Игумения Екатерина (Ефимовская): "Быть всем слугой". Мария Дегтярёва

Вот еще одна удивительная судьба. Графиня, молодая, образованная, не стесненная в средствах, и к тому же замечательной наружности, следуя благословению старцев, идет в монастырь, чтобы оставить по себе на земле добрую память в нескольких странах: в России, Польше, Сербии и во Франции.

Есть в ее образе то, что роднит ее с новоначальницей русского женского монашества, преподобной Ефросинией Полоцкой. Как и эта великая русская святая, блага, определенные условиями ее рождения и воспитания, игумения Екатерина вменила ни во что. Состояние, знания, способности, которыми была щедро наделена, она отдала Церкви. Для многих православных в мире ее имя не только хорошо известно, но и свято. Дай Бог, чтобы помнили о ней и на родине.  

На Холмской Руси

Началась эта история в 80-е годы XIX века. За Бугом, в ничем не выдающейся польской деревне Лесна, поселилась небольшая монашеская община: матушка-настоятельница, пять сестер и при них две девочки-сироты. Обосновались в маленьком домике при церкви, начали понемногу обустраивать будущую обитель.

Места эти, расположенные у русских пределов, в старину именовались «Холмской Русью». Ко времени прихода сюда сестер край находился в  полном запустении: бедность, непросвещенность, едва теплившийся огонек духовной жизни. Многие жители в округе были даже и не крещены, в народе их называли «калакутами».

Игумения Екатерина (Ефимовская). 28.08. 1850 – 17.10 (28.10)1925

В такую-то глушь и направилась москвичка Евгения Борисовна Ефимовская, известная в кругу писателей, связанная дружескими отношениями с семьей Аксаковых и в недавнем прошлом блестяще державшая экзамен по русской литературе при Московском университете.

Предприятие ею затеянное отнюдь не относилось к «прихотям состоятельной дамы». Она хорошо представляла, в какие места направляется и с чем придется столкнуться, и важнейший в своей жизни выбор совершала с полным сознанием и готовностью.

Предложение архиепископа Варшавского Леонтия поехать для христианского просвещения в Холмский край она приняла не под давлением каких-то внешних обстоятельств, а именно по призванию, будучи внутренне, духовно, подготовленной к монашескому служению.

Выросла она в укоренено-православной семье, где вопрос о смысле жизни был поставлен в самом начале и получал разрешение в соответствии с духом Евангелия.

Определенную роль сыграла и обстановка 60-х годов. В те годы повсюду кипели споры вокруг «женского вопроса», идея участия женщин в общественной жизни охватывала людей различных политических взглядов, и графиня Ефимовская не была исключением.

Но все же теоретические дискуссии занимали ее не в такой мере, как мысль о практической помощи тем, кто нуждался в ней. Еще до принятия монашеских обетов она успела приобрести опыт самого скромного, смиренного служения в школе профессора С.А. Рачинского, основанной как образец для церковно-приходских школ. В Татево – имении Рачинского, расположенном под Смоленском – она наблюдала за тем, как поставлено преподавание, училась, и, наконец, преподавала сама.

Наконец, христианское устроение и желание служить ближним, характерное для круга Аксаковых, куда Евгения Борисовна входила, оформились для нее в представление о возможности деятельного монашества.

В этот период она попробовала свои силы в качестве приглашенной светской учительницы в Велико-Будищском монастыре на Полтавщине, и лишь спустя время, по совету двух известных старцев – Преп. Амвросия Оптинского и Св. праведного Иоанна Кронштадтского – направилась в Лесну, приняв постриг с именем Екатерина.

На новом месте матушку-настоятельницу и прибывших с ней сестер встречали местночтимой Леснинской иконой Божией Матери, ставшей символом и покровительницей будущей общины.

«Больше дела – меньше самолюбия»

То, что игумении Екатерине удалось создать за тридцать лет в Лесне, превзошло все ожидания.

В 1889 г. обитель была преобразована в общежительный монастырь, и к началу Первой мировой он стал одним из крупнейших в России. Для всего западного края он приобрел значение духовного, просветительского и паломнического центра. Все, что совершалось в обители, сестры связывали с молитвами духовно окормлявших ее старца Амвросия и о. Иоанна Кронштадтского (считавшего монастырь «своим»), но следует сказать и о том, что годами привлекало в Лесну людей, рабочие руки, жертвователей и благотворителей, – это сам дух монастыря, заложенный матушкой Екатериной.

Обитель, где к 1914-му году было принято на воспитание 700 детей, куда на праздники стекалось до 30 000 богомольцев, и где жило около 500 сестер, безусловно, нуждалась в порядке и организации, однако началом, приводящим все в гармонию, была культура, присущая в высшей степени матушке Екатерине и распространявшаяся на всех и на вся. Благородство, уважение к человеческой личности и милосердие служили выражением любви и исключали крайности и подавление всякого рода.

