И снова о младостарчестве. Протоиерей Андрей Ефанов

Страница для печатиОтправить по почтеPDF версия
Протоиерей Андрей Ефанов

 О таком, крайне распространенном ныне явлении, как младостарчество, написано немало статей. Хотелось бы высказать и собственные размышления по этому поводу.

 Одной из причин, по которой данное явление стало общераспространенным, я вижу, к сожалению, агиографическую литературу. Изначально жития преподобных заключали в себе, за редким исключением, не реально происходившие в жизни того или иного подвижника события, а отфильтрованный «лубочный» вариант. У читателя складывалось впечатление о преподобном, что он, пройдя определенный путь аскетизма, становился недоступным для искушений[1], более того, его слова и поступки во всей полноте были озарены Божественной благодатью. В древних патериках мы видим, что с искушениями (как плотскими, естественными, так и с противоестественными – гордыней, тщеславием и прочими) святые продолжали борьбу до самых последних своих дней. Но этого не видно из современных житий. Конечно, цель авторов была благородной – возвысить подвиг подвижника до тех высот, которым благочестивому христианину хочется подражать без всякого смущения. Но здесь, как видится автору статьи, и было заложено зерно младостарчества. Ведь, если из житий мы видим, как некий подвижник обладал, например, прозорливостью, причем прозорливостью безукоризненной, то почему подобное качество нельзя приложить к своему современнику, отличающемуся добродетельным житием? При общем духовном оскудении отдельные личности, достигшие определенного духовного преуспеяния, могут показаться находящимися на вершине святости.

 Неоднократно приходилось встречать мнение, что преподобный Серафим Саровский был безошибочен в своих наставлениях. К сожалению, о Преподобном нам мало что известно. Большая часть информации о нем исходит от душевно больного человека – Мотовилова, чье духовное обольщение завершилось откровенными глупостями[2]. Больше нам известно об оптинских старцах, но и тут, к сожалению, мы видим ту же тенденцию. Часто преподобного Амвросия Оптинского приводят в пример богоносного старца-прозорливца. Но, рассматривая его житие беспристрастно, можно ли сделать такой вывод? Кажется, что в лице преподобного Амвросия мы видим больше духовно опытного монаха, который следовал примеру древних подвижников и своих духовных наставников, чем «богопросвещенного пророка», изрекающего каждому человеку непосредственно волю Божию. Апофеоз такого отношения к подвижникам мы видим в апокрифическом «житии» подвижницы (о ней, впрочем, мало что достоверно известно) Пелагеи Рязанской, о которой ходят басни, что она каждому приходящему к ней давала богопросвещенный ответ[3]. Конечно же, все это не может не отразиться на современном фольклоре, и вот сейчас по Руси ходят рассказы о старцах-прозорливцах, число которых доходит почти до сотни.

 В действительности, каждому подвижнику, каждому священнослужителю, ведущему внимательный и благоговейный образ жизни, с той или иной частотой доводится быть проводником Божьего откровения. Это редко зависит напрямую от духовного подвига, чаще это связано с необходимостью прямого вмешательства Бога в ту или иную душу. Не каждый может принять и понять Божественный промысел, если он не озвучен его духовным наставником. Но важно помнить, что это – исключение из правил, а не правило. Обычно же духовный наставник советует «от себя». Но и здесь есть различие. Если наставник дает совет, сообразуясь со всем духовным опытом Церкви, то есть, полагаясь на наставления, по которым он сам опытно духовно возрастал, тогда этот путь можно наименовать правильным. Если же эти наставления – духовно непроверенные личные умопостроения наставника, тогда они могут стать духовно вредными как для наставника так и для наставляемого. Нужно помнить, что даже подвижник может пасть, и если плотское падение скорее приводит человека к покаянию, то падение ума обычно приводит к еще большему обольщению. Примеров подобного падения можно привести немало. Обычно духовно чистый и аскетически настроенный подвижник трудно переносит искушение славой. Не случайно мы встречаем в житиях примеры, когда преподобный покидал место своего подвига по причине растущей вокруг него славы. Убегал ради спасения своей души. Сейчас, зачастую, мы видим иное – почитаемый в народе наставник в той или иной мере сам ищет популярности. И эта популярность в сочетании с превозношением подвижника как «духоносного старца» становится преткновением не только доброму наставничеству, но и самому спасению и наставника и пасомых. Не называя имен, хотелось бы рассказать историю одного монаха, действительно отличившегося в молитвенном и постническом подвиге. До поры до времени все было нормально, он основал на своем приходе небольшую общину единомышленников. Не знаю, сам ли он способствовал распространению о нем слухов как о старце или это делали экзальтированные почитатели его подвига, но закончилось все плачевно. По причине постоянного к нему паломничества он вынужден ежедневно служить Литургию. Сложно понять почему, но Литургия у него сократилась до 20 минут. Понятное дело, что на таковом богослужении не может быть речи не только о неспешной молитве, но даже о членораздельном чтении и пении. Даже священнические молитвы пришлось опустить в угоду пресловутой спешке. Исповедь занимает всего 2 минуты для всех паломников (быстрое перечисление грехов, затем прочтение общей разрешительной молитвы и священник уходит в алтарь. Все присутствующие в храме самостоятельно подходят к аналою для целования Креста и Евангелия. Затем все причащаются. Речь идет не о малой группе прихожан, а о паломниках, некоторые из них совершенно невоцерковлены и причащаются впервые). При такой спешке и духовное руководительство стало ущербным и даже душевредным, имеется много примеров духовного повреждения прибегающих к совету этого священнослужителя-монаха.

 Бывает так, что человек перестает удовлетворяться тем образом духовной жизни, который естественен для его устроения. Тогда он может заняться поиском чего-то необычного, что будоражит его ум и душу, заставляет находиться в состоянии постоянного возбуждения. Это сродни наркомании, когда одержимый страстью ищет все более и более сильных раздражителей, зачастую переставая адекватно воспринимать окружающую обстановку. Например, одному моему знакомому иеромонаху в свое время показалось неуютно под духовным наставничеством известного, но, трезвого в духовном отношении, наставника. Поиск привел его к некоему «катакомбному монаху», которого он упросил пожить на приходе. Иеромонах пригласил меня приехать посмотреть на «прозорливца». Но к моему приезду «монаха» на приходе уже не было, его место заняла «прозорливая старица», на поверку оказавшаяся просто кликушей. Дальнейший поиск «духовных откровений» этого священника достоин всякого сожаления. Приход оставлен, иеромонах ушел за штат и служит на непонятно откуда взявшемся антиминсе у себя дома богослужения для своих почитателей.

 Иногда поиск духовности заводит в дебри сомнительного почитания неканонизированных подвижников и, вообще, сомнительных личностей и менее сомнительных святынь. Опуская распространенное вузком кругу «ревнителей» почитание Распутина и Иоанна Грозного, можно вспомнить культ Славика Крашенинникова, чьи «иконы» и книги про которого распространяются даже священнослужителями Московской епархии. Еще один популярный «святой» - «святитель Нектарий Псковоезерский», как именуют любители сказочных преданий почившего протоиерея Николая Гурьянова. Его «икону» размером более чем в метр высотой мне доводилось видеть в келии одного схиигумена. Обычно такие почитатели «эксклюзива» распространяют «святыни» сомнительного происхождения, пугают опасностью дрожжей, рекомендуя закваску собственного рецепта, увлекаются и другими, странными с точки зрения Православия, культами. До сих пор часто можно видеть в домах верующих (и священнослужителей) и, реже, в храмах, «икону «Воскрешающая Русь»». То, что этот образ не имеет никакого отношения к Православию, не всегда воспринимается его почитателями.

 Все вышесказанное автором есть попытка обратить внимание на то духовное состояние верующего народа, которое и породило все эти искажения в аскетическом подвиге христиан. Необходимо отказаться от попыток представить христианский подвиг преподобных как бесконечный путь преуспеяния. Из святых не нужно делать оракулов и духовидцев, но истинных подвижников, путем многолетнего подвига достигших определенной чистоты души и дар духовного водительства. Озарения, которые зачастую происходили в их жизни, не были смыслом и целью их духовной жизни а их наставления зачастую представляют собой плод аскетической жизни и опытного научения в борьбе со страстями. Таковое же отношение должно быть и к современным наставникам. Совет старца - это слова несравнимо более опытного в духовной жизни человека, а не пророчество. Хотя и бывают исключения, но ориентироваться необходимо на правило. И помнить, что почитание неких загадочных и непроверенных святынь или подвижников не менее опасно, чем любой другой грех. Таковой культ часто перерастает в страсть, мнимо возвышающую человека над прочими верующими, а выход из подобного духовного обольщения найти очень непросто.

  • [1] Авва Кассиан говорил, - вот что сказал нам авва Моисей: хорошо не утаивать своих помыслов, но открывать их старцам духовным и рассудительным, а не таким, которые состарились от одного только времени. Ибо многие, смотря на старческий возраст, и открывая свои помышления, - вместо уврачевания, по неопытности выслушивающего, впадали в отчаяние. Так был один брат из числа самых ревностных. будучи сильно возмущаем демоном любодеяния, пришел к одному старцу, и открыл ему свои мысли. Сей выслушал, - но, будучи неопытен, в негодовании назвал брата гнусным и недостойным образа монашеского, так как имеет такие мысли. Услышав это, брат пришел в отчаяние, оставил свою келью и пошел в мир. По устроению Божию, встретился с ним авва Аполлос. Видя его возмущенным и сильно опечаленным, авва спросил его: что за причина такой печали, сын мой? Сначала он, от сильного уныния, ничего не отвечал. Потом, будучи много упрашиваем старцем, открыл ему дело, говоря: меня возмущают помыслы любодеяния, - я ходил к такому-то старцу, открыл ему их, и по слову его, мне не осталось недежды на спасение; итак я, отчаявшись, отхожу теперь в мир. Выслушав это, отец Аполлос, как мудрый врач, долго ободрял и вразумлял его, говоря: не представляй сие странным, сын мой, и не отчаивайся! И я в таком возрасте и седине возмущаюсь сильно подобными помыслами. Итак не теряй духа при этом разжении, которое врачуется не столько старанием человеческим, сколько Божиею милостию, - только сделай ныне для меня милость, возвратись в свою келью. - Брат так и сделал. - Ушедши от него, авва Аполлос пошел в келью того старца, который отверг брата, и став близ кельи его, молился Богу со слезами, говоря: Господи, приводящий искушения на пользу, обрати борьбу брата на старца сего, дабы чрез опыт научился он в старости своей тому, чему не мог научиться в продолжении многих лет - дабы он мог сострадать борющимся. Когда авва кончил молитву, видит эфиопа, стоящего близ кельи, и пускающего стрелы на старца. Будучи уязвлен ими, старец тотчас как бы от упоения начал колебаться туда и сюда, и не могши терпеть, вышел из кельи, и пошел в мир тем самым путем, коим шел юный брат. Авва Аполлос, зная о приключившемся, встретился с ним и подошедши говорит: куда идешь? и что за причина одержащего тебя смущения? Устыдившись, что все с ним случившееся известно святому, он от стыда ничего не сказал. Тогда авва Аполлос сказал ему: возвратись в келью свою, - впредь знай свою немощь, и считай себя доселе или неузнанным от диавола, или даже презренным, когда ты не удостоен борьбы с ним, посылаемой на ревностных иноков. Что я говорю - борьбы? Ты падения не мог перенести даже один день. Это произошло от того, что ты, приняв к себе юношу, имевшего брань с общим врагом, - вместо того, чтобы укрепить его в борьбе, - вверг его в отчаяние, не размыслив о той мудрой заповеди, которая говорит: избави ведомыя на смерть, и искупи убиваемых, не щади (притч. 24. 11), ни о притче спасителя нашего Бога, говорящей: трости сокрушенны не преломишь, и лена внемшася не угасить: дондже изведеть в победу суд (Мф. 12, 20). Ибо никто не может переносить козней врага, ни даже угасить разжения, если благодать Божия не охранит человеческой немощи. Итак, чтобы совершилось на нас это спасительное смотрение, будем общими молитвами просить Бога, - чтобы Он отвел обращенный на тебя удар: Той бо болети творит, и паки возставляет... и руце Его исцеляет... Смиряет и высит, мертвит и живит, низводит во ад и возводит (Иов. 5, 18. 1 Цар. 2, 7. 6). Сказав это и помолившись, Аполлос тотчас избавил старца от надлежащей брани, дав ему при этом совет просить Бога, чтобы Он даровал ему язык научения, еже разкмети, егда подобает рещи слово во отверзение уст своих (Исаии 50, 4. Еф. 6, 19). Древний Патерик цит. по http://azbyka.ru/otechnik/Zhitija/drevniy_paterik-all.shtml
  • [2] «Но я... дерзнул ослабить силу боговдохновенной, священно-тайно глаголанной ко мне речи б[атюшки] о[тца] Серафима и подписал: «На всепобеду над змией, Линкольном, и северными аболюционистами», или полное всеобладание над всем Севером и пр.; в подробности точные списки с обеих священно повеленных подписей под обоими образами Божией Матери и президенту рабовладельческих Штатов, и Пию IX при сем всеподданейше представляются в точных копиях». Докладная записка Мотовилова императору Александру II http://krotov.info/acts/19/1850/motovilov.htm
  • [3] «Прозорливая Пелагея давала ответ сразу на любой вопрос, но если вопрос был более сложный, она молилась всю ночь - беседовала с преподобным Серафимом Саровским и тогда давала совет, как нужно поступить безошибочно». Цит. по http://sergeyzakharov.blogspot.com/2007/09/1890.html

 Источник: Правкнига