фрагментах рукописей Мертвого моря, которые пока недоступны для специалистов. Кроме того, при поддержке Принстонской богословской семинарии и фонда Эдит Блюм я обнаружил более 200 фрагментов рукописей Мертвого моря, неизвестных большинству экспертов по Кумрану. В этом месяце я получил из заслуживающих доверия источников сообщение, что на Ближнем Востоке меня ждут еврейские рукописи с датировкой до 135 г. н. э. Достаточно сказать, что исследования рукописей Мертвого моря приносят все новые вдохновляющие открытия.

Я не предлагаю эти свои рассуждения в качестве окончательного вывода — я даже не считаю их своим окончательным мнением по столь непростому вопросу. Я лишь стараюсь внести свой вклад в увлекательнейший интеллектуальный и духовный поиск, важный и для специалистов, и для широкой аудитории.

Лично я убежден, что христианская вера должна более прочно основываться на исторических сведениях об Иисусе из Назарета. Те, кто, подобно Паулю Тиллиху, боялись оказаться шокированными открытиями историков и не сумели принять новый взгляд на исторические исследования, забывали, что истинная вера не может быть ни подтверждена, ни опровергнута никакой научной работой. Вера личностна и недоступна научному анализу, она схожа с любовью. Это драгоценное наследие человечества может быть лишь обогащено научными открытиями.

Следуя примеру Иисуса, который учил нас думать и размышлять о таких вопросах, как: кто есть мой ближний? — я попытаюсь исследовать возможные связи между Иисусом и ессеями, по возможности, избегая предвзятости. Я стараюсь честно задавать вопросы и принимать полученные таким путем результаты. Иногда я узнаю нечто, изумляющее меня самого. Далее я поделюсь с вами некоторыми из этих неожиданных результатов.

Я предпочел для этой работы форму популярной лекции, но буду рад, если ее прочтут специалисты. Они смогут найти в ней много нового материала, однако эту статью я создавал не для них, а для широкой аудитории читателей, слышавших о рукописях Мертвого моря, но очень мало знающих о них. И все же «широкая аудитория», возможно, осведомлена лучше, чем тот репортер, который позвонил мне и спросил, чего ради я посвятил свою жизнь «мертвым печатям».

Иисус и рукописи Мертвого моря: 50 лет спустя

В начале XX века такие еврейские ученые, как Фридлендер (Friedlander) и Монтефиори (Montefiori) утверждали, что учение Иисуса зачастую звучит абсурдно. Монтефиори полагал, что никто не может призывать своих последователей возлюбить врагов. Послушайте, что он говорит в Some Elements of the Religions Teaching of Jesus According to the Synoptic Gospels (1910): «Любите врагов ваших (курсив автора). Этот завет невозможно исполнить, а потому он всегда оставался в небрежении, как это наглядно доказывает история евреев за восемнадцать веков».

В словах Монтефиори мы услышим отзвук истины, если представим себе Иисуса и его мир в первом веке н. э. Римляне не только оккупировали земли Израиля, они подвергали народ унижениям, вопиюще позорившим римское право. И все же, даже учитывая социальный и политический контекст, мы не можем смягчить вызов, брошенный Монтефиори — его слова очевидно перекликаются с антихристианскими настроениями.

Теперь, после пятидесяти лет изучения рукописей Мертвого моря, еврейские ученые открыли для себя новую перспективу. Некоторые евреи, как Дэвид Флюссер (Flusser) настолько прониклись учением Иисуса о любви, что способны растрогать и своего читателя. Вот что говорит Флюссер в недавно опубликованной им книге Jesus (1998): «Поняв, что люди не делятся на отчетливые категории праведников и грешников, нужно признать невозможность любить тех, кто хорош, и ненавидеть дурных». Флюссер пишет с редкостным талантом, и я не сомневаюсь, что именно рукописи Мертвого моря побудили еврейских специалистов по еврейской истории I века к подобной переоценке. К примеру, Флюссер рассматривает учение Иисуса в связи с протестом против абсолютизации ненависти, проводившейся кумранитами. Флюссер так понимает контекст этого высказывания: «Не удивительно, что в этой духовной атмосфере Иисус произнес свой отважный призыв: «Любите ваших врагов!» (Мф.5:44)». Двух евреев, Флюссера и Монтефиори, разделяет гораздо большая преграда, нежели современных еврейских и христианских ученых, занимающихся изучением личности исторического Иисуса — евреи и христиане, изучающие историю I века и специально историю Палестины, равно признают, что мы уже многое знаем об Иисусе и что его весть заслуживает интереса и восхищения.

Схожая перемена произошла и с христианскими специалистами по истории и богословию Нового Завета — в основном благодаря рукописям Мертвого моря. До обнаружения рукописей Мертвого моря христианские ученые находились под сильным влиянием бультмановской школы. Выдающиеся специалисты этой школы отстаивали положение, что о личности исторического Иисуса ничего узнать невозможно. В начале тридцатых годов и позже в своей авторитетной работе Jesus and the Word сам Рудольф Бультман утверждал следующее: «Я в самом деле полагаю, что мы сегодня практически ничего не можем узнать о жизни и личности Иисуса, поскольку источники раннего христианства не проявляли интереса ни к тому, ни к другому; кроме того, они отрывочны и зачастую недостоверны, других же источников, касающихся Иисуса, просто нет»[1].

Мне с трудом верится, что Бультман действительно считал, будто «источники раннего христианства не проявляли интереса» к жизни Иисуса. Этот раздел его работы не относится к лучшим достижениям автора, но, к сожалению, именно он послужил основанием для «устранения» личности исторического Иисуса, то есть для утверждения, что христианам и не требуется исторических сведений о личности Иисуса.

Ученики Бультмана пошли еще дальше, заявляя, что подобного рода историческое знание не имеет отношения к христианской вере. Один из членов этой школы, Конзельман, утверждал даже, что все высказывания Иисуса, содержащие упоминания о «Сыне Человеческом», были созданы или сильно отредактированы ближайшими последователями Иисуса или ранней церковью[2]. Американский последователь Бультмана, Н. Перрин дошел до утверждения, что вообще все упоминания о «Сыне» были вложены в уста Иисуса авторами «Иисусова предания», то есть евангелистами.

Перрин, желавший определить, что же на самом деле мог сказать Иисус, популяризировал принцип: «Структура синоптического предания такова, что бремя доказательства должно быть возложено на сторону, отстаивающую его аутентичность (курсив автора)»[3]. Подобная методика кажется абсурдной. Во-первых, она расходится с основным принципом научного метода, неизменно возлагающим бремя доказательства на «истца». Во-вторых, она упускает из виду суть труда евангелистов, настаивающих, что Иисус говорил определенные вещи; короче, если наши источники сообщают, что Иисус произнес те или иные слова, то «бремя доказательства» следует возложить на тех, кто спустя 2000 лет пытается убедить нас, что евангелисты допустили ошибку.

Теперь, через пятьдесят лет после обнаружения рукописей Мертвого моря, мы располагаем весомым доказательством того, что многие фразы и мысли Иисуса сложились не в ранней церкви, а были распространены уже в тогдашней иудейской традиции. В 1984 году я объявил, что наступила новая эпоха в изучении личности исторического Иисуса. Я назвал ее «исследованием Иисуса», поскольку новая методика существенно отличалась от прежних подходов к историческому Иисусу. «Исследование Иисуса» мотивируется, в первую очередь, не верой или богословием, а исторической любознательностью, пробужденной сенсационными археологическими открытиями, относящимися к эпохе жизни и учения Иисуса[4]. Одним из наиболее важных открытий стали рукописи Мертвого моря.

Сегодня на личности исторического Иисуса сосредоточен больший интерес, чем на любой другой исторической теме[5]. Большинство специалистов по Новому Завету уже убеждены, что нам многое известно о личности Иисуса, и что этим сведениям соответствует кое-что в иудаизме жителей Палестины эпохи до уничтожения Храма римлянами в 70 г. н. э. Такую позицию занимает, например, Е. Сандерс (E. P. Sanders) в книгах Jesus and Judaism (1985) и The Historical figure of Jesus (1993, 1995).

Многие специалисты по Новому Завету считают также, что подобного рода исторические сведения существенны для подлинной и просвещенной христианской веры. Эта мысль сделала столь привлекательной книгу М. Борга (М. Borg) Meeting Jesus Again for the first Time (1995); она же вдохновила на трехтомную магистерскую диссертацию Джона Мейера (John P. Meier) A Marginal Jew. Rethinking the Historical Jesus. В статьях ведущих специалистов, объединенных в сборнике The Dead Sea Scrolls and the Christian faith была подтверждена значимость рукописей Мертвого моря для христианского богословия[6].

Произошли монументальные сдвиги в позициях еврейских и христианских ученых. Еще пятьдесят лет назад многие историки эпохи Нового Завета полагали, что Новый Завет — некая художественная повесть, если не идеологическое или богословское отражение образа Иисуса Христа, Сына Божьего. Теперь евреи и христиане признают, что не только в Евангелии, но и в посланиях Павла и в первых двенадцати главах Деяний есть много надежных исторических сведений.

Вслед за главой исторического факультета Еврейского университета Иерусалима Дорон Мендельс[7] я хочу подчеркнуть: тому, кто хочет понять и отчасти почувствовать, как жил Иерусалим в те времена, когда Храм еще стоял и был центром богослужения, следует прочесть Деяния с первой главы по двенадцатую. Читая вторую главу Деяний, мы можем вообразить, как Петр и Иоанн, любимые ученики Иисуса, вскоре после его ужасающей казни поднимались в Храм. Вероятно, они взбирались по тем массивным ступеням, которые теперь открыты археологами. Они собирались войти в Храм в час молитвы: «Петр и Иоанн шли вместе в храм, в час молитвы, в три часа дня» (3:1)[8].

Поразительная перемена свершилась за пятьдесят лет. До обнаружения рукописей Мертвого моря Новый Завет часто рассматривался как корпус греческих текстов. Ученые предшествующего поколения постоянно напоминали, что Новый Завет сохранился, а в значительной части и создан был на греческом языке. Исследование сосредотачивалось преимущественно на Павле и Евангелии от Иоанна, а не на Иисусе, причем источники текстов разыскивались вне иудаизма. Для понимания Павла привлекалась греческая мистика, ключом к Иоанну казалось учение о божественном Логосе (Слове), прослеживающееся в истории греческой философии вплоть до Гераклита, который, по-видимому, является автором этого выражения, распространенного стоиками к I веку н. э.

К счастью, интерес теперь обращен на саму Святую землю. Благодаря рукописям Мертвого моря и другим археологическим открытиям, то, что прежде приписывалось лишь ранней церкви, было обнаружено, подчас в мощнейшем развитии, внутри современного Иисусу иудаизма. Я написал книгу Jesus within Judaism (1988) именно для того, чтобы прояснить и подчеркнуть этот момент, то есть, что Иисус вырастает из иудаизма и должен быть понят в рамках иудейских понятий и концепций предшествующих эпох и современного ему периода.

Отлив постепенно сменился приливом, возвращающим нас на родину иудаизма и Иисуса. Теперь о Павле говорят с точки зрения иудаизма, и Евангелие от Иоанна оказалось наиболее иудаистским из всех. Как мы увидим, иначе выглядит теперь и Иисус. По крайней мере, его голос уже не воспринимают как голос вопиющего в пустыне.

Таковы предпосылки данной лекции. Теперь я постараюсь прояснить, каким образом рукописи Мертвого моря помогают нам ближе узнать исторического Иисуса Для начала я задам два вопроса: что представляют собой рукописи Мертвого моря и являются ли рукописи Мертвого моря творением ессеев.

Что представляют собой рукописи Мертвого моря? Это более 800 документов, составляющих раннюю (до 70 г.) библиотеку иудаизма. Большая часть рукописей написана на иврите, часть на арамейском — родном языке Иисуса, немногие — на греческом. Почти все рукописи, некогда достигавшие 25 и более футов в длину, дошли до нас в виде фрагментов. Критическое издание не совпадающих с Библией рукописей Мертвого моря в настоящее время подготавливает Принстонский проект «Свитки Мертвого моря» и публикуют Mohr (Siebeck) и Westminster (John Knox). В этом проекте активно участвуют практически все ведущие специалисты по рукописям Мертвого моря. Теперь, наконец-то, все рукописи Мертвого моря станут доступны читателям в виде привлекательных изданий с дословным английским переводом на каждой странице.

Являются ли рукописи Мертвого моря творением ессеев? Нет, не являются. В библиотеку действительно входят некоторые произведения ессеев, и сама библиотека принадлежала кумранитам, которые, по-видимому, были наиболее консервативной, соблюдавшей строгий целибат ветвью ессеев. Некоторые из документов были составлены в Кумране, чуть к северо-западу от Мертвого моря, но многие другие представляют блестящие идеи других групп иудеев, живших в различных областях древней Палестины, в особенности в Иерусалиме и Галилее. Все произведения, входящие в корпус Библии, как «Исайя», очевидно, древнее, чем кумранская община, они были созданы на несколько веков раньше, чем была учреждена ессейская община в Кумране. Итак, мы не можем рассматривать рукописи Мертвого моря как произведения ессеев — скорее, нам следует признать, что теперь мы располагаем библиотекой ессеев, которая содержит преимущественно произведения, не принадлежащие ессеям.

Теперь мы можем обратиться к новому образу Иисуса, складывающемуся сегодня в крупнейших научных центрах. Как было указанно выше, Иисуса уже не воспринимают как некоего одиночку. И это благая весть для христиан, которые слишком часто расстраиваются, узнав, что то, что прежде приписывалось исключительно Иисусу, теперь обнаруживается в произведениях, предшествующих ему или более-менее современных.

Это рассуждение подводит нас к вопросу о том, как нам следует изучать личность Иисуса. Почти 1900 лет большинство христиан не пыталось изучать Иисуса — они ему поклонялись и воспринимали Писание как аутентичные биографии, составленные учениками Иисуса. Около 100 лет назад от этой позиции начали отказываться в пользу более тщательного исследования Нового Завета. В частности, стало ясно, что авторы Евангелий не занимались биографией Иисуса — они прославляли Иисуса в качестве Христа или Сына Божьего.

Теперь, к концу второго тысячелетия, специалисты пришли к согласию и стараются избегать двух крайностей: мы не должны превращаться в апологетов и пытаться доказать, что Иисус был уникален, или, как выражаются некоторые непрофессионалы, «совершенно уникален». Всем нам известно, что никто не бывает «совершенно уникален» и что каждый из нас уникален. Поэтому проблема формулируется так: что мы хотим сказать, утверждая, что Иисус был уникален?

У апологетов ответ готов, поскольку они никогда не всматривались в контекст. Несомненно, многое из того, что некогда воспринималось как уникальное и присущее только Иисусу, теперь обнаруживается в современном ему иудаизме. Как предупреждает нас Джеймс Данн (James D. G. Dann) в весьма полезной работе The Evidence for Jesus, «мы должны понимать... что во времена Иисуса не было ничего особенно уникального в том, что кого-то именовали Сыном Божьим»[9]. По моему суждению, только историк, изучивший время, в котором жил Иисус, может объяснить нам, что именно уникально в Иисусе. Итак, даже проблема уникальности Иисуса требует, чтобы мы обратились к археологии его эпохи, к рукописям Мертвого моря и другим ранним документам иудаизма, таким, как Pseudepigrapha.

Если мы пытаемся ставить вопросы, затрагивающие личность исторического Иисуса, нам следует остерегаться не только апологетики, но и полемики, то есть тенденции умалять Иисуса или низводить его гений до распространенных учений раннего иудаизма. Иными словами, если апологетика предлагает нам прийти к выводу, будто Иисус не мог ничего знать о ессеях или каким-то образом состоять в отношении с ними, то полемисты предпочтут заключение о том, что он, скорее всего, был не Сыном Божьим, а ессеем или просто одаренным вероучителем. Подобное заключение не объясняет распятия — никто не распинает учителя только за то, что он учитель типа Гиллеля. Это заключение едва ли может удовлетворительно объяснить истоки величайшей религии Запада, если не всего мира. За христианством не стоит обыкновенный человек — эту истину понимают и признают даже атеисты.

Апологеты хотят, чтобы мы согласились с тем, что Иисус уникален (нередко они предлагают лишенную логики конструкцию «полностью уникален»), словно Иисус не достоин их поклонения, если только он не отличается целиком и полностью от всех когда-либо живших людей. Тогда уж следовало бы настаивать, что у него было как минимум две головы, раз у всех прочих только одна.

Полемисты же готовы полностью лишить Иисуса уникальности. Они пытаются представить нам очевидно идиотское предположение, будто некто, ни в коей мере не отличавшийся уникальностью, мог оказать то уникальное, ни с чем не сопоставимое влияние, какое Иисус оказал на западную и даже мировую культуру. Но и апологеты, и полемисты никак не хотят понять, что каждый из нас уникален, а личность, оказавшая столь мощное влияние на нашу культуру, должна быть уникально уникальна. И апологеты, и полемисты не поверяют собственные исходные предпосылки, их гораздо больше интересуют те субъективные позиции, которые они хотели бы нам навязать. В этом процессе они забывают и тексты, и наш ключ к ним — первоисточники. А мы обязаны внимательно исследовать тексты и наши источники, если мы, как мы заявляем, и впрямь желаем понять наше Священное Писание.

Каков же правильный подход? – Задавать вопросы.

И мы должны хотеть узнать, каков будет ответ, то есть мы не начинаем с попытки вывести некое доказательство, мы пытаемся узнать нечто новое. Какой смысл задавать вопросы, если метод скорректирован так, чтобы снабжать нас только угодными нам ответами? Соблюдаем ли мы верность нашему методу, когда пытаемся отмахнуться от этих вопросов?

Да, почти две тысячи лет христиан учили верить, что Бог во всей полноте присутствовал в Иисусе. Этому убеждению следует сделаться верой, подкрепленной фактами; мысль и вера, не имеющие феноменологического основания, лишены опоры и содержания.

Следовательно, нам пора представить себе то историческое и социальное окружение, в котором Иисус оттачивал свою мысль и проживал свою жизнь. Этот подход не только соответствует традиционной вере, он даже позволяет нам вообразить, как жил и учил Иисус в той далекой стране в то далекое время.

Исторические предпосылки

Есть все основания предполагать и даже утверждать, что Иисус мог общаться с ессеями. Они жили в одно и то же время в одном и том же месте и разделяли некоторые общие убеждения.

И Иисус, и ессеи были набожными иудеями. Они жили в Святой земле до разрушения Храма в 70 г. н. э. Более того, согласно Филону и Иосифу, они обитали в одних и тех же областях. Иисус и ессеи отличались религиозностью и называли свою эпоху началом конца времен. Иисус и ессеи именуют Бога своим Царем и отвергают некоторые моменты храмового культа.

Уже эти соображения дают нам достаточно оснований для исследования того, что мы узнали за последние 50 лет относительно вероятных отношений Иисуса с ессеями, членами той секты, которая в 68 г. н. э. спрятала рукописи Мертвого моря в пещерах к северо-востоку от Мертвого моря. Конкретно мы ставим следующий вопрос: испытывал ли Иисус какое-либо влияние идей, обнаруженных в рукописях Мертвого моря, особенно тех из них, которые составлены ессеями, и если испытывал, то каким образом?

Перечитав рукописи Мертвого моря и изучив Новый Завет на предмет подсказок, которые помогли бы нам ответить на наш основной вопрос, я теперь испытываю некоторые колебания, размышляя, в какой последовательности изложить факты. Начать ли мне с негативного влияния или с возможных связей?

Какого рода свидетельства об отношениях между Иисусом и ессеями превалируют? Несомненно, это те отношения или те случаи, в которых Иисус, как кажется, испытал негативное влияние ессеев, то есть узнал нечто об учении ессеев и высказался против него. Поэтому кажется правильнее завершить изложение этими более убедительными отрицательными примерами, а начать с изложения тех случаев, когда Иисус, по-видимому, позитивно относится к учению ессеев.

Методология

Оказали ли ессеи какое-либо влияние на Иисуса, будь то позитивное или негативное? Чтобы иметь право ставить этот вопрос, мы должны сперва прояснить и уточнить подход к этой проблеме. Во-первых, поскольку Иисус и ессеи опирались на одно и то же Писание, преимущественно на наш Ветхий Завет, все то, что мы обнаруживаем в этом источнике, не может служить основанием для выводов о каком бы то ни было влиянии ессеев на Иисуса. Если установлено, что какая-то идея известна не только ессеям, но и еврейскому Писанию, вполне вероятно, что Иисус получил ее не от ессеев. Иисус и ессеи хорошо знали еврейское Писание, не просто знали, а помнили наизусть многие отрывки из него. Следовательно, любая идея или концепция, присутствующая и в еврейском Писании, и в рукописях Мертвого моря, и в учении Иисуса, не может приниматься в рассмотрение. Иисус мог получить эту идею от ессеев, но он мог обнаружить ее и непосредственно читая Писание. Устранив из наследия ессеев то, что может происходить из еврейского Писания, мы не сужаем область возможного влияния ессеев на Иисуса, мы только сужаем ту область, в которой мы можем быть уверены, что Иисус действительно находился под влиянием ессеев.

Далее, поскольку существовало много доступных для Иисуса книг, в которых также были представлены идеи, обнаруженные в рукописях Мертвого моря, этот материал мы опять же должны исключить из рассмотрения. Иисус мог получить эти идеи от других иудеев или из других текстов. Теперь мы располагаем десятками иудейских текстов, которые могли быть известны Иисусу. Мы можем прочесть их, пусть и в более поздней редакции, в документах, сделавшихся доступными для нас в таких изданиях, как Апокрифы Ветхого Завета, Pseudepigrapha Ветхого Завета, в папирусах по иудейской магии, у Филона и Иосифа, на глиняных черепках, в эпитафиях, в Мишне и Тосефте. Итак, наше исследование должно сосредоточиться на том, что кажется уникальным, свойственным исключительно ессеям (хотя эту исключительность никогда нельзя будет неопровержимо доказать).

Более того, мы должны обратить внимание на ессеев, живших не в Кумране, но, как сообщают Филон и Иосиф, на окраинах городов и селений, потому что именно там учил Иисус. Иисус преимущественно учил не в школе и не в синагоге. Канонические Евангелия изображают его проповедующим в полях и в предместьях городов; то есть примерно в тех же местах, куда наши первоисточники помещают ессеев. Например, чудо кормления пяти тысяч произошло не в синагоге, а неподалеку от тех мест, где, по сообщениям, обитали ессеи. Вполне можно вообразить себе ессеев, одетых в белые плащи, сидящих под открытым небом и внимающих рабби, который славится особой мудростью.

В третьих, идея, концепция или ритуальная практика ессеев, которая окажется в поле нашего зрения, не должна принадлежать к числу тайн ессеев, это должно быть нечто общеизвестное, о чем, без сомнения, и Иисус, и его современники были хорошо осведомлены. У нас должны быть убедительные причины предполагать, что Иисус знал об этой идее, концепции или практике.

В четвертых, сама эта идея, концепция или ритуальная практика должна быть в чем-то необычной, предпочтительно — бросающейся в глаза или тревожащей умы. Это должен быть обычай или учение, обращающие на себя всеобщее внимание и, быть может, даже вызывающие возмущение. В идеальном случае это нечто, вызывающее эмоциональный отклик или даже сильную реакцию Иисуса.

Применяя эти методы и учитывая эти оговорки, я готов теперь рассмотреть многочисленные случаи позитивного и негативного влияния, которое с большой вероятностью оказали на Иисуса ессеи. Более того, я стараюсь говорить преимущественно не о тех ессеях, которые жили в иудейской пустыне Кумран, а главным образом обращаю внимание на ессеев, обитавших или появлявшихся в тех местах, где, согласно каноническим Евангелиям, активно учил Иисус.

И наконец, нам следует ограничить свое исследование теми высказываниями Иисуса, которые с наибольшей вероятностью исходят именно от него. Сегодня большинство исследователей Нового Завета признают, что евангелисты примешивают к тому, что Иисус скорее всего и в самом деле сказал, то, что он говорил по мнению других — в особенности это касается высказываний, созданных или отредактированных на потребу палестинскому Иисусову движению, которое часто неточно именуют примитивной церковью. Если мы хотим сопоставить изречения Иисуса с учением ессеев, нам надо заниматься исключительно тем, что может с достаточным основанием считаться Его непосредственным высказыванием.

Позитивные влияния

Иисус мог во многих отношениях подвергаться позитивному влиянию ессеев, но мы никогда не можем быть вполне уверены в том, что это влияние именно ессеев, поскольку многие другие иудеи разделяли те же идеи и чаяния. Так, нет никакой возможности определить, оказала ли на Иисуса влияние ессейская концепция Мессии или их идея, согласно которой нынешний век объявлялся тем концом времен, когда будут исполнены все обещания Господа, обнаруживаемые в Писании. Также нет возможности выяснить, от ессеев ли Иисус унаследовал некоторые из своих апокалиптических идей и пророчеств, ведь многие другие иудеи тоже испытывали апокалиптические настроения, то есть верили, что их современность полна откровений из вышнего мира или этот период только начинается. Скорее всего, все известные нам важнейшие апокалипсисы, в том числе и Книга Еноха, самое, быть может, впечатляющее из этих откровений, составлены не ессеями. В настоящее время под этим единым названием собрано уже более пяти книг. Это произведение не принадлежит ессеям и, безусловно, оно создано не в Кумране. Фрагменты арамейского оригинала, обнаруженные в пещере IV, не указывают на кумранское происхождение — подобные произведения были написаны до возникновения кумранской общины и позднее были перенесены туда. Кстати, эта книга сохранилась не только в эфиопской, но и в греческой копии. Согласно Боккачини (G. Воссасini), кумранская ветвь возникла из секты почитателей Еноха. Хотя эта гипотеза не до конца убедительна, ее автор, безусловно, справедливо подчеркивает эсхатологический и апокалиптический характер обеих иудейских групп[10], а следовательно, существенное сходство между Иисусом и учениками Еноха не может быть включено в рассмотрение, а тем более влиять на рассматриваемый здесь вопрос о влиянии ессеев на Иисуса.

Ессеи могли во многих позитивных отношениях оказать влияние на Иисуса. Я решил ограничиться только пятью моментами.

Во-первых, сообщается, что Иисус говорил о Новом Завете. Эта концепция обращает на себя особое внимание. Изобрел ли он ее или позаимствовал у современников?

Иисус говорил о Новом Завете, в котором осуществится Господня благодать и грехи будут прощены. Саму концепцию завета Иисус мог почерпнуть из еврейского Писания (Ветхого Завета) или из многочисленных сочинений иудаизма, но, скорее всего, он не унаследовал идею Нового Завета из этих текстов, где подобное выражение сравнительно мало значит или вовсе не присутствует.

Мог ли он позаимствовать концепцию Нового Завета у ессеев? Ударение следует делать на слове новый. Ессеи, в особенности более либеральные ессеи, жившие вне Кумрана и следовавшие правилам, изложенным в Дамасском документе, часто рассуждали о Новом Завете, который, как они утверждали, осуществлялся в их собственной общине — она, в свою очередь, называлась Новый Завет (CD 8.21, 19.33, 20.12). Обратите внимание на такие строки Дамасского документа:

«... было обнаружено теми, кто вошел в Новый Завет в земле Дамаска...» (CD MS A 6.19).

«Все люди, которые вошли в Новой Завет в земле Дамаска» (CD MS A 8.21).

«Так все люди, которые вошли в Новый Завет в земле Дамаска...» (CD MS В 19.33).

«… вместе с мужами насмешки они будут осуждены, ибо они с издевкой говорили об уставах праведности и презирали завет и клятву, которую они приняли в земле Дамаска, то есть Новый Завет» (CD MS B 20.11-12)[11].

Итак, в этом документе мы встречаем редкий термин Новый Завет применительно к тем евреям, которые входили в определенную иудейскую группу, иными словами, евреи Дамасского завета и есть те, кто вошел в Новый Завет. Обращает на себя внимание устойчивость этого оборота. Люди за пределами этой группы могли именовать ее членов «теми, кто Нового Завета».

Этот документ, обнаруженный во фрагментах в пещере IV, имеет большое значение. Как показали Баумгартен и Шварц, этот документ описывает «секту, очень схожую с раннехристианскими»[12]. Более того, Дамасский документ свидетельствует о существовании выделенной группы иудеев, «включавшей в себя членов, рассеянных по различным не принадлежащим секте поселениям («лагерям»), а не объединявшей их непосредственно». Следовательно, «мы, видимо, имеем дело с ситуацией, даже более близкой к раннему христианству, чем та, что представляют собственно кумранские документы».

Эта группа ессеев верила, что Бог заключил с ними Новый Завет. Перенял ли Иисус концепцию Нового Завета от своих современников-ессеев?

Согласно некоторым из ранних греческих рукописей, на Тайной вечере Иисус сказал: «Это кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая» (Мк.14:24, Мф.26:28). Согласно Павлу за этой последней трапезой Иисус сказал: «сия чаша есть Новый Завет в Моей Крови» (1 Кор.11:25). Насколько мне известно, только Иисус и ессеи выделяли термин «Новый Завет». Указывает ли это на какие-то связи между ними? Как мы можем объяснить тот факт, что Иисус использует этот специальный термин в горнице во время Тайной вечери?

Некоторые ученые, следуя Пикснеру[13], Ризнеру[14] и Капперу[15], делают вывод, что Иисус проводил свою последнюю трапезу, пасхальный ужин, в квартале ессеев и, вероятно, в доме ессеев. Эта реконструкция, несомненно, послужила бы ответом на наш вопрос.

Но не слишком ли романтична эта гипотетическая реконструкция?

Как бы сенсационно она ни звучала на первый взгляд, накоплена критическая масса данных, которая в совокупности может подтвердить, что Иисус, скорее всего, проводил последний свой ужин в ессейском квартале и, вероятно, в доме ессеев. Примите во внимание следующие моменты:

◦ Согласно Филону (Hypothetica 11.1), а также Иосифу (Война 2.124), ессеи жили вблизи или внутри всех селений и городов; значит, ессеи должны были быть и в Иерусалиме или поблизости от него.

◦ Иосиф был хорошо знаком с Иерусалимом; если бы ессеев там не было, он, скорее всего, отметил бы это исключение в том сообщении, где он указывает, что ессеи живут внутри всех городов или поблизости от них.

◦ Документ, составленный в Кумране, Некоторые из предписаний Торы (4Q MMT) объясняет, почему ессеи примерно в 150 г. до н. э. оставили Иерусалим. Они постоянно жили в Кумране, за исключением периода правления Ирода — об этом мы знаем благодаря археологическим раскопкам в Кумране. Более чем вероятно, что некоторые из ессеев Кумрана возвратились в правление Ирода в Иерусалим и присоединились к жившим там собратьям. Эта реконструкция вполне логична, поскольку Ирод почитал ессеев (Иудейские древности 15.10.4), и поскольку царь Ирод, как и ессеи, ненавидел Хасмонеев, правивших страной до него и подвергавших преследованиям Учителя праведности и других ессеев.

◦ Согласно Дамасскому документу (12.1), ессеи жили в Иерусалиме и им было запрещено общаться со своими женами, находясь в городе. Можем ли мы на основании этого заключить, что в Иерусалиме во время проповеди Иисуса жили и соблюдавшие целибат, и женатые ессеи?

◦ Свиток войны (3.11) упоминает «общину в Иерусалиме», и эти слова не следует сбрасывать со счетов как некую форму эсхатологического пророчества — вполне возможно, что это прямое указание на живших в Иерусалиме ессеев.

◦ Ессеи жили в Иерусалиме, поскольку Иосиф упоминает Ворота ессеев (Войны 5.4.2). Иосиф помещает эти ворота на склоне юго-западного холма внутри стен Иерусалима.

◦ Блисс (B. J. Bliss), очевидно, обнаружил именно эти ворота эпохи Ирода, а Б. Пикснер позднее повторил это открытие. Профессоры Табор (Tabor), Стрейндж и я осматривали их в продолжение пяти последних поездок в Иерусалим. Иродовы ворота оставляют место для прохода только двух человек одновременно, и есть все основания предполагать, что это отверстие в Иродовой стене вокруг Иерусалима и есть упомянутые Иосифом Ессейские ворота.

◦ Само название «Ессейские ворота» скорее всего указывает, что ессеи жили в этом квартале Иерусалима. Входить в город и выходить из него ессеи могли через любые ворота, так что «Ессейские ворота», очевидно, указывают на место обитания ессеев.

◦ Иосиф упоминает отхожее место (гр. Bethso = евр. byt tsw'h), примыкающее к Ессейским воротам с северо-западной стороны (Войны 5.4.2). Это описание выразительно подтверждает Храмовый свиток (46.13-15), который упоминает отхожее место, со всей очевидностью предназначенное для ессеев и расположенное точно в том же месте. Пикснер и я осматривали то, что может быть руинами отхожего места, — они расположены именно в том месте, которое указывают Иосиф и автор Храмового свитка.

◦ Многочисленные места для ритуальных омовений (миквы), относящиеся к эпохе Ирода, были обнаружены между предполагаемым отхожим местом и Ессейскими воротами. Поскольку мы пока не располагаем типологией микв, мы не можем счесть эти ритуальные бассейны специально ессейскими, однако я сравнивал их с кумранскими, и эти миквы оказались поразительно схожими с небольшими миквами Кумрана. Все эти данные подтверждают, что ессеи жили во времена Иисуса в юго-западном квартале Иерусалима.

◦ Пикснер показал мне несколько мест в Иерусалиме, где, вероятно, жили ессеи — они отличаются характерными особенностями, перечисленными в Медном свитке; я упомяну лишь обследованный мной резервуар с колонной, находящийся в местности № 17. Внутри резервуара находится колонна, точно как это описано в Медном свитке. Мне не известно больше ни единого резервуара эпохи Ирода, заключающего в себе колонну. Поскольку Медный свиток, видимо, имеет определенное отношение к ессеям (он был найден в пещере III), он дает нам дополнительное подтверждение (хотя отнюдь не доказательство) того, что ессеи жили там, где располагался этот резервуар — то есть в юго-западном квартале Иерусалима времен Иисуса.

◦ Согласно Марку, Иисус велел двум своим ученикам разыскать человека, несущего кувшин с водой (Мк.14:13). Разве эта особенность не выделяла члена соблюдающей целибат общины? Ведь обычно кувшины с водой носили только женщины. И разве ессеи — не единственная известная нам группа евреев эпохи Иисуса, соблюдавшая целибат?

◦ Раннехристианская традиция располагает эту «горницу» (Мк.14:15, Лк.22:12, Деян.1:13) на юго-западном склоне внутри Иерусалима.

◦ Епифаний (De mensuribus etponderibus 14) описывает Иерусалим во время посещения города Адрианом примерно в 125 г. н. э. Город и храм были уничтожены, но церковь указана точно на том месте, куда, согласно восходящей к Деяниям традиции, ученики возвратились по вознесения Иисуса с Масличной горы (горы Елеон) — то есть опять же в предполагаемом бывшем квартале ессеев, в юго-западном квартале Иерусалима.

Эти разнообразные сообщения, наблюдения и открытия можно объединить и построить гипотезу, согласно которой ессеи во времена Иисуса жили в юго-западном квартале Иерусалима. Тогда из этой всеохватывающей гипотезы можно вывести заключение, что Иисус праздновал Пасху в помещении — в горнице, — которое было предоставлено ессеями, и что после его казни родичи и последователи Иисуса жили в ессейском квартале. Эта реконструкция объяснила бы также присоединение множества ессеев к палестинскому Иисусову движению. Некоторые экзегеты интерпретируют Деян.6:7 как указание на ессеев, подлинных сынов Аарона, законных священников: «и из священников очень многие покорились вере».

Эта всеохватывающая гипотеза может быть верной, но она непременно окажется яблоком раздора и будет отвергнута многими авторитетными специалистами. Почему? С одной стороны, эта реконструкция остается гипотезой и на данном этапе нашего исследования ей еще далеко до убедительности. С другой стороны, ученые мужи побаиваются вдохновенных открытий и слишком часто предпочитают критиковать чужие изыскания.

И все же, если эта историческая реконструкция точна, то кажется вполне возможным, что Иисус мог перенять термин Новый Завет, а отчасти и содержание этого понятия, у ессеев. Это интересная гипотеза; пока мы еще не имеем права утверждать этого с уверенностью, но все же она вполне привлекательна.

Во-вторых, Иисус говорит о людях, которые сделались евнухами ради Царства Небесного или по уставу Божьему. Имел ли он в виду ессеев, когда, согласно общему мнению, произносил эти слова, которые мы находим у Матфея (19:21)? Вспомним слова Иисуса, приводимые Матфеем:

«Он же сказал им: не все вмещают слово сие, но кому дано; ибо есть скопцы, которые из чрева матернего родились так; и есть скопцы, которые оскоплены от людей; и есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного» (Мф.19:11-12).

Что имел в виду Иисус? Говорил ли он намеками, желая скрыть от других свою мысль? Или он забавлялся со своими слушателями, намеренно сбивал их с толку?

Но не таков Иисус в изображении Матфея. Он говорит ясно, четко, тем образным языком, который и сегодня может служить примером для учителя. Следовательно, мы должны предположить, что, хотя это высказывание смущает нас, оно не представляло сложности для тех, кто, понимая его контекст, легко схватывал и его значение. Что мог Иисус иметь в виду, говоря о скопцах, «которые сделали себя скопцами для Царства Небесного»?

Похоже, Иисус рассуждает о трех типах людей: о тех, кто от рождения не способен иметь детей, о тех, кого кастрировали злые люди, и о тех, кто ведет целомудренную жизнь во имя Царства Небесного (или Бога). Кто же первые двое? Ответ кажется очевидным: это импотенты и кастраты. Но кого относит Иисус к третьей категории? Немыслимо, чтобы он подразумевал людей, намеренно оскопивших себя. В контексте иудаизма, родном для Иисуса и автора Евангелия от Матфея, Иисус не мог использовать это выражение в буквальном значении.

Вопреки ужасному недоразумению, побудившему одного из величайших мыслителей ранней церкви (Оригена) взяться за нож и изуродовать разом и себя самого, и это высказывание, Иисус никогда не призывал никого к самокастрации. Подобная идея несовместима с иудаизмом эпохи Иисуса.

Слова Иисуса должны обозначать тех мужчин-евреев, которые соблюдают целибат и живут в браке с Богом, посвятив себя Богу-Царю и Его грядущему Царству. Это могут быть только ессеи — это единственная известная нам религиозная группа во времена Иисуса, которая соблюдала целибат. Благодаря исследованию Ангельской Литургии Ангелов, которая оказала влияние на ессеев, если не была ими составлена, мы теперь знаем, что ессеи часто называли Бога Царем и готовились к пришествию Его Царства, которое пока находилось на небесах.

Слова, приписываемые Матфеем Иисусу (и, несомненно, отредактированные им), теперь получают смысл в свете нового знания, полученного при изучении рукописей Мертвого моря. Кажется вероятным, что Иисус воздавал должное ессеям, соблюдавшим целибат и отказавшимся от земных радостей ради жизни, посвященной Богу и Его грядущему Царству. В таком случае есть все основания полагать, что это высказывание действительно принадлежит Иисусу и что он одобрительно отозвался от безусловной преданности ессеев Царству Божьему.

Эта гипотеза привлекательна, поскольку один из основных призывов в учении Иисуса — необходимость полностью и всецело посвятить себя Царству Божьему. Иисус подчеркивает, что нельзя оглядываться назад и сожалеть о прежней жизни, или служить двум господам. Как и ессеи, Иисус требует безоговорочной самоотдачи и предлагает своим последователям отказаться от земных богатств оставив себе только одно платье.

Так давайте же задумаемся, кем мог восхищаться Иисус, отзываясь с похвалой о тех, кто сделался евнухом ради Царства Божьего. Кого он мог подразумевать, воздавая должное целомудренным мужам, живущим только во имя Царства Божьего? Вполне вероятно, что он хотел почтить и похвалить самопожертвование ессеев, живших в пустыни Кумрана. Эти люди отказались от всякого родства, оставили все земные богатства и всецело посвятили себя жизни во имя Бога и Его Царства. И они пытались уготовить в пустыне путь Яхве, как наставлял Исайя (Ис.40:3). Они делали это в одной из наиболее негостеприимных местностей Иудеи. Мне кажется, это вполне соответствует образу «скопцов для Царства».

В третьих, становится вполне очевидным, что концепция «Святого Духа» не обнаруживается в еврейском Писании (Ветхий Завет). В богословии Ветхого завета, в религии Израиля, и в иудаистском богословии до 70 года есть много упоминаний Духа или Духа Божьего, но исключительно или практически исключительно в рукописях Мертвого моря мы встречаем термин «Святой Дух». Этот термин, и, разумеется, соответствующее понятие, мы находим также и в Новом Завете.

Учение о «Святом Духе» выделяется как особо значимое в рукописях Мертвого моря, что подтверждают следующие цитаты, выбранные только из Устава общины:

«Ибо это духом истинного совета Божьего все пути человека, все его неправды будут искуплены, так что он может воспринять свет жизни. Святым Духом Общины в Его (Бога) истине он может быть очищен от всякой своей неправды» (1Q S 3.6-8).

«Он (Бог) очистит его (человека) Святым Духом от всех противных Богу поступков и окропит его Духом Истины, словно водой очищения (1Q S 4.21).

«Это к изучению Торы, которую Он (Бог) через Моисея заповедал совершать, согласно тому, что пророки открыли через Его Святой Дух» (1Q S 8.15-16).

«Когда согласно всем этим правилам они станут в Израиле основанием Святого Духа в вечной истине, они смогут искупить неправедные вины и греховную неверность, так что будет приобретена милость Божья к стране без плоти всесожжения и без тука жертв» (1Q S 9.3-4).

Видя, как ессеи, в особенности ессеи Кумрана, использовали и даже выделяли понятие Святого Духа, мы обязаны задать вопрос, повлияла ли на Иисуса эта, по-видимому, новая идея ессеев.

Петер Шефер справедливо доказывает, насколько уникальной была эта концепция для богословия еврейского Писания (Ветхого Завета) и для иудаизма. В еврейском писании и в литературе иудаизма мы находим упоминания о «Духе» и о «Святом Духе Господа», но до 30 года, времени казни Иисуса, сочетание «Святой Дух» как таковое мы обнаруживаем только в рукописях Мертвого моря и у Иисуса. Почему это так?

Припомним только один фрагмент, возьмем для примера сообщение Марка, что, по мнению Иисуса, Давид мог быть автором Псалмов. Каким образом? Согласно Иисусу, это было благодаря вдохновению «Святого Духа» (Мк.12: 36). Как мы можем объяснить эту параллель между Иисусом и ессеями?

Если эта концепция Святого Духа принадлежит исключительно ессеям, кажется правдоподобным, что Иисус получил ее от них. Более того, ессеи подчеркивали, что праведные будут прощены благодаря Святому Духу в конце времен, во время Божьего суда (см. 1Q S 4.21). Вероятность зависимости Иисуса от ессеев возрастает, когда мы всматриваемся в значение утверждения Иисуса: «кто будет хулить Духа Святого, тому не будет прощения вовек, но подлежит он вечному осуждению» (Мк.3:28 и Лк.12:10, ср. Мф.12:31). Признав определенный ессейский контекст этого высказывания, мы лучше поймем слова Иисуса и, возможно, впервые верно поймем Иисуса. По-видимому, Иисус подразумевает, что Святой Дух есть источник прощения и что все те, кто хулит источник спасения, спасения не обретут и пребудут в вечном грехе. Если смысл его высказывания таков, то, скорее всего, он находился под влиянием ессеев, причем влияние это разнообразно. Припомним, что согласно рукописям Мертвого моря праведные будут очищены или прощены Богом через посредство Святого Духа. Разумеется, эти связи между Иисусом и ессеями не могут быть сведены к случайному совпадению. Эти связи существенны, и они указывают, что на Иисуса вполне могло оказать влияние учение ессеев о Святом Духе.

Если это так, данные открытия будут иметь огромное значение для исследования происхождения христианского богословия.

В-четвертых, в истории Израиля и в иудаизме существовали законы о разводе, и они приводятся в Новом Завете (Мк.10:4). Согласно Марку, Иисус учил, что не существует возможности для развода. Почти 2000 лет мы не располагали никакими еврейскими параллелями этого требования Иисуса. Теперь мы нашли его в еврейском свитке, принадлежавшем современникам Иисуса.

Его учение поразительно совпадает с запретом развода, обнаруженном в Храмовом свитке. Отметьте эти слова, стоящие в самом длинном фрагменте из сохранившихся в пещерах Кумрана:

«И он (Царь) не должен брать себе жену из всех дочерей народов, но из дома отца своего он должен взять себе жену, из семьи своего отца. И он не должен брать к ней другую жену, потому что она одна должна быть с ним во все дни ее жизни. Но если она умрет, он может взять себе другую из дома своего отца, из его семьи» (11 Q Temple 57,15-19)[16].

Автор Храмового свитка приводит закон, согласно которому царь не может брать себе «другую жену» к той, на которой он женился, и «она одна должна быть с ним во все дни ее жизни». Таким образом, царь не мог развестись со своей женой. Но то, что относится к царю, в равной, если не в большей степени, относится и к его подданным. Итак, этот документ запрещает развод.

Какое влияние оказало это учение на Иисуса? Вероятно ли, что Иисус имеет в виду его, когда выступает против своих современников, поддерживающих известный иудейский закон, разрешающий развод? Припомним слова Иисуса: «В начале же создания, Бог мужчину и женщину сотворил их. Посему оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью, так что они уже не двое, но одна плоть. Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает» (Мк.10:6-9).

И то учение, которое было известно ессеям и оказало на них влияние — то есть, заповедь, обнаруженная в Храмовом свитке — и учение, приписываемое Иисусу, не только оба направлены на запрет развода, они оба также проникнуты эсхатологическим пылом (уверенностью, что Царство Божье быстро созидается уже в настоящем) и ощущением, что в настоящем происходит война между добрыми и злыми силами, между Богом и Его ангелами и Сатаной (или Велиалом) с его приспешниками. Поэтому вероятно, что на формирование этого запрета и проповеди против развода повлияли древние израильские законы военного времени, а именно: когда Израиль выступал в поход, воинам приходилось воздерживаться от половых сношений. Думали ли ессеи и Иисус о надвигающейся битве между небесами и адом, о битве не только будущей, но уже завязавшейся? Этим ли объясняется, что и автор Храмового свитка, и, согласно Марку (но не Матфею), Иисус запрещали развод? Мы снова обнаруживаем область, в которой ессеи, возможно, оказали влияние на Иисуса.

В пятых, после почти пятидесяти лет исследований кумранской библиотеки мы обнаружили один текст, который явно относится к воскрешению умерших. Соответственно он озаглавлен О воскресении(4Q 521)[17]. Этот текст начинается с требования, чтобы «небеса и земля повиновались Его (Бога) Мессии», и продолжается предсказанием о том, как «Господь» «прославит праведных», «освободит пленных», даст «зрение слепцам» и возвысит униженных. Наконец, Он «исцелит раненных», «даст жизнь мертвым», «пошлет благую весть бедным», насытит алчущих и поведет тех, «кто был изгнан». Это очень важный документ; в нем упоминается Мессия и среди ряда пророчеств, созвучных текстам Нового Завета, говорится о воскресении умерших (буквально «будет дана жизнь»). Возможно, этот текстО воскрешении был только переписан в Кумране, а составлен в другом месте, в другой есссейской общине; но возможно также, что он был составлен в Кумране. Мы можем предположить, что этот текст оказал влияние на некоторых кумранитов. Дж. Табор, один из ведущих специалистов здесь, в университете Чарлотт, первым, наряду с Вайсом, указал на поразительное сходство этого документа с текстом Нового Завета[18]. Согласно Луке (7:19), Иоанн Креститель послал двух своих учеников к Иисусу спросить: «Ты ли тот, Которому должно придти, или другого ожидать нам?» То есть Иоанн, во всяком случае согласно Луке, хотел узнать, является ли Иисус Мессией. Вслушайтесь в ответ Иисуса: «пойдите, скажите Иоанну, что вы видели и слышали: слепые прозревают, хромые ходят, прокаженные очищаются, глухие слышат, мертвые воскресают и нищие слышат благую весть»[19] (Лк.7:22 = Мф.11:4-5). Эти слова Иисуса полны отзвуков из Писания (особ. Ис.29:18, 35:5-6, 42:18, 26:19, 61:1 и Сир.48:5)[20]. Но ни один текст не соответствует словам Иисуса, вероятно, сохранявшимся в документе, унаследованном Лукой и Матфеем, с такой поразительной точностью, как текст О воскресении.

Знал ли Иисус этот ессейский документ? Считал ли он, что Иоанн Креститель, его прежний учитель, согласно Евангелию от Иоанна, был близок к ессеям и знаком с этим документом? На данном этапе мы не можем судить об этом с уверенностью — потребуется гораздо больше исследований, сопоставлений и размышлений.

Мы рассмотрели, насколько возможно коротко, пять моментов, в которых Иисус, по видимому, испытал позитивное влияние ессеев. Кажется вероятным, что он принимал и одобрял их учение о «новом завете», посвящение евнухов Царству Божьему, концепцию Святого Духа и запрет развода. Более того, в мессианском контексте он утверждает, что мессианские и эсхатологические события совершаются в его присутствии, и перечень этих событий поразительно схож с обнаруженным в документе ессеев. Не все из этих пяти параллелей одинаково убедительны, но достаточно даже одной, чтобы выдвинуть предположение о том, что Иисус мог испытывал на себе влияние благочестивых мужей своего народа, ессеев. Для многих исследователей эта вероятность превратилась уже в нечто большее, чем предположение — в уверенность: Иисус находился под влиянием ессеев.

Негативное влияние

Каковы свидетельства в пользу того, что Иисус мог быть знаком с некоторыми идеями ессеев или наблюдал обычаи ессеев и высказывался против них? Вот пункты, которые кажутся мне существенными, и сейчас я расскажу вам о них.

Иисус и ессеи занимали отчетливо различные позиции по отношению к субботе. Этот контраст становится очевидным, если рассмотреть текст Матфея (12:11) в свете того, что нам стало известно из документов, найденных в одиннадцати пещерах Кумрана. Согласно Матфею 12:11, Иисус спрашивал: «Кто из вас, имея одну овцу, если она в субботу упадет в яму, не возьмет ее и не вытащит?» В какой ситуации были сказаны эти слова? Из текста Марка следует, что дело было, по видимому, в субботу и совершенно точно в синагоге.

Но что же за вопрос задает Иисус? Разве этот вопрос не абсурден? Кто же оставит свою единственную овцу в яме в субботу? Кто станет рисковать, что его единственная овца изувечится или даже погибнет? Или у Иисуса выдался неудачный день? Что тревожило его в этот день в синагоге? Разве Иисус задал не абсурдный вопрос?

Практически 2000 лет эти вопросы оставались в небрежении или же ученые смиренно размышляли, что мог иметь в виду Иисус, говоря: «Кто из вас, имея одну овцу, если она в субботу упадет в яму, не возьмет ее и не вытащит?»

Теперь, благодаря открытию древней библиотеки иудаизма в пещерах к северо-западу от Мертвого моря, в самой нижней точке суши на нашей планете, мы, кажется, нашли ответ. Мы впервые получили контекст, в котором прозвучал вопрос Иисуса. Согласно Дамасскому документу, группа евреев, несомненно, более либеральных ессеев, живших, по сообщению Филона и Иосифа, в предместьях городов, учила, что в субботу животное следует оставить в яме. Субботняя заповедь нерушима, в этот день нельзя делать никакую работу, нельзя даже помочь попавшему в беду животному. Отметим эту формулировку в Дамасском документе: «Пусть никто не принимает роды у животного в день субботний. И если оно упадет в яму или канаву, пусть никто не поднимает его в субботу»[21].

Возможно, это просто совпадение между учением Иисуса и запретом, изложенным в иудейском свитке той же эпохи и в той же стране. Можно из осторожности ответить на этот вопрос утвердительно. Но те, кто отказывается от вероятности и страшится личной убежденности, редко находят истину.

По моему мнению, Иисус должен был знать об этом запрете, иначе это его высказывание лишено смысла. Более того, и он, и ессеи используют достаточно схожие выражения, говорят о животном. Интерес обоих сосредоточен на субботе и тех действиях, которые являются дозволенными или запретными в субботу. И, что наиболее важно, в обоих текстах речь идет о животном, упавшем в субботу в яму. Это не просто совпадение — любой разумный исследователь, старающийся узнать истину, с уверенностью заключит, что высказывание Иисуса имеет смысл, только если мы допускаем возможность того, что оно направленно против обычая ессеев, задевавшего его представление о воле Божьей. Это значит, что он намеренно вошел в субботу в синагогу ессеев или в синагогу, в которой присутствовали ессеи. Он выступил против ессеев по поводу концепции, которая его тревожила, и большинству современников Иисуса подобный обычай тоже не мог прийтись по вкусу. Кто мог бы покоиться в субботу, прислушиваясь к блеянию беспомощного животного, угодившего в яму?

Полагаю, нет сомнения, что исследователь иудаизма первого столетия должен придти к выводу, что Иисус был знаком с ессеями и периодически высказывался против определенной части их учения. Общей темой для обеих сторон могло быть стремление лучше понять волю Божью, открывающуюся в Торе, и желание соблюсти день субботний так, чтобы он сохранил свою святость.

Теперь я хотел бы обратиться к очень сложному высказыванию Иисуса. Это место не получило адекватного истолкования ни в англоязычной литературе, ни в немецкой, ни во французской, испанской, чешской, норвежкой, шведской, голландской или итальянской. Комментаторы уклоняются от разбора этого контекста или же предпочитают не делиться с нами своими соображениями. Разумеется, они много пишут о самой притче о птицах, но ни слова о том, как или почему Господь ведет учет волосам у нас на голове. Это стих из Матфея (10:30), но нам нужен весь контекст (10:29-31):

«Не две ли малые птицы продаются за ассарий? И ни одна из них не упадет на землю без воли Отца нашего. У вас же и волосы на голове все сочтены; не бойтесь же: вы лучше многих малых птиц».

Что мог Иисус иметь в виду, утверждая, «у вас же и волосы на голове все сочтены»? Он что-то спутал или ошибка вкралась в запись тех слов, которые он произнес на самом деле? Как можно объяснить это учение Иисуса о волосах на голове? Какое отношение оно имеет к смерти воробьев?

Или это какая-то неудачная приписка самого Матфея? Может, он сам создал это путаное высказывание? Нет, оно повторяется также у и Луки: «Не пять ли малых птиц продаются за два ассария? и ни одна из них не забыта у Бога. А у вас и волосы на голове все сочтены. Итак не бойтесь: вы дороже многих малых птиц» (Лк.12:6-7). Экономисты могут гадать, сходятся ли цены на воробьев, приводимые Лукой и Матфеем, но нас интересуют не воробьи, а слова Иисуса, которые должны ободрить слушателей: все волосы у нас на голове сочтены. Что он имел в виду? Или он страдал от мигрени и говорил нечто, не имеющее особого смысла?

Греческая фраза построена так, что мы вынуждены признать: при пассивной форме глагола в качестве действующего лица подразумевается Бог. Так, Отец (согласно Матфею) или Бог (согласно Луке) счел все волосы у нас на голове. Почему Иисус прибегает к такому образу?

Ответ, кажется, вновь обнаруживается в Дамасском документе. В тексте, остававшемся неизвестным до прошлого десятилетия и дошедшем до нас в виде фрагмента, найденного в Кумранской пещере IV (CD 4Q D a–h 13-21), мы находим следующее учение: «Предписание на случай парши на голове или бороде: священник осматривает, и если дух вошел в голову или бороду, захватив сосуд, и болезнь распространяется под волосами, изменяя их облик на ярко-желтый, ибо это похоже на растение, имеющее под собой червяка, и червь подрывает его корень и губит его цвет, и на этот случай сказано: «Священник должен повелеть, и они обреют голову, но паршу они не обреют». Затем, чтобы священник мог сосчитать мертвые волосы и живые и посмотреть, прибавился ли какой-нибудь из живых к мертвым за семь день, и тогда он нечист. Но если ни один не прибавился от живых к мертвым, и сосуд наполнился кровью, и дух жизни движется вверх и вниз по нему, болезнь (излечена)»[22].

Из этого фрагмента мы узнаем, об обычае священников считать «мертвые и живые волосы».

Кажется очевидным, что Иисус мог быть осведомлен об этой практике. Трудно было не обратить внимание на какого-нибудь ессея с бритой головой, но с прядью волос, оставленной расти на больном месте. Если его спрашивали, почему он так выглядит, ессей мог ответить примерно так: «Я боялся сделаться нечистым. Я попросил священника обрить мне голову и сосчитать волосы у меня на голове, чтобы узнать, в самом ли деле я нечист».

В этом контексте Иисус мог ответить, что никому не следует страшиться нечистоты[23]. Никому не следует искать священника, который бы совершил этот обряд, а потом сосчитал волосы у него на голове. Нужен только сам Бог. Иисус настаивает, что страшиться нечистоты не следует, он поясняет, что Бог уже сосчитал все волосы у нас на голове. Удалось ли нам обнаружить контекст для остававшегося прежде непонятным высказывания? Мне кажется, на этот вопрос мы вправе ответить утвердительно. Если так, значит, мы нашли еще одно ценное свидетельство в пользу того, что Иисус был знаком с учением и практикой ессеев и высказывался против них. Наконец-то слова Иисуса о Боге, ведущем счет волосам на нашей голове, обретают смысл.

Согласно имеющимся у нас сообщениям, Иисус призвал весь Израиль к покаянию. Он не обращался исключительно к праведным или так называемым избранным. На самом деле, как это ни поразительно, он обращался к грешникам, еще пребывающим в грехе.

Связи между ессеями и палестинским Иисусовым движением оказываются более отчетливыми, чем казалось нам еще десять лет назад. И ессеи, и последователи Иисуса, очевидно, верили в воскресение умерших, и эта мысль входила в мессианский контекст. Обе группы ожидали Судного дня. И те, и другие признавали Святого Духа — источник очищения и прощения грешников. И те, и другие выстраивали эсхатологию, в которой силы Сатаны или Велиала сражались против сил добра, Духа Истины и Святого Духа.

Мы видели, что Иисус высказывался против следующих обычаев и понятий ессеев: жестких, нерушимых субботних правил и их утверждения, что священник должен сосчитать волосы на голове у человека, чтобы решить, не грозит ли тому нечистота.

Поразительно, как некоторые ученые гордятся своими сомнениями, своей преувеличенной сдержанностью. Они отказываются судить о каком-либо влиянии ессеев на Иисуса. Они требуют доказать, что какой-либо ессей сделался последователем Иисуса, хотя признают, что за ним последовали многие фарисеи.

Рискованное дело — переубеждать зрелых, да и начинающих специалистов. Они откажутся от своих выводов и предрассудков не раньше, чем евреи и мусульмане Хеврона сделаются задушевными друзьями. И все же нам, ученым, следует понять, что избыток осторожности — тоже грех.

Когда-то я тоже думал, что будет излишней дерзостью утверждать, будто Иисус испытал влияние ессеев, а кое-кто из ессеев последовал за Ним. Теперь накопившиеся факты подводят нас к этому заключению. Лично я ныне считаю глупостью отрицать, что Иисус мог встречаться с ессеями, общаться с ними, иногда повторять и модифицировать их учение, а порой выступать против него.

Заключение

Любой вывод может оказаться субъективным. Был ли Иисус сторонником ессеев? Был ли он их противником?

Я пытался прояснить, почему мне кажется очевидным, что на Иисуса в определенной степени влияли его современники, и что некоторые из них, по всей вероятности, были ессеями. К каким же выводам мы пришли?

И. Ядин выразил убеждение, что Иисус был противником ессеев. Он говорит: «Иисус был противником ессеев. Все его учение было обличением ессеев с их жестким следованием закону и уверенностью, что следует буквально осуществлять законы чистоты в самом суровом их понимании»[24].

Это логичный и существенный вывод, но включает ли он в себя все наши данные? Ответ на этот вопрос зависит от того, на что мы обращаем внимание и что выделяем. В некоторых отношениях Иисус выступает как противник ессеев, но многие традиции представляют его сторонником ессеев.

Негативные отношения остаются в пренебрежении, а сходство с ессеями выделяется теми, кто пришел к выводу, что Иисус сам был ессеем. Вывод о принадлежности Иисуса к ессеям оставляет без внимания слишком много данных. Вполне возможно, что Иисуса многое привлекало в учении и обычаях ессеев, но нечто его и отталкивало. Иисус выступал против сурового толкования ессеями субботней заповеди и их требования постоянно бояться нечистоты и обращаться к совету священника.

Изучая рукописи Мертвого моря, мы сумели отчасти восстановить контекст и смысл некоторых темных и даже казавшихся бессмысленными высказываний Иисуса. Только в свете идей, обнаруженных в рукописях Мертвого моря, некоторые высказывания обретают смысл. Иисус не был ессеем, но он, очевидно, испытывал и позитивные, и негативные влияния своеобразного учения и образа жизни ессеев.

Благодаря возвращению к нам иудаистской библиотеки той эпохи и той страны, где жил Иисус, мы теперь более полно и ясно понимаем того Иисуса, который жил 2000 лет назад. Его учение теперь более открыто нам. Многие тексты обрели свой контекст и ожили.

[1] В. Bultmann. Jesus and the Word, translated by L. P. Smith and E. H. (Latero, London: Collins, 1934), p. 14.

[2] H. Conzelmann. Jesus, translated by J. R. Lord and edited by J. Reumann (Philadelphia: Fortress, 1973), p. 45.

[3] N. Perrin. Rediscovering the Teaching of Jesus, New Testament Library (London: SCM, 1967), p. 39

[4] См. полезный каталог J. J. Rousseau and R. Arav Jesus and His World: An Archaeological and Cultural Dictionary (Minneapolis: Fortress, 1995).

[5] См. тысячи публикаций, цитируемых в книге: С. A. Evans. Life of Jesus Research: An Annotated Bibliography, New Testament Tools and Studies 24 (Leiden, New York: Brill, 1996).

[6] Charlesworth and W. P. Weaver. The Dead Sea Scrolls and the Christian Faith, Faith and Scholarship Colloquies, Harrisburg, Pa., Trinity Press International, 1998.

[7] См. особ. D. Mendels. The Rise and fall of Jewish Nationalism: Jewish and Christian Ethnicity in Ancient Palestine, Anchor Bible Reference Library, New York, London: Doubleday, 1992.

[8] В русском переводе, а также в греч. и лат. текстах: «в час молитвы девятый». — Прим. пер.

[9] J. D. G. Dann. The Evidence for Jesus (Philadelphia; The Westminster Press, 1985), p. 49.

[10] См. G. Boccaccini. Beyond the Essene Hypothesis: The Parting of the Ways Between Qumran and Enochic Judaism, Grand Rapids, Michigan: Eerdmans, 1998.

[11] Все переводы CD даны по книге: M. Baumgarten and D. Schwartz. Damascus Document, War Scroll, and Related Documents, The Princeton Theological Seminary Dead Sea Scrolls Project vol. 2, ed. J. H. Charlesworth, Tubingen: Mohr (Siebeck) and Louisville: Westminster/John Knox, 1995.

[12] Baumgarten and Schwartz. Damascus Document, War Scroll, and Related Documents, p. 8.

[13] В. Pixner. An Essene Quarter on Mount Zion в Studia Hierosolymitana, 1976, 1, p. 245–285.

[14] R. Riener. Jesus, the Primitive Community, and the Essene Quarter of Jerusalem в Jesus and the Dead Sea Serous, ed. H. Charlesvoorth, Anchor Bible Reference Library: New York: Doubleday, 1992,1995, p. 98–234; см. также диаграмму № 1.

[15] См. особ. В. J. Capper. Community of Goods in the Early Jerusalem Church в Augstieg und Niedergang der Romiscben Welt, 1995, II.26.2, p. 1730–1774, особ. 1752–1760. Я многим обязан Капперу как за оригинальные идеи, так и за синтез.

[16] Y. Yadin. The Temple Scroll, Jerusalem: The Israel Exploration Society, 1983, vol. 2, p. 258.

[17] Я хотел бы поблагодарить Министерство Музеев и Древностей Израиля за разрешение изучать этот фрагмент во время нескольких моих визитов в музей Рокфеллера.

[18] J. Tabor and M. Wise. «On Resurrection» and the Synoptic Gospel Tradition: A Preliminary Study и journal for the Study of the Pseudepigrapha, 1992, № 10, p. 149–162.

[19] В русском синодальном переводе «нищие благовествуют», английский пассив «услышат благую весть» соответствует греческому и латинскому тексту. Даже в русском переводе параллельного места из Исайи (61:1) «благовествовать нищим». — Прим. пер.

[20] См. рассуждение Дж. Коллинза (J. J. Collins) в Dead Sea Scrolls and the Christian faith, p. 20–41, особ. р. 34–36.

[21] J. M. Baumgarten and D. Schwartz. Damascus Document, War Scroll, and Related Documents, p. 65.

[22] Baumgarten and Schwartz. Damascus Document, p. 67.

[23] Недавно на конференции Э. Сандерс пытался поправить меня, указав, что в эпоху Иисуса евреи не были озабочены проблемами нечистоты. Я ответил, что не могу с ним согласиться и сослался на Храмовый свиток, на страх и готовность пойти на любые убытки, если у женщины в доме был выкидыш: в этом случае все, находившееся в глиняных сосудах объявлялось нечистым. Сандерс возразил, что Храмовый свиток относится исключительно к кумранским ессеям. Но, без сомнения, тот факт, что этот свиток был найден в кумранской пещере IV, даже не предполагает, а тем более не доказывает, что он и составлен в Кумране. Правила, обнаруженные теперь в пещере IV во фрагменты Дамасского документа, на мой взгляд, ясно указывают, что все евреи, жившие в Израиле, в том числе и во времена Иисуса, страшились ритуальной нечистоты. Итак, я должен здесь отметать свое несогласие с моим давним и добрым другом Э. Сандерсом.

[24] Y. Yadin. The Temple Scroll, London: Weidenfeld and Nicolson, 1985, p. 241.

ИСТОЧНИК: http://khazarzar.skeptik.net/books/qumran/chrlswr1.htm

Источник группа Вопросы библеистики