Матушка уделяла время занятию богословскими науками[1], вела переписку с выдающимися иерархами: архиепископом Леонтием, митрополитом Антонием Вадковским, епископом Антонием Храповицким, о ней сохранилась память и как о молитвенице, но эти стороны ее жизни не препятствовали общению: к ней шли за много верст как к матери и образованные девушки, и простые крестьянки. В целом она разделяла взгляд на женское монашество о. Иоанна Кронштадтского: побольше дела, поменьше самолюбия[2].

Она вникала во все детали монастырского распорядка, и все в Лесне было устроено так, чтобы каждому, кто приходил сюда, становилось чуть теплее. Помимо детских школ (церковно-учительной, ремесленной и сельскохозяйственной) при монастыре были созданы ясли – явление непривычное в те годы, новое для России.

Действовали и больница, имевшая собственную операционную, и принимавшая до нескольких тысяч пациентов в год, и небольшая богадельня для одиноких стариков.

Монахини сами сеяли лекарственные травы и изготовляли лечебные препараты, которые, как и в Марфо-Мариинской обители, раздавались бесплатно даже амбулаторным больным.

Одна деталь, но достаточно красноречивая: в дни Великих праздников шесть монастырских храмов не вмещали всех, и тогда было решено служить прямо на лугу. На высоком каменном фундаменте поставили небольшую деревянную церковь, окна и врата которой были распахнуты настежь и служба под открытым небом охватывала всех.

«Веточками» протянулись из Лесны в разные концы устроенные по ее образцу духовные центры. В Петербурге, Холме, Варшаве и Ялте у монастыря были свои подворья. Подобными по духу были и «выросшие из Лесны» обители в Вирове, Краснотоке, Теолине, Радечнице, Зодуленци, Кореце.

Подворье Леснинского монастыря в Санкт-Петрбурге

За тридцать лет Лесна стала одним из главных православных центров в западных землях. Не удивительно, что обитель дважды почтили своим посещением и члены царской семьи.

Дух единения проникал все, даже начало Первой мировой войны не нарушило внутренней связи этой христианской семьи: в 1915 г. все сестры и более 600 учащихся были эвакуированы в разные концы страны, продолжая молиться друг за друга.

Только политические события 1917 г. сделали дальнейшее существование Леснинского монастыря в России невозможным. Впереди была эмиграция – сначала в Сербию, затем – во Францию, а в Холмских землях на многие годы осталась память о настоящих евангельских сестрах.

Дороги изгнания

Леснинская икона Божьей Матери

Еще в 1908 году, собираясь принять схиму, матушка Екатерина передала настоятельство своей верной помощнице, матери Нине (Косаковской), а детский приют – монахине Феодоре (княгине Львовой), будущей игумении Леснинского монастыря. Однако из-за последующих событий ей так и не удалось отойти от дел до самой смерти.

В августе 1917-го леснинские сестры, нашедшие приют в столице, по приглашению епископа Холмского Анастасия переехали в Кишиневскую епархию; там их и застала весть об октябрьских событиях в Петрограде. Около четырех лет провели они на Днестре, и в 1920-м были вынуждены просить убежища у сербского короля Александра, поскольку требования румынских властей простирались и на вопрос о гражданстве, и на вопросы, касавшиеся богослужения[3].

Патриарх Сербский Димитрий сердечно принял их, и, пробыв некоторое время в Белграде, леснянки перебрались в Хопово около местечка Ириг, где провели целых двадцать лет.

Здоровье матушки Екатерины в то время было серьезно подорвано: в годы Первой мировой ей ампутировали ногу, но она продолжала молиться за тех, кто были рядом, и за оставшихся в России. Спустя несколько лет монастырь в Хопово, как когда-то Лесна, стал центром распространения Православия не только для Королевства сербов и хорватов, но и для русской диаспоры, оказавшейся в Европе. Воспитанницами Хопово было основано или заселено 30 обителей.

В 1925-м году земное служение игумении Екатерины закончилось. Скончалась она 28 октября, тихо, в окружении близких сестер.

Могила игумении Екатерины в Сербии

А ее «сирот» ожидали еще многие испытания: мировая война, притеснения со стороны хорватов – «усташей», изгнание, опасности на пути в Европу, пока они не обрели приют во Франции.

Но они были не одиноки: с ними была святыня – Леснинская икона Божией Матери и молитвы их покровителей, перешедших в жизнь вечную: матушки Екатерины, Св. прав. Иоанна Кронштадтского и преп. старца Амвросия. Во Франции же они обрели нового верного друга, молитвенника и духовника   –  святителя Иоанна Шанхайского.

Со временем ушло поколение тех, первых, леснинских сестер, но остался дух  – милостивого отношения к ближним, осталась память о том, что «первым камнем» в основании Леснинской обители была заповедь: «кто из вас больше, будь как меньший, и начальствующий  –  как служащий».

Примечания:

[1] Известность получил ее труд «О диакониссах» и несколько богословских брошюр.
[2] Это были отнюдь не просто слова. В первые годы, пока позволяло здоровье, игуменья наравне с сестрами выполняла физическую работу, убирала храм и к тому же еще пела на клиросе и читала во время службы.
[3]Местная администрация настаивала на том, чтобы службы совершались на румынском языке.

http://www.pravmir.ru/igumeniya-ekaterina-efimovskaya-byt-vsem-slugoj